Мераб Константинович Мамардашвили:
Стрела познания. Набросок естественно-исторической гносеологии. §§ 50–59

§ 50

Тогда в континууме «бытие-сознание» несколько иной срез и вневременных истин идеального мира. Иной, поскольку всё время предполагается их непрерывное воспроизводство на некоторой оперативной основе. До этого можно было предполагать её необходимость (и указывать на неё) лишь в объективациях утверждений [то есть для того, чтобы последние были знаниями, а теперь нам нужно, чтобы они были событиями, явлениями мысли, делать их не только эмпирическими, но частями явлений, состояний, что означает уже другую эмпирию — в первом случае они об эмпирическом, а теперь сами эмпирия; а раз эмпирия, то (versus ментализм, спиритуалистические сущности) изволь пространство и время, иначе невозможно знать об этой эмпирии, и это не различительное пространство время содержания (с его расположением в «настоящем моменте» воздействия или наблюдения — здесь всегда предположен объективируемый ряд в универсальной абсолютной системе отсчёта), а различительность в измерении «третьих вещей», «третьей субстанции», в бытии мышления]. И сейчас мы идём к условиям объективации, которые сами не объективируются, являясь условиями самой возможности объективации. Континуум событий (и процессов), а не вещей и отражений. В разрезе последних первые не появляются в непрерывно связующей последовательности. Их континуум может быть составлен лишь совместно из бытия и сознания, что является другим измерением по сравнению с объективизированным рядом. У нас не будет статичного мира сущностей, идеального мира в классическом смысле (см. § 39).

§ 51

Не существует никаких ощущений, никаких «sensations». Существует лишь сила, со-рождающаяся среде и артикуляции формы-тела. Амплифицирующие приставки. В наших приставках воспринимаемая природа возрождается, живёт заново, ещё раз. Уже в экспериментальных устройствах и тому подобное. [В моём смысле, следовательно, не существует и никогда не существовало неэкспериментальной науки (если вдуматься в экспериментальность самого положения сознательных существ и в зависимости испытываемого от создаваемого)]. Так и превращённая феноменальная форма. Она тоже есть независимый эксперимент (в смысле дублирования и повторения в собственных контролируемых условиях). Феномены => воспроизводство в мире культуры (?). Как выделить этот мир с его эмпирией? Его объекты (события) ведь и не в голове и не там, где жизнь отражённых содержаний, и не в идеальном мире. Как выделить эту проекцию? И объекты (естественные, я имею в виду)? Такой же ли это континуум сознания? При этом ещё трансцендентальность пристроек или «насадок» на наш интеллект (что вообще имеет место не только в познании, где эти пристройки или насадки специально рефлексивны, вернее, на которых субъект отрефлектировывает себя в качестве познающего именно данным образом). Они, как и везде, дают амплификацию и избыточность, в силу которых бытие, показывая себя, в то же время себя и скрывает. Отсюда и исходная множественность. Структурирование места непрерывного воссоздания. Реконструкция себя в у-топосе (как проводника бытия — чтобы оно сказалось).

§ 52

Строением и состоянием должно обладать и время-пространство. Наличие у сознания (то есть у связи «знак — физический смысл, предм. значение») состояний и структур. Или же, наоборот, как было в классике, объекты лишь находятся в сознании (как своей универсальной, далее не разлагаемой мере и условии своей объективированности) и тем самым не дают о нём никакого понятия. Оно само их различительный принцип. Поэтому изучение этих объектов не может быть изучением сознания. Поэтому у меня, наоборот: по предметам знать сознание — то, что интенционально, а не то, что знает себя (но в то же время сознание невозможно изучать как объект, и это должно компенсироваться метапозицией). Наличие у мыслей и высказываний выполнении и реализации («кем-то где-то и когда-то») должно обнаруживать себя и как состояние (конечное, квазифизическое состояние) — иначе мы не знаем, что они значат. (Причём «состояние» чисто полевое определение, а не содержательное; форма, как говаривал Виттгенштейн, есть возможность структуры и «картина может отразить всякую ту действительность, форму которой она имеет» — 2.171. — то есть форма отражения есть общее отражаемого и картины ³⁵. Там, где поле сил искривлено, — состояние (почти замкнутая петля в перпендикулярном пространстве). «Единичные представления» (формальная интуиция) или созерцательные сращения предметностей сознания (замыкание воображаемого на созерцаемое, созерцаемое в пространстве воображаемого) => состояния сознания как «геометрия» или «хроногеометрия». Гетерогенность в инд. завершённости и целостности, имеющей собственную историю: и воображение и математика, и понятие и эксперименция, и образ и знание, и видение и аффект (не говоря уже: и внутреннее и внешнее…) (ср. § 77). Быть в состоянии сознания = «я вижу сам» гуссерлевское, «само себя в себе показывает» (не-дедуцируемое «как»). В отличие от воспроизводимого в транзитивной цепи всегда и везде. Но структуры сознания, в которые ход через состояния сознания, уже не привязаны к субъектам или субъекту.

В дистанцировании преобразование или перекодирование (Внешнее актуализируется лишь если информация вводится с помощью кода, приспособленного к системе). Постоянная инскрипция и реинскрипция понятий. В чем?» К ак» — пространству = наличию (или отсутствию) преобразований и их связности. Не дедуцируемо. И наглядно. «Я могу». Что такое «как» временное?» М огу» ведь есть также продукт развития способности, свободное проявление деятельной функции, имеющей «орган» и зависящей от синтеза времени (дискретного» или «разделённого» в смысле Декарта). Например, зависимость свободного проявления от завершённой (то есть квазипространственно симультанируемой) последовательности versus спонтанные эмердженции и рассеяния в не охватываемых последовательностях и нелинейных пересечениях. Они-то бесконечные (в смысле неопределённого многого и не просматриваемого в далёком, в боковых, линейно не развёртываемых пересечениях и тому подобных, мы не знаем все законы и не могли бы ничего сказать, используем неосознаваемые и неизвестные зависимости и так далее и тому подобное), но смысл завершён — символически. Метафорически: «обратное течение времени». Конституция «здесь-определения» в зависимости от «там-определения» и так далее.

Иными словами, произведение производящей бесконечности, которая есть не предмет, а эффект действия «сделанной» вещи (странной, в том числе и вперёд вынесенной испытующей и измеряющей множественности с передачей и распространением внутри неё осознаваемых явлений, ибо хотя восприятие принадлежит индивидуально-психическим механизмам и только ими осуществляется, содержание его не определено без общения и, более того, без давания действовать через себя в точке большим, чем сама, силам) ³⁶. Функция этого действия или «машины времени» тогда прежде всего в создании дистанции (неутилитарной и ненатуральной), которая бесконечно обновляет матричное состояние мысли (как, например, в случае эротики, а не порнографии, — призыв желания или желание желания, в случае искусства — эстетическое наслаждение наслаждения, которое только и есть наслаждение versus эстетическое потребление так называемого предмета искусства) 36 как познавательный эффект, как понимание, которое само не дедуцируемо и в то же время предмет которого, тем самым, никуда не утекает, не распадается, не зависит от психической интенсивности как таковой и которое бесконечно открыто (всё время многие и новые экземпляры). Я назвал бы эту дистанцию интервалом в континууме бытие-сознание и определял бы состояние сознания через этот интервал (Чтобы дать эквиваленты пространственно-временным характеристикам как «местам» и орудиям, операторам воспроизводства). Объективирующее дистанцирование. Обучающиеся системы, то есть питающиеся порядком. Самоконструирующиеся и саморазвивающиеся извлечением порядков. Итак, мы познаем не головой, а вовне артикулированными машинами как органами (так же как художник сознает или мыслит через предметы, предметами, а не о предметах, которые оказываются изображёнными).

Организация машины, её фантазмов, значений, сцеплений, силовых линий и тому подобного, ничего общего не имеющая с кондицированием и стимулами (мы не можем прийти к элементарным явлениям ни извне физическими объективациями — ибо эти предметные конструкции не будут иметь операционального и конструктивного смысла в терминах сознательной жизни, — ни изнутри своего рода интроспекцией, ибо явления наслоены и иерархизированы, смещаются наблюдением и обладают эффектом феноменальности). Для построения (и последующей жизни) «тел», «саможивующих» (в том числе — самомыслящих) предметов, «естественных объектов» нужны состояния сознания и структуры, в которые эти состояния нас вводят. Но это содержание может выбиваться. И будет оставаться голая структура (собственно тогда мы и узнаем, что она была), развязывающая теперь деструктивные силы, деструктивный процесс.

§ 53

Если видение есть, то человек не может зафиксировать его в качестве такового — ему неоткуда получить о нём информацию. Волна = пилот: впереди ничего нет. Пока мы знаем, наблюдение не извлекаем (из абсолютной полной суммы информации). То есть мы не знаем, где мы сейчас; не знаем прошлое, настоящее и будущее (в смысле течения в последовательности), а знаем предметностями сознания (не нуждающимися ни в каком прикидывающем «третьем глазе», а лишь в экстазирующей интеллектуальной протоплазме личности и обмене с ней на месте), а это и есть вечность. Ибо что такое вечность, как не то, что в какое-то мгновение не знать, где ты находишься? — К сожалению, это только мгновение и длится. Но это мгновение имеет большие теоретические последствия, то есть больше теоретического значения для понимания жизни и истории ума, чем все другие наблюдения.

Поэтому знание и понимание могут в какой-то момент разойтись. Лишь на уровне «больших систем» и появляются несоизмеримости.

С другой стороны, видимость «теоретической нагруженности» эмпирии. Дело в том, что предметности мы формулируем (когда рефлексируем) всегда на теоретическом языке, но это язык метатеории, а не теоретический язык в объекте, предметности же не являются рассудочными конструкциями (например, пространство, время, символы, квазивещи и тому подобные), пространство и время суть недедуцируемые (и определением не даваемые) «как» (ещё и при непостоянстве отображений, преобразований и непокрываемости области значений областью определений, при «качестве», так сказать, — опять кантовская «не-рассудочная конструкция!»). Просто у эмпирии и теории один источник, из которого они черпают (и он ив том и в другом случае не есть просто мир, а мимезисный артефакт). И тем самым эмпирия и теория различимы лишь в контексте, конкретно, а не абсолютно. Ср. § 26.

§ 54

Реконструктивный характер («абстрактный», «абстрактные эмпирические объекты») операционально задаваемых состояний наблюдения, разрешающих эмпирически действительно понятия и позволяющих их коммуникацию в тождественных и универсальных условиях, или порождённый (генерированный) характер этих состояний. То есть извне, со стороны исследователя-историка, это реконструктивно, изнутри — генеративно (следовательно, и там, и здесь нет ничего похожего на нейтральную и чистую «данность»). Одно — пространственность только с эксплицитным включением времени (то есть ограниченной возможности изменения наблюдения и его распространения по пространству) ³⁷. Тем более, что чтобы извлечь Б, приходится так переформулировать (а это — изменение, движение субъекта) субъект, что он не может извлечь А, и, следовательно, и наоборот. Разрешимость и связь с условиями восприятия, в принципе относительные для разных систем отсчёта (вернее, пространств), не поддающиеся неограниченному подразделению (то есть выражению до конца в языковых правилах и нормах), содержащие абстрактные свойства эмпирических объектов, реконструируемые или генерируемые и «испытываемые» на основе знаемого, а не видимого (соответственно, наличие нереализованного, неиспытанного, непережитого — потому, что непонятого, то есть неизвлекаемого на основе этого знаемого). И важное — переопределённость или недоопределённость этой связи. Физические условия содержат (не содержат) условия применения понятия понимания.

§ 55

Абстракция являющегося знания versus абстракция бесконечности показывает, что не учитывают: 1) нет «данностей»; 2) субъект производится (косвенная, вынужденная констатация этого: «должно умереть, сойти со сцены поколение», — но это на деле не психологическая или педагогическая проблема); 3) знания — не рассудочные сущности в голове или в идеальном мире.

§ 56

К проблеме наличия (или отсутствия) в физических условиях условий применения понятия понимания: революция = восстановление последних в условиях деструкции. То есть революция это такие процессы, развязываемые открытием, которые 1) вызывают при попытке помыслить это открытие такую деструкцию; 2) восстанавливают условия понимания, то есть условия мыслимости. Это одно и то же в разных выражениях. Установление чего-то нелогическими или внелогическими (незаконными) средствами — не просто факт резкого изменения, а форма его имеется в виду.

§ 57

При использовании информации (то есть прошлых фиксаций сознательных наблюдений) иное, по сравнению с классическим правило: чтобы воспринять, нужно было знать (например, знать правила относительности, диаграмму Минковского), и, следовательно, наоборот — что-то не было в действительности пережито, испытано, потому что не было понято, и, следовательно, этот опыт нельзя использовать классически (перенос по всему полю наблюдения, одновременность сознательного знания), что ставит иначе вопрос о способе бытия испытанного во времени (его надо ещё действительно пережить и дать ему этим существование во времени; прошлого уже нет, но оно никогда не было настоящим (выталкивание прошлого и втягивание будущим).

В аппарате философии меняется фиксация места деятельности (которой только и могли даваться — через субъекта — ноуменальные характеристики, негативно символические): оно не в человеке, не в головных целеполаганиях, а в предметах, в чувственно-сверхчувственных экспериментальных агрегатах. Та часть символов, которая утопает в вещах, утопает именно в них. И именно им отводится роль ноуменов в символическом отрицательном мышлении. Башляр, как мне кажется, именно в этой связи говорил о «ноогенном» ноумене, то есть о мысле-порождающей сущности мысли. Следовательно, не рост информативности, а рост ноогенности (Как раз из меньшей по количеству информации может извлекаться больше порядка).

§ 58

Неизвестное в инопространственной области (в «абсолютно безразличной для нас области», в терминах физики). Резервуар случайного. Но производимого самой наукой и поэтому сопоставимого с научным знанием. Непредсказуемые события непонятны (в объективированном видении). Непредсказуемые события непонятны в феноменальном универсуме.

§ 59

Абстракции:

• упорядоченное состояние (беспорядочное появление которого мало вероятно);
• порядок только из порядка;
• феноменологичность (редукция объективации);
• в силу феноменологичности, неполнота бытия;
• трансцендентальность воспроизводящих приставок в дырах бытия;
• история как среда, порождаемая таким выражением бытия (мандат развития, творчества);
• символическая среда обитания, среда синтеза;
• реальное событие (явление), а не знание (события мысли таковы же, как любые другие события свободного действия).

Только через сознание мы выходим в инвариантный (относительно способа представления) мир, а оно не универсально и квантовано. Следовательно, множество ковариантных вырезок.

Встроенная в сознание не локальность (поэтому и нужно от особым образом задаваемой онтологии идти к сознанию, а не наоборот). А бытие неполно. Структура сознания располагается в этой неполноте, заполняет эту дыру бытия — в смысле условия превращений и развития. Полон лишь континуум «бытие-сознание», то есть бытие и сознание, взятые вместе. Но мы в нём и для нас как обучающихся и развивающихся есть состояния-пилоты, впереди которых нет чего-либо (неполнота), а с точки зрения его самого все уже есть.