Герхард Фоллмер:
Эволюционная теория познания.
Часть В. Гипотетический реализм

Теоретико-познавательную позицию, характеризуемую пунктами 1–7 мы обобщающе называем гипотетическим реализмом ²¹. Его главные тезисы таковы:

• гипотетический характер всего познания; наличие независимого от сознания (1);
• закономерно структурированного (2);
• и взаимосвязанного мира (3);
• частичная познаваемость (4) и понимаемость этого мира посредством восприятия (5);
• посредством мышления (6);
• и посредством интерсубъективной науки (7).

Характеристика «гипотетический реализм» затрагивает только наиболее важные компоненты этой позиции. Его гипотетический характер отражает теоретико-научный взгляд, согласно которому мы не можем получить надёжного знания о мире. Реалистическую черту эта позиция разделяет со многими другими. В принципе, любой реализм делает утверждения как о существовании, так и познаваемости (независимого от сознания) внешнего мира, то есть представляет собой одновременно онтологическую и теоретико-познавательную позицию. С этой точки зрения, допустимо представить различные виды реализма следующим образом:

Наивный реализм с полным основанием считается опровергнутым. Однако, эта позиция сослужила хорошую службу, содействуя своим наивным оптимизмом исследованию данностей, хотя результаты этих исследований доводили её до абсурда (См. цитату Рассела).

Критический реализм, начиная с учения Демокрита о субъективности восприятий (цвета, теплоты, звука, вкуса), всегда находил сторонников. К нему принадлежит, например, Локк с его различением первичных и вторичных качеств, марксистская теория познания (теория отражения).

Согласно строго критическому реализму, ни об одном свойстве мы не можем утверждать, что оно идентично с тем, которое существует независимо от всякого чувственного опыта. Эта позиция проводит строгое различие между прямым опытом и существующим независимо от него.

Гипотетический реализм в отношении значимости своих высказываний о существующем и структуре мира слабее, чем прочие виды реализма. Он полагает, что все высказывания о мире имеют гипотетический характер.

Однако эта скромность только логическая. Позиция, согласно которой существование мира «там во вне» недоказуемо, не препятствует логикам и теоретикам науки в это верить.

Предположение, что вся жизнь есть сон, в котором мы сами себе создаём предметы, логически не невозможна. Но ничего не говорит в пользу того, что это предположение является истинным. (Russel, 1967, 22)

Напротив, постулат реальности (гипотеза о реальности) опирается на многочисленные аргументы.

Психологическая очевидность, которая нас, наивно переживающих и действующих, непрестанно убеждает в фактическом наличии такого мира. Рассел (1967, 24) называет её «инстинктивной убеждённостью». Она вызывается прежде всего переживаниями сопротивления или боли, а также тем, что другие люди с той же самой самоочевидностью говорят о вещах в мире, как и мы.

Реализм языка, Человеческий язык в существенной степени является дескриптивным и эти описания постоянно реалистичны: он описывает нечто — положение дел, которое может быть действительным или недействительным… Рациональность, язык, описание, аргумент — все говорят о действительности и обращаются к публике. Всё это предполагает реализм. Логически этот аргумент за реализм, естественно, не является принудительным, как некоторые другие; я мог бы просто грезить, что использую дескриптивный язык и аргументы; однако этот аргумент является сильным и рациональным. Он также силён, как сам разум. (Popper, 1973, 53f)

Простота этой гипотезы

Она объясняет факты нашей повседневной жизни много проще, чем предположение, что мир состоит только из мыслей, чувств, восприятий. У Рассела есть пример:

Если кошка существует независимо от того вижу я её или нет, я могу на собственном опыте почувствовать, как она становится снова голодной между двумя приёмами пищи; но если она не существует, когда я её не вижу, тогда представляется странным, что её аппетит растёт во время несуществования точно также, как во время существования. (Russel, 1967, 23)

Эвристическая ценность

Тезис о реальности сочетается также с постулатом эвристичности. Естественно, необходимо, чтобы наше исследование вообще имело смысл, предполагать реальное существование того, что мы собираемся исследовать (Lorenz, 1973, 9). Без этой предпосылки исследователь отказался бы от поисков новых явлений и законов, «так как, то, что ищется. должно предполагаться как существующее» (Planck, 1970, 373). Были построены ускорители и развиты физические теории потому, что мы хотели больше знать о мире элементарных частиц, а не только о нашем сознании.

Успех этой гипотезы

Вера воспринимающего субъекта в наличие независимого внешнего мира лежит в основе всего естествознания (Einstein, 1972, 159). И нельзя оспорить, что эта вера по многих случаях привела учёных к успеху. Тезис реальности «оправдан» в попперовском смысле, он подтверждается успехом применения.

Функциональная конвергенция познавательного аппарата

Совершено различные структуры служат организму для успешного взаимодействия с объективными данностями окружающего мира. Так, различные чувственные органы позволяют воспринимать свет, то есть электромагнитные волны определённой длины (Таблица № 1) ²² Здесь можно говорить об «интерсубъективной проверке», которая является наиболее важным критерием объективности.

Различные подобные приспособления к одной и той же закономерности укрепляют нашу веру в её реальность с той же оправданностью, с какой укрепляется вера судьи в положении дел, благодаря тому, что различные, не зависимые друг от друга свидетели дают о нём, хотя не одинаковые, но хорошо соответствующие показания. (Lorenz, 1941, 114)

Константность восприятия

Поток данных, который достигает наших органов чувств является много хаотичнее, нежели картина мира, которая поставляется нам восприятием или наукой. В восприятии действуют так называемые механизмы константности, которые обеспечивают инвариантность образа. К ним принадлежат прежде всего предметная константа (узнаваемость предмета несмотря на различное удаление и перспективу; она включает константу величины и константу формы); константа направления (сдвиги образа на сетчатке вследствие движения глаз интерпретируются не как движение нашего окружения); наконец, константа цвета (предмет для нас всегда одинакового цвета, независимо от освещённости обстановки).

Ввиду того, что наши восприятия, вопреки меняющимся окружающим условиям, поставляют нечто константное, говорит об «объективирующих достижениях» механизмов константности или об их «объективирующей тенденции». Та же самая тенденция имется также в восприятии образов, благодаря которой из потока переживаний извлекаются не только пространственные, но также временные и пространственно-временные образы. Формирование образов есть, несомненно, необходимая предпосылка научного познания.

Конвергенция методов измерения

Многие величины, особенно фундаментальные константы природы могут быть установлены полностью различными, друг от друга независимыми способами. Так, например, число Лошмидта — число молекул в одном моле любого газа — выводится из кинетической теории газов, броуновского молекулярного движения, поверхностного натяжения слабого раствора, законов распространения излучений в пустоте, электрического заряда масляных капелек, рассеяния света в атмосфере, величины элементарного кубика кристаллов, из радиоактивных процессов и из тонкой структуры спектральных линий ²³. Как бы ни были различны эти физические методы, все они дают одинаковую величину, L = 6 —1 0 ^ 23 молекул/моль.

Ни один непредубеждённо мыслящий физик ввиду данного обстоятельства не сможет не признать правильности своего непосредственного чувства, что это согласование проистекает не от субъективных методов, а от самого объекта, который един и поэтому также, само собой разумеется, имеется только одно значение константы, с какой бы стороны к ней ни приближаться. Эта предпосылка существования истины является основной предпосылкой любого исследования вообще. (Bavink, 1949, 266)

Конвергенция измеряемых величин

Все результаты измерений для определённых измеряемых величин, кажется, приближаются к «истинному» значению; коррекция осуществляется на всё более высоких порядках. Лучше, чем слова, в этом убеждает схема 1, которая передаёт ход измерений механического эквивалента теплоты.

Рисунок 1. Определения механического эквивалента теплоты (в кгм/ккал. Nach Bavink, 1949, 265).

Здесь можно видеть конвергенцию даже в математическом значении. В этом смысле прав был также Лихтенберг со своим замечанием, что истина является асимптотой исследования.

Конвергенция теорий

«Конвергенция исследований» ²⁴, обсуждённая нами в H и I распространяется не только на измеряемые величины, но также на целые системы нашего теоретического познания. В новых исследовательских областях, кажется, должна существовать прежде всего определённая свобода в выборе понятий и гипотез. Но именно этот кажущийся произвол всё больше и больше сужается в ходе дальнейших исследований. «Развитие показывает, что из всех мыслимых конструкций, единственная демонстрирует необходимое превосходство над другими» (Einstein, 1972, 109).

Если бы конвенционализм был прав, имелось бы много эмпирически эквивалентных систем. (Теории называются эмпирически эквивалентными, если они имплицитно предполагают одни и те же высказывания наблюдения.) Пока же даже доказательство только двух физик остаётся более чем спорным. Научное познание направлено, как скорее представляется, на внесубъективную действительность, к которой оно всё более приближается.

Инвариантность в науке

Образование инвариантов в науке превосходит то, что образуется в восприятии. Также и здесь влияние способа рассмотрения элиминируется посредством обнаружения инвариантов. Поиск законов, в которые не включён наблюдатель, можно считать главной задачей науки. Успешность этих поисков говорит о наличии независимой от наблюдателя реальности. Математически выражаясь: в пользу объективности говорит инвариантность по отношению к координатным системам трансформации. В этом смысле эйнштейновская общая теория относительности есть одновременно теория абсолютности, которая работает с величинами, независимыми от координатных систем, инвариантными по отношению к очень общим трансформациям.

Опровержение теорий

Если бы наши восприятия были исключительно продуктами нашего духа, было бы непонятно, почему мы получаем опыт, который полностью противоречит нашим теориям. Однако снова и снова теории разоблачаются как ложные (флогистон, наследование благоприобретённых признаков и др.), ожидания разбиваются в эксперименте (на фактах). Так, не удались все попытки создания вечного двигателя, эксперимент Майкельсона по доказательству эфирного ветра принёс противоположные результаты.

Деантропоморфизация нашей картины мира

Если предполагать существование реального мира, то можно говорить о постепенной объективизации нашей картины мира. Она проявляется, например, в переходе от птолемеевской (геоцентрической) к коперниканской (гелиоцентрической) системе; она проявляется также в том, что классическое разделение физики в соответствии с чувственным опытом (движение, свет, звук, теплота) утратило своё значение; оно проявляется в том факте, что в современной науке наглядность теории перестала быть масштабом её правильности.

Эти аргументы должны показать, что предпосылку о независимом от сознания, структурированном мире следует рассматривать как хорошо подтверждённую гипотезу ²⁵. Даже если этот мир трансцендентен по отношению к восприятию (находится по ту сторону восприятия), он ведь не находится по ту сторону всего познания! Аустеда характеризует предположение о внешнем мире как установление, как постулат, а не как гипотезу, потому что она эмпирически неопровержима ²⁶. Однако, далеко не все научные гипотезы допускают принципиальное опровержение, например, высказывания о существовании. Имеются даже гипотезы, которые не верифицируемы, не фальсифицируемы, но тем не менее необходимы для науки. К ним относится постулат реальности.

Я утверждаю, что реализм не доказуем и не опровержим… (Это свойство он разделяет со многими философскими или «метафизическими» теориями, особенно с идеализмом.)… Но его можно аргументировать и аргументы говорят в его пользу. (Popper, 1973, 50)

Вопрос о том, каким образом осуществляется познание, с позиций защищаемого здесь гипотетического реализма, рассматривается в следующей главе. Вопрос о том, на чём основаны его притязания быть познанием действительности (что, по Канту, невозможно), будет обсуждаться позже.