Карл Митчем:
Что такое философия техники? Часть II. Философские аспекты техники.
Глава 6. Этические вопросы

Этика, традиционно сосредоточиваясь на межличностных отношениях, предписывала, как людям следует поступать по отношению друг к другу, как руководителю надлежит обращаться с подчинёнными, как подчинённым относиться к руководящим как гражданам общаться между собой. В этой области, как в никакой другой, свобода выбора в наибольшей степени зависит от воли индивида. В процессе анализа этих форм нравственного поведения этика разработала по меньшей мере три различные общие теории для обоснования определённых моральных предписаний естественного права, утилитаристскую и деонтологическую. В первой теории основное внимание уделяется заранее установленным структурам (закон и порядок против беспорядка), во второй — последствиям (добро против зла), а в третьей — внутреннему характеру самого действия (рациональное или правильное против иррационального пли неправильного).

За последние три столетия, под влиянием технического прогресса, а также благодаря той огромной мощи, которой он наделил человека, получили развитие не только отдельные аспекты этих теорий (в первую очередь, имеющие отношение к профессиям, наиболее тесно связанным с современной техникой), но и вся область этики расширилась и стала включать также отношения между человеком и остальным миром: животными, природой и даже артефактами. Этика значительно раздвинула свои границы — это становится наиболее очевидным, если мы обратимся к таким новым областям исследования, как ядерная этика, экологическая этика (этика отношения человека и общества к окружающей среде), биомедицинская, профессиональная, техническая и компьютерная этика.

Ядерная этика

Ядерная этика, старейшая из указанных новых областей, связана с двумя различными, но в то же время и неотделимыми друг от друга технологиями: ядерным оружием и атомной энергетикой. В случае с ядерным вооружением фундаментальные этические вопросы касаются морального статуса теории устрашения, а когда имеются в виду обе вышеназванные технологии — проблемы пропорционального распределения риска и ответственности за настоящее и будущее поколения.

Отчасти потому, что расчёты, основанные на принципе полезности, были основным оправданием развития ядерных вооружений и атомной энергетики, критика последних в основном велась с позиций деонтологической теории, а также в какой-то степени и теории естественного права. Гюнтер Андерс, например, доказывал, что не только люди, но и артефакты обладают максимами или принципами, в соответствии с которыми они действуют. Максима ядерных вооружений — тотальное разоружение. Андерс, переформулировав кантовский категорический императив следующим образом: Обладайте и пользуйтесь лишь теми вещами, внутренние максимы которых могут стать вашими собственными максимами и, следовательно, максимами общего закона — утверждает, что иррациональность и зло присущи самой внутренней природе ядерных вооружений ⁶ и потому их производство внутренне противоречиво.

Критика использования атомной энергии, особенно подчёркивая её внутренний разрушительный характер (по меньшей мере в долгосрочной перспективе в связи с хранением отходов ядерного производства), часто опирается в основном на один и тот же моральный аргумент, не получающий, однако, эксплицитного выражения. В то же время, в последнее десятилетие моральный анализ риска, связанного с развитием ядерных вооружений и технологий производства атомной энергии, позволил перевести дискуссию в плоскость полезности. В связи с этим следует упомянуть работу Кристины Шрадер-Фрешетт.

Экологическая этика

Первыми критику ядерных вооружений с позиций естественного закона начали философы, работающие в рамках томистской традиции. Экологическая этика и в некоторой степени движения за альтернативную технологию и зелёные, возникшие в ответ на различные виды химического загрязнения окружающей среды и опасность, угрожающую экосистеме Земли в целом, также опираются на принцип естественного закона, хотя ссылки на эту традицию делаются редко. Показательно, например, что в лучшем общем введении в экологическую этику, каковым является работа «Маns Rеsроnsibility for Nаtuге» (Ответственность человека за природу, 1974), не только не признается этот факт, но даже не упоминается сама традиция естественного закона. Однако и апелляция к существующему изначально экологическому порядку, который люди должны уважать и с которым должна гармонировать техническая деятельность, и сходные лозунги, провозглашаемые в рамках некоторых незападных традиций естественного закона (буддизм, таоизм, индуизм и другие), является проявлением теоретических установок, аналогичных идеям, лежащим в основе томистской концепции естественного закона.

Составляющее основу позиции естественного закона убеждение, что загрязнять или вообще нарушать естественную окружающую среду неэтично, вне всякого сомнения может быть поддержано апелляцией к утилитаризму, личному интересу и анализу риска-стоимости-выгоды. Разрушение естественной среды часто наносит вред и самим людям либо подвергает их неоправданному риску, возникшая в связи с этим идея сохранения естественных видов может отстаиваться на деонтологических основаниях путём признания определённых прав за животными, растениями и даже неорганической природой. Движение в защиту прав животных и против их использования для экспериментов, а также против некоторых видов сельскохозяйственного производства расширяет круг задач, связанных с защитой среды обитания. При этом часто с позиции утилитаризма выдвигаются аргументы против причинения без необходимости боли и страданий другим существам, также наделённым способностью чувствовать. Сторонники органического земледелия и движения за регенерацию тоже выступают в поддержку естественного закона, хотя это и выражается в имплицитной форме.

Недавно начавшиеся исследования вопросов, связанных с загромождением околоземного пространства сотнями и тысячами спутников и загрязнением его космическими отходами, а также проблемами засорения Луны и планет различными аппаратами, предназначенными для исследования космического пространства, породили новую область этики — космическую этику, благодаря которой забота об охране окружающей среды была распространена и на внеземное пространство.

Биомедицинская этика

Несмотря на развитие законодательства по охране окружающей среды и создание в последнее время правительственных организаций, призванных осуществлять защиту окружающей среды, что в обоих случаях связано с возникновением экологической этики, именно биомедицинская этика (обычно применяется сокращённая форма биоэтика) является единственной наиболее развитой областью взаимодействия этики и техники. Возможно, этого и следовало ожидать, принимая во внимание, что более 10 процентов национального дохода в странах Западной Европы и Северной Америки выделяется на медицинское обслуживание, то есть на ту область, в которой технические достижения воздействуют наиболее непосредственно на максимальное число людей. О высоком уровне развития биоэтики свидетельствует множество специальных журналов, институтов и центров, наличие нескольких библиографических служб и даже энциклопедии по биоэтике.

Как академическая дисциплина, биоэтика для удобства её разработки и пропаганды разделена на группы моральных вопросов, связанных с различными стадиями жизни человека. Аборт, оплодотворение in vitro (В колбе, пробирке, «в стекле» — лат.), эксперименты с зародышем и связанные с ним моральные дилеммы относятся к началу человеческой жизни. Отношение между врачом и пациентом, а также вопросы конфиденциальности и согласия пациента проходить лечение при условии его информированности связаны со взрослым периодом жизни человека. Моральные аспекты и импликации трансплантации органов, использования лекарственных средств для облегчения предсмертных страданий, проблемы установления факта смерти в условиях применения аппаратов искусственное сердце и лёгкие и других высокотехнических средств для продления жизни относятся к концу человеческой жизни. Вопросы распределения скудных ресурсов медицинской техники, политика в области здравоохранения, развития биомедицинских исследований, включая эксперименты на животных, имеют отношение ко всем указанным периодам.

В каждой из этих областей имеются конкурирующие требования, сформулированные исходя из принципа полезности, прав человека и естественного закона. Один из наиболее ярких примеров — аборт, в защиту которого, как правило, выступают исходя из утилитаристских, но иногда и деонтологических соображений (нелегальный аборт представляет собой ещё большее зло, и, кроме того, женщина имеет право сделать аборт), а критикуют, апеллируя к естественному закону и опять-таки, опираясь на деонтологические основания (аборт противоречит трансцендентальной морали, зародыш имеет право на жизнь).

Во врачебной практике возникло явление, которое можно было бы назвать прикладным (или регионированным) деонтологизмом, этикой ответственности врача и прав пациента. Понятие социальной роли как совокупности ограничений, определяющих поведение личности, играющей некоторую роль, а также внешних объектов, с которыми данная личность связана определёнными отношениями, было классически сформулировано Ф. Брэдли в работе Му Station аnd Duties (Моё общественное положение и вытекающие из него обязанности, 1876). Играть роль — значит следовать определённым образцам поведения, и отказ от этих образцов, в условиях когда субъект продолжает играть данную роль, является противоречивым и иррациональным. То, что старался сделать Кант для объяснения рационального бытия, Брэдли (расширяя гегелевское понятие Sittli-сhkeit — нравственность) прилагает к анализу определённых социальных ролей. Если эти роли суть профессии, тесно связанные с потенциалом современной техники, то их характер не просто преобразуется, но и полностью обновляется, приобретая особую важность.

Инженерная этика

Как показали недавние дискуссии по этике в области здравоохранения, а также инженерной этике в широком смысле слова, не вызывает сомнений, что такое преобразование действительно имеет место. В начале 1900-х годов, как правило, считалось, что врач в первую очередь несёт ответственность перед пациентами, а инженер — перед работодателями. Однако в 1960-х годах, когда врачи и инженеры стали обладать значительно возросшими техническими возможностями, подобная позиция стала подвергаться сомнениям и были сформулированы аргументы в пользу того, что в первую очередь ответственность врачи и инженеры несут не перед пациентами или работодателями, а перед обществом в целом. Поэтому в США биомедицинскими научно-исследовательскими центрами были созданы управления государственной инспекции (institutional rеviеw bоаrds), а при больницах организованы этические комитеты (еthics соттittees), куда вошли представители немедицинских специальностей.

Кроме того, профессиональные инженерные общества выработали новые этические кодексы, подтверждающие приоритет общественного блага, и разработали механизмы поддержки тех, кто в необходимых случаях включает сирену, по звуку которой инженеры выносят на суд общества сомнительные действия своих работодателей. Ролевая ответственность была таким образом расширена и вышла за традиционные рамки, а затем была заменена тем, что Джон Лэдд назвал этикой власти ⁷.

Это расширенное понятие моральной ответственности в условиях технических возможностей наиболее основательно обсуждается в работе Ханса Йонаса «Тhе Imрегаtivе оf Rеsроnsibilitу: In Sеаrсh оf аn Еthics for thе Тесhnоlogical Аgе» (Императив ответственности: в поисках этики технического века, 1984). Для Йонаса проблема, связанная с ядерным оружием и атомной энергией, загрязнением окружающей среды и биомедицинскими технологиями, касается широкомасштабных последствий для глобальной природы, которые не всегда можно полностью предсказать.

Тезис Йонаса состоит в том, что новые типы и измерения действий предполагают и соответствующую им этику предвидения и ответственности, которая должна отвечать современным требованиям в каждом конкретном случае, с которыми ей придётся столкнуться ⁸.

Этот новый императив ответственности, в свою очередь, предполагает и новый тип смирения, обусловленного, в отличие от прежнего смирения, не ничтожностью наших сил, но нашим чрезмерным могуществом, что представляет собой наш основной потенциал, определяющий силу наших предсказаний, оценок и решений ⁹.

С целью содействия установлению корреляции между нашей возможностью действовать и нашей способностью решать, то есть для того, чтобы стимулировать развитие этого нового типа смирения, Йонас предлагает использовать эвристику страха, что заставляло бы нас рассматривать худшие сценарии до начала осуществления какого бы то. ни было технического проекта. А в какой степени позиции эвристики страха подорваны эксплуатацией средств массовой информации или в какой мере эвристикой страха может руководствоваться инженер-практик — эти вопросы, несомненно, остаются предметом споров.

Позиция Йонаса тесно связана с тезисом Жака Эллюля, разработавшего этику господства. Эллюль также призывает к добровольному ограничению технической мощи, но в конечном итоге опирается, скорее, на теологические, чем на деонтологические основания. Тем не менее, оба мыслителя наметили программу этического спора по поводу техники, влияние которой, как ожидается, будет возрастать в рамках философского сообщества и в обществе в целом, Вместе с тем, хотя оба философа и предлагают объединить ядерную этику, этические вопросы загрязнения окружающей среды, биомедицинских технологий и в известной мере инженерную этику, — как Йонас, так и Эллюль не обратили внимания на самый современный аспект соприкосновения этики и техники — компьютерную этику.

Компьютерная этика

Как видно из её первых определений, компьютерная этика ограничивалась вопросами, связанными с угрозой тайнам частных лиц и защитой корпоративных секретов — институциональным автоматизированным управлением, гарантирующим неприкосновенность частных тайн, и незаконным вторжением посторонних в автоматизированные базы данных и сети. В своей работе Соmputer Еthics (Компьютерная этика, 1985) Дебора Джонсон рассматривает эти и примыкающие к ним вопросы, касающиеся этических кодексов специалистов в области компьютерной этики, ответственности за собой и ошибки, проявленные или допущенные в ходе функционирования компьютерных программ, а также отношений между компьютерной техникой и институциональной властью. Каким, собственно, общественным и идеологическим интересам служат определённые виды доступа к компьютеру и его использования? Отстаивание прав рабочих перед лицом производственной и конторской автоматизации составляет лишь один аспект ответа на этот вопрос. Другой важный аспект фокусирует основное внимание на скрытых антропологических импликациях значений искусственного интеллекта (на последствиях его использования для человека).

В общем и целом компьютерная этика ставит вопрос о правильном и неправильном использовании информации в информационном обществе. Каковы этические нормы создания, распространения и использования информации не просто в компьютерах и с помощью компьютеров, но и во всех средствах обработки информации и с помощью этих средств, начиная с телефона и радио и кончая телевидением и спутниками? Здесь проблема частной тайны становится более широкой в связи с феноменологией, то есть анализом конкретных проблем производства и потребления в развитом техническом обществе. Для Вольфгана Ширмахера (1986), например, идея использования информационной технологии для защиты или сохранения конфиденциального характера некоторой информации равносильна предложению использовать энергетическую технологию для защиты энергии. По своей природе информационная технология должна быть зксплуатационна: это означает, что она должна заниматься эксплуатационным использованием информации и лучшим решением вышеназванной проблемы. По мнению Ширмахера, это представляет собой дальнейшую интенсивную работу по распространению и всестороннему использованию информации, что в свою очередь приведёт к открытости информации, и последняя таким образом изменит свой характер.

С другой стороны, использование информационной техники в области принятия решений ставит вопросы об ответственности. Не заключается ли здесь дело в том, что определённые типы информационных технологий настолько сложны, что их в принципе не в состоянии понять или даже подвергнуть проверке сами их проектировщики? В связи с этим Вальтер Циммерли (1986) утверждал, что вопрос об ответственности за информационное загрязнение не может быть эффективно решён при помощи общих принципов утилитаристской, или деонтологической моральной системы, а то, что им названо парадоксом информационной технологии (чем больше информации, тем меньше возможность контроля), требует развития информационной этики для специальных случаев (казуистик), возможно, аналогично той, которая часто используется в медицине. Иногда следует даже воздержаться от создания компьютеров и машинно-зависимых артефактов именно потому, что они не поддаются контролю человека.

Дополнительные вопросы и сравнения

Вопрос, заслуживающий большего внимания, хотя ранее и обсуждался, касается этики технического развития. Проблемы окружающей среды, биомедицинская практика и даже компьютерная техника играют разную роль, приобретают разный характер в развитом и развивающемся мире, причём вопрос о последствиях как в одном, так и в другом регионах мира ещё недостаточно изучен. Другой важный этический вопрос касается зависимости между техникой и полом человека. Например, проблема атомного оружия больше тревожит женщин. Желание доминировать и управлять природой может ассоциироваться с господством над женщинами и управлением ими ¹⁰.

В областях, связанных с биомедицинским контролем над рождаемостью, абортом и с репродуктивными технологиями, преобладают женщины, в то время как в сфере инженерной этики, как и компьютерной этики — мужчины. Исследования вопросов влияния пола (биологии) и рода (социальной дифференциации между полами) на эту и моральные аспекты техники находятся всего лишь в зачаточном состоянии и должны быть продолжены ¹¹.

Наряду с вопросами техники и этики существует и вопрос об отношении техники и эстетики. Эстетике техники до сих пор почти не уделялось серьёзного внимания со стороны философии. Правомерно ли понятие красоты в технике, отличное от соответствующего понятия в других областях знания? Инженеры и архитекторы неоднократно утверждали, что понятие красоты в технике правомерно, однако оно ещё нуждается в систематическом исследовании или увязке с нетехническими концепциями красоты.

В каждой из пяти новых областей этики традиционные расхождения между естественным законом, утилитаризмом и деонтологией проявляются в новом контексте. Является ли определённое техническое действие правильным в силу внутренне присущего ему характера или о нём следует судить, только принимая во внимание его положительные или отрицательные последствия? Какова суть отношений между природой человека и техникой? Интересно также и то, что сама техника, по-видимому, покровительствует определённым типам этических систем. И, возможно, не случайно, что техническое завоевание природы подрывает традицию естественного закона, а общество, в котором господствовала бы концепция технической или инструментальной рациональности, стало строго утилитарным по своим культурным установкам. Этические дискуссии по поводу техники привели к появлению новых категорий в этике, таких, как конфиденциальность (рrivасу), безопасность (sаfеtу), ответственность и риск, которые не имели столь большого значения в прежней моральной философии.

Наряду с возникновением новых этических интересов техника, однако, проявляет тенденцию к подрыву значения того типа индивидуального человеческого действия, которым традиционно занимаются специалисты по этике. На индивидуальном или личном уровне этика не-гоcподства не навязывает такого сильного влияния на принятие морального решения (моральный выбор), как неизбежная реальность. В технически развитом обществе воздействие техники на общество зависит не столько от индивидуальных, сколько от групповых решений. Именно понимание этого делало теорию социализма привлекательнойв условиях технической оснащённости, а также способствовало появлению области исследований, получившем название, анализа научно-технической политики.