§ 40При привязке к субъекту — пространство и длительность состояния (или «состояние» как пространство и время), то есть пространство и время деятельности и её воспроизводства (а не содержаний и объектов). Это помещение вечного в конечное (во временное) творением, то есть «производящим произведением», натурой натуранс, вернее, opera operans (ср. «тело христово»). «Время» здесь: симультанизирующий синтез дискретного времени («дискретного», то есть не содержащего связи моментов без сознания — ни один определённый последующий момент не вытекает ни из какого определённого предшествующего, а раз связь появляется лишь с сознанием, то значит привлекается какая-то «содержательная» длительность, пребывающее (а, следовательно, эмпирия), ибо сознание — всегда «сознание о…»). Синтез дискретного времени = вплывание (в принципе конечное) в длительность символов, длительность, не имеющую ни начала, ни конца. То есть условия дискретны и конечны (так сказать, граничные условия): есть многое (предопределённость) и каждое из многого имеет свою линейную развёртку в последовательности, а времени на все и вместе как раз нет (хик Родос, хик сальта), и к тому же никакая последовательность не синтезирует сама — откуда быть этому последующему моменту? Воспроизведение своих собственных оснований и удержание многого в вариативном одном (установление направленного или связанного времени), сковывание Многого в Одно и врастание Одного во Многое. (Развитие форм уже внутри направленного времени). Следовательно, сами по себе ни время, ни пространство не имеют никакой метрики или не являются вещью в себе (эфир интуиции есть лишь непрерывное и трёхмерное топологическое многообразие). Ср. декартовскую «дискретность времени». Лишь особый характер воспроизводства («второго шага») даёт длительность, дление, внутри которого может осуществляться познание и его развитие (и, следовательно, даёт «эмпирию», конечное — Бог Невоплощённый Бог не мог бы познавать, that’s why there is something rather then nothing. А, следовательно, не мог бы развиваться, и наоборот, развитие, потому что воплощение. Ничто не усваивается, но воспроизводится и повторяется лишь преобразованием, изменением усваивающего, то есть далее повторение (сохранение) одного и того же предполагает изменение сознания, а тем самым виртуально — наличие конгениального агента новых мыслей, вкладов; повторяем лишь изменённой деятельностью, что обратно симметрично соответствует факту, что готовое знание не передаётся. [В строгом смысле нет дления, пребывания (созданного или существующего) как такового. Нужен дополнительный принцип, что прекрасно понимал Декарт.] Так называемое воспитание социальной средой есть чистейшей воды спиритуализм, предустановленная гармония и инстантизм (предполагаются скрытые неуловимые акты и тому подобное, перенос в себя чистой мыслью). (См. § 41, 72а, см. также § 23). Ничто само собой не может длиться, продолжаться, но нужно быть живым, это особый жизненный акт (не исчерпываемый, как у Декарта, сознанием себя в воспроизводимом сознании, то есть сознанием как формой; Гуссерль это чувствовал, когда говорил о живом, невоспроизведённом, функционирующем сознании, но продолжал рассматривать его как особый род сознания — иррефле: сивного, дорефлексивного и так далее — внутри субъекта). Но это тоже воспроизводимое сознание (хотя и самовоспроизводящееся — монадически, свободно), располагающееся структурно, а не какой-либо особый интимный слой, ставящий неразрешимые (и гуманистически насыщенные) проблемы в сопоставлении с когитальньш схватыванием на себе форм. Этот дополнительный принцип и есть принцип свободного действия (монадичного по своему строению). § 40аИменно деструкция (мы не просто § 41Необъяснимая устойчивость свободного явления как исторического индивида (организованного и упорядоченного многообразия, тысяч и тысяч единичных актов мысли в разных местах и в разные моменты времени), находящегося в постоянном движении и изменении, необъяснимая согласованность очень длительных и пространственно далёких изменений. Это проблема, если не придерживаться, конечно, абсолютистского и, по сути, чисто менталистского взгляда, объясняющего устойчивость и пребывание по времени обучением и образованием через усвоение (извне) знаков и смыслов, определений, идеальных значений, ценностей и норм, идеальных систем готовых правил — в предположении (скрытом или явном) неконтролируемых и неуловимых духовных актов «нормального» восприятия и чистой мысли, своего рода чуда ассимилятивной транссубстанциации 28. (Ср. § 23, 40, 136 и далее). Но это лишь остатки психологизма (понял, не понял, усвоил, не усвоил, догадался, не догадался, имел способность, не имел способности… — как описывать все эти скрытые качества?). Иначе как силами (динамически), независимыми от нашего ума и предполагаемых скрытых качеств, нельзя объяснить (в том смысле, что о последних нельзя контролируемо рассуждать; ср. § 50, 99, 138 о смене языка описания и «не существовании» ощущений). Но это ни силы объективного строения предмета (кто его видит? а если видит, то это абсолют), ни силы заложенной внутри субъекта «программы», «плана» и тому подобное. И устойчивость является чудом, и пребывание объекта во времени не является само собой разумеющимся. В основе указанной выше невозможности мышления лежит фундаментальное и простое, Декартом когда-то схваченное, онтологическое обстоятельство: нельзя считать, будто есть идея, предшествующая (по природе) волевому определению (Бога), — так что «cette idee ait porte Dieu a elire l’un plutot que l’autre». Нет никакой идеи, представляющей благое или истинное, необходимое или пренебрежимое, требуемое или, наоборот, отбрасываемое, заслуживающее веры или нет и так далее, как предмет божественного понимания «до того, как его (Бога — М.) природа конституировалась как таковая определением его воли». Это, несомненно, первая формулировка принципа относительности versus абсолют (третий глаз) и тождество бытия и мышления. Из него вытекает явление самопричинной устойчивости или самоподдержания и, поскольку воссоздание «сделанного» является одновременно элементом циклического космического круговорота (способного выбить космическое включение), — принцип развития. § 42Если нет этой машины (и её тела), то ничего не будет происходить и структурироваться, в том числе не будет запоминаться, кумулироваться. Но в силу этого же есть нереализованная часть (она и есть и её нет; ничто не ждёт понимания; нет зависимости от последующего решения), что и выливается в разнопространственность и разновременность. Есть пространственно-временные сумки, мешочки с несомкнутым верхом. Реализация означает оставление нереализованного актуализацией в инопространственных и иновременных сумках, пазухах, с содержимым которых нет связи и к которым нет доступа. Таким образом, исходя из того, что (1) никакими внутренними («внутренними», то есть из самой же теории взятыми и только из нее) средствами физической теории и никаким их продолжением мы не можем придти к событиям «мыслей», «формул», «вкладов» этой же теории, к которым нет непрерывности, что нарушает чистоту всеобщей (не знающей скидок и обстоятельств) логической дискурсии (и обоснования) «внелогическими» (неявными и неконтролируемыми) зависимостями и процессами, которые не «оговариваются» абстракцией логической бесконечности и которые не показывают себя как истина («истина показывает и себя и заблуждение»), исключая тем самым конвенцию (и, следовательно, заставляя предположить, что эти события — объекты в особой действительности 29, и что (2) тем более можно рассматривать теорию как функциональное отправление экспериментального тела, «органа», которое выделяет теоретическую мысль, как печень выделяет желчь, — мы приведены к необходимости феноменологической абстракции и редуцирования (эпохэ) объективаций, через которую нам открылась бы особая действительность, в свете которой усложняющий язык «неявных зависимостей» и «неконтролируемых процессов» имел бы простой логический смысл и получил бы простую онтологию, ставящую все на место (в этой онтологии, скажем, бытие не полно и так далее). Слишком много вспомогательных и дополнительных вещей, варьирующихся от случая к случаю, от места к месту, от группы исследователей к другой, так сказать, ad hoc («неявное знание» и всякие другие пособники гипотез — «телесные» embeddmcnts, «укоренённые» — значения которых не вводятся заново теорией на её собственной основе, укоренённые словари-тезаурусы, относительно которых гипотеза сложна или проста и так далее). (Ср. § 44а). Более того, не только «неявное знание» (или «заднефоновое»), но и вообще бесструктурные события (вроде гештальт-переключения), да и вообще незнание (в силу переопределённости). И ещё, более того, может не быть независимого evidence. Нужно, следовательно, заниматься (и строить в качестве особого объекта, особой действительности для объектов, обладающих познавательным «эффикас») системой деятельности, структурами производства. Структуры порождают (творят) и пространство-время «вкладов». Последние осуществляются лишь пространством-временем, которые являются символическими состояниями («пониманиями»), и развиваются в историческом времени, творимом структурами. То есть осуществляются состояниями сознания как формальными «как» структур (ср. с категориальной, нечувственной интуицией у Гуссерля и формой как возможностью структуры у Виттгенштейна), а затем уже структурным расположением содержания. Без этого понимания нет знания, а есть лишь вещи. То есть нашим предметом являются предметно-деятельностные машины (и тела) понимания. Развитие и превращение отличаются от обычных (или обычно изучаемых) физических процессов тем, что они не в универсуме полного знания (= полного бытия) и гипотетически божественной мощи интеллекта осуществляются. Бытие неполно и конечен человек, но он производится как постоянно не наличный и постоянно воссоздаваемый виртуальный пониматель и делатель § 43Конечная представленность (превращённая) бытия — парс про тото — в точке, гарантирующая рациональность (несколько иная, чем та, которая описывается абстракцией «выполнения понятого»). Бесконечное должно быть дано конечным и сразу (непосредственно) понятным образом. Как предмет формальной способности, позволяющий одновременно непосредственно различать. Пифагорейцы видели числа (до развития какой-либо абстрактной математики), или видели числами? Вещи (символы) => символизируемые ими мнимости сознательной и ментальной жизни. «Третьи вещи», конечные артефакты, являющиеся понимательной материей или понимательными заместителями, их нет в природе, природа их не производит (например, желания, фантазмы, аналоговые модели) и в то же время они не спиритуальные сущности, бесплотные призраки. Речь идёт об интерпретативной превращённости действия вещей. Вмещение его (разрешающая способность) => затем порождение, генерация (то есть речь идёт о порождающих свойствах психики и сознания, а не отражающих). Это и когерентное или когерирующее действие. Когерируя, амплифицирует все могущее быть связанным (использование понятий в непредвиденных проблемах, извлечение части бесконечных следствий, реализация или актуализация потенций, добавления и тому подобное — ведь в науке никто не повторяет просто!), оставаясь в одном пространстве (пространстве состояния) и заполняя его 30. Многие содержания в одном состоянии 31. Все близкие части системы (как по структурным различиям уровней, «способностей» и тому подобное, так и по ряду различных проблем и предметов) приведены в нечто, как раз и называемое «состоянием». Уплотняющаяся квазичастица ума вбирает в себя время (а пространство — овременивает) и когерентно, согласованно распространяет излучение знания (пространство преобразований и распространения состояния, характеризуемого в качестве состояния сознания «субъекта» независимо от дискретных наблюдаемых индивидов, и, следовательно, это не то пространство, которое индивиды видят во внешней действительности и которое обладает фиксированными реальными характеристиками). Я ведь имею в виду связность умов (пространственно-временную), а не просто пространственность мнимых вещей в созерцании одного ума (ср. § 127). Это связность, согласованность по координате четвёртого измерения, трансверсально. Пространство — установление связности (через и в символе), возможного контакта (в терминах континуума «бытия-сознания», а не отдельно того или другого, например, не контакта мыслей индивидов). Так же как мы не можем хотеть и выбирать «правильные» мысли, таким же чудом является и согласованность § 44Порождают не воздействия (закреплённые отражениями, нашими психофизическими силами и качествами), а машины. «Тело» (или «телоформа») должно вырасти, индивидуально-психический механизм должен проработаться сознанием (сознанием1 в смысле «сферы сознания»), приставить к себе насадки и амплифицироваться его инскрипциями — и тогда Не природа порождает желания и тому подобное (то есть они не в пространстве реактивной рецепции и трансляции воздействий), и не человек выдумывает, составляет, желает. Их причина — «человеческий объект», понимающая тем или иным образом материя, артефакт. Но никогда не данный в первом лице. В этом смысле, например, максвелловские модели суть порождения символического сознания, а не само это сознание. Они — производные первичной основы воображения, состояния (являющегося пространство-временем) и структуры сознания, располагающей уже содержания. Сначала нужно её вместить, а потом пойдут порождения, жизнь в структурах, попадания в них и тому подобное (но к элементарным объектам здесь мы не можем придти ни извне физическими объективациями, ни изнутри ссылками на скрытые качества, способности, потребности и тому подобное). Или иначе: желания, фантазмы (как и аналоговые модели, дающие понимание вещей вместе с пониманием значений их знаков) производит не природа — в этом вся проблема. То есть проблема в создании того, что само будет порождать желания, стремления, идеалы и тому подобное и тем самым вырывать из естественного инертного хода вещей, из натурального потока сцепившихся причин и следствий (ср. § 106). Так и в познании: мы не можем хотеть думать то, что думаем, и потому подумать это. Не мысль нужно породить, а её источник. Порождение порождающего (создание создающего): проблема не в том, чтобы выбрать мысль или породить её (мы этого не можем), а в том, чтобы создать то, что породит (может быть!) мысль. Созданное создающее и есть «состояние». Это термин из числа терминов, которыми описывается факт работы ноогенных машин, артефактов и тому подобных, стоящих за «событием», которое и есть наш предмет. «Состояние» — его первая связность. § 44аК знаемому в порождениях (ср. также § 86) нет прямого доступа (оно работает «само» в том смысле, что значения даны понятным вещественно-пространственным расположением и, соответственно, нет идеально-значимо формулируемых правил) — это значит, что знание как состояние не определено непрерывно и полным образом (ср. область определений не покрывает область значений). В движении по знанию упираемся в «укоренённость» (словарно-тезаурусную), которая, наоборот, со своей стороны скрыто определяет выборы и решения, в том числе о простоте гипотез (относительно себя). Обречены тогда на ad hос’ность (ср. § 42) и на бесконечно расходящиеся релятивизации а 1а Уорф (ср. § 16). Не проще ли тогда обернуть дело и начинать с «укоренённого» (и, следовательно, с «неявного», неконтролируемого» и тому подобного), строя для него термины особой действительности квазифизического действия полевых сил мышления, её живущих «естественной» жизнью объектов (особого типа — саморазвивающихся) и имея в виду реконструкцию одного предмета различных опытов (а не различных предметов одного опыта)? Состояние тогда — пространственно-временной индивид и так далее. Меняем здесь онтологию — например, бытие неполно и так далее.
(Ср. с мышлением в терминах неизменного и неподвижного «эфира» наблюдения, гипотетического Сенсориум Деи, каковым является заполненность «выполнением понятого» всего того, что охватывается системой координат, — один-единый субъект или опыт, покоящийся относительно этой абсолютной системы и связывающий изнутри.) Аддитивность: например, измерение здесь отменяет результаты измерения там (если и то и другое в накрывающей плоскости 3-х прилеганий). Но у нас состояние — волна-пилот: ничего нет впереди. Поэтому если § 45Но если мы понимаем, желаем и так далее «телом», то и платим мы телом, этой платой, кстати, и является патогенное (бессознательное). В силу взаимодействий как выражений сопротивления «естественного» преобразованиям и изменениям, в силу развязанного процесса. И должно погибать от развязанных последствий. § 46Конечная вмещаемость, предоставляемая артефактами, «понимательной материей», «телом» (так, реально в науке всегда конечное число операций и решений — но каких? и почему этих?). Пространство, содержащее одновременно и объект и говорящего, — такие пространства различны. «Растяжка» интенции (см. § 27, 140, 141). Интенции, направленности сознания, формируемые предметно-практической включённостью и артикулированностью деятельности в самом мире, нами извне созерцаемом, обозреваемом, изучаемом. Снятие (и представленность) последней на уровне понятий в виде символов заместителей 32, устанавливающих строй, схему, стратегию, характер действий, тип (правило) связи эмпирии и теоретической структуры, связь конструктов описательного языка и формализованных теоретических утверждений (нечто вроде порождающего принципа бесконечного числа «правильных» образований, которые вовсе не усваиваются перебором), — связь, наглядно как-то (и с возможностью на ней рефлектировать себя в качестве говорящего эту правильную формулу) данную, не разлагаемую и несводимую. Такое, материально (а не как чистый витающий дух) основанное, «сингулярное» узнавание необходимо не только в подобных программах-предметностях сознания, но даже и для дедукции, для дискурсивной цепи (с другой стороны, явно, что опыт и обучение невозможны путём перебора и имитации и что эмпиризм такого рода дезавуирует эволюционистский взгляд). Это уже действие превращённого пространства-времени, отражаемого обратно в натурально воспринимаемую эмпирию конституированием и интегрированием опыта. Схемы, стереотип действий даны наглядно как «предметности» сознания. Воспроизводство и трансляция вмещенного => порождение, творение. Вечная память = вечное тело (ср. припоминание как вхождение в тело Христа). § 47Мировые линии и состояния вокруг точек на них. «Машины времени». «Машина» потому, что (1) в неё нужно попасть, (2) раз попали, она производит действия, эффекты в особой действительности, в «том мире», не имеющие зачастую никаких реальных аналогов. Два языка: один, базовый в «том мире», другой, наслоившийся в евклидовом пространстве 3-х прилеганий, где формы должны проецироваться на соответствия, разрешимость. Фундаментальная двойственность и разнородность. Первый слой скрывается под интенсивным развитием второго, как качественная символическая математика скрывается под интенсивным развитием абстрактной математики. Лишь в исторических «точках роста», в геологических разломах становящегося («молодые науки» и тому подобное) мы видим действительный механизм и строение. Но только в слое трёх прилеганий мы можем однозначно и недвусмысленно формулировать и сообщать понятия и описания. В другом слое сообщается и распространяется иначе — неязыковыми способами и формами, передаётся и сообщается «единичностями», принадлежностью к ним или не принадлежностью — при не сообщении («неязыковыми» — в смысле необъективируемыми в виде идеальных значений знаков и знаковых структур, определений и готовых систем правил). Иначе 33 не было бы истории: можно было бы сразу обо всём договорится и не договорится было бы непонятно — ведь наука рациональное предприятие и доказанное знание есть доказанное знание, логические и содержательные аргументы всеобщезначимы и всеобязательны и не зависят от того, признает ли их кто-то или нет. Поэтому и вынуждены обращаться к «внешнему». То есть факт истории, выставленный за дверь, допускают через окно и оказываются перед неразрешимой проблемой. Вынуждены о «внешнем» и тому подобном мыслить в терминах «отклонений», «бесконечного приближения» (в силу посюсторонней, несовершенной эмпирической натуры человека, его социальности и частнокультурности и тому подобное) и тому подобное. Но это старая просветительская точка зрения. Кроме того, раз ей предположена «истина в себе», то не спасает и линейное выстраивание истории и нагромождение суммируемых знаний в пустом зеве ума: это прокалывается основным парадоксом истории — если бы исторические явления знания в своём случании зависели бы скрыто от знания всего (и от соотнесения с последним — кем осуществляемым?), то не было бы вообще никакого знания нигде и никогда, мы не знали бы ничего. К черту это скрытое качество! § 48Пространство преобразований, сохраняющее генерированную (то есть ни в одной эмпирической точке наблюдения не воздействующую из самого объекта и точно так же никак не преданную в терминах какого-либо вселенского наблюдателя) меру («неизменное число», «правильность», «норма», «решение», «предмет таков», «надо так», «выбор») — расположение как «близкого» и «далёкого», «разделённого» и «неразделённого», «между», «связного» и «несвязного», «внутри» и «вне», «полного» и «дырявого» и так далее и тому подобное. Отвлечённо от изменения, последовательности, одновременно (в смысле вертикального, «стоячего» момента времени). Различительное (как условие знания) расположение таких мер, взятых как «система точек», элементы топологического пространства, являющееся условием возможного взаимодействия. Но каково время этой «одновременности», «одного времени?» Она растянута, конечна, со-стоит. «До» «между» «после» / «сейчас» (ср. 10) (под «временем» имеется в виду несодержательное строение, формальное «как» изменений; но никакой способ установления временных отношений не может нарушать смысл (определение) термина «временное отношение»). § 48а. Эту одновременность (равноправность моментов времени), квазипространственность Снова, уже этим путём, с этой стороны, получаем, что, чтобы могло начаться естественно-историческое понимание и изучение мыслительных явлений, из начальных условий последних должны быть устранены всякие натуральные представления их предметов (всякое нечто, известное им свойственное «само по себе», в силу положения, в силу различающих и идентифицирующих «скрытых сил», «качеств», «способностей» и тому подобное). Лишь то можем допускать, что можем породить на собственной, созданной основе. Но этого нельзя сделать, не обобщив операционно-релятивистский принцип на неоднородности и сингулярности. Решив при этом проблему различимости и локализации (которые связаны). К сказанному выше: принцип индивидуации = принципу неотделимости. Он тогда и разрывает тождество бытия и мышления (то есть эфир «выполнения понятого» в полном бытии). «Время» здесь — пространственно-предметно видимым (различимым непосредственно) смыслом представленная симультанность-синтез (синтез времени, возможность не перебирать в последовательности то, что и не проходимо в конечное время или чего вообще нет). Время — схема смены, перехода, движения, захвата движением разного в Одном. Вернее, время — схема возможного изменения, преобразования в то или иное состояние. Но сначала «качество» должно быть представлено пространственно как предельное или граничное условие взаимодействия (то есть не в том смысле, что оно пространственно, а в том, что представляется в нём — например, в «чистом»). За счёт того, что в пространстве оси мультанена схема направляющего изменения (свободного, самопричинного преобразования, а не рассеянно причинного) versus неконтролируемые, утекающие изменения. Для нас его (а вместе с ним и весь поток) держат символы. Это связанное время, потеряно оно или обретено. (Но у него и самого есть § 49Виртуальные предметности ↔ возможный человек (субъективно-деятельные силы). Возможный мир ↔ возможный человек. Зов, обращённый к возможному человеку, ко всякому возможному человеку и во всякое возможное время. Не вневременное, а трансвременное, не внеисторическое, а трансисторическое. Продуктивное воображение — выйти в поле «Божьего усилия» и прорезонировать с ним в продукте и изменении сознания. История как «среда», порождаемая такой «выразимостью» или «зримостью» самого мира (ср. Мерло-Понти). |
|
Примечания: |
|
|---|---|
|
Список примечаний представлен на отдельной странице, в конце издания. |
|
Оглавление |
|
|
|