Наименование: | Цель. |
Определение: | Цель — это конечный результат деятельности человека (или группы людей), предварительное идеальное представление о котором, совместно с желанием её достигнуть, определяет выбор соответствующих средств и действий по его достижению. |
Раздел: | Концепты философского дискурса Концепты методологического дискурса |
Дискурс: | Философия Методология |
Связанные концепты: | Деятельность Телеология |
Текст статьи: © А. Л. Доброхотов. В. Г. Борзенков. Подготовка электронной публикации и общая редакция: © Центр гуманитарных технологий. Ответственный редактор: А. В. Агеев. Информация на этой странице периодически обновляется. Последняя редакция: 29.07.2025. | |
Цель — это конечный результат деятельности человека (или группы людей), предварительное идеальное представление о котором, совместно с желанием её достигнуть, определяет выбор соответствующих средств и действий по его достижению. Понятие цели представляет собой одну из фундаментальных категорий [целеориентированной] деятельности человека в мире, специфическая природа которой до сих пор не осознаётся в полной мере (см. Деятельность). Философское осмысление понятия «цель» и его проблематизация возникает в античной греческой философии начиная с эпохи Сократа. Досократовская философия практически не оперирует понятием цели, подчёркнуто противопоставляя мифологическим построениям свой метод объяснения бытия через понятие причины (αίτια) и принимая лишь мифологему безличной судьбы. Слово «цель» (τελος) в философских текстах этого времени чаще всего означает «конец», «завершение». Принципиальная, не требующая дальнейших разъяснений первичность космических причин и вторичность внутрикосмических целеполаганий и мотивов (которые могли приписываться и живым субъектам, и физическим стихиям) составляют одну из самых характерных черт досократовской картины мира. В период появления софистов — оппонентов досократовской «физики» — возникает критическое отношение к подобному безличному детерминизму. Уже Сократ делает классификацию целей людей и богов одной из своих тем (хотя Платон и Аристотель указывают на Анаксагора как автора принципа целесообразности). Платон вкладывает в уста Сократа рассуждение о различии «причинного» и «целевого подходов» (Phaed. 96а-100а), в котором «бессмыслицей» называется физический детерминизм и утверждается, что в «действительности всё связуется и удерживается благом и должным». Начиная с Платона, в античной философии происходит борьба традиционного детерминизма «физиологов» и телеологии (см. Телеология), основы которой заложены в платоновских диалогах. Сама теория идей базируется в значительной степени на открытой и описанной Платоном способности идеальной структуры быть целью и смыслом для вещественного мира становления. Кроме «Федона» в этом отношении важен «Тимей» с его учением о Демиурге, творящем мир исходя из принципа блага (см. 68е: о «вспомогательных», «необходимых» физических причинах и «божественных», целевых, направляющих вещи к благу), и Аристотель выдвигает учение о четырёх причинах сущего (Phys. II, 194b-195a; «Метафизика». 1013а-1014а), в котором рядом с 1) материальной; 2) формальной и 3) движущей находится 4) целевая причина (τελος, в схоластике — causa finalis), дающая ответ на вопрос «для чего?» Без целевой причины, по Аристотелю, невозможно объяснение способа существования живых организмов. Этический аспект выбора цели разносторонне рассмотрен Аристотелем в «Никомаховой этике» (например, 1112а). Развивая своё учение о цели, Аристотель строит понятие, обозначенное неологизмом «энтелехия» (εντελεχεια): имеется в виду актуализация, осуществление внутренней цели того или иного существа («Метафизика». 1047а 30). Например, душа есть энтелехия тела (De an. 412а 27). Допускает Аристотель и возможность иерархии энтелехий (там же). Характерно учение Аристотеля, выраженное в «Метафизике», о божественном разуме как конечной цели бытия, а также связанная с этим оценка философии как самоцельной и потому наиболее достойной свободного разума формы знания. В эллинистической философии происходит постепенная модификация понятия цели, заключающаяся отчасти в обратном движении от платонизма к сократовским школам, отчасти в перенесении этического целеполагания из социально-космической в морально-психологическую сферу: например, идеал «атараксии» (абсолютной невозмутимости) — это цель для индивидуума, но со стороны полиса или космоса идеал «не виден», поскольку «совершенный» внешне индивидуум включён в чужое для него целеполагание объективного мира. Более контрастным в философии эллинизма становится и противопоставление понятию цели онтологически бесцельной реальности: понятие «уклона» (παρεγκλισις, clinamen) y Эпикура и Лукреция объясняет механизм космогенеза, изощрённо избегая как досократовской «причины», так и платоно-аристотелевской «цели». Вместе со становлением духовной культуры христианства в философию приходит третий тип отношения к цели: в спор детерминизма и телеологии вступает волюнтаризм как учение о способности к свободному самоопределению воли. Свободная воля не исключает цели, но не принимает её объективную данность, не прошедшую через акт волевого выбора. Сложная диалектика закона, благодати и свободы во многом была обусловлена новым представлением о спасении как цели. Согласно им, христианину нельзя получить спасение как случайный подарок эллинистической Тюхе (удачи), или как заработанную оплату добродетели, или как результат высшего знания: оно мыслится непостижимым единством незаслуженного дара и волевых усилий, порождённых верой. Потому спасение как сверхцель христианской культуры отличается и от разумной причинности, и от целеполагания, строящего свою цель как идеальный объект и, следовательно, содержательно знающего, к чему оно стремится («причинность наоборот»). Таким образом, в христианстве между целью и субъектом возникает «зазор», который должен был бы заполняться идеальным содержанием цели и средствами её достижения. Но предметного знания о спасении и гарантированных средств достижения цели в пространстве христианской веры не может быть (если не принимать во внимание её фольклорных версий). Поэтому христианская философия ищет новые трактовки целеполагания. Так возникает представление о цели как недостижимом идеале, развёрнутое позже в куртуазной культуре. Возникает и проблема соотношения цели и средств, которая обычно решается в пользу совершенства средств, выступающих как доступный представитель недоступной цели (хотя существовала и версия «цель оправдывает средства», приписываемая обычно иезуитам). Особый аспект этой проблемы находит Августин, утверждающий, что грех состоит в желании пользоваться (uti) тем, что предназначено для наслаждения, и наслаждаться (frui) тем, что предназначено для пользования (De doctr. chr. 1, 4). Тем самым «радикальная испорченность» человеческой природы толкуется как извращение цели. Эпоха систем, наступившая для христианской философии в Философия Нового времени строит своё мировоззрение на основе принципа причинности, который на время вытесняет «цель» на периферию. Б. Спиноза — один из самых радикальных детерминистов — считает даже, что понятие «цель» есть «убежище невежества». Однако уже ко времени Наиболее радикальным пересмотром понятия «цель» со времён Аристотеля стала кантовская телеология. И. Кант открывает наряду с миром природы, где царствует принцип причинности, и миром свободы с его моральным полагавшем конечной цели особый — третий мир, в котором природа «как бы» осуществляет цели свободы и свобода «как бы» делает природными феноменами своё целеполагание. Это — мир целесообразности, который явлен в искусстве и системе живых организмов. В «Критике способности суждения» Кант показывает, что недостаточно задавать «единство многообразного» только с точки зрения понятий рассудка (наука) и императива воли (мораль). Мышление имеет право (и даже обязано) в некоторых случаях рассматривать совокупность явлений как осуществление целей, при том что сама цель остаётся «вещью в себе». Кант различает «эстетическую целесообразность», которая позволяет суждению привнести в объект при помощи игры познавательных способностей форму целесообразности, не познавая при этом действительную цель, и «формальную целесообразность», позволяющую посмотреть на живую природу как на целостность жизненных форм. В обоих случаях цель не рассматривается как объективная сила, извне или изнутри формирующая предмет (Кант критикует Лейбница за антропоморфизм его телеологии). Цель понимается в этом контексте как предпосылка и требование нашего познания, рассматривающего целостность феноменов не как результат взаимоопределения их частей, а как изначальное единство, порождающее части из целого. В такой позиции нет антропоморфного понимания цели, поскольку речь идёт о внутренней целесообразности, не соотносимой с какой-либо внешней данностью цели. В самом явлении цель играет роль символического подобия. Принцип цели, таким образом, имеет не конститутивное значение, как принцип причинности, а лишь регулятивное. Но В послекантовской трансцендентальной философии (И. Г. Фихте, В философии Научное объяснение цели и целесообразности, начиная с XIX века, стало жёстко связываться с поисками исключительно материальных и действующих причин любого явления в мире. При этом, последовательное проведение такой линии требовало исключения понятия «цель» и из арсенала научного объяснения деятельности самого человека, что нередко провозглашалось последовательно мыслящими представителями материализма, позитивизма и бихевиоризма. Перелом в этом отношении в европейской науке произвела созданная Ч. Дарвином теория естественного отбора, легализовавшая понятие «цели» в биологии, по крайней мере в смысле признания целесообразности организации живых систем. Дальнейшим шагом в этом направлении была легализация данного понятия в естественных науках. В XX веке, благодаря развитию кибернетики и системного подхода, понятия целенаправленности как характеристики поведения любых сложноорганизованных систем — будь то деятельность человека, живого организма или технического устройства, снабжённого механизмом регулирования своего поведения по принципу обратных связей, — дальнейшая дискуссия по этим проблемам в современной философии науки привела к признанию научной релевантности как понятия «цели», так и всего блока телеологических понятий в применении ко всем сложноорганизованным системам любой природы. В таком более широком смысле цель понимается как конечное состояние, достигаемое поведением любой системы, которая снабжена механизмами распознавания и достижения цели, закодированными в её структуре (простейшим случаем такого механизма является управление по принципу отрицательных обратных связей). Это не отменяет необходимости детального эмпирического изучения подобных механизмов, которые весьма специфичны для систем различной природы. Наряду с этим, методологи естественнонаучного знания ищут подходы, альтернативные целевым. В синергетике (Г. Хакен, И. Пригожин) предпринята наиболее радикальная попытка заменить классическое понятие цели закономерностями самоорганизации «нелинейных систем». В современной науке наиболее важные философские вопросы, обсуждаемые в связи с понятием «цель», сводятся к трём основным:
| |
Библиография | |
---|---|
| |