Элвин Тоффлер, Хейди Тоффлер:
Революционное богатство.
Часть IV. Расширяя пространство.
Глава 11. Пространственный охват

Во время мирового чемпионата по футболу, который проводился одновременно в Японии и Северной Корее, лос-анджелесский маркетолог Хьюго Энчисо решил свозить своего сына в Токио. Энчисо, мексиканец по рождению и американец по образованию и образу жизни, работает в самой большой испаноязычной ежедневной газете Соединённых Штатов «Ла Опиньон». В Японии отец с сыном встретились с небольшим сообществом латиноамериканцев, которые ознакомили их с местными обычаями, кухней и маниакальной приверженностью спорту. Этот опыт Энчисо запомнит надолго. Сотни тысяч других иностранцев из всех уголков Земли прибыли тогда в Корею и Японию, чтобы поболеть на трибунах.

Мы потом встретились с Энчисо в Калифорнии на свадьбе двух молодых менеджеров компании по производству программного обеспечения; жених родился в Пакистане, невеста в Индии. Он происходил из мусульманской семьи, она из индуистской. Когда из аудиоколонок раздалась пуштунская музыка, Энчисо присоединился к толпе Возбуждённых, счастливых танцующих, многие из которых прежде никогда не слышали этой музыки. Среди гостей были белые англосаксы-менеджеры, азиатские студенты, американские евреи и люди с самыми разными этническими, религиозными и географическими корнями. Это был не только смешанный брак, но и смешанное свадебное торжество, и это имело глубокий символический смысл.

Происходит не только перемещение центра мирового экономического притяжения в сторону Азии (включая Южную Азию, историческую родину молодоженов). Мы не только меняем критерии, по которым определяем, где завтра будут находиться новые рабочие места, где будут построены новые фабрики, офисы и жилые дома, где будет создаваться революционное богатство. Мы расширяем нечто такое, что можно назвать нашим личным пространственным охватом.

Две тысячи четыреста лет назад в древнем Китае, где крестьяне были привязаны к земле, китайский философ Чжуан-цзы сказал, что люди, которые путешествуют по свету, «вносят беспорядок, они беспокойны, лживы и тайно замышляют дурное».

Сегодня около восьми процентов населения Земли — примерно полмиллиарда человек — хотя бы раз в год пересекают границу своей страны. Это число равно численности всего народонаселения планеты в 1650 году, на заре индустриальной эры. Беспокойные или нет, замышляющие дурное или нет, ищущие работу или всего лишь отправляющиеся в Милуоки на встречу с партнёром или клиентом, мы — существа, постоянно пребывающие в движении.

Личная география

Американцы в среднем ежегодно покрывают 11 тысяч миль, но львиную долю этого расстояния составляют поездки в автомобиле на работу и обратно — это что-нибудь около 23 миль — плюс на более короткие расстояния — в супермаркет или банк. В отпуск семейства отправляются подальше. Автомобильный маршрут можно выверить по карте. Путешествующий по делам может отметить на карте города, в которых он или она побывали в течение года, и поездки в пределах этих городов. В результате получится карта суммарных передвижений того или иного индивида. Однако можно было бы создать и карту, на которой были бы указаны все пункты, откуда он или она отправляли и где получали сообщения по электронной почте, обычной почте, телефонные звонки и факсы, плюс адреса всех людей, записанных в электронной записной книжке, и сайты, на которые он или она заходили.

Приложив более значительные усилия, можно выяснить географическое происхождение продуктов, которые мы покупаем, и место назначения отходов и мусора, которые мы оставляем, но и это ещё не исчерпывает всю географию наших контактов с миром. Представленные в полной мере, они могли бы дать нам яркий образ нашего пространственного охвата — постоянно меняющейся карты нашей персональной географии.

Сравните наш сегодняшний индивидуальный пространственный охват с тем, что был доступен европейскому крестьянину, скажем, в XII веке, который за всю свою жизнь вряд ли отлучался дальше чем на 15 миль от родной деревни. За исключением разве что религиозных идей, источником которых на протяжении веков был Рим, эти 15 миль, как правило, ограничивали горизонт средневекового крестьянина. Только в этих пределах оставлял он свой след на планете.

Применив тот же способ картографирования к компаниям, отраслям промышленности или нациям, мы обнаружим, что пространственный охват в каждом случае различен и постоянно меняется. Соответственно и различные сегменты каждой отдельной экономики требуют своего «охвата». Страна может нуждаться в импорте сырья или комплектующих из многих стран, а продавать готовый продукт лишь немногим, или наоборот. Голливуд использует оборудование из Японии и актёрские таланты из Великобритании, а его фильмы смотрит весь мир, но это лишь самый простой пример.

Как пишет «Бизнес уик», в вашем карманном компьютере или мобильном телефоне может стоять процессор из Америки, печатная плата из Китая, микрочипы из Тайваня, Австрии, Ирландии или Индии, цветной дисплей из Южной Кореи, а линзы из Германии. Комбинация этих пространственных отношений в совокупности определяет «пространственный охват» каждой отдельной компании или страны.

Японцы, например, десятилетиями вели спор о том, следует ли сосредоточить свои экономические связи на Азии или распространить их глобально. В период недолгого триумфа Японии в 1980-х — 1990-х годах политики вроде Синтаро Исикары, который теперь является мэром Токио, заявляли, что Япония должна сменить США в роли доминирующей силы в Азии.

Это было до того, как Япония замедлила темпы своего развития; в то же время начался бурный подъём Китая, сопровождающийся наращиванием вооружений и всплесками антияпонских настроений. Вот тогда Исикара, оценив уязвимость Японии в Азиатском регионе, стал призывать к укреплению связей с Соединёнными Штатами.

На самом деле вопрос заключался в пространственном охвате японской экономики. Является ли Япония региональным или глобальным игроком? Каков её экономический и культурный след на планете, если «Манга Бласт», журнал, использующий японские комиксы, издаётся в Милуоки, а продаётся в киосках Мехико-Сити?

Одни страны не нуждаются в глобальном охвате, им достаточно иметь несколько партнёров по соседству. В противоположность этому запросы Японии даже в период рецессии были слишком разнообразны и сложны, чтобы она могла процветать, оставаясь всего лишь региональной экономической силой. Она должна ввозить нефть с Ближнего Востока, программное обеспечение из Соединённых Штатов, детали для автомобилестроения из Китая. А продукты её экспорта — автомобили «Ниссан СУ–5», радиотовары «Сони», плоскопанельные телевизоры «Мацусита», компьютеры НЕК — известны во всём мире. Японские компании управляют производствами на всех континентах.

Нравится это кому-нибудь или нет, но Япония нуждается в ресурсах, рынках, возможностях, энергетике, идеях и информации отовсюду, а не только от ближайших соседей. Независимо от того, господствует она в данный момент в регионе или нет, её пространственный экономический охват имеет глобальный масштаб. Однако Япония — только один пример. Сегодня пространственный охват или экономический след каждого человека, компании или страны претерпевают большие перемены.

В движении находятся не только люди и товары. Деньги тоже имеют свой пространственный охват, и он тоже быстро изменяется, оказывая глубокое влияние на глобальную экономику.

Мобильные деньги

Хорошо известно, что триллионы долларов с феноменальной скоростью постоянно пролетают через электронные каналы из страны в страну, из банка в банк, от человека к человеку, и этот грандиозный монетарный балет ни на секунду не замирает.

Многим известно — или должно быть известно — и то, что мировая торговля валютой — это глобальное казино. Чего многие не знают, так это того, что доллар отнюдь не только американская валюта.

Обычно считается, что американцы используют доллары, немцы — евро, японцы — иены, аргентинцы — песо. Фактически же, согласно экономисту Бенджамину Дж. Коэну из калифорнийского университета Санта-Барбары, автора книги «География денег», «это очень далеко от правды». Данное представление превратилось в «устаревший и вводящий в заблуждение стереотип», поскольку конкуренция «значительно изменила пространственную организацию денежных отношений…».

Каждая валюта в отдельности, как каждый отдельный индивид, имеет собственный, постоянно меняющийся пространственный охват. Сегодня самый широкий охват принадлежит доллару (несмотря на то что его курс в последнее время понизился); некоторые страны предпочитают национальной валюте «долларизацию». Доллар там становится узаконенным общим эквивалентом, превращается в официальную валюту. В других странах доллар неофициально заменяет национальную валюту во многих операциях.

На январь 2002 года пятнадцать главным образом небольших государств от Панамы и Эквадора до Восточного Тимора официально использовали доллар. Неофициально доллар служил дублером национальной валюты и в Аргентине, Боливии, Перу и Центральной Америке. То же самое можно сказать о России и других странах бывшего Советского Союза, включая Армению, Грузию, Азербайджан и Украину. Неофициально долларизовались Румыния, Турция и Вьетнам. Согласно данным Федеральной резервной системы США, на руках иностранцев сейчас находится больше долларов, чем у американцев, — около 55–70 процентов, главным образом в стодолларовых купюрах.

Доллар — не единственная валюта, дополняющая или замещающая другие. До введения евро можно было пользоваться немецкой маркой на Балканах, французским франком в некоторых частях Африки, швейцарским франком в Лихтенштейне, индийской рупией в Бутане, датской кроной в Гренландии. Международный валютный фонд выявил 18 стран, где иностранная валюта составляет 30 процентов всей денежной массы, и ещё 34, где этот процент составляет 16,4 или больше.

Согласно Коэну, валюты «во всё большем объёме используются за пределами своих стран, проникая в национальные денежные пространства других государств… Стремительное ускорение конкуренции валют… изменило пространственную организацию глобальных денежных отношений. Границы территорий национальных валют стали сегодня проницаемыми, как никогда прежде с момента зарождения местных валют».

Короче говоря, деньги вышли за пределы пространственных границ.

«Оккупанты» и «оккупированные»

Этот сдвиг имеет важные последствия с точки зрения власти. «Оккупирующая» валюта (это наш термин) не всегда тем самым приносит пользу стране своего происхождения. Здесь действует множество факторов, и иной раз такое вторжение может дорого стоить стране, из которой оно осуществляется. Правительство «оккупированной» страны обычно отчасти утрачивает контроль над внутренней монетарной политикой и слабеет в глазах населения. Оно теряет часть того, что экономисты называют «сеньоражем» — речь идёт о тех деньгах, которые требуются для выпуска денег, их печатания и распространения. И если какая-то валюта низко котируется в мире валют, её, как правило, легче потеснить на рынке.

Более значительные перемены происходят, согласно Коэну, не во взаимоотношениях наций, а в отношениях между правительствами и рынками. Таким образом, использование в одной стране двух или более валют расширяет диапазон выбора для компаний и финансовых институтов, которые размещают в ней свой бизнес. Она может предложить выбор, учитывая валютный риск, налоги, регламентации, правила бухгалтерского учёта, стоимость заключения сделок и конвертации, финансовый инструментарий и тому подобное. Иными словами, в результате снижается влиятельность и контроль местного правительства.

Наконец, это делает «оккупированную» страну более чувствительной и потенциально более податливой по отношению к конъюнктуре мировых финансовых рынков. Вот почему первым шагом многих вновь избранных президентов или премьер-министров является визит на Уолл-стрит, чтобы ритуально продемонстрировать финансовую осмотрительность на время своего присутствия на посту.

То, что мы наблюдали до сих пор — великий сдвиг богатства в Азию, создание киберпространства, изменение критериев, по которым оценивается место, расширение глобального охвата и географическое распространение временно пошатнувшегося доллара, — всё это только часть тех перемен, которые происходят в нашем отношении к такому основополагающему фактору, как пространство.

Далее мы обратимся к наиболее неоднозначному из всех сегодняшних пространственных изменений — к тому, что заставило его противников маршировать по всему миру и (буквально) бить в барабаны в Портэ-Аллегре (Бразилия), в то время как его сторонники во время своих ежегодных встреч в швейцарском Давосе пытаются соблюсти вежливость по отношению к своим противникам. Речь, конечно, пойдёт о самом спорном и ложно толкуемом понятии всего экономического лексикона — глобализации.

Есть ли у неё будущее?