Концепт

Концепт — это содержание понятия (см. Понятие), его смысловая наполненность в отвлечении от конкретно-языковой формы его выражения. Концепт представляет собой единицу речевого высказывания, логически смысловой компонент его семантической структуры; характеризует акт понимания и его результат. Концепты вербализуются в разных языках (см. Язык) и организуются в иерархические, часто ассоциативные семантические сети, представленные в различных моделях хранения знаний в памяти человека. Термин «концепт» применяется, как правило, для обозначения только объектов-предметов, но не ситуаций, событий или действий, что требует дополнительных обозначений. В целом, концепт понимается как бытийно-культурное, а не специально-дисциплинарное формообразование; главное в концепте — «многомерность и дискретная целостность смысла», существующего в некотором культурном пространстве (см. Культура) и предрасположенного к трансляции из одной предметной области в другую.

В когнитивных науках концепт обозначает основную единицу хранения и передачи информации, структурно отражающую знание и опыт человека. В научном знании (см. Наука) определённым образом упорядоченный и иерархизированный минимум концептов образует концептуальную схему, а нахождение требуемых концептов и установление их связи между собой образует суть концептуализации. Концепты функционируют внутри сформированной концептуальной схемы в режиме понимания-объяснения. Каждый концепт занимает своё чётко обозначенное и обоснованное место на том или ином уровне концептуальной схемы. Концепты одного уровня могут и должны конкретизироваться на других уровнях, меняя тем самым те элементы схемы, с которыми они начинают соотноситься. Концепты в рамках одной концептуальной схемы не обязательно должны непосредственно соотноситься между собой (но обязательно в рамках целостности, в которую они входят).

Концепты редко непосредственно соотносятся с соответствующей данной схеме предметной областью. Скорее наоборот, они есть средства, организующие в своей некоторой целостности способы видения («задания», конструирования, конституирования) реальности. В этом смысле они обладают определённой онтологической «наполненностью», что отличает их от конструктов, представляющих собой чисто познавательные инструменты, позволяющие переходить от одного уровня теоретической работы к другому (со сменой языков описания), и в этом своём качестве могущие не иметь никакого онтологического «наполнения». Через схемы концептуализации и операционализации концепты подлежат в науке «развёртке» в систему конструктов, обеспечивающих (в идеале) их «выведение» на эмпирический уровень исследования. Собственное же обоснование концепты получают в более широких по отношению к ним метауровневых знаниевых системах, презентуя их тем самым в рамках конкретной теории.

В постклассической методологии науки (см. Методология науки) концепты стали рассматриваться не только со стороны своей функциональной нагруженности внутри научного знания (жёстче — научной теории), но как системообразующие элементы концепций как особых форм организации дисциплинарного (научного, теологического, философского) знания вообще. В этом контексте в качестве своеобразного «генератора» продуцирования концептов стала трактоваться философия (см. Философия). Это представление было радикализировано в постструктуралистской философии, в которой концепт вообще перестаёт трактоваться как вспомогательный инструмент познания и приобретает статус «начала философии». Таким образом, философия не столько определяется посредством концептов, сколько именно состоит «в творчестве концептов», что намечает её различие с наукой, не имеющей собственных концептов и ведающей лишь «проспектами» и «функтивами», а также с искусством, производящим «перцепты» и «аффекты». Философия как творчество концептов не может редуцироваться ни 1) к созерцанию (так как созерцания производны по отношению к творчеству концептов), ни 2) к рефлексии, которая присуща не только философии, ни 3) к коммуникации (так как последняя производит только консенсус, а не концепты). Созерцание, рефлексия, коммуникация — суть машины, образующие универсалии в различных дисциплинах.

Изучение природы математических концептов, их категориальной структуры, а также характеристик языковых концептов позволило выявить прикладные возможности теории концепта, в частности, предложить способы концептуальной обработки информации на основе междисциплинарных методологий и с помощью информационных технологий. Активное привлечение концептов их использование наряду с понятиями может рассматриваться как признак дальнейшего развития рациональной модели интеллекта и расширения содержания самого представления о рациональности. Применение концептов с их разноплановой «синтетической» структурой позволяет включать в философское рассуждение, в особенности о познавательной деятельности, понимании и интерпретации, не только абстрактное понятие «субъект», но и концепт «человека мыслящего и познающего» в единстве его когнитивных задач и возможностей, общих целей, ценностных ориентаций, коммуникационных связей и других параметров.

Концепты характеризуются рядом свойств:

1. Сотворённость концепта. Он творится философом и несёт его авторскую подпись (аристотелевская субстанция, декартовское cogito, кантовское a priori и многие другие). Концепты соотносятся с персонажами и воплощаются в них.
2. Концепт тотализирует свои элементы, но в то же время представляет собой «фрагментную множественность составляющих», каждая из которых может рассматриваться как самостоятельный концепт, имеющий свою историю. Концепт, таким образом, обладает эндоконсистенцией — целостной неразличимостью Гетерогенных составляющих, и экзоконсистенцией — соотнесённостью с другими концептами, располагающимися в одном плане с ним в «зонах соседства». Это требует «наведения мостов», соотнесения концептов друг с другом.
3. Соотнесённость концепта с проблемой или пересечением множества проблем, на которые он призван отвечать, и где он в своём становлении, собственно, и соотносится с другими концептами.
4. Процессуальность концептов есть упорядочение, распределение (но не иерархическое) его составляющих «по зонам соседства», в которых они становятся неразличимыми. Концепт — «абсолютная поверхность или объём», где его составляющие выступают как «интенсивные ординаты», а сам концепт «пробегает» эти составляющие «с бесконечной скоростью» в «недистантном порядке». Концепт, таким образом, — это точка пересечения («совпадения», «скопления», «сгущения») своих составляющих. Он не редуцируется к ним, но постоянно, без дистанции, соприсутствует в своих составляющих и снова и снова их пробегает.
5. Концепт нетелесен и недискурсивен, хотя он и осуществляется в телах, он не тождественен им. Концепт есть чистое сингулярное и автореферентное событие («а не сущность или вещь»), которое не имеет пространственно-временных координат, но только свои «интенсивные ординаты» — составляющие как свои единственно возможные объекты. Концепт, «будучи творим, одновременно полагает себя и свой объект», но не выстраивает по отношению к нему (в отличие от науки) ряда пропозиций.
6. Концепты располагаются в «дофилософском» «плане имманенции», который представляет собой некий «образ мысли» (мысль мысли, мысль о мысли), «горизонт событий», «резервуар» для концепта, некую «пустыню», по которой кочуют «племена-концепты». План имманенции изначально ризоморфен, вмещает в себя всё, он есть некая «всецелостность». Движения концепта в плане имманенции образуют его «переменную кривизну» и складки. В то время как план имманенции «воссоздаёт хаос» и его элементы суть «диаграмматические» черты этого хаоса, его абсолютные «направления» и «интуиции», составляющие концепта суть интенсивные черты хаоса и его измерения. В этом смысле задача философии, которую она решает посредством концептов, — «придать [хаосу] консистенцию, ничего не потеряв из [его] бесконечности». План имманенции «окружают иллюзии»:
   • «иллюзия трансцендентности», когда в имманентности находится место для трансцендентности (концепты в этом случае становятся фигурами);
   • «иллюзия универсалий», когда имманентность становится имманентной чему-либо: «Объекту созерцания», «Субъекту рефлексии» или «Другому как субъекту коммуникации» (тогда концепт смешивается с планом и редуцируются к универсалиям, которые на самом деле ничего не объясняют, но сами нуждаются в объяснении;
   • «иллюзия вечности», когда «забывают, что концепты должны быть сотворены»;
   • «иллюзия дискурсивности», когда смешивают концепт с пропозициями и, как следствие, философию и науку, ставящую своей целью ограничение хаоса, его определение.

   Таким образом, концепт располагается в плане имманенции и понимается как «неразделимость конечного числа разнородных составляющих, пробегаемых некоторой точкой в состоянии абсолютного парения с бесконечной скоростью».

Идея концепта теоретически была разработана в Средние века Петром Абеляром, Гилбертом Порретанским, развита в разнообразных школах XIII века (модистов, Фомы Аквинского, Иоанна Дунса Скота и других). Идея понимания, на которую была ориентирована средневековая мысль, не могла быть развёрнута в линейной последовательности рассуждения, единицей которого было предложение. Она требовала полноты смыслового выражения в целостном процессе произнесения. Речь была охарактеризована как сущность, обладающая субъектностью, смыслоразделительной функцией и смысловым единством. Она стояла в тесной связи с идеей творения и интенции, присущей субъекту как его активное начало и полагавшей акт обозначения и его результат — значение внутри обозначаемого. Обращенность к «другому» (имманентный план бытия) предполагала одновременную обращённость к трансцендентному источнику слова — Богу, потому речь, произносимая при «Боге свидетеле» всегда предполагалась как жертвенная речь, которая, по Абеляру, воспринимается как «концепт в душе слушателя» (Абеляр Пётр. Теологические трактаты. — М., 1995. С. 121). Концепты связаны не формами рассудка; они есть производное возвышенного духа, или ума, который способен творчески воспроизводить, или собирать (concipere), смыслы и помыслы как универсальное, представляющее собой связь речей, и который включает в себя рассудок как свою часть; концепты формируются речью, которая осуществляется не в сфере грамматики (грамматика включена в неё как часть), а в пространстве души с её ритмами, энергией, жестикуляцией, интонацией, бесконечными уточнениями, составляющими смысл комментаторского искусства. Концепт предельно субъектен, способен изменить душу индивида. В употреблении Боэция Дакийского термин «концепт» сохраняет поэтому «незавершённость, зачаточность». Поскольку он актуализирует смыслы в ответах на вопросы другого человека, то это рождает не просто взаимное влечение, но диспут. Память и воображение — неотторжимые свойства концепта, направленного на понимание «здесь и теперь». С другой стороны, он есть синтез трёх способностей души и как акт памяти ориентирован в прошлое, как акт воображения — в будущее, как акт суждения — в настоящее.

В философии Нового времени концепт был замещён понятием с его однозначностью и конвенциональной значимостью. Ориентация на однозначное истинное знание, характерная для гносеологии Нового времени, привела к освобождению знания от всех коммуникационных связей, от включённости в коммуникационные (в том числе и в речевые) контексты и задала лишь одну перспективу рассмотрения ментальных образований — анализа обусловленности идей эмпирическим базисом (эмпиристская программа) или автономности теоретических идей относительно эмпирического базиса (рационализм). Концептуальные акты смыслопорождения и смыслопонимания не включались в горизонт гносеологического анализа. Лишь И. Кант, обратившись к исследованию синтетических суждений априори и актов синтеза, прибегнул к разграничению «conceptus «communis», «concepus «comparationis», «conceptus «cosmicus», «conceptus «ratiocinans», «conceptus «rationalis», «conceptus «ratiocinatus» для характеристики актов постижения и понимания. Проводя различие между понятиями рассудка и разума, он употребляет для них и разные термины: «Понятия разума служат для постижения (zum Begreifen) понятия рассудка подобно тому, как понятия рассудка — для понимания (zum Verstehen) восприятий (Кант И. Критика чистого разума. — М., 1998. С. 348). Понятия разума, имеющие объективное значение, он называет «conceptus «ratiocinatus» (рациональным пониманием), а понятия разума, которые не имеют объективного значения, — «conceptus «ratiocinans» (рационализирующим пониманием). Кант обращается к старому термину «conceptus» для того, чтобы подчеркнуть активность познавательных способностей: «Познание является или интуитивным, или концептуальным» (Там же. С. 300). Чистые рассудочные понятия он называет «ноциями» (Notion), их соединение представлено в суждениях, в их способах предикации.

В последующем развитии немецкой философии однозначное понятие стало фундаментальной характеристикой познания. Такой подход предполагал вынесение за скобку проблем языка и речи. И хотя Гегель называл язык «первой внешней формой, которую сообщает себе человек», всё же это стихия, чужеродная для «духа, который существует лишь под условием свободной духовности субъекта» (Гегель. Сочинения. Т. XI. — М., Л., 1935. С. 198–199). Поэтому, очевидно, характеризуя спор реалистов и номиналистов, он прошёл мимо концептуализма (причислив Абеляра к номиналистам).

В английском эмпиризме XIX века, который не смог принять логоцентризма и панлогизма немецкого идеализма, начинается поворот к идее концепта, понятого как восстановление целостности перцептивного опыта. У Гамильтон, Ш. Х. Ходжсон обращаются к концепту в качестве чего-то дополнительного относительно перцепта, анализируя, однако, и перцептивный опыт, и концепт вне их связи с языком и вне их репрезентации в языке и речи. Русский философ С. А. Алексеев-Аскольдов, возражая Э. Гуссерлю за его возрождение панлогистического реализма, развивает точку зрения, которую он называет концептуализмом: «По крайней мере, точка зрения концептуализма представляется нам способной выдержать все направляемые против неё возражения, которые зачастую производят впечатление лишь некоторых искусственных изобретений, а не естественных аргументов» (Антология феноменологической философии в России. Т. 1. — М., 1998. С. 357). Не приемля допущение некоего трансцендентального, безличного субъекта, он выдвигал в противовес обезличенному гносеологическому субъекту индивидуального субъекта, а в качестве познавательной формы — концепт, возникающий на основе символизации интуиции. «Концепт есть образование индивидуальной мысли, пригодное для осуществления всех тех значений, которые даются вышеприведёнными категориями общих имён; более того, содержащие эти значения вполне и целиком в себе, а не где-нибудь вне себя» (Там же. С. 32). Аскольдов делает акцент на индивидуальном статусе концепта, его генезисе в индивидуальном сознании.

Г. Г. Шпет в незаконченной рукописи «Язык и смысл» (1920-е годы) определяет концепт как экстенсиональную характеристику понятия, то есть связывая его с объёмом понятий, с пустыми формами, независимыми от предметного значения. В противовес понятиям, которые для Шпета «полные, живые понятия, суть осмысленные разумные формы», концепт, по его мнению, пусты и мертвы. И хотя Шпет занимался проблемами этнопсихологии, его ориентация на однозначность понятий, на приоритетность понятийных форм является определяющей. Поэтому он подчёркивает автосемантичность понятия в отличие от синсемантической природы концепта и отождествляет понятие со значением терминативного знака. Логика, пришедшая вместе с семантикой к различению экстенсиональных и интенсиональных контекстов, экстенсионала и интенсионала (Р. Карнап), перевернула взаимоотношение внешней и внутренней форм слова: то, что Шпет считал внешней формой слова, отождествляя его с концептом, стало считаться более глубинным смысловым слоем. По А. Черчу, концепты имеют «неязыковую природу», поскольку можно допустить «существование в концептах таких вещей, которые не имеют имени ни в одном из ныне существующих языков» (Чёрч А. Введение в математическую логику. Т. 1. — М., 1960. С. 19). Тем самым Чёрч даёт концепту не психологистическое, а семантическое обоснование, связывая их со смысловым значением. Он проводит различие между предметным значением и смысловым значением формы, последнее определяется «концептом некоторого значения переменной X и совпадает со смыслом выражения, получаемого из формулы при подстановке в неё вместо всех вхождений X произвольного имени, смыслом которого является этот концепт» (Там же. С. 348).

Для Р. Карнапа концепт — это значение термина, относящегося к метаязыку, который говорит о семантической системе. По его определению, «термин «концепт» будет употребляться как общее обозначение для свойств, отношений и тому подобных объектов (включая индивидные концепты… и функции, но не суждения). Для этого термина особенно важно подчеркнуть то обстоятельство, что он не должен пониматься в психологическом смысле, то есть как относящийся к процессу воображения, мышления, понимания, и так далее; он, скорее, должен пониматься как термин, который относится к чему-то объективному, находящемуся в природе и выражаемому в языке десигнатором, не имеющим формы предложения» (Карнап Р. Значение и необходимость. — М., 1959. С. 55).

После лингвистического поворота, осуществлённого в философии в 20-е годы XX века, после различения Ф. Соссюром языка и речи, после возрождения неогумбольдтиантства начинается интенсивное обсуждение концепта как специфической познавательной формы, его размежевание от понятия. Ж. Делёз и Ф. Гваттари снимают проблему различия понятия и концепт. Все философы — от Платона до Бергсона, в том числе Гегель и Фейербах, — по их мнению, создавали концепты концепта, согласно Делёзу и Гваттари, отсылает к миру возможного, принадлежит философии, где движение мысли к истине предполагает взаимообратимость: движение истины к мысли. Поскольку в основание постмодернистского философствования положен физический мир с вполне синергетической идеей хаоса и математический мир фрактальной геометрии, то естественно, что для представителей такой философии реальностью является возможностный мир. По Делёзу же и Гваттари, хаос преобладает над Космосом, при этом хаос нейтрален, он ни субъект, ни объект. Реальный мир рассматривается как поле опыта не относительно субъекта, а относительно «наличествования». Внутри этого наличествования есть творческие субъекты, деятельность которых направлена на устроение некоторого порядка внутри хаоса, превращая его в хаосмос. Философия в таком случае оказывается способом мгновенного схватывания чего-то, избавляющего от раздвоенности сознания из-за бесконечной текучести среды. Субъект формируется хаосом и концептом, который, как схватывание некоторого порядка, есть событие, целостность, и таких концептов может быть множество — множество прорывов из хаоса. Но в силу изначальности хаоса снимается оппозиция речь — язык. Все оказывается погружённым в одну речевую стихию, и слабые выбросы из неё есть не грамматика языка, непременно связанная с предложениями, а философская грамматика, «говорящая фразами», из которых «не всегда извлекаются пропозиции» (Делёз Ж. и Гваттари Ф. Что такое философия? СПб., 1998. С. 36). Это речевое схватывание можно абсолютно оправданно называть концептом, которому нет оппозиции в понятии, так как в мире возможностей, связанном с текучестью, нет места понятию, связывающему разнообразие субъектов в некое объективное единство. Концепт — это событие, а событие — это не понятие. «Приписываемая им противоречивость (манифестируемая в понятии) есть как раз результат их несовместимости, а не наоборот» (Делёз Ж. Логика смысла. — М., 1995. С. 205).

Коммуникационная природа концепта и концепций не позволяет описать их с помощью понятий интенциональной феноменологии, делающей акцент на направленности сознания на вещь и противопоставляющей предметное содержание мысли актам мысли. Поэтому анализ концепта включает в себя не только отношение «своей» и «чужой» речи в диалоге (М. М. Бахтин), но и новые варианты модификации феноменологии («респонсивная феноменология» Б. Вальденфельса), где отношение Другого и Я становится центральным, и новые варианты трансцендентализма (трансцендентальная прагматика языка концепта О. Апеля, которая исходит из значимости вопросов и ответов для аналитики сознания, из понимания знания как трёхместного интенционального акта, опосредованного знаком и включённого в контекст понятийно-языкового взаимопонимания).

Поворот философии к коммуникационным познавательным структурам, к анализу познавательных форм в контексте коммуникационных актов встретил созвучие и в повороте лингвистики к исследованию речи, прагматических контекстов языка, к выявлению концепта как смысловых единиц метаязыка (Н. Д. Арутюнова) и к выделению универсальных элементарных концептов («семантических примитивов»), присущих всем естественным языкам (А. Вежбицка).