Георгий Петрович Щедровицкий:
Психология и методология. Ситуация и условия возникновения концепции поэтапного формирования умственных действий

«Исследование наряду с другими деятельностями направлено на создание аппарата понятий, который бы обеспечивал правильное представление мира, необходимое для практической деятельности.

Для того чтобы мы могли практиковать, то есть чтобы у нас были грамотные педагоги, психиатры, инженеры, умеющие видеть и действовать, нужно в процессе обучения их в школе и ВУЗе начинять их говыми правильными понятиями. Если у них будут правильные понятия, они будут уметь действовать и разбираться в ситуации.

Работа по образованию понятий не может осуществляться в процессе практической деятельности… Никакая деятельность — производственная, практическая, жизненная — не приводит к изменению понятий и развитию людей.

Развивается только производственная деятельность, причём, всегда — и это показано гигантской историей — она развивается за счёт того, что повышение производительности труда даёт возможность всё большее и большее число людей выделять на исследование, то есть специальное развитие понятий. Для того чтобы развивалось производство, нужно менять и трансформировать понятия, и делать это непрерывно. И тот, кто развивает и трансформирует понятия — та страна, тот народ, то государство, — тот и выигрывает историческое соревнование».

Георгий Петрович Щедровицкий.

Предисловие составителей

Настоящее издание выпущено в серии «Из архива Г. П. Щедровицкого» и сформировано из текстов, так или иначе связанных с психологией, и по замыслу будет включать по меньшей мере два выпуска. В этот выпуск вошли тексты девяти докладов-обсуждений Комиссии по логике и методологии мышления в Институте общей и педагогической психологии АПН СССР (январь-апрель 1980 года). Помимо серии докладов Г. П. Щедровицкого, вокруг которого организовано обсуждение — «Ситуация и условия возникновения концепции поэтапного формирования умственных действий», — точно отражает их содержание.

Эти девять докладов-обсуждений — первая часть большого проекта; в этой части обсуждаются работы Л. С. Славиной. «Я хотел бы… методологически строго рассмотреть, как же формировался сначала этот предмет в работах Славиной, а потом то, что началось дальше в работах Гальперина, и каким было взаимодействие между работой Славиной и её сознанием, и работой Гальперина и его сознанием», — замечает Г. П. Щедровицкий.

Первоначально предполагалось, что эти доклады будут иметь продолжение. Более того, в архиве есть первый доклад из намечавшегося обсуждения, в котором чётко сформулированы намерения: «… начну новую часть, посвящённую тому, как именно на базе всего того, что проделала Славина, начала формироваться концепция умственных действий Гальперина». Но, по-видимому, сверхинтенсивная работа по подготовке и проведению организационно-деятельностных игр помешала осуществить эти планы.

В публикуемых докладах скрупулёзному анализу подвергаются два текста Л. С. Славиной. Но, как это всегда бывает у Г. П. Щедровицкого, анализ не замыкается тесными рамками этих работ и самой «концепции поэтапного формирования умственных действий»; на его материале происходит обсуждение гораздо более широкого круга вопросов.

Во-первых — круга вопросов («ситуация и условия»), относящихся к состоянию советской психологии, её идейной и изначально групповой истории, взаимоотношению в ней философской и собственно научной традиций, человеко-технической и исследовательской позиций в психологии, принципиальной возможности построения собственно научных психологических теорий, методологическим основаниям психологического знания, и так далее.

Во-вторых — вопросов логики и методологии познания «вообще» и научного познания в частности, структурно-функциональной организации научного исследования, объективно, и объективации, предметности и предметизации, и так далее.

В-третьих — проблематики взаимоотношении идей и практики реализации «деятельностного подхода» в советской психологии (прежде всего в форме так называемой «психологической теории деятельности») и в самом Московском методологическом кружке (ММК), употребления понятий деятельности и поведения как вообще, так и применительно к изучению и усвоению мышления и мыслительной деятельности, и так далее.

Впрочем, и само обращение к материалу, связанному с концепцией «умственных действий», отнюдь не случайно, поскольку её смысл и значение были для Г. П. Щедровицкого на протяжении многих лет предметом постоянных размышлений и он много раз возвращался к ней как на семинарах ММК, так и на психологических конференциях и совещаниях возвращался потому, что, на его взгляд, с этой концепцией был связан принципиальный сдвиг в советской психологии на рубеже 1940-х и 1950-х годов, а следовательно, её обсуждение способно было открыть какие-то новые страницы и истории психологии и в развитии её идей.

В этом сложном и многомерном докладе-обсуждении сошлись для Георгия Петровича и нашли своё выражение многие линии его творческой активности — работа в качестве учителя в школе; редактирование классиков отечественной педагогики и психологии; сотрудничество с психологами и логиками — в разных областях, в том числе в изучении мышления детей на материале решения ими учебных задач; исследования «языкового мышления» и разработка методологической «теории мышления», и так далее. Результаты рефлексии этого разнообразного опыта направляли и организовывали в его доклад, и дискурс вокруг него.

Принципы нашего редактирования здесь те же, что и в работе с текстами такого рода — максимальное сохранение не только мысли, но и стиль автора, и устранение дефектов несовершенного воспроизведения, которые мешают восприятию содержания. Исходным материалом для публикации послужил машинописный текст расшифрованной аудиозаписи доклада (архив № 0004), сохранивший некоторые следы последующей работы с ним Г. П. Щедровицкого, явно, впрочем, поверхностной и незавершённой.