Мераб Константинович Мамардашвили (1930–1990) — советский философ. Научную деятельность начинал в начале 1950-х годов в Москве. Был одним из основателей Московского логического (позднее методологического) кружка. Доктор философских наук (1968), профессор (1972). Прочитал множество лекций в различных университетах Советского Союза и зарубежных стран. В 1980 году переехал в Грузию, где работал в Институте философии и продолжал заниматься научной деятельностью, в основном в узком кругу друзей и единомышленников. Философствование Мамардашвили принято называть «сократическим», имея в виду не только его диалогичность, но и то, что он практически не оставил после себя письменного наследия. Сохранились магнитофонные записи лекций, которые составляют основу его творческого наследия. Ряд этих текстов опубликованы после смерти философа. Публикуемая книга написана в середине 1970-х годов, когда автор работал в Институте истории естествознания и техники Академми Наук СССР. Основная часть текстов этой работы хранилась в рукописном виде и в данном издании опубликованы впервые. В работе проанализированы многие проблемы гносеологии и истории науки, актуальные и далеко не решённые к началу XXI века. К ним относятся, в частности, вопросы о возникновении новообразований в науке, об их связях в истории с прошлым и будущим, о механизмах включения нового в существующий строй знания, о соотношении познающего субъекта и предмета его исследования, о субъектных характеристиках предмета и об опредмечивании субъекта, о философии науки в её отношениях с естествоиспытателями.
В отличие от лекций (например, о Декарте или Прусте), на которых присутствовали слушатели и с содержанием которых можно было познакомиться затем на основе магнитофонных записей (в настоящее время изданных), текст этой книги, посвящённой философии науки, существующий в двух машинописных экземплярах, практически никому не известен и публикуется впервые. Он был написан в середине 1970-х годов, когда Мераб Мамардашвили работал в Институте истории естествознания и техники. Суть проблемы, которая интересовала в те годы Мамардашвили, можно передать словами Ф. Ницше. В предисловии ко второму изданию своей широко известной книги «Рождение трагедии», ещё не утратив чувство юмора и самоиронии, Ницше писал: «То, что мне пришлось (в ней) схватить… — проблема рогатая, не то, чтобы непременно бык, но во всяком случае новая проблема; теперь бы я сказал, что это была проблема самой науки [речь идёт о филологии. — Прим. ред.] — наука, впервые понятая как проблема, как нечто достойное вопроса». И задавал этот вопрос так: «А… наша наука, — что означает вообще всякая наука, как симптом жизни?» 1
Но поскольку Мамардашвили интересовала наука XX века, и он отнюдь не был склонен рассматривать её в медицинских терминах (выражаясь его словами, он видел в науке «событие жизни»), его исследовательская стилистика и пафос — нейтральны и ориентированы при этом на естественно-историческое описание сознательных явлении. Говоря коротко, я бы выразил его подход к анализу науки в этой книге следующим образом.
С одной стороны, он предполагает восприятие природного мира как космического чуда порядка, непостижимого для человека, а с другой — такое отношение к нему, когда не меньшим чудом может стать его постижимость, опосредованная научным (или художественным) познанием. Но в любом случае (как, например, в случае Эйнштейна, который считал, что никакая научная теория «не приближает нас к тайне Самого», так и в случае Бора — известного оппонента Эйнштейна), обе эти традиции, свидетельствующие, по мнению М. К., о духовной связи человека с миром, в равной степени позволяют учёному пережить в какой-то момент чувство целостности мира. «Стрела познания» — не только необычная, написанная в жанре последовательно формулируемых и часто развёрнутых тезисов, но и трудная книга. Во всяком случае, сознавая, очевидно, это обстоятельство, фактически сразу после окончания работы над ней, М. К. начинает писать статью (см. Приложение), в которой пытается вновь изложить главную идею книги, а также — спустя несколько лет! — меняет её название. Вместо прежнего «Набросок естественно-исторической теории познания» с подзаголовком (так в рукописи) — К «трактату о развивающемся знании» появляется новое: Стрела познания (Набросок естественно-исторической гносеологии).
Судя по всему, это было вызвано двумя немаловажными вещами. Во-первых, явным желанием внести большую ясность и подчеркнуть, уже на уровне заглавия, что его книга посвящена проблеме необратимости акта познания (в духе идей Ильи Пригожина, известного Нобелевского лауреата по физике). А во-вторых, самой выразительностью нового названия, перекликающегося с поэтической фразой О. Мандельштама: «Мысли живая стрела», — которую он собирался (как об этом свидетельствует карандашная пометка на заглавном листе первого экземпляра рукописи) взять в качестве эпиграфа к книге. Я же, чтобы облегчить читателю восприятие содержания книги, решил включить в неё при издании один из неопубликованных докладов М. К. на близкую тему, отредактированный им, в виде Введения, а также упомянутую статью — «К пространственно-временной феноменологии событий знания», которая была напечатана в журнале «Вопросы философии» (№ 1, 1994). Текст книги издаётся по первому экземпляру рукописи (хранящейся у сестры философа, Изы Константиновны Мамардашвили) с сохранением авторского синтаксиса, знаков препинания, и с включением более поздних, небольших авторских вставок (как правило, карандашом), которые были, видимо, внесены при её просмотре в 1980-е годы.
Ю. П. Сенокосов.
Примечания:
Список примечаний представлен на отдельной странице, в конце издания.
