Светлана Сергеевна Неретина, Александр Павлович Огурцов:
Концепты политического сознания

Предисловие редактора

Концепты в политическом сознании? Что за рыночные термины в политической теории, — скажет человек, знакомый с современным маркетингом. Действительно для него концепт — это модель товара, выброшенного на рынок, но ещё не ставшего массовым. Поэтому-то и говорят о концепте автомобиля, шариковой ручки, компьютера и так далее. В развивающейся экономике (а Россия в настоящее время именно такова) вокруг нас масса товаров, до этого побывавших в статусе концептов. Что и в политике возникли такого рода — рекламно-маркетинговые профили? Но сами-то термины — концепт, статус, профили — первоначально возникли и развивались в философии, прежде всего в схоластике, а из философии они проникли в сознание инженеров рынка, формирующих вкус и потребности людей перед тем, как запустить этот концепт в массовое производство, изменить его статус, превратив его в однозначный, но массовый товар, или в предмет утвари, в вещь ближайшего окружения. Концепт можно уподобить сигнальному экземпляру книги, с которым Вы знакомитесь до выпуска его в массовый тираж и в который ещё можно внести изменения и даже не допустить до тиражирования. Тогда концепт останется символом, квазиобъектом не осуществлённых желаний, тем, что ныне называется симулякром — знаком, не имеющим референта и это нам знакомо. Сколько изделий, технических и конструкторских новинок дошли до концепта, воплотились в металле, но — увы! — не стали продуктом производства!

Однако, став термином-знаком маркетинга, слово «концепт» исчезло из современной философии. Оно заменено, особенно в англо-американской традиции аналитической философии однозначным понятием, то есть понятием, имеющим одно-единственное значение и не допускающее каких-то иных толкований. Эта фиксация однозначного значения понятия, отождествившая слово «concept» с понятием, произошла в английском эмпиризме XVII–XVIII веков и настолько стала устойчивой в сознании философов, что один из авторов данной книги столкнулся с негативным мнением рецензента, написавшего в 1982 году на полях рукописи о средневековом концептуализме: «Ведь не скажет просто “понятие”, а — “концепт”». Ему — доктору философских наук, специалисту по средневековой философии не была известна давняя традиция схоластической философии, проводившая различение между концептом и понятием. Философы уже давно, с XII века, выработали тот аппарат, который ныне востребован филологами и специалистами по маркетингу ¹. Хорошо понятый бизнес заставляет — это я на себе испытала — заново обратиться к теоретической философии. И это для меня было удивительно. То, что раньше философия была и есть для большинства в абсолютных нетях, это абсолютные нети и на задворках официальщины. Если выйти за её порог, можно, наоборот, обнаружить достаточно высокую востребованность философии: и теоретической («созерцательной)», и к умению исследовать. Заново требуется искусство замедленного прорабатывания мысли, не быстрого, не сиюминутного, а именно замедленного.

Для современной интеллектуальной повестки это важно вот в каком смысле. Обращение к теории, к понятиям общего и единичного было всегда, и в принципе мы это всегда знали, когда, например, шли в магазин с его правилом «всегда прав покупатель». Покупатель же всегда желал низких цен, мало обращая внимания на качество продукции. При современном ведении дел с такой позицией к этим общим понятиям, как цена и качество, подходить можно, но не нужно. Потому что, следя только за ценами, а не за качеством, мы рискуем тем, что конкурент уведёт покупателя. Старое умение созерцать и исследовать, конечно, востребовано с новой силой, хотя это и мало заметно, поскольку философия делает своё дело в тиши.

Я испытала на себе востребованность философской идеи общего, поскольку занималась идеей концепта, который вызывал яростное сопротивление философов, главным образом логиков. Человек, знакомый с современным маркетингом, скажет, что это рыночный термин. Для него концепт — это модель товара, выброшенного на рынок, но ещё не ставшего массовым. Поэтому-то и говорят о концепте автомобиля, шариковой ручки, компьютера и так далее. В развивающейся экономике (а Россия в настоящее время именно такова) вокруг нас масса товаров, до этого побывавших в статусе концептов. Но сами-то термины — концепт, статус, профили — первоначально возникли и развивались в философии, прежде всего в схоластике, а из философии они проникли в сознание инженеров рынка, формирующих вкус и потребности людей перед тем, как запустить этот концепт в массовое производство, изменить его статус, превратив его в однозначный, но массовый товар, или в предмет утвари, в вещь ближайшего окружения. Концепт можно уподобить сигнальному экземпляру книги, с которым вы знакомитесь до выпуска его в массовый тираж и в который ещё можно внести изменения и даже не допустить до тиражирования. Тогда он останется символом, квазиобъектом неосуществлённых желаний, тем, что ныне называется симулякром — знаком, не имеющим референта.

К нам на «концептуальный» семинар и просто побеседовать на эту тему менее всего ходили философы-профессионалы — приходили технари, которые расспрашивали, что имеется в виду под этой самой идеей и что такое интеллектуальные модели, с помощью которых можно определить некий исследовательский уровень участия сознания в самых разных аспектах деятельности. На Западе это велось практически всегда, поскольку там была система быстрого реагирования, и поэтому была постоянная перестройка сознания с одновременной перестройкой рынка. Мы же… мы хорошо учимся.

Лингвисты оказались более чувствительными к изменяющейся семантике своих слов, осознав недостаточность употребляемых терминов. Они стали широко использовать термин «концепт» при уяснении определённых универсалий естественного языка и речевого сообщества. Психолингвисты, анализируя процесс усвоения ребёнком своего «родного» языка и иностранцем языка чужой страны, обратили внимание на речевые сообщества (языковые группы), в рамках которых и осуществляется процесс освоения языка. Иными словами, лингвисты сделали объектом своих исследований не только грамматические (лексические, синтаксические, семантические, прагматические и прочие) нормы систем языка, но и потенции и силы реальных языковых коммуникаций внутри речевых сообществ, то есть обратили внимание на речь, понимая её как актуализацию языка, или системы возможных норм. Да и современная философия, обратив внимание на прагматику языка, пришла к тому, чтобы осмыслить коммуникационные структуры сознания в различных его «ипостасях» — от рассуждений до процессов обмена стали объектом исследований с разных сторон. Поэтому-то и возник интерес к осознанию «концептов» и их роли в коммуникациях. Но что нового в этом повороте человеческого сознания к коммуникациям и их структурам? Ведь человеческая мысль, начиная, наверное, с Аристотеля давно уже сделала их предметом своего внимания! Напомним хотя бы «Политику» Аристотеля, его этику или введение И. Кантом категории «отношение» в таблицу категорий. Да и имя К. Маркса не зря вспомнить. Именно он обратил внимание на социальные отношения, не сводя их исключительно к производственным.

В недавно вышедшей книге Ю. С. Степанова «Концепты. Тонкая плёнка цивилизации» (М., 2007) проводится мысль, что понятие концепт родственно понятию в логике, психологии и философии и их можно использовать в качестве основных единиц культурологии. Кардинальное отличие концепта от понятия состоит, по его мнению, в том, что понятие понимается, а концепт переживается. Поэтому в набор рассматриваемых им концептов попали такие концепты, как «мир», «ментальный мир», «слово, «вера», любовь», «радость», «знание», «наука», «число», «страх, тоска», «грех, блуд», «свои — чужие». Сопрягая концепт с переживанием, он исходит из весьма широкой и эмотивистской трактовки концептов. Поэтому, очевидно, лишь некоторые из им проанализированных концептов имеют отношение к политическому сознанию (прежде всего «свои — чужие», «мир», «знание», «наука»).

Гораздо более корректное описание концептов дано в «Антологии концептов» (М., 2007), написанной авторами из университетов различных российских городов. Пытаясь определить смысл «концепта», они согласны в том, что концепт — основная единица сознания, которая имеет репрезентацию языковыми средствами и вместе с тем обладает невербализированной частью содержания. Среди описанных ими концептов непосредственное отношение к политическому сознанию имеют такие концепты, как «воля», «закон», «обман», «приватность», «свобода», «страх», «язык». В этих двух книгах представлены разные наборы концептов, из которых все же трудно понять, каковы критерии их отбора.

Лингвистическое изучение концептов имеет в России давние традиции. Их продолжение в трудах Н. Д. Арутюновой и в 11 выпусках серии «Логический анализ языка» Института языкознания Российской Академии наук, в которых представлен спектр концептов не только русского языка и отечественной культуры, но и других языков и культур ².

Д. С. Лихачёв тоже говорил о необходимости осмысления концептосферы русского языка и русской культуры. В. П. Макаренко — о необходимости создания «политической концептологии». По нашему мнению, пока ещё рано говорить о логосе в динамике и тем более эволюции концептов. Их надо выявить, артикулировать и осмыслить. И речь идёт пока о феноменологии концептов политического сознания, то есть об описании зарождающихся смысловых структур политического сознания в России. Ведь концепт — это завязь новых смыслов, новых идей, новых понятий, инновационных вариантов, воплощаемых и воплощённых в вещи, в политических решениях и дискурсивных практиках. Не зря русский философ, первый заговоривший о концептах в их отличии от понятия, — С. А. Аскольдов называл их «почками» новых смыслов и считал их предметом психологических исследований. Судьбу идеи концепта в современной философии мы ещё проследим в специальной главе.

На наших глазах менялась социально-политическая жизнь России — мы привыкали (но так и не привыкли!) к выборам своих парламентариев (практику выборов нам заменили якобы более привычной для русских практикой «преемства»), мы привыкаем к изобилию невиданных нами товаров и языковых терминов из бизнеса, банковского дела, компьютерной и автомобильной техники и так далее. Иными словами, лет двадцать каждый из нас живёт не по понятиям, а в мире концептов, которые могут стать понятиями, идеями, теориями, а могут и не стать, могут стать привычным образом жизни, вещами окружающей нас утвари, предметами окружающего нас мира, а могут и не стать.

Предваряя более тщательную историко-философскую реконструкцию, которая будет осуществлена во втором разделе данной монографии, сразу же скажем, что поворот к коммуникациям их универсализация в философии связана именно с ХХ веком (причём современная философия вынуждена была возродить схоластику и обратиться к тем понятиям, которые исчезли из новоевропейского — научного — сознания: «сингулярии», «универсалии», «концепт», «дискурс», «пресуппозиция», «статус» и так далее). Иными словами, в философии уже был «наработан» тот аппарат, который оказался востребованным в современной философии вообще и философии политики, в частности. А теперь даже в описаниях маркетинга. Маркетинг дал новую жизнь старым идеям, как, впрочем, и философии в целом.

Если кратко и предварительно описать, чем же является концепт, то надо прежде всего отметить, что это — порождающая модель языка, формирующаяся в речи и функционирующая в дискурсе речевого сообщества, выполняющая функции овеществлённого образца, кванта смысла и фундаментальной единицы вербального и невербального поведения. Концепт завершает концептуализацию и зачинает новое движение в усилиях человека по рационально-эмоциональному постижению мира вообще и политики, в частности.

Поэтому трудно согласиться с М. Эпштейном, утверждающим, что описание концептов не является задачей гуманитарных наук, но позволяет открыть какое-то новое состояние общественной духовной жизни, не нашедшей ещё своего имени. Одна из целей данной книги и состоит в том, чтобы выявить разные традиции в исследовании концептов, прежде всего давние традиции истории философии, использовать их в социально-политическом анализе и продемонстрировать те повороты мысли, которые предполагаются при тематизации концептов.