Карл Митчем:
Что такое философия техники? Часть II. Философские аспекты техники.
Глава 5. От теоретических сюжетов к логическим и эпистемологическим вопросам

Основной теоретический вопрос связан с уже упоминавшейся проблемой отношения между наукой и техникой. Нагель, например, как и большинство профессиональных философов науки, склонен ставить знак равенства между техникой и прикладной наукой. Хотя могут быть и некие свидетельства рrimа fасiе в пользу этой позиций, тем не менее сам прикладной характер (науки) остаётся во многом неясным. Стремясь расширить традицию научной философии, Марио Бунге многое сделал для выяснения различных значений термина прикладной в данном контексте. Очевидно, например, что существует разница между приложениями фундаментального научного знания и видов научного метода.

В различных формах философии науки определение техники как прикладной науки не выражено, однако столь явно. Феноменологическая традиция философии техники, рассматривающая науку в целом, легко занимает аналогичную позицию и по отношению к технике и считает связь между наукой и техникой более тесной, чем та, которая может существовать между наукой и её отдельным приложением. Хосе Ортегу-и-Гассета и Мартина Хайдеггера уместно вспомнить здесь как предвозвестников, зачинателей разработки данной проблематики, в то время как американские феноменологи, Ханс Йонас и Дон Иде, расширили и обогатили эту традицию философской рефлексии.

Например, Йонас в своих историко-философских очерках о возникновении современной науки и техники рассматривает науку и технику как близкие корреляты. В работе Д. Иде Тесhnics аnd Рrахis (Техника и практика, 1979) эта мысль выражена ещё более конкретно: автор проводит различие между идеалистическим и материалистическим отношением к технике: в первом случае техника понимается как продолжение пауки, но тором предполагается, что наука возникает из техники. Д. Иде также утверждает, что идеалистический взгляд был доминирующим в западной философии, начиная от Платона и до Декарта, и нуждается в исправлении с помощью материалистического подхода. Здесь уместно заметить, что в то время, как большинство европейских феноменологов специально не уделяли внимания технике, для американских феноменологов техника стала объектом особо пристального изучения. Например, в Ехistential Тесhnics (Экзистенциальная техника, 1983) Д. Иде расширяет свой феноменологический анализ, показывая, как техника воздействует не только на наше объяснение естественного мира (то есть науку), но также и на наше самопонимание (selfunderstanding).

Однако даже в англо-американской школе аналитической философии подрыв логического эмпиризма, связанного с работой историка-философа Томаса Куна Тhе Structurе оf Scientific Revolutions (Структура научных революций, 1962, русский перевод: М., «Прогресс», 1975. — Прим. пер.), оказал своё влияние и привёл к изменению самого понятия связи науки и техники. Например, Кун замечает, что часть наших затруднений в понимании глубокого различия, существующего между наукой и техникой, связана с тем фактом, что и науке, и технике одинаково свойственен прогресс ².

Посткуновская философия науки, несомненно, оказалась значительно более чувствительной не только к сложностям исторического плана, но также и к прагматическому (если не сказать техническому) характеру современной науки. Эту особенность отмечают такие социологи науки, как Стивен Уолгар и Бруно Лятур. Возможно даже, что проводимое Куном различие между парадигмальной нормальной наукой и революционной наукой, вызывающей сдвиг в парадигме, было бы проще понять в связи с рассмотрением технического устройства, а не концептуальных структур пауки.

Развитие этого подхода — задача как философов, так и историков науки. Философ науки Патрик Хилан доказывает, что современное научное объяснение мира зависит от первичного существования того, что он называет созданным окружением, которое позволяет представить мир как евклидовский артефакт ³.

Питер Галисон утврждает, что в истории физики XX столетия легко выделяются две основные экспериментальные традиции, одна из которых основана на использовании устройств, производящих образы (таких, как камера обскура), а другая связана с применением электронных вычислительных устройств, подобных счётчику Гейгера. Эти различные технические традиции доложили начало развитию последующих внутренних связей с традицией и внешнего разрыва этих связей в области преподавания и научной аргументации ⁴.

Исследования влияния различных технических артефактов на науку и научные исследования в сфере методологии указывают на необходимость проведения более глубокого теоретического анализа различий между типами самих артефактов, то есть между экспериментальным аппаратом, постоянно используемыми в домашнем хозяйстве ёмкостями и посудой, общественными зданиями, структурами, объектами искусства, инструментами, машинами, автоматами, системами и так далее, и их различным отображением в человеческом мышлении и деятельности в области ремёсел, народных промыслов, искусства, техники, технологии, инженерии, механики (см. Жак Лафитт и Жильбер Симондон). На другом уровне сразу возникают вопросы о различиях между техникой как объектом, техникой как процессом, техникой как знанием и техникой как волевым устремлением (vоlitioп) и о расхождениях между древним техне и современной техникой. Так теоретические вопросы незаметно переходят в логические и эпистемологические.

Логика техники не идентична логике первобытного сознания или спекулятивного мышления до XVII века, которые демонстрируют то, что Джеймсом Фрейзером и Люсьеном Леви-Брюлем определено как мистика партиципации и о чём Аристотель говорит как о единстве мысли и её объекта. Эрнст Капп в Grundlinien еinег Рhilosophie der Тесhnik (Основные положения философии техники, 1877) с самого начала ввёл то, что можно было бы назвать мистической проекцией, как нахождение логоса техне Техника в её различных видах воспринимается как проекция органов человека, продолжение или развитие функций некоторых частей человеческого организма. И хотя данная концепция не согласуется с существовавшим до Нового времени техническим опытом, демонстрирующим имитацию естественных форм, она тем не менее может служить логическим основанием типичного для эпохи Возрождения стремления следовать человеческой природе (Фрэнсис Бэкон) путём гуманизации мира. А при такой точке зрения техника в полной мере оказывается естественной частью мира.

Современная логика, действительно, может быть истолкована как продолжение бэконовского завоевания природы в сфере второй природы, которой является язык. В своей современной форме техника стремится преодолеть господство мира над человеком. Подобным же образом современная логика стремится распространить требование свободы на область теоретических построений и лингвистики. Основоположник современной математической логики Готтлиб Фреге, отметив её необходимость для механики, доказывает, что стремлением современной философии является упразднение господства слова над человеческим духом и что его система может служить полезным инструментом для достижения этой цели ⁵.

Понимание мира преимущественно с точки зрения функций с доказательствами и их связями, а не в качестве субстанций, обладающих сущностями и возможностями, снимает определённое предубеждение против возможности манипуляции миром, открывает в мире прежде всего движение, порождённое человеком, а не перспективу подчинения человека движению, порождённому миром.

Генетическая эпистемология Жана Пиаже, которая рассматривает формальное операциональное мышление как результат развития эволюционной биологии и считает, что оно составляет основу процесса непрерывного конструирования и изобретения, не является только другим аспектом этой логики. В самом деле, если естественный мир постигается через эволюционистские понятия, в распоряжении современной техники оказываются’ даже средства мистики сопричастности (раrticipatiory mуstique) как, например, в случае со шпенглеровским пониманием техники как тактики жизни (1931).

При таком способе логического рассуждения высказывания (рrороsitions) уже не являются собственно истинными или ложными, но вероятнее всего лишь в большей или меньшей степени полезными или уместными в некотором контексте. Высказывания, не являющиеся строго истинными или строго ложными, в дальнейшем образуют аргументы, которые, в свою очередь, не считаются в строгом смысле обоснованными или необоснованными. Совершенно очевидно, что такая логика рассуждений оказывается прагматической, и действительно прагматические варианты философии науки склонны рассматривать науку как по существу техническую деятельность. Однако в последние три десятилетия своеобразная логика исследования контекстуального соответствия стала объектом интенсивного анализа вне рамок прагматизма. Герберт Саймон — пионер в данной области — в своей работе Тhе Sciensces of the Artifitial (Науки об искусственном, 1969, 1981) предложил методологию технического проектирования (еngineering dеsigп теthоdоlоgу), которая использует теорию полезности, теорию статистических решений, алгоритмы и эвристические подходы с целью выбора как оптимальных, так и удовлетворительных альтернатив императивных логик, факторного анализа и анализа средствцелей, схем размещения ресурсов и так далее. Данная логика контекстуального соответствия, известная также как ограниченная рациональность, присуща не только техническому проектированию, но и исследованию операций, а также науке об управлении, исслелованиям по искусственному интеллекту.

Недавние разработки в области вероятного анализа и анализа риска-стоимости-выгоды, которые представляют собой новые элементы в данной логической схеме, возникшие как результат её дальнейшего развития, послужили основанием для предпринятых в англоязычном философском сообществе попыток идентифицировать и преодолевать некоторые слабые стороны технической рациональности. На другом уровне неомарксистская Франкфуртская школа в своей критике инструментального рационализма попыталась включить техническую рациональность в свой социально-экономический контекст. Наконец, Хайдеггер, стремясь отойти от схемы современной логики, предлагает подход к изучению технического знания с точки зрения не просто антропологии, а как к определённому типу истины, понимаемой как открытие или установление в результате поиска, вводя при этом, хотя и совершенно нетрадиционным способом, понятие эпистемологии.

Техническая рациональность как ограниченная или зависящая от контекста рациональность, вероятно, эквивалентна техническому знанию как информации. Эпистемология информации и информационные науки тесно связаны с математической теорией информации и информатикой (которая больше не является наукой о природе, но наукой об искусственном) и прежде всего исследует технические возможности передачи и приёма сигналов в различных условиях, а также различные способы упорядочения информации и доступа к ней. Значительная часть дискуссий об искусственном интеллекте и компьютерном моделировании когнитивных процессов имеет отношение к данной теме. С критикой по поводу этих дискуссий неоднократно выступали философы, такие, как Губерт Дрейфус, показавшие, что участникам дискуссий не удаётся провести грань между информацией в техническом смысле и подлинным человеческим знанием. В работе Рафаэля Капурро, Неrmеnеutik der Fасhinformation (Герменевтика профессиональной информации, 1986) рассматриваются перспективы использования герменевтики (как дисциплины, связанной с эпистемологией) для решения задач упорядочения научных данных и доступа к ним.