Идеология

Идеология — это система концептуально оформленных представлений и идей, которая выражает интересы, мировоззрение и идеалы различных субъектов политики (общества, классов, наций, политических партий, общественных движений) и служит формой или санкционирования и закрепления существующего в обществе господства и власти, или радикального их преобразования. Основой идеологии являются определённые общественные интересы (см. Общество). Не будучи религиозной по сути, идеология исходит из определённым образом познанной или «сконструированной» реальности, ориентирована на человеческие практические интересы и имеет целью манипулирование и управление людьми путём воздействия на их сознание. В содержании идеологии (в контексте осознания людьми собственного отношения к действительности, а также существа социальных проблем и конфликтов) утверждаются цели и программы активной деятельности, направленной на закрепление или изменение данных общественных отношений. Идеология как форма общественного сознания — составная часть культуры, духовного производства (см. Культура).

Термин «идеология» ввёл французский философ Антуан Дестют де Траси («Элементы идеологии». — «Eléments d’Idéologie», V. 1–4. P., 1801–15), который связывал с ней учение об идеях, позволяющее сформулировать основы политики (см. Политика), открыть истинную организацию дискурса — способности суждения и оценки в различных областях. Эта же линия в определении и в позитивном отношении к идеологии представлена в работах Э. Б. де Кондильяка и в школе идеологов (К. Ф. Вольней, П. Ж. Кабанис), которые разрабатывали новую дисциплину, опираясь на идеи французских просветителей и энциклопедистов. В этот же период критический пафос французской школы идеологов стал предметом негативного отношения и жёстких оценок со стороны Наполеона, который рассматривал учения об идеологии оторванным от жизни и от реальной политики. В дальнейшем понятие идеологии столь многократно подвергалось изменениям и помещалось в столь различные контексты, что почти невозможно проследить его употребление во всех нюансах. Кроме того, сам термин «идеология» выступает не иначе как «идеологическое» понятие, а потому его концептуализация неизбежно связана с внетеоретическими мотивами. Построение «теории идеологии» всякий раз зависит от того, понимает ли себя данная теория как идеологическая или внеидеологическая (научная), причём это относится не только к разделению науки и идеологии, но и к более широкому понятийному полю.

Альтернативное отношение к идеологии — позитивное и негативное в целом характерно для всей последующей истории политического дискурса. Так, К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии» (1845–1846) отождествили идеологию с превращёнными формами сознания, которым присущи: 1) трактовка мира как воплощения идей; 2) иллюзии об абсолютной самостоятельности идей; 3) конституирование мнимой реальности. Под идеологией К. Маркс и Ф. Энгельс понимали: а) идеалистическую концепцию, согласно которой мир представляет собой воплощение идей, мыслей и принципов; б) тип мыслительного процесса, когда его субъекты — идеологи, не сознавая связи своих построений с материальными интересами определённых классов и объективных побудительных сил своей деятельности, постоянно воспроизводят иллюзию абсолютной самостоятельности общественных идей; в) сопряжённый метод подхода к действительности, состоящий в конструировании мнимой реальности, которая выдаётся за саму действительность. Согласно К. Марксу, действительность предстаёт в зеркале идеологии в искажённом, перевёрнутом виде; таким образом, идеология оказывается иллюзорным сознанием. В дальнейшем марксисты противопоставляли идеологии социальную науку, а главным её критерием считали её неадекватность действительному положению вещей, иллюзорность и ложность. В противовес этому В. И. Ленин говорил о марксистской идеологии как научной, подчёркивая положительное содержание идеологии. Далее этот подход развивал оппозицию негативного восприятия идеологии «эксплуататорских классов» с идеологией «социалистической», воспринимаемой сугубо позитивно. Для ряда марксистов (Г. Лукач, Э. Блох, К. Корш) идеология есть форма классового сознания, выражающая чаяния и надежды угнетённых и преодолеваемая благодаря развитию научного знания (см. Наука) и философии (см. Философия).

Идеологию как ложное сознание и совокупность ценностных суждений противопоставляет достоверным суждениям о действительности Э. Дюркгейм и Т. Гейгер. Так, согласно Т. Гейгеру, любая идеология основывается на рационализации и объективации первичных чувствований, существующих между человеком и объектом, на включённости homo vitalis с его потребностями и влечениями в существование, рационализируемого в идеологических конструкциях.

В. Парето видит в идеологии маскировку действий. Идеологии — это производные (деривации) от чувств и влечений, разбиваемые им на 4 класса:

1. Утверждения, притязающие на абсолютность и аксиоматичность.
2. Суждения, ссылающиеся на авторитет.
3. Утверждения, апеллирующие к согласию с чувствами и принципами большинства.
4. Вербальные доказательства и софизмы.

Отождествляя идеологии с фальшивыми словесно-демагогическими образованиями, В. Парето отказывается рассматривать их под углом зрения соответствия действительности и настаивает на их социальной функции, которая состоит в том, что идеологии придают силу и агрессивность бессознательным эмоциям индивида.

В социологии знания, развившейся в XX веке, подчёркивается экзистенциальная обусловленность всех форм знания, их связь с социальным бытием. Так, М. Шелер, характеризуя типы классовой обусловленности мышления, видит в них различные формы разрушения единого мышления внутри жизненного сообщества и характеризует их как способы рационализации витальных влечений различных классов (Scheler M. Die Wissensformen und die Gesellschaft. Bern und München, 1960, S. 170–175). К. Манхейм, противопоставляя идеологическую и социологическую интерпретации духовных образований, подчёркивал обусловленность мышления бытием, соотносил «духовные образования» с социальными позициями их носителей. Идеологию как апологию существующего строя, как рационализацию интересов доминирующего класса, он противопоставляет утопиям, которые являются эмоционально-окрашенным выражением надежд оппозиционных классов и групп (Манхейм К. Диагноз нашего времени. — М., 1994, с. 52–92).

В социологии XX века развернулась критика той трактовки идеологии, которая предложена М. Шелером и К. Манхеймом. Г. Плесснер подчёркивает, что идеология связана с волей к власти (Plessner H. Zwischen Philosophie und Gesellschaft. — Bern, 1953, S. 221–240), M. Хоркхеймер считает, что идеология связана с социальным действием, Ч. Р. Миллс — с властными механизмами господства и манипуляции.

Л. Альтюссер, подчёркивая непримиримость, разрыв между идеологией и наукой, видел в идеологии бессознательное, даже тогда, когда она представляется в эксплицитной форме. Пытаясь соединить К. Маркса и З. Фрейда, он считал идеологии целостными структурами (идеологическими формациями), которые создаются идеологическим аппаратом и с которыми человек себя идентифицирует. В работе «Идеология и идеологические аппараты государства» (1970) Л. Альтюссер выделяет следующие виды «идеологических аппаратов», которые фиксируют в своём содержании инструменты проведения в жизнь доминирующей идеологии: религиозный; образовательный; семейный; юридический; политический; профсоюзный; коммуникационный (медийный); культурный. По Альтюссеру, эти «идеологические аппараты» отличаются от «репрессивного аппарата» тем, что в то время, как существует один «репрессивный аппарат», имеется множество «идеологических аппаратов»; другим моментом различия является то, что объединённый репрессивный аппарат является полностью общественной (государственной) структурой, тогда как большая (или значительная) часть «идеологических аппаратов», напротив, принадлежит частной области; репрессивный аппарат действует на общество «посредством насилия», а идеологические аппараты — «посредством идеологии».

В современной французской философии идеология отличается от ментальности (М. Вовель, А. Лефевр) и рассматривается в контексте анализа дискурса (М. Пешё, П. Серио). Так, М. Пешё, опираясь на идеи Л. Альтюссера, развивает учение о дискурсе в рамках теории идеологии как теории материальности смысла и иллюзий человека, который является источником и властелином своей речи. Идеологические формации определяют то, что может и должно быть сказано (в форме наставления, проповеди, памфлета, программы и так далее) в соответствии с определённой позицией и при определённых обстоятельствах. Внутри идеологии сохраняется то, что не высказано, что имплицитно (интердискурс как идеологическое пространство дискурса с его отношениями господства и подчинения). С. Жижек рассматривает идеологию как дискурс, позволяющий обществу зафиксировать значения и выражающий волю к тотальности, которая ищет замещения (сублимации) в фантазиях и самообманах.

Появление принципиально новых средств и способов описания и объяснения социальной реальности в середине XX века обусловило формирование оригинальных концепций сути и функций идеологии. М. Бахтин в своём истолковании идеологии попытался снять классово-политические контексты. «Идеологическое» для М. Бахтина — синоним семиотического, знакового вообще: «Ко всякому знаку приложимы критерии идеологической оценки (ложь, истина, справедливость, добро и прочие). Область идеологии совпадает с областью знаков. Между ними можно поставить знак равенства. Где знак — там и идеология». М. Бахтин противополагал идеологию — психологии, как области «внутреннего знака» и «внутренней речи». Он постулировал диалектический характер этого противопоставления, так как «внутренний знак» тоже знак, а значит, и идеология «индивидуальна», а в ряду социально-психологических явлений — выступает как «жизненная идеология». Всё психологическое, по мнению М. Бахтина, имеет свои семиотические основания: «Вне объективации, вне воплощения в определённом материале (материале жеста, внутреннего слова, крика) сознание — фикция. Это плохая идеологическая конструкция, созданная путём абстракции от конкретных фактов социального выражения». Психологии М. Бахтин противопоставлял не идеологию вообще, а только её социальные объективации в форме этических и правовых норм, религиозных символов и так далее. Для обозначения объективно существующих форм идеологии М. Бахтин использовал термин «идеологема». Трактовка идеологии как универсального свойства всего семиотического препятствовала спецификации конкретных механизмов её функционирования, хотя и элиминировала идеологические предпочтения её исследователей, трансформируя их подход в объективно-семиотический (в отличие от политической ангажированности представителей марксизма).

Спецификация семиотических механизмов идеологии была одной из ведущих областей философского творчества Р. Барта. В «Мифологиях» (1957) Р. Барт объединил миф и идеологию, называя их «метаязыком». Он не считал целесообразным проводить между идеологией и мифом семиотическое разграничение, определяя идеологию как введённое в рамки общей истории и отвечающее тем или иным социальным интересам мифическое построение. Следуя традиции определения знака как ассоциации означаемого и означающего, а языка — как системы знаков, Р. Барт определил миф и идеологию как «вторичные семиотические системы», «вторичные языки». Смысл знаков первичной знаковой системы, исходного «языка» «опустошается», согласно Р. Барту, метаязыком до полой формы (сохраняясь и в обескровленном состоянии), которая становится означающим как мифа, так и идеологии. Значение же самого метаязыка «натурализируется» в идеологии. В «Основах семиологии» (1965) Р. Барт отмечал, что идеология — это постоянный поиск ценностей и их тематизация. В случае же фигуративизации, по Р. Барту, идеологический дискурс становится мифологическим.

Ю. Кристева использовала для исследования идеологии термин М. Бахтина «идеологема». Последняя определялась ей в качестве «интертекстуальной» функции, придающей тексту социальные и исторические координаты, а также связывающей текст с прочими практиками означивания, составляющими его культурное пространство. Идеология, согласно Ю. Кристевой, присутствует также и в семиотических коннотациях самого исследователя идеологии, санкционирующих использование им тех или иных моделей и формализации. Избавиться от данных предпосылок невозможно, но возможно их прояснение в акте саморефлексии.

У. Эко рассматривал коммуникационные функции идеологии, которая «предохраняет нас от рассмотрения семантических систем в совокупности их внутренних взаимоотношений», благодаря ограничению области возможных коннотаций. Идеологический субкод исключает нежелательные подразумевания семантической системы. Идеология выступает означаемым данного риторического субкода и идеологические контексты формируются «склеротически отвердевшими сообщениями». Позже У. Эко описал идеологию как перекодирование первичного кода, придающее сообщениям вторичные смыслы. Согласно У. Эко, перекодирование суть интерпретативная модификация первичного кода, приводящая к нестандартному употреблению прежнего правила и создающая новое правило. Например, риторические и иконологические правила наделяют макроскопические фрагменты первичных сообщений некоторым значением, перекодируют их.

Статус идеологии как воплощение связи дискурса с некоторой социальной топикой описывается в современной философии как ряд отношений правдоподобия («референциального» — в контексте отношения с реальностями мира, «логического» — в плане соответствия жанровым и игровым закономерностям и так далее). Нередко в рамки идеологии пытаются инкорпорировать чисто философские измерения (например, философию истории, местоположение в ней человека, сопряжённые с ними оценочные суждения о возможных вариантах социального развития и желательного темпа последних). В этом контексте любая идеология, несущая в своей структуре некий идеал, противопоставленный наличной социальной реальности, — утопична и эсхатологична.

Таким образом, в современной философской мысли развиты различные концепции идеологии. Каждая из них выдвигает свой критерий идеологии: отношение к действительности (гносеологический подход), выражение интересов групп и классов (социально-психологический подход), рационализация влечений и воли к власти (неофрейдизм), бессознательного и совокупности нерационализируемых характеристик дискурса (французский постструктурализм и постмодернизм).

В контексте осуществления политики специфика идеологии состоит в том, что она создаётся благодаря деятельности идеологического аппарата политических партий и социальных движений — идеологов, политиков, учёных. Народные массы, социальные общности непосредственно не создают идеологии, однако их интересы, идеалы и общественно-политические представления составляют ту почву, на которой формируется и развивается идеология. Структурными элементами идеологии являются политические теории и идеи, общественно-политические идеалы, ценности, политические программы, политические символы. В отличие от науки, идеология включает в себя не только знание о социально-политической жизни, но и ценностное отношение к политическим тенденциям и процессам, оценку соотношения политических сил, которая выражает интересы политической партии или социального движения. В состав идеологии наряду с достоверными знаниями входят и ошибочные представления о социально-политических процессах, о функционировании политической системы. Поэтому столь в идеологии важна роль политических мифов и утопий. Политические мифы выдвигают ошибочные ориентиры обществу, его общественно-политическими объединениями и государству, если политические силы, разделяющие их, приходят к власти. Распространение мифов в общественном сознании может обеспечить лишь временный успех, так как рано или поздно подобные мифы разрушаются и политическое сознание оказывается в состоянии вакуума. Идеологии нередко используют политические символы, которые выражают принадлежность человека к тому или иному сообществу, движению, организации. Конфронтация между отдельными социальными группами и слоями нередко связана с неприятием определённых символов.

Среди социальных функций идеологии выделяются, прежде всего, мобилизационные, нормативно-регуляторные, контролирующие, социализирующие функции, которые обусловлены необходимостью как идеологического воспитания новой когорты последователей, так и идеологического санкционирования политических действий. Идеология, определяя цели политики, формулирует ориентиры политической деятельности, осуществляет выбор средств её реализации, мобилизует широкие слои общества для участия в осуществлении политики. Вместе с тем, существуют определённые границы во взаимопроникновении идеологии и политики. Если происходит гиперидеологизация политики, то политические лидеры не в состоянии адекватно реагировать на происходящие в обществе изменения и эффективно решать жизненно важные проблемы. Если же происходит чрезмерная политизация идеологии, то она превращается в доктринёрство, ангажированное своекорыстными интересами политической элиты, а социальные и духовные ресурсы политики резко сужаются. Тем самым создаётся вакуум идеологически обоснованных ориентаций и социальных действий. В тоталитарных обществах идеология трансформируется в государственную религию с особыми догматами, священными книгами, апостолами, святыми, бого-человеками, литургией и другими элементами. Государство в этом случае выступает идеократической системой, в границах которой верховный жрец, могущий толковать и трансформировать постулаты идеологии, выступает и высшим чиновником, и политическим лидером.