Герхард Фоллмер:
Эволюционная теория познания.
Часть В. Процесс познания

В истории философии имелось немало попыток определить понятие «познание». Однако все они были неудовлетворительными. Так, Локк (1690, 4.1. § 2) считал: «Познание представляется мне ничем иным как восприятием (перцепцией) взаимосвязей и согласованием или несогласованием, столкновением между какими-либо из наших идей». Однако, уже в 1704 году Лейбниц критиковал это определение как не общезначимое. Также и современные ответы предлагают не определения, а описания, синонимы (например, знание), характеристики, примеры; они разъясняют предпосылки, основы, путь, цель, структуру и границы познания.

Установление того, в чём состоит познание в соответствии со своим понятием, само не является познанием; оно не может быть найдено на пути познания, ни индуктивного, посредством обобщения того, что считается или считалось познанием, ни посредством логического анализа понятия такого познания, ни посредством других познавательных методов. Уточнение понятия познания предполагает выбор из того, что выступает как познание и состоит в установлении дефиниции того, что должно быть познанием. Это есть установление нормы для познания. (Кraft, 1960, 34)

Уточнение понятия познания содержит, следовательно, всегда конвенциональную компоненту. Поэтому целесообразно ввести его в теорию познания в качестве основного понятия. Тем не менее, мы хотели бы дать предварительную, хотя и неполную характеристику познания. Но лишь в следующей главе (и в части F) обозначенная познавательная схема приобретёт свои чёткие очертания.

В познании выделяются как процесс, так и результат (знание). Познание-процесс разворачивается между познающим субъектом и познаваемым объектом. Структура познания может быть поэтому обусловлена как объектом, так и субъектом, основываться на структурах внешнего мира или на структурах нашего познавательного аппарата. Субъект сам может становиться объектом; тогда говорят о самопознании.

Понятие познания как результата, также имеет, по меньшей мере, два смысла. Имеются отдельные знания, познания, к которым применимо множественное число и есть «познание» как абстрактное понятие, в смысле «человеческого познания», которое не имеет множественного числа.

Мы различаем три вида познания: восприятие, донаучное познание и научное познание ²⁷.

Многообразие ощущений (например, «я сейчас имею ощущение красного») ещё не является познанием. Оно не является ни достаточно структурированным, ни эмпирически проверяемым. Познание состоит не в пассивном отражении мира в сознании и не в простом переживании, а осуществляется посредством духовной обработки (структурирования) воспринимаемого содержания. Но уже восприятия (например, «я вижу красный кубик») основаны на обработке и синтезе такого содержания. Эти синтезы являются активным, хотя и не всегда осознаваемым вкладом субъекта.

Донаучный опыт, или так называемое «обыденное познание», опирается уже на (часто некритическое) употребление языковых средств, обобщений и индуктивных заключений (например, этот человек женат, так как он носит кольцо) и поэтому занимает более высокую ступень, нежели восприятие.

Высшей ступенью является научное познание (например, «Е = mc²»). Оно опирается на наблюдение и эксперимент, абстракции и образование понятий, «обработку данных» и логические заключения, выдвижение и проверку гипотез. В своих теориях наука далеко выходит за пределы опыта.

Взаимосвязи этих ступеней могут быть упрощённо представлены в диаграмме.

Рисунок 2. Три ступени познания

Познание есть не двухчленное, а трёхчленное отношение между субъектом S, объектом О и тем, что познаётся как объект. Можно, правда, сказать, «S видит O, S воспринимает О, но не «S познаёт О», а только, «S познаёт О как А». (Stegmuller, 1969b, 283, 364)

Абсолютного (беспредпосылочного) познания не существует. Всё познание гипотетично. Это релятивизирующее утверждение действительно не только по отношению к научному познанию, но также по отношению к донаучному опыту и восприятию. Наоборот неверно: не любая гипотеза может считаться познанием. Нужно доказать, что она может быть познанием; для этого она должна быть формулируемой, передаваемой и проверяемой.

Познание, правда, не связано жёстко с языком; но если оно доказывается как таковое, а именно, как передаваемое и интерсубъективно проверяемое, оно должно быть сформулировано в языке (необязательно словесно). Язык играет поэтому выдающуюся роль для познания. К этому мы ещё вернёмся в G.

При анализе познавательного процесса мы приняли временное разделение мира на познаваемую действительность и познающее сознание. Но, так как также и ощущения, восприятия и другие явления сознания могут стать объектами исследования, проведение этой границы — только эвристическое средство: в конечном счёте, чувственные органы, центральная нервная система и мозг со всеми его состояниями, также принадлежат действительности, как и мир «там во вне». Тем самым оказывается несостоятельным упрёк в удвоении мира, в котором иногда упрекают реализм.

Но как осуществляется познание действительности?

Согласно постулату взаимодействия, все наши органы чувств наполняются сигналами внешнего мира. Только некоторые из этих сигналов подвергаются специфической обработке. При этом, передаваемая информация многократно кодируется по-новому; например, информация о вспышке света, то есть оптическом сигнале, ограниченном в пространстве и во времени «переводится» в разницу потенциалов, ионный сдвиг, химические реакции, поляризацию мембран, электрический нервный импульс и так далее.

При этих многократных процессах кодирования и декодирования, информация из внешнего мира может сильно изменяться, искажаться и даже уничтожаться. То, что «попадает» в мозг (или даже в сознание) не есть световая вспышка, а сигнал, который в благоприятном случае может быть прочитан (воспринят или познан) как световая вспышка. Во всяком случае, далеко не все сигналы попадают на уровень сознания ²⁸. Намного больше отфильтровывается, некоторые сигналы изменяются, некоторые «дополняются» (См. цитату Ф. Бэкона).

На основе этих данных наш познавательный аппарат конструирует, а точнее осуществляет гипотетическую реконструкцию реального мира. Эта реконструкция в восприятии осуществляется в основном бессознательно, в науке полностью сознательно. В формировании опыта и научного познания участвуют логические заключения; Гельмгольц полагал поэтому, что обработка данных в восприятии также основана на (бессознательных) заключениях. Такая связь, правда, напрашивается и оправдана постольку, поскольку духовная обработка сигналов, идущих из органов чувств, осуществляется на основе прочных принципов, но она вуалирует гипотетический характер познания на уровне восприятия. Также и в восприятии выдвигаются гипотезы о внешнем мире, которые могут находиться в большем или меньшем соответствии с внешними структурами.

Каков характер этого соответствия? Поставляют восприятия, опыт и наука точные отображения действительности, существует только частичная изоморфия (структурное равенство) или структуры нашей «картины мира» не имеют ничего общего с действительностью?

Прежде чем дать обоснованный ответ на эти вопросы, необходимо разъяснить, в каких формах субъект вообще может воздействовать на познание. Этот субъективный вклад может быть перспективным ²⁹, селективным и конструктивным. Он является перспективным, когда положение, движение, состояние сознания субъекта включаются в познавательный процесс (например: параллельные рельсы кажутся вдали сходящимися), селективным, когда познанию доступна только часть из объективно имеющихся возможностей, (например: видимый свет образует только малую часть электромагнитного спектра), конструктивным, когда позитивно соопределяет познание или делает его возможным (например: различающиеся только количественно, длиной волны, части видимого спектра, в восприятии становятся качественно различными цветами).

Эти возможности естественно не исключают друг друга, но могут присутствовать все одновременно.

К перспективе, в обозначенном здесь смысле, приводят прежде всего геометрическо-физические условия познающего субъекта. Примерами таких явлений, зависящих от местоположения, являются линия горизонта, видимая часть звёздного неба, положение радуги, значение релятивистских скоростей для одновременности, пространственных и временных промежутков (специальная теория относительности) и другие. Но также и физиологические условия, которым мы подчиняемся, влияют на структуру нашего восприятия. Особым образом воспринимается мир дальтоником; не каждый имеет то же чувство боли от объективно одинаковых условий. Внимательность или различные препараты могут «перспективно» (и селективно) повлиять на форму и содержание восприятия, а также прежний опыт, эстетическое воспитание, ожидание, эмоциональные и культурные факторы.

Так, вид и способ, каким мы воспринимаем рост и облик других людей, в существенной степени зависит от нашего личного отношения к ним. Аналогично, в изобразительном искусстве расходятся в понимании того, что должно называться «реалистичным»: европейцы считают реалистичными фотографически точные изображения, японские или китайские рисовальщики, напротив, изображения без перспективы или без теней. Импрессионизм и экспрессионизм могли бы обострить эту дискуссию. С другой стороны искусство, конечно, влияет на наш способ восприятия мира ³⁰.

Селективную роль нашего познавательного аппарата чётко и убедительно показал Икскюль в своём учении об окружающих мирах ³¹. Согласно ему, каждый организм выделяет (селектирует, отфильтровывает) из реального мира определённую область, которая выступает для него в качестве «окружающего мира». У одноклеточной инфузории туфелька, например, имеется только одна реакция, с помощью которой она отвечает на все возможные стимулы (химические, термические, световые или тактильные раздражения), а именно, бегство. Пространство, время, предметы, животные совершенно не существуют для этого существа. Для морского огурца нет различий, закрывается ли солнце облаком, кораблем или действительным врагом. Он сжимается от любой темноты. Окружение морского огурца может быть многообразным; его собственный «окружающий мир» содержит только один признак: наступление темноты.

Глаз лягушки сообщает только об изменениях освещения и движении, и одновременно об изогнутых границах объекта. Всё остальное не учитывается и никогда не поступает в мозг. Видимый мир лягушки ограничен поэтому движущимися объектами. (Gregory, 1972, 94)

Окружающий мир собаки есть прежде всего мир запахов, летучей мыши — мир звуков, человека — видимый мир и так далее. Мнения о весе субъективного вклада вообще и о конструктивной и селективной функции далеко расходятся. Так, рационализм расценивает субъективный вклад как очень значительный. По мнению рационализма, чтобы было возможным независимое от опыта познание, его структуры должны быть субъективно обусловленными. Для трансцендентальной философии, внешний мир (вещь-в-себе) привносит в опыт только содержание, в то время как его форма зависит от субъекта. Согласно Канту (1781, А 20), «материя любого опыта дана нам, правда, апостериори, но его форма, по отношению ко всей совокупности, должна находится в душе априори». Поэтому структуры познания не только независимы от всякого опыта (априорны), но они вообще лишь и делают опыт возможным, они составляют условия возможности опыта, являются конститутивными для опыта.

С другой стороны, строгий эмпиризм настаивает на том, что субъекту свойственна, в лучшем случае, «перспективная» функция; умеренный эмпиризм признаёт ещё селективную роль. Впрочем, также и для него структуры познания определяются только внешним миром. Независимые от опыта высказывания не являются ни самоочевидными, ни врождёнными, они тавтологичны, то есть пусты.

Из взаимной критики рационализма и эмпиризма, как философских направлений, можно многому научиться. Но также и конкретные науки (прежде всего логика, психология, этология, психология восприятия, языкознание), и теория науки пролили новый свет на вопрос о структурах познания. В следующей главе мы представим несколько репрезентативных фактов, которые указывают на селективно-конститутивную компоненту структур восприятия и познания. При этом мы, по многим основаниям, ограничимся восприятиями цвета, пространства, образа:

Восприятие, наряду с опытом и логическим мышлением, образует основополагающую часть познания вообще и содержит все типичные признаки познания: оно селективно, конститутивно и гипотетично. Восприятие осуществляется, правда, в основном бессознательно; поэтому оно может быть заменено научным познанием и только условно корректироваться.

По поводу структур, достижений и границ восприятия скорее возможно интерсубъективное понимание, нежели по поводу более высоких ступеней, таких как абстракция, дедуктивное или даже индуктивное заключение. (Поэтому примеры «перспективности, селективности, конструктивности» взяты из области восприятия.)

Восприятие не только поставляет знания о реальности, но находится в тесной связи с высшими достижениями мозга: восприятие пространства с мышлением как «оперированием в пространстве представления», восприятие образа с абстракцией и образованием понятий и так далее.

Для названных форм восприятия могут быть указаны нейрофизиологические корреляты (рецепторы цвета, нейроны направления). Такие соответствия исследуются уже у детей в их онтогенетическом развитии, то есть в их врождённом состоянии. Наконец, по поводу их биологического происхождения имеются некоторые очевидные гипотезы.