Владимир Фёдорович Юлов:
Мышление в контексте сознания.
Заключение

Круг наших рассуждений замкнулся. Мы начали с обзора методологических подходов к мышлению и постарались найти решающие достоинства технологической стратегии. Оказалось, что логические, психологические, эволюционистские, информационно-когнитологические трактовки мысли можно представить органическими аспектами технологической модели. Её узловая схема выделяет когнитивное средство (метод), воздействующее на информационный предмет (проблему) и конституирующее из него нормативный результат. Эти три структурно-функциональных компонента фигурируют во всех четырёх актах мышления с соответствующими специфическими особенностями.

Начало мышления — это всегда проблематизация в той или иной форме. В этом акте предметом выступают фрагменты знания, оцениваемые на нормативность. Методами проблематизации являются идеалы-образцы когнитивных продуктов (связность, непротиворечивость и тому подобное), а итогами ценностного действия — проблемы. Процесс формирования метода также имеет ценностный характер. Предмет здесь — инструментальные фонды интеллекта, методы поиска — ценностные образцы средств, результат — когнитивный аппарат, способный решить проблему. Эта потенция реализуется в инструментальном акте, где на проблемное знание воздействуют все три элемента метода — теория, правила и операции. Но содержание метода может быть сокращённым. Вместо системы содержательных понятий может выступать обособленная когниция (идея, принцип). Полная номенклатура правил — это чаще всего идеал, а в реальности субъект мышления располагает одним или двумя правилами, которые определяют выбор значимых операций и направляют их действия. В такой редуцированной форме метод совпадает с «концептуальной схемой». Трансформированная методом проблема в итоге становится новым результатом. Его соответствие целевым установкам устанавливается в акте обоснования.

Любая схема упрощает реальное положение дел и для должной компенсации здесь требуется определённая конкретизация. Из этих соображений технологическая модель была вписана в ткань рассуждений о связях мозга, психики и интеллекта. Критика полушарно-мозговой метафоры позволила напомнить читателю о ловушках натуралистического редукционизма. Функционирование тела и мозга, в частности, необходимо в качестве элементарной основы сознания, но свои содержательные структуры оно формирует собственными средствами. Также было важно отделить психику от интеллекта и наметить контуры её двух разных областей — аффективной и ментальной чувственности. Более всего нас интересовало последнее, где действует чувственная рецепция и пульсируют ментальные состояния веры и сомнения. Соответствующие элементы ментальной архитектоники позволили представить не только формы эмпирического опыта, где реализуется связь чувственности и интеллекта, но и влияние чувственности на акты мысли. Мы надеемся на то, что наши соображения о роли веры и сомнения в формировании проблемы и метода оказались убедительными. Понятия памяти, воображения и тому подобного являются традиционными для психологии, мы же пытались найти в них те новые аспекты, которые могли бы раскрыть мыслительные измерения в неожиданном и перспективном ракурсе. Что из этого получилось, судить взыскательному читателю.

В данной книге словесный текст дополняется наглядно-абстрактными схемами. В этом реализовалось убеждение автора в эффективную связь двух видов языка. Надеемся, что такая дополнительность будет не только способствовать глубокому пониманию непростых вещей, но и создаст благоприятную ритмику переключения понятийного и образного. Придание абстрактным идеям наглядной формы — это сравнительно неизведанный путь, где никто не застрахован от неудач. И всё же автор пошёл на заведомый риск быть подвергнутым критике и просит читателя быть благосклонным к его опытам визуализации мыслей.