Леонид Владимирович Гнатюк:
К вопросу о реальных уровнях бытия в онтологии Николая Гартмана.
Глава 1

Из всех упомянутых здесь бытийных уровней, человек накопил, пожалуй, наиболее богатый материал об уровне неживой материи и характере развития её процессов. Доминирующая сейчас в науке концепция Большого взрыва, с момента которого началась история нашей Вселенной, опирается на такие данные теоретической физики: начало Вселенной характеризуется как состояние супергравитации с радиусом в 10^-50 см, или же вообще с нулевым радиусом (творение из ничего).

Начальные события в этих пределах развивались за промежуток времени от 10^-33 до 10^-50 секунды. После Большого взрыва начались инфляционные процессы, которые «раздули» Вселенную до размеров, диаметр которых исчисляется в пределах 156 световых лет. При этом её дальнейшее расширение, как полагают, продолжается возрастающими темпами, и этот процесс может «вынести» нашу Вселенную за горизонт наблюдаемых событий. Другие расчёты показывают, что при определённых условиях расширение может смениться сжатием, которое приведёт Вселенную к её начальному состоянию.

Если мы от мегапроцессов обратимся к явлениям микромира, то увидим, что экспериментальное исследование этих явлений осуществляется в границах от 10^-8 до 10^-16 см и во временных промежутках до 10^-24 секунды.

Что же касается витального уровня нашего бытия, то представления о нём неразрывно связаны с понятием живого вещества, введённого в науку В. И. Вернадским. Известно, что под живым веществом учёный понимал совокупность всех живых организмов биосферы. Свойства этой «совокупности» поразительны. Составляя по своей массе всего 0,01% косного вещества биосферы и 0,00 0001% массы всех других оболочек Земли, живое вещество, то есть живые организмы, взятые в целом, представляют собой силу постоянно действующую, а потому и наиболее могущественную по своим конечным последствиям и играющую главенствующую роль в геохимических процессах (В. И. Вернадский).

Функции живого вещества многочисленны и разносторонни. Прежде всего, живое вещество осуществляет передачу энергии по разветвлённым пищевым цепям, во-первых, посредством поглощения солнечной энергии при фотосинтезе и, во-вторых, при разложении им энергонасыщенных веществ. Так осуществляется связь биосферных явлений с космическим излучением и прежде всего с солнечной радиацией.

Кроме того, живое вещество активно участвует в химическом разложении геологических пород и в вовлечении образовавшихся минералов в биотический круговорот. Этим самым живое вещество способствует извлечению из природной среды жизненно важных для организма элементов. В результате такой деятельности в географической оболочке Земли произошли наиболее важные качественные сдвиги: изменился газовый состав первичной атмосферы: появляется кислород, водород, азот, сероводород и так далее, был преобразован химический состав вод первичного океана, на поверхности суши образовался плодородный почвенный покров. Итогом этих процессов, суммирует В. И. Вернадский, стало то, что теперь «организм имеет дело со средой, к которой не только он приспособлен, но которая приспособлена к нему» [8].

Уникальными являются и отдельные свойства живого вещества. Вот некоторые из них:

1. Способность быстро занимать всё свободное пространство или, по Вернадскому, свойство «всюдности жизни».
2. Движение не только под воздействием гравитационных сил, то есть вниз, но и против силы тяжести, вверх.
3. Высокая адаптационная способность к различным обстоятельствам своего существования.
4. Высокая скорость обновления живого вещества. Например, живое вещество биосферы обновляется примерно каждые восемь лет.

Способом существования живого вещества есть жизнь. Этим понятием обозначается то свойство, которое является общим для всей совокупности организмов биосферы и для каждого отдельного её представителя — от одноклеточного существа до высокоорганизованных животных. Благодаря этому образуется некая «нить жизни», которая со временем становится всё объёмнее и сложнее по-своему составу, но сохраняющая при этом общие для всех организмов признаки. Известно, что среди таковых наиболее важными следует считать: обмен веществ, самовоспроизведение, саморегуляцию, раздражимость, структурную организацию очень высокой сложности, изменчивость и ряд других.

Все живые организмы, входящие в состав живого вещества, имеют один и тот же генетический код, записанный в молекуле ДНК, а их белки построены из 20 аминокислот, одинаковых для всех организмов. Эта формально простая и в то же время универсальная структура жизни представляет собой совершенно неисчерпаемый и сам себя восстанавливающий ресурс, который можно сравнить с неисчерпаемыми энергетическими ресурсами космоса. В этом заключена объективно бесспорная уникальность и безмерная ценность жизни, поскольку все остальные земные ресурсы — вода, воздух, лесные богатства, почва, полезные ископаемые — уже близки к тому, чтобы можно было наметить возможные границы их существования. Программа «Благоговения перед жизнью» Альберта Швейцера в данном случае представляется весьма актуальной.

Когда мы применяем к явлению жизни, то есть, к витальному уровню нашего бытия, те или иные космические масштабы, то этим мы пытаемся обратить внимание на парадоксальность одной ситуации, возникшей в современной науке. Дело в том, что все признаки жизни, перечисленные выше, кажутся нам удовлетворительными постольку, поскольку они определяют специфику собственно живых организмов. Но более широкий взгляд на природу явлений нашего мира показывает, что каждый из этих признаков в отдельности и все они вместе взятые в той или иной степени могут быть применены и к неживым объектам.

Так, например, если мы возьмём такой признак жизни организма, как «раздражимость», то, как оказывается, и в неживой природе реакция любого сложного объекта направлена на нейтрализацию результатов внешнего воздействия (принцип Ле Шателье — Брауна). То же самое можно сказать и относительно такого признака, как саморегуляция. Синергетика, о чём выше мы уже говорили, убедительно показала, что все системы, далёкие от равновесия, способны к саморегуляции, то есть к переходу от хаоса к порядку. И это оказывается верным применительно к явлениям как неживой природы, так и общественной жизни. Подобные аналоги существуют применительно и к остальным признакам жизни.

Далее. Представление о жизни как о явлении, содержание которого в принципе нельзя свести к неорганической природе, также оказывается несостоятельным. Так, если мы от рассмотрения признаков жизни многоклеточного организма обратимся к такому простому организму, как вирус (он состоит из ДНК или РНК и белковой оболочки), то следует отметить, что вне клетки-хозяина вирус не проявляет признаков жизни и начинает превращаться в кристаллическое образование. Становится очевидным, что чёткая граница между живым и неживым неумолимо исчезает, как исчезает и надежда найти особые признаки, которые позволили бы однозначно отделить живое от неживого.

Всё сказанное приводит к трудно оспоримой правоте взглядов тех учёных, которых Шелдрейк называет механицистами. Предельно краткое выражение сути этих взглядов может быть таким: живое есть особая организация неживого. Но если такая организация существует, то не исключена возможность создания её искусственной программы. Способ, каким эта возможность может быть реализована, заключается не столько в анализе живой материи, сколько в запрограммированном её синтезе, в создании живых систем из атомов и молекул, то есть, искусственной жизни (a-life). Такова задача одной из самых молодых наук сегодняшнего дня — синтетической биологии. Что касается её основных целей, то одна из них звучит предельно вызывающе: окончательно стереть границу между живым и неживым, чтобы прийти к действительно программируемым организмам.

Некоторые из практических результатов, к которым пришли учёные в достижении этих целей таковы.

В 2008 году специалисты Университета Тоямы (Япония) под руководством Масаико Иноуе создали молекулу ДНК, состоящую практически полностью из искусственных элементов. В 2010 году один из ведущих учёных в области генной инженерии Крейг Вентер вместе с сотрудниками из его института сконструировали хромосому из 1,08 миллионов пар оснований и трансплантировали её в клетку. Хромосома взяла под контроль клетку и практически превратила её в существо нового вида. Полученная система, которую назвали Синтия (от «синтезированная») стала активно размножаться. Таким образом, было доказано, что при правильном соединении необходимых химических веществ, создающих последовательности ДНК, и должном её соединении с клеткой-рецептором, получается новый живой организм. Очевидно, что полученный результат открывает возможности создания живого организма с заданным набором генов, то есть, в итоге, с необходимыми для исследователя свойствами.

Практические результаты такой перспективы, по меньшей мере, настораживают. На пути её адекватной оценки может стоять обычная инерция нашего мышления, которая предохраняет привычные формы его деятельности от слишком резких потрясений. Оставаясь в пределах этих «привычных форм», и оставляя в стороне труднопредсказуемые сейчас проблемы этического характера, попытаемся сформулировать несколько естественных в данном случае возражений.

Прежде всего вызывает неприятие возможность получения жизни из нескольких баночек с реактивами. Кроме того, для всех является очевидным различие между артефактами человеческой деятельности и природными явлениями. Поэтому искусственные живые образования, сколь бы сложными они ни были, не могут быть для нас чем-то уникальным и неповторимым, между тем как каждый (без исключения!) природный живой организм в истинном смысле этого слова является образованием в своём роде единственным и действительно неповторимым.

Природа — этот непревзойдённый художник и творец — ничего не ставит на поток, как это делает ремесленник. Клон живого организма — это только копия того, что создано природой в одном экземпляре, не более. Кроме того, искусственный живой организм (опять-таки, сколько бы сложным он ни был) мы можем представить себе разобранным на составляющие его элементы, из которых он может быть, как и любой механизм, собран вновь. Но невозможно представить себе хотя бы клетку, разъятую на химические элементы, не говоря уже о более глубоком физическом уровне, из которых можно было бы произвести обратную сборку уничтоженного нами организма.

Немыслимость подобной попытки будет обусловлена тем, что при редукции такого природного архитектурного чуда, как клетка, будет безвозвратно утеряна её информационная составляющая вместе с таким её свойством, как заданная этой клетке целесообразность. Вернуть разрушенный уровень информационной составляющей, созданной миллионами лет эволюции, то есть попытаться создать этот уровень ещё раз, равноценно намерению заново создать эволюционный процесс в лабораторных условиях. Таким образом, неповторимой для природного организма будет, прежде всего, образующая его информационная связь, так как материальный субстрат организма и его энергетическая составляющая являются общими для того или иного класса организмов.

По большому счёту, общей можно считать и связь, так как отдельная клетка организма своей структурой сходна с его остальными клетками, и если информационные связи одной клетки уничтожены, то в остальных они продолжают работать. Вместе с тем, разрушая организм, мы разрушаем не связь как таковую, а ту, которая из совокупности химических реакций создавала определённую целостность. Конкретная целостность, или форма живой системы, — вот что невосстановимо, поскольку она (если мы обратимся, например, к позиции Шелдрейка) является результатом не каких-либо органических процессов, а следствием действия морфогенетических полей. Ни один из известных законов естествознания, говорит цитируемый выше Кен Уилбер, не может объяснить появление формы, которую принимает организм, а «механистический подход подразумевает решение проблемы за счёт её игнорирования» [7].

Нетрудно заметить, что приведённая здесь аргументация, направленная против некоторых идейных и методологических основ теории искусственной жизни, вообще говоря, не имеет к этой теории никакого отношения. Очевидная в данном случае инерция мысли заключается в том, что сформулированные выше положения выстроены в рамках привычной парадигмы эволюционного развития, к которой творцы искусственной жизни, по-видимому, совершенно равнодушны. Их прежде всего интересуют не результаты природного развития, а возможности человека воспроизвести их. Поэтому им не нужна обратная сборка разобранной на части клетки, поскольку они могут заново создать её и придать ей свойства, желательные человеку. Образно говоря, не нужно создавать дождевого червя, если можно придумать плуг.

Итак, если функциональные возможности искусственно созданных организмов будут адекватно воспроизводить возможности естественных организмов, а затем, что не исключено, превзойдут их, то все разговоры о неспособности человека повторить творения природы будут чистой схоластикой.

То же самое можно сказать и об успехах активно развивающихся сейчас систем искусственного интеллекта, «продукция» которых синтезированная с результатами творцов искусственной жизни, готовит грандиозные революционные сдвиги в жизни человечества. В перспективе — создание не только искусственных органов человека, не только небывалое усиление его мыслительных возможностей, но и слом механизма старения и, в результате, обеспечение практического бессмертия.

Следует думать, что такие изменения коснутся не только человека, но и окружающего его мира, естественные природные процессы которого будут преобразованы творческой деятельностью человека в духе идей, близких к «Философии общего дела» Н. Ф. Фёдорова.

Именно здесь самое время вновь обратиться к идее Н. Гартмана о четырёх уровнях бытия. Применительно к затронутому нами вопросу о возможностях искусственно созданных организмов и систем мышления и их перспективной значимости существенное значение имеет различие между душевным и духовным уровнями как индивидуальным и надиндивидуальным содержанием внутреннего мира человека.

Индивидуальное содержание или душевный уровень мы связываем, прежде всего, с интеллектуальной деятельностью человека, в то время как на духовном уровне каждый индивид находит себя в содержательном контексте общечеловеческих ценностей. Ценностная шкала интеллектуального (душевного) уровня слишком разнонаправленна, чтобы выступать объединяющим фактором человеческой деятельности. Представление человека о своей индивидуальности, ради осуществления интересов которой он, по его мнению, и появился на свет, побуждает его к деятельности, в которой он стремится освободить себя от всякой моральной и религиозной ответственности, с уверенностью возлагая её на других.

Такая раздвоенность и противоречивость внутреннего мира человека, как мы попытаемся показать далее, является естественной составляющей его интеллектуального уровня. Самая основа его, то есть собственно интеллектуальная деятельность, у человека является общей с остальными животными, у которых она осталась на зачаточном уровне ввиду отсутствия у них словесного языка. Что же касается следующего, духовного уровня, то у человека он, в свою очередь, находится на зачаточном уровне, и необходимо появление в его внутреннем мире соответствующего параметра порядка, чтобы новый уровень стал доминирующим в культурном пространстве человеческого общежития.

Эти вопросы, повторяем, являются предметом дальнейшего изложения нашей работы, сейчас же мы затронули их ввиду того противоречия, которое возникло между новейшими научными открытиями и духовным уровнем современного нам общества. Противоречие это настолько глубоко, что в пору говорить о прямопропорциональной зависимости между масштабом научного достижения и степенью его опасности для дальнейшего существования человечества.

Каждое крупное открытие в науке сопровождается вполне естественным восхищением, с которым отчётливо контрастирует чувство, схожее с паникой, вызываемой неизбежным наступлением силы, столь же мощной, сколь и непонятной. Раздаются отчаянные призывы о необходимости объявить мораторий (временный или постоянный) на те или иные технологические достижения в области генной инженерии, физики и так далее, которые уже смогли поставить природу и человека на грань выживания.

Очевидной причиной сложившегося положения является та, что интеллектуальный уровень человеческого бытия не может быть адекватной формой научного развития, и пришло время решать или мы действительно разрушим среду своего обитания, или наполним её новым содержанием, достойным духовно зрелого человека.