Прежде всего, составим ответы так, как они давались в ходе развития философской и научной мысли. Мы ограничимся четырьмя вопросами, которые станут главными проблемами последующего рассмотрения. Откуда мы знаем что-либо о мире? Этой проблемой занимались философы, прежде всего теоретики познания, в течение тысячелетий. Даже если отвлечься от экстремальных точек зрения, таких как агностицизм (Дюбуа-Реймон), абсолютный скептицизм (Горгий) и солипсизм, то и тогда спектр ответов всё ещё простирается от чистого эмпиризма (все познание происходит из опыта) до строгого рационализма (мы получаем познание только посредством мышления). Учение о врождённых идеях есть исторически исходный пункт многих дискуссий (Платон, схоластика, Декарт, Локк, Лейбниц, Юм, Кант, Хомски; понятие встречается уже у Цицерона). Однако далеко не все, кто его употребляют, понимают под ним то же самое; например, Декарт, Лейбниц или Хомски подразумевают под этим весьма различное. Спорно уже то, представляют ли собой сами идеи уже познание или же они лишь содействуют познанию. Неясность существует по поводу значения термина «врождённый». Под ним понимают «внедрённый Богом от рождения», но иногда также «унаследованный, инстинктивный, необходимо истинный». То обстоятельство, что теория наследственности, эволюционная теория и психология дают этому понятию сегодня научное содержание, ведёт к новой проблеме: Имеют ли структуры познания биологическое значение? Как бы ни различались обозначенные философские позиции в этом вопросе, всем им присущ следующий общий аргумент: слабоумные люди или примитивные животные получают мало или совсем не имеют знаний. Познание мира предполагает, таким образом, определённые познавательные способности (и не только органы чувств). Эти способности — врождённые или приобретённые — имеют определённую структуру, которая описывается «категориями познания». Категории познания должны каким-либо образом соответствовать объекту познания. Познание оказывается возможным потому, что категории познания и категории реальности соответствуют друг другу. Отсюда вытекает основной вопрос: Как получилось, что категории познания и реальности соответствуют друг другу? При обзоре ответов на этот вопрос мы стремились к репрезентативности, а не к полноте. «Репрезентативность» следует понимать здесь в двояком смысле: с одной стороны, как срез спектра возможных ответов, с другой стороны, как хронологический срез. Исторический материал рассматривается при этом не критически, а только интерпретативно. Для введения мы перенимаем схему, предложенную Кантом: «Аристотель может рассматриваться как глава эмпириков, Платон как глава ноологистов (= рационалистов)». (Kant, 1781, А 854). Сам Кант полагал найти опосредованное разрешение спора между рационализмом и эмпиризмом. Мы не разделяем этого убеждения и причисляем его к рационалистам. |