Карл Митчем:
Что такое философия техники? Часть III. Проблема ответственности и техника.
Глава 15. Философский анализ проблемы ответственности

«Первое и наиболее общее условие ответственности — это способность причинять, то есть способность действующего человека (агента) воздействоватьна мир; второе, — способность агента контролировать свои действия; третье, — то, что он до некоторой степени может предвидеть их результаты. Наличие этих необходимых условий даёт возможность говорить об ответственности, хотя и в двух совершенно различных смыслах. Если в одном случае это понятие формальное, то в другом оно содержательно: мы ведь, действительно, имеем в виду совсем не одно то же, когда говорим, что: X несёт ответственность за случившееся (что не выражает ни одобрения, ни осуждения), и что Y — ответственный человек, то есть он культивирует в себе чувство ответственности (здесь уже явно подразумевается одобрение)».

Ханс Йонас. ⁴¹

Обращение философии, как и теологии, к теме ответственности является по своей природе двойственным; оно отражает, с одной стороны, реакцию на засилье технического мышления, а с другой — стремление осмыслить современную технологическую практику во всей её насыщенности и проблемной сложности. В то время как первое свойственно скорее англо-американским аналитическим дискуссиям, второе в большей степени характеризует европейские направления и школы мысли. В выступлении на международной конференции в 1957 году в Париже, посвящённом истории идеи ответственности, Ричард Маккион заявил, что сегодняшний интерес к понятию ответственности исходит из нескольких философских посылок. Одну из них он усматривал в предпринятой в эпоху Античности разработке проблемы причинности (или вменимости) и наказание за содеянное (или ответственности). Маккион отмечает, что современная трактовка проблемы ответственности основана на заимствованном из естественных наук представлении о причинности и охватывает круг вопросов, касающихся каузальных действий субъектов морали, тогда как греческое наименование причины аitiа (как и латинское саusа), зародившись в практике судопроизводства, было затем перенесено и на описание движений в природе ⁴¹.

Иллюстрацией этого положения может послужить тот факт, что употребление Дэвидом Юмом прилагательного ответственный (rеsропsiblе) находилось в полном согласии с контекстом дискуссий по проблеме accountability; в мире естественнонаучной необходимости. В дальнейшем аналитическая философия нередко будет прибегать к этому понятию в тех своих построениях, которые призваны защитить реальность человеческой активности от скрытых нападок научного материализма всех мастей. Введённое Г. Л. Хартом и широко известное различение четырёх видов ответственности (ролевой, каузальной, обусловленной обязанностями или компетенцией) неразрывно связано с проблемой ответственности, возникающей в юридической практике, где это различение неоднократно использовалась для разработки теории наказания, отвечающей требованиям современной психологии. Джон Лэдд, американский философ аналитической ориентации, призывает к ещё большей терминологической определённости, вводя следующую формулировку: Люди — это лица, отдающие себе отчёт в своих действиях (аrе ассоипtаbе), и лица, ответственные за последствия своих действий ⁴².

В то же время, по недавнему признанию одного из учеников Хейра, попытавшегося изложить собственное представление об ответственности, способное регулировать поведение социального агента в сложном социотехническом мире, — в спорах но существу проблемы англо-американской аналитической школе необходимо учитывать накопленный опыт теологических разработок этой темы ⁴³.

Основной тезис Маккиона, однако, гласит, что внезапное появление в конце XVIII — начале XIX века этического и политического дискурса ответственности (абстрактного существительного, образованного от прилагательного ответственный), который по времени фактически совпал с возникновением современного английского языка, знаменовало собой стремление определить те силы, которые впервые вышли на арену или же те, действие которых — — в теории или на практике — наталкивалось на препятствия ⁴⁴. И хотя сам Маккион не акцентирует этот момент, всё же нетрудно усмотреть в негативной стороне его утверждения отсылку к науке и технике, а чуть более внимательный взгляд обнаруживает, что это справедливо и для позитивной стороны его точки зрения. По мысли Маккиона, новые силы, впервые вступившие в действие, связаны с возникновением современной демократии.

Слово ответственность появляется в английском и французском языках в 1787 году (В отношении английского он ошибся на 11 лет, но здесь это роли не играет). Будучи по началу связанным с функционированием политических институтов эпохи английской и французской революций, оно не исчезает из употребления и в XIX веке, народов мира значительно большее распространение и существенно расширяется сфера её действия ⁴⁵.

Для Маккиона, таким образом, позитивное расширение ответственности находится в прямом соответствии с распространением демократической формы правления.

Между возникновением демократии и развитием современной техники существует теснейшая историческая взаимосвязь. На уровне теории дорогу демократии и промышленной революции проложила идея собственнического индивидуализма homo faber,, развитая Томасом Гоббсом и Джоном Локком. Да и на практике демократия, с её идеей равенства и техника явно укрепляли друг друга. Вспомним утверждение Маркса о том, что техника оказывает на общество уравновешивающее воздействие. Вместе с тем, но чммг чанию его современника Алексиса де Токвилля, верно также и обратное, что равенство условий естественным образом вынуждает людей пускаться в торговые и промышленные предприятия ⁴⁶. Итак, по меньшей мере исторически обусловленные или ситуативные узы соединяют мысль Маккиона об отношении демократии и ответственности с проводимой в настоящей работе идеей соотнесённости ответственности с техникой.

Связь эта, однако, гораздо глубже. Согласно Маккиону, введение в политический дискурс понятия ответственность явилось результатом краха старого социального порядка, основанного на принципах иерархии и долга, и жёсткими условиями нового общественного устройства, основанного на строгом равенстве и частном интересе. Старый общественный строй уже не находил себе обоснования в научном мировоззрении, а утверждение нового сопровождалось чудовищным усилением эксплуатации, знаменовавшим наступление эпохи промышленной революции. В недрах этого кризиса стал складываться идеал взаимоотношений, который предписывал людям не только преследовать свой частный интерес, но и принимать во внимание интересы других людей.

Пали оковы, заставляющие добропорядочного гражданина исполнять свой долг, то есть следовать некоторым правилам, определявшимся его местом в обществе. Социальная иерархия распалась, и в то же время безудержная погоня людей за собственной выгодой привела к невообразимому хаосу. С исчезновением твёрдо установленных социальных ролей и трансцендентных идеалов, служивших регуляторами человеческого поведения, появлялась необходимость, по меньшей мере, научиться считаться с собственными интересами других людей и нести ответственность на горизонтальном уровне. На место гражданина добропорядочного пришёл гражданин ответственный (если не специалист).

Нечто подобное происходило и в сфере промышленной техники. Уже стало недостаточным быть только умелым мастером, отвечающим всем требованиям старой цеховой традиции. Но ведь и нельзя было просто взять и начать изобретать что-то по собственному усмотрению. Томас Эдисон, сконструировавший устройство для подсчёта голосов в конгрессе, заявил, что отныне он не станет на свой страх и риск, без предварительного согласования с учреждениями, изобретать вещи, в которых, по его мнению, они так нуждаются.

Ремесленнику нового тина приходилось учитывать множество самых разных факторов (вещественный мир, экономика, требования рынка и тому подобное) и учиться реагировать на них. Тем самым умелый мастеровой превращался в чувствительного, легко реагирующего (rеsроnsive) или ответственного (rеsроnsible) техника. По мере расширения его технических возможностей обострялась и необходимость реагировать на постоянно растущее число факторов.

Для подтверждения этой мысли приведём ещё одну цитату. Анализируя положение, сложившееся в терапевтической практике, Джонсон Лэдд утверждает, что широчайшая экспансия биомедицинской технологии усилила зависимость имеющего частную практику врача от технических служб и подорвала его профессиональную автономию. В результате этого нравственные аспекты отношения врачобщество неизбежно стали связываться уже не с этикой роли, а с этикой власти А этическую сторону власти составляет ответственность Ответственность в таком своём собственном смысле, — заявил Лэдд, — требует от человека осознания им своей способности делать выбор и воздействовать на ту ситуацию, в которой он оказался, а также его готовности в полной мере учитывать все последствия своих действий или бездействия ⁴⁷.

Метафизическая разработка этого нового понимания ответственности велась преимущественно в Европе. Начало ей было положено выходом в свет в 1884 году трактата Люсьена Леви-Брюля «L’idee de responsabilite» (Идея ответственности) ⁴⁸. По точному описанию его ученика Маккиона, Леви-Брюль предваряет своё исследование очерком истории различных аспектов идеи ответственности, от Античности до конца XIX века, с удивлением обнаруживая, что понятие, лежащее в основе морали и этической теории, само по себе никогда не становилось предметом анализа. С появлением работ Леви-Брюля во Франции начинает развиваться всеобъемлющая философия ответственности, приверженцы которой открывали самые разные проявления принципа ответственности почти повсеместно. Например, ответственность (как способность отвечать, реагировать), или реактивность, существует уже па уровне материи, когда атомы и молекулы взаимодействуют друг с другом или отвечают друг другу при посредничестве всевозможных физических и химических сил. Живым организмам, помимо этого, присуща избирательность взаимодействия или реакций на окружающую среду. У человека способность на ответное действие расширяется ещё больше: так, нарушение нравственных норм, преступность связаны с неспособностью аморальных индивидов или преступников, совершающих действия в человеческом мире, нести ответственность, использовать свою способность отвечать и соответствующим образом принимать во внимание окружающую среду.

Однако из подобного формального призыва к ответственности, с учётом большего числа привходящих обстоятельств довольно трудно извлечь сколько-нибудь конкретное руководство для поведения человека.

Разве нельзя представить себе ситуацию, когда человек, учитывая все обстоятельства всё же совершает дурные поступки. Допустим, что многие дурные поступки объясняются ограниченностью мышления субъекта действия, но ведь из этого никоим образом не вытекает правомерность такого объяснения и для всех остальных случаев. Если человек, зная, что существует добро, всё же способен не делать его, то максимальный учёт им всех факторов, возможно, лишь усилит зло, наносимое этим действием. За пределами этики ответственности, по-видимому, остаётся вопрос о целях. Даже у Макса Вебера, выдвинувшего идею рациональной ответственности в книге Политика как призвание, ответственность, в конечном счёте, остаётся заложницей иррациональных целей.

Вот на таком фоне Ханс Йоанс, мыслитель, принадлежащий европейской традиции философствования, наконец не-двусмысленно заявляет о существовании связи между ответственностью и техникой и вместе с тем в уже упомянутой работе Imреrаtivе оf Rеsроnsibilitу (Императив ответственности, 1984) стремится не ограничиваться механическим наполнением абстрактного принципа каким-то конкретным содержанием. В этических системах прошлого, — утверждает Ханс Йонас, — категория ответственности не являлась центральной из-за незначительности воздействия знания как силы и власти на социальное, политическое и техническое действие до современной эпохи.

Фактически нигде в системе нравственных норм и философско-этических теориях прошлого понятие ответственности не играет сколько-нибудь заметной роли Объясняется это тем, что ответственность всегда есть функция, производная от власти и знания, а они в то время были настолько ограничены, что к вопросу о последствиях приходилось полагаться на судьбу и незыблемость естественного порядка вещей, отдавая все силы тому, что должно было быть выполнено здесь и сейчас ⁴⁹.

Ситуация решительным образом изменилась, когда современная техника потребовала от человека действий, таких необычных по своему размаху целям и результатам, что они уже не могли регулироваться нормами старой этики. Ни одной этической доктрине до сих пор не приходилось исходить из глобального масштаба человеческого существования, принимать во внимание перспективу далёкого будущего или проблему выживания человеческого рода. Сегодня же на повестку дня поставлены именно эти вопросы, что свидетельствует о необходимости нового понимания прав и обязанностей, для построения которой этика и метафизика предшествующей эпохи не могут предложить не только целостной концепции, но Даже самых общих принципов ⁵⁰. Таким новым принципом, насущную потребность в котором породило господство техники, является ответственность, и, в частности, ответственность перед будущим.

Но каким же образом из ответственности перед будущим, из необходимости учитывать широкомасштабные и потенциально катастрофические последствия использования технической мощи выводит Йонас некий фундаментальный принцип? Шагом в этом направлении можно было бы считать довод в пользу умножения знаний и развития воображения, что позволило бы человеку яснее представит себе природу техники ⁵¹. Этим, известным ещё с эпохи романтизма аргументом весьма убедительно пользуется Гюнтер Андерс (1961). Однако строится такая аргументация на представлении о том, что дурные поступки, связанные с использованием техники, обусловлены когнитивным или аффективным неведением. Сходное с этим допущение лежит и в основе призыва учёных к демократическому контролю над наукой. Йонас демонстрирует возможность более глубокого, нежели описанный выше, подхода к проблеме. Ответственность имеет известное рефлективное измерение, роднящее её с рациональностью. Как первый принцип разума сводится к императиву Будь разумным!, так и исходное положение ответственности гласит: Будь ответственным! Первой заповедью человека, пишет Йонас, должно быть требование: Не разрушай (что вполне в твоих силах) данных тебе от природы возможностей самим способом их использования! А из этого, принимая во внимание существенную зависимость будущего от сегодняшней технологической практики, вытекает необходимость культивирования известной осторожности, которая до сих пор не являлась отличительном чертой разработки и использования современной техники.

Переформулируем и, может быть, несколько расширим эту мысль: ответственный гражданин, учёный, инженер — это не только гражданин, учёный, инженер, успешно справляющийся со своими должностными обязанностями или продуктивно работающий. Оценка человека с точки зрения ответственности не ограничивается применением к нему деонтологических или утилитарных мерок. Для выполняющего свои обязанности человека характерны сосредоточенность, преданность своему делу и твёрдое следование определённым предписаниям. Человек пользы или дела знает, какое именно действие надо совершить, чтобы максимально — пусть па короткое время — увеличить объём производства товаров или продуктов. В отличие от этих людей, ответственный индивид учитывает все обстоятельства, а это почти всегда предполагает осознание мм более широкой шкалы факторов, чем человеком долга или человеком пользы.

Иногда это повышает эффективность его деятельности. Но точно так же оно может привести — а в действительности, скорее всего, и приведёт — к снижению производства или его полной остановке. Один из аспектов снижения производственных темпов может выразиться в смягчении оппозиции status quо. Время для расчёта и учёта приходится вычитать из времени, предназначенного для производства. А стремление учесть всё большее число факторов нередко порождает новые сомнения. В отдельных случаях повышенное чувство ответственности оборачивается даже своего рода квиетизмом.