Никлас Луман:
Реальность масс-медиа.
Глава 2. «Самореференция» и «инореференция»

Прежде чем мы двинемся дальше, более тщательно проанализируем встроенное в систему различение самореференции и инореференции. То, что граница системы — порождаемая её операциями дифференция системы и внешнего мира — снова копируется внутри системы, должно бросаться в глаза любому внешнему наблюдателю (например, нам). Итак, система уже должна оперировать и продолжать свои операции (например, уметь жить или коммуницировать), прежде чем порождённая таким образом дифференция может быть использована внутри системы как различение, а тем самым как схема для собственных наблюдений. ¹ Следовательно, мы должны различать дифференцию и различение, а это требует фиксации некоторой системной референции (здесь речь идёт о средствах массовой коммуникации) или наблюдения наблюдателя, способного отличить себя от того, что он наблюдает.

Если выражаться более абстрактно и использовать математическую терминологию, то мы (как наблюдатели) можем говорить о «повторном вводе» («Re-Entry») некоторого различения в то, что было благодаря нему различено. ² Как показывает разработанное Спенсером Брауном формальное исчисление, ³ «Re-Entry» есть пограничная операция исчисления, остающегося на уровне наблюдения первого порядка и в рамках двузначных различений. ⁴ «Повторный ввод» сначала функционирует неявно (поскольку наблюдение требует различения и, следовательно, предполагает различение наблюдения и различения) и может быть обозначен лишь постфактум, однако лишь таким способом, который приводит к «неразрешимой неопределённости» («unresolvable indeterminacy»), которая, в свою очередь, уже не может рассматриваться в строгих математических формах арифметики и (булевой) алгебры. ⁵

На наиболее важное следствие этого положения давно указывал Хайнц фон Ферстер. ⁶ Оно состоит в том, что исчисление этого вида уже не может пониматься как инструмент для репрезентативного установления «объективной» истины. Оно оказывается «би-стабильным» и благодаря этому генерирует собственное время, которое оно, подобно компьютеру, «расходует» на распределение по очередности своих собственных операций. Внутренне произведённая неопределённость разлагается, таким образом, на линейную последовательность операций, которые могут последовательно реализовывать различные задачи. Система расходует время и формирует все операции в ожидании того, что к ним присоединятся и другие [операции]. Так же работает и система масс-медийной коммуникации: на основе предположения, что её собственные коммуникации будут продолжены через час или на следующий день. Любая передача обещает продолжение. При этом речь никогда не заходит о репрезентации мира, каким он является в данный момент.

Дальнейшие размышления исходят из необходимости некоего «воображаемого состояния» для продолжения операций, подрывающих это исчисление. ⁷ Можно было бы выразить эту мысль так: этот «повторный ввод» скрывает парадокс, ибо противоположные [стороны] различения (система/внешний мир, самореференция/инореференция) рассматриваются здесь как одно и то же. В восприятии систем стирается различение между миром, каков он есть сам по себе, и миром, как он наблюдается. ⁸ Существуют многочисленные, культурно удостоверенные возможности корректировки заблуждений. Ещё со времён Маркса и Фрейда открываются возможности само-подозрения (уже опосредованного масс-медиа), осознания того, что мы руководствуемся латентными интересами или мотивами. Для этих целей общество обзаводится «критическими» интеллектуалами и терапевтами. Однако это [подозрение в латентных интересах и мотивах] является всего лишь условием коррекции действительных операций, а следовательно, перспективы на будущее, в то время как в операциях актуальной современности невозможно различить мир такой, каков он есть, и мир, каким его наблюдают.

Для разрешения этого парадокса слияния двух миров необходимы воображение или творческие побуждения, которые хотя и зависят от актуального состояния системы, однако не детерминированы им. Состояние системы — в форме раздражения, изумления, новости — переходит в следующую коммуникацию, причём операции системы не способны как-то прояснить мистерию первоначала, источник новизны нового. ⁹ Система предпосылает себя самой себе в виде самопорождённого раздражения, оставаясь недосягаемой для себя средствами собственных операций, а затем обращается к переработке раздражения в информацию, которую она производит для общества (и для самой себя в этом обществе). Именно поэтому реальность системы всегда остаётся коррелятом собственных операций, её собственной конструкцией. То, что масс-медиа, вопреки замкнутости их операций, не возвышаются над обществом, не вырывают себя из него, обеспечивается с помощью тем коммуникации.

Темы — это необходимые условия коммуникации. ¹⁰ Они репрезентируют инореференцию коммуникации и организуют её память. Они сопрягают коммуникационные акты в комплексы принадлежащих друг другу элементов таким образом, чтобы в текущей коммуникации можно было понять, оставляют ли, развивают ли прежнюю тему или её меняют. Поэтому на тематическом уровне начинается непрерывное согласование инореференции и самореференции в рамках собственно-системной коммуникации. ¹¹ Такая тема, как СПИД, не является собственным продуктом масс-медиа. Они лишь подхватывают её, затем, однако, рассматривают её под таким углом и подвергают её такому тематическому развитию, которое не может быть объяснено на основе результатов медицинских исследований и коммуникаций между врачами и пациентами. ¹² Публичная рекурсивность обсуждения темы, предпосылки предварительного знания и потребности в дальнейшей информации суть основные и типичные продукты, условия продолжения масс-медийной коммуникации; и эта гарантированность публичной рекурсивности затем, со своей стороны, делает возможным обратное воздействие на коммуникации во внешнем мире масс-медиа, например, на медицинские исследования или на планирование фармацевтической индустрии, которая в результате политически организованных, обязательных медицинских обследований может достигать миллиардных оборотов.

Поэтому темы служат для структурного сопряжения масс-медиа с другими сферами общества; они настолько эластичны, настолько диверсифицируемы, что масс-медиа посредством своих тематик могут проникать во все сферы общества, в то время как такие системы в рамках внутри-общественного внешнего мира, как политика, наука, право, нередко испытывают трудности, предлагая масс-медиа свои темы и пытаясь добиться их адекватного предметного восприятия. Успех масс-медиа в рамках всего общества основывается на достижении ими [общественного] признания их тематик, которые сохраняют независимость от того, позитивную или негативную позицию занимают масс-медиа по отношению к информации, смысловым интерпретациям, прорисовывающимся оценкам. Интерес к теме проистекает зачастую именно из того, что возможны обе позиции. После их обнародования темы могут рассматриваться как известные. Кроме того, можно предположить, что их известность — общеизвестна (als bekannt bekannt), хотя возможности для личных мнений и коммуникационных выражений на отдельные темы и остаются открытыми, — что весьма напоминает функционирование медиума денег, основанного на гарантировании их принятия, хотя индивидуальные цели их использования остаются открытыми.

В обоих случаях — от темы к теме и от цены к цене — варьируется спектр открытости индивидуальных расхождений или предпочтений. Такие структуры разрушают стереотипное, проистекающее исключительно из индивидуальной перспективы предположение о взаимоисключающих отношениях между согласием и конфликтом или конформизмом и индивидуальностью. Благодаря возрастанию структурной сложности и в результате эволюции специальных средств массовой коммуникации, каждая из обеих возможностей может реализоваться обществом более интенсивно. Впрочем, известность известного обеспечивает необходимое ускорение коммуникации. Она позволяет масс-медиа опираться на предпосылки и концентрироваться на том, чтобы по-новому (или как будто по-новому) представлять те или иные неожиданные ситуации.

Наблюдатель (ими могут быть и организации в системе масс-медиа) способен различать между темами и функциями коммуникации. Например, он может сказать себе и другим: если мы не известим о том-то и том-то, если откажемся от прогнозов погоды или от новомодной биоскопии — мы потеряем читателей. Для этого коммуникация должна рефлексироваться как коммуникация, что актуализирует самореференцию. Различение «темы — функции» соответствует различению «инореференция — самореференция». С его помощью наблюдатель ¹³ получает свободу в выборе тематик и, прежде всего, свободу в игнорировании некоторой информации. Он не должен руководствоваться лишь мотивом истинности и тем самым зависеть от заданного. Он может предложить и ложную или возможно-ложную информацию, если учитывает её функцию и сравнивает её сенсационное значение с риском возможного разоблачения.

Именно в рамках масс-медиа тем самым могут выявляться эффекты, воздействию которых подвергается система, порождающая — в силу оперативной замкнутости — дифференцию системы и внешнего мира и благодаря этому вынужденная внутренне различать между инореференцией и самореференцией, конкретизируя это различение применительно к собственным меняющимся состояниям. Поэтому речь не может даже заходить о том, чтобы с помощью этой системы — всегда искажающей и нуждающейся в коррекции — познавать устройство мира, а затем делать это познание общедоступным, как бы ни взывало к этому самоописание системы. Вместо этого социолог-наблюдатель, подкованный в области теории систем, в описании укажет, что (и как?) система присовокупляет операцию к операции в самосконструированных горизонтах времени, что при этом она снова и снова обращается к собственному информационному состоянию, что даёт ей возможность порождать новости, сюрпризы, а значит, информационные ценности. Все хорошо понимают, что при этом зарождается и подозрение в манипуляции. Именно в том случае, если мир не может отображаться таким, каков он есть, и регистрировать свои мгновенные изменения, напрашивается вывод, что вместо такого отображения твёрдые основания [для описания] нужно искать в интересах, манипулирующих системой по своему умыслу, — а значит, приписать состояниям и операциям системы какие-то внешние причины. Но для самой системы они остаются личными, бесплодными мнениями, которые, в свою очередь, могут быть приписаны интересам того, кто их выражает. Это подозрение может опираться на более или менее научно-обоснованные каузальные теории, которые в некоторых случаях могут обнародоваться, если этого требуют обстоятельства. Система может усвоить подобные критерии, — но исключительно в той форме, в которой всё это можно сделать темой масс-медийной коммуникации. Фундаментальной основой этого [тезиса о манипуляции, внешней каузальности] были и остаются оперативная замкнутость и обусловленный ей конструктивистский способ оперирования системы. Самый главный вопрос получает тем самым общественно-теоретический ракурс. Он должен звучать так: что представляет собой общество, которое именно так описывает себя и свой мир?