Герхард Фоллмер:
Эволюционная теория познания.
Часть В. Пригодность структур познания

Независимо от собранных, наконец, результатов физиологических и психологических исследований, теория познания всегда пыталась определить соотношение опытной действительности и субъективного познания. При этом она, естественно, не ограничивалась восприятием, но включала также в сферу своего рассмотрения повседневное и научное познание. Также и там обнаружила она структуры познания (например, «категории»), которые конститутивны для познания и одновременно субъективны. Для большинства гносеологических теорий главной была проблема строгого объяснения того, почему наши познавательные структуры вообще подходят к действительности.

Хотя понятия субъективный и объективный, действительность и опыт, созерцание и познание в разных теориях определялись совершенно по-разному — достаточно подумать только, что означает «объективный» для Канта сравнительно; однако основной вопрос повсюду формулировался так:

Как получилось, что структуры познания и структуры реальности (частично) согласуются?

Как уже отмечалось в части А, на этот вопрос в ходе истории философии давались принципиально различные ответы. В целях их наглядного обобщения, осуществим двучленное разделение в соответствии с теоретико-познавательной позицией (в метафизическом аспекте они были бы применимы только условно).

Теоретико-монистическая позиция покоится на следующем заключении: природа и дух, в конечном счёте, идентичны, а именно, они есть проявления абсолютного бытия; следовательно (?) категории познания и реальности одни и те же (принципы бытия). Так, например, аргумент Пирса гласит: Человек снабжён определёнными естественными убеждениями, которые являются истинными, потому что определённые регулярности господствуют в самом универсуме и разумный дух сам есть продукт этого универсума. Эти самые законы поэтому с логической необходимостью инкорпорированы в саму его сущность. (Chomsky, 1970, 158)

Ответ на выше поставленный вопрос в этой системе тривиален. Поэтому такие голоса (Спиноза, Фихте, Шеллинг, Гегель, Пирс, Гартман, диамат) в части А мы не приводили.

К познавательно-дуалистической позиции относятся не только дуалистические, но также такие философские концепции, которые из принципиальной однородности природы и духа не заключают о равенстве соответствующих законов (принципов, категорий). Основной вопрос стоит здесь в тесной связи с психофизическим вопросом (проблема душа-тело) и, соответственно, многообразны предлагаемые решения:

Многообразие голосов показывает, что обозначенная проблема волновала многих мыслителей. Однако дифференциация точек зрения также доказывает, что решение нетривиально. Каждая такая позиция отражается в высказываниях о реальности и познаваемости мира, о структуре и границах познания, о характере и значении науки. Во всяком случае, она должна быть в состоянии ответить на следующие вопросы:

Если имеются субъективные структуры восприятия, опыта, познания, то откуда они пришли, почему они одинаковые у всех людей, откуда мы знаем, что они подходят к миру и почему? Насколько широко согласование?

Если всё познание гипотетично, на что опирается наша уверенность, что имеется реальный мир, на чём основывается надёжность научных высказываний?

Почему видимая часть спектра находится именно между 380 и 760 нм? Почему мы не можем представить наглядно четырёхмерные образования? И почему аппарат восприятия в двумерных фигурах выбирает всегда только одну интерпретацию?

Рассматривая уже упомянутые и те научные результаты, которые ещё должны быть представлены, как «граничные условия», которым должна удовлетворять современная теория познания, то, кажется, оправданным может быть только эволюционистский ответ.

В нём не только орган «человеческий мозг», но — в соответствии с постулатом функции мозга — также его функции (сознание, мышление, образование понятий и так далее) рассматриваются как результаты филогенетического развития.

Мы не можем продвигать наше знание об аппарате, который воспринимает нашу картину мира и проецирует в наши переживания, без одновременного развития наших знания об «отражаемых» данностях внесубъективной действительности, с которой он находится во взаимодействии. Естественно, это положение можно сформулировать и наоборот. Поэтому развивать теорию познания для гипотетического реалиста значит исследовать отражающий аппарат человека в его функциях и как органическую систему. (Lorenz, 1954, 258; 1973, 12)

На теоретико-познавательные вопросы здесь даётся ответ с помощью естественнонаучных (биолого-антропологических) теорий, прежде всего с помощью теории эволюции. Принципиально важно иметь ввиду, что теория эволюции релевантна таким вопросам. Мы, однако, покажем — так сказать индуктивно — что эволюционные мысли, вследствие своей универсальной значимости в научных исследованиях, буквально навязываются теории познания.