Вопрос и ответ

Вопрос и ответ — это мыслительная (см. Мышление) и языковая (см. Язык) структура, которая фиксирует и устраняет познавательную неопределённость в мышлении. Вопросы и ответы опосредованно функционируют в основаниях всякой [осмысленной] человеческой деятельности (см. Деятельность).

С точки зрения логики (см. Логика), вопрос (см. Вопрос) есть высказывание, фиксирующее недостаток знания о каком-либо объекте или явлении и побуждающее к ответу или объяснению с целью устранения или уменьшения познавательной неопределённости. В свою очередь ответ — это высказывание, которое устраняет неопределённость, содержащуюся в вопросе. Идеальная вопросно-ответная ситуация подразумевает, что логически корректный вопрос должен быть определённым (то есть на него можно ответить утвердительно или отрицательно) и существует эффективная процедура (то есть предписание, указывающее на последовательность шагов, которые необходимо предпринять, чтобы прийти к единственно правильному решению) для нахождения такого ответа. При отсутствии эффективной процедуры нахождения ответа возникает проблемная ситуация. Так, Л. Витгенштейн в «Логико-философском трактате» (1921) писал: «Для ответа, который невозможно высказать, нельзя также высказать и вопрос. Тайны не существует. Если вопрос вообще может быть поставлен, то на него можно и ответить». Идеи Л. Витгенштейна получили развитие в современной логике вопросов (см. Логика вопросов), в которой основным методологическим требованием, предъявляемым к исследованию вопроса, является изучение его в неразрывной связи с ответом. «Знание того, что считается ответом, равносильно знанию вопроса» (Белнап Н., Стал Т. Логика вопросов и ответов. — М., 1981, с. 44).

Проблематика вопроса и ответа исследуется не только логикой, но также лингвистикой и семиотикой (изучающими прежде всего их коммуникационно-прагматические функции), риторикой (эмфатические функции), психологией общения и когнитивной психологией (познавательные функции), педагогикой (функции вопроса и ответа в обучении и воспитании). Так, одна из актуальных современной цивилизации состоит в том, что при индустриально-конвейерной организации образования обучаемых учат отвечать, а не спрашивать, хотя очевидно, что прогресс не в меньшей степени зависит от вопросов, чем от ответов на них. Как правило, обучаемым сообщают многочисленные ответы на вопросы, лишённые для них личностного смысла. Для теории массовых коммуникаций, психологии и педагогики также актуально изучение суггестивных (внушающих) свойств вопросов и ответов.

Исторически первые свидетельства «вопрошающего человеческого бытия» (формулировка М. Хайдеггера) фиксируются в письменных памятниках культуры Древнего Египта, таких как «Беседа разочарованного со своим духом», содержащих образцы смятенного вопрошания («Кому мне открыться сегодня?») и пессимизма, обусловленных социальной катастрофой и крушением идеалов. «Энума элиш» и эпос о Гильгамеше (начало II тысячелетия до новой эры) — памятники культуры Месопотамии — также содержат интересные образцы префилософского вопрошания. В памятниках культуры Древней Индии (между II и I тысячелетиями до новой эры) содержатся: а) сомнения в существовании богов («Нет Индры, — иные говорят, — кто видел его? Кого воспевать нам?»; «Где он? нет его»); б) постановка первых философских вопросов («Откуда возникло это мирозданье?») — Ригведа; в) столкновение мировоззренческих позиций в форме цепочки вопросов и ответов («Кто такой Брахман?») — Упанишады (IX век до новой эры). В древнекитайской книге «Чжуан-цзы» (IV век до новой эры) ставятся основные аксиологические вопросы: «Существует ли в Поднебесной высшее счастье? К чему стремиться, от чего отказываться? Что любить, что ненавидеть?» — и формулируются ответы на них. Первый вопрос в тексте Библии: «И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Бытие, 3:1) — это герменевтический вопрос. В буддийской книге «Вопросы Милинды» (II век Новой эры) утверждается первая классификация вопросов: согласно Будде, существует четыре рода вопросов, которые различаются между собой характером ответов на них. На одни вопросы (смысложизненные) даются однозначные ответы, на другие — с оговорками, на третьи отвечают встречным вопросом (вторая и третья группы охватывают знания о мире), на четвёртые (метафизические) — отклонением вопроса. В моральной философии Конфуция познание человека совпадает с его нравственным самоопределением, поэтому нельзя ответить на вопрос: «Что такое человек?», не отвечая на вопрос: «Каким он должен быть?» (см. Гусейнов А. А. Великие моралисты. — М., 1995).

Вопросно-ответная (катехизисная) форма изложения философских идей присуща античной греческой философии со времён её зарождения (VI век до новой эры), начиная с деятельности семи мудрецов, остроумные вопросы и ответы которых приводят Диоген Лаэртский и другие авторы. Софист Протагор (484–411 годы до новой эры) впервые «выделил четыре вида речи — пожелание, вопрос, ответ и приказ, назвав их основами речи», — свидетельствует Диоген. В центре внимания натурфилософов-досократиков стояли вопросы об устройстве и происхождении мира, понимаемого как единое целое. Методическое вопрошание стало основным занятием Сократа (463–399 годы до новой эры) — основоположника философской этики, и главным методологическим принципом его философствования. Сущность сократовской майевтики состояла в том, чтобы направить собеседника на путь самостоятельного мышления об основных смысложизненных ценностях (Что такое прекрасное? Что есть добродетель? Что есть истина?) при помощи цепочки искусно поставленных вопросов. Другой философ античного мира — Платон (427–347 годы до новой эры) — диалектиком называл того, кто умеет спрашивать и отвечать. Средневековая философия также не утратила интереса к проблематике вопросов и ответов, о чём свидетельствуют, в частности, апофатическая теология Ареопагитик, «Да и Нет» П. Абеляра и «Сумма теологии» Фомы Аквинского. Р. Декарт в «Правилах для руководства ума» анализировал логическую структуру вопроса и его познавательные функции.

Новейшая история логики вопросов и ответов начинается с логико-философских работ польских философов Р. Ингардена (1925) и К. Айдукевича (1926). В логические исследования этой проблематики значительный вклад внесли также труды целого ряда учёных и философов — Т. Кубиньского, Г. Леонарда, 3. Цацковского, Я. Хинтикки, Д. Харры, Г. Хижа, К. Хэмблина, включая российских — Д. А. Бочвара, Е. К. Войшвилло, П. В. Копнина, Ф. С. Лимантова, Ю. А. Петрова, В. К. Финна и других. Логика вопросов и ответов изучает синтаксические и семантические особенности языковых выражений, называемых вопросами и предпосылками вопросов. Понятия «вопрос», «ответ на вопрос» и «предпосылка (пресуппозиция) вопроса» являются исходными в каждом из основных направлений логического анализа вопросов.

Существует два основных типа подходов к построению логической теории вопросов, которые можно условно назвать лингвистическими и компьютерными. Согласно первому подходу, материалом для построения формальных имитаций вопросов служат реально существующие вопросы естественного языка. В рамках этого подхода строится перевод вопроса некоторого типа в соответствующий ему интеррогатив. Такой перевод существует, если для этого вопроса может быть точно описан ответ, то есть если определимо отношение «вопрос — ответ». Согласно второму подходу, исходным материалом для формализации вопроса является формальный язык, используемый в информационных системах, ориентированный на решение некоторой совокупности информационно-поисковых задач. Каждой такой задаче соответствует предписание, в котором содержится императив — требование её решения. Таким образом, в рамках этого подхода вопрос понимается как запрос (требование информации определённого типа), адресованный к информационной системе. Логика вопросов широко используется в ряде направлений современной философии и социологии, а также для решения прикладных задач программирования, включающих, прежде всего, построение языков запросов к базам данных, систем информационного поиска, анализа больших объёмов данных и другие.

Центральным понятием логики вопросов и ответов (в варианте Н. Белнапа и Т. Стила) является понятие прямого ответа, характеризуемого тремя аспектами — выбором, требованием полноты и требованием различения. Для формализации вопросно-ответных отношений используют четырёхзначную логику, а также аппараты интуиционистской и релевантных логик. Одним из главных результатов эротетической семантики (в указанном варианте) является так называемая «теорема пятого гимнософиста»: «Задай глупый вопрос, и ты получишь глупый ответ» (Белнап Н., Стал Т. Логика вопросов и ответов. — М., 1981, с. 135). Эти авторы полагают, что вопросы допускают истинностную оценку: истинность пресуппозиции данного вопроса — необходимое и достаточное условие существования истинного ответа на данный вопрос. Некоторые исследователи отрицают возможность истинностной оценки вопросов и предпочитают говорить об их корректности.

Х.-Г. Гадамер особо подчёркивает герменевтическое первенство вопроса: «Совершенно очевидно, что структура вопроса предполагается всяким опытом. Убедиться в чём-либо на опыте — для этого необходима активность вопрошания» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. — М., 1988, с. 426). Он полагает, что вопрос труднее ответ: «Чтобы быть в состоянии спрашивать, следует хотеть знать, то есть знать о своём незнании». Гадамер выявляет существенную связь между вопрошанием и знанием: «Знание может быть лишь у того, у кого есть вопросы» […] В этой связи вполне оправданным представляется следующий тезис: «Искусство вопрошания есть искусство спрашивания-дальше, то есть искусство мышления. Оно называется диалектикой, потому что является искусством ведения подлинного разговора». Последний же неизбежно обладает «структурой вопроса и ответа» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. — М., 1988, с. 431). Этой же структурой обладает прозрение. Более того, «логика наук о духе является […] логикой вопроса», — утверждает Гадамер. В этой связи он высоко оценивает попытку Р. Дж. Коллингвуда противопоставить логику вопросов и ответов доминирующей пропозициональной логике и разработать на её основе историческую метафизику. В философско-исторической концепции А. Дж. Тойнби аналогичную роль играет категориальная пара «вызов-и-ответ».

В поздних трудах Л. Витгенштейна много внимания уделяется экзистенциальным аспектам проблематики вопроса и ответа, основаниям человеческого сомнения, осмысленности философских вопросов. Он писал: «Философ лечит вопрос — как болезнь». Так как человек разумный — это прежде всего человек вопрошающий и отвечающий, следовательно — свободный и ответственный, поскольку прагматическая сущность вопроса и ответа предполагает свободу выбора. Одна из очевидных задач современной философии — способствовать формированию подлинной вопросно-ответной культуры, без которой в обществе невозможен диалог, ведущий к взаимопониманию.