Если обратиться к какому-либо курсу или книге по психологии обучения, то в большинстве случаев окажется, что они не касаются сути дела — я имею в виду «гуманистическую» суть. В большинстве случаев обучение подают как приобретение ассоциаций, навыков и умений, внешних, а не внутренних по отношению к характеру, личности человека, по отношению к самому человеку. Подкрепления и условные рефлексы приобретаются подобно монетам или ключам, Гуманистическая психология создала новую концепцию обучения, преподавания, воспитания. Попросту говоря, это концепция утверждает, что функция и цель образования и воспитания — сущностная, человеческая, гуманистическая цель — это, в конечном счёте, «самоактуализация» личности, достижение полной человечности, овладение наибольшей высотой, доступной для человеческого рода или для данного индивида. Проще говоря, речь идёт о том, чтобы помочь человеку стать настолько хорошим, насколько он способен. Такая цель предполагает очень серьёзные изменения всего, чему мы учим в курсе психологии обучения. Предметом перестаёт быть ассоциативное научение. Здесь способны помочь законы ассоциации. Или, если Намного более важным для меня оказался опыт отцовства. Наш первый ребёнок изменил меня как психолога. Бихевиоризм, горячим приверженцем которого я был до того, оказался такой глупостью, которую я больше не мог выносить. Это стало просто невозможно. Появление второго ребёнка и открытие, как глубоко могут различаться люди даже до рождения, сделали невозможным для меня мышление в духе психологии научения, исходящей из того, что кого угодно можно научить чему угодно. Или в духе теории Джона Уотсона: «Дайте мне двух младенцев, Другим глубоким опытом обучения, который я ценю намного больше любого прослушанного мной курса или получения учёной степени, явился мой личный психоанализ — открытие моей собственной самобытности, моего Я. ещё одним базовым опытом — весьма важным — стала для меня женитьба. Здесь я научился гораздо более важным вещам, чем готовясь к получению степени доктора философии. Если задуматься о развитии различных сторон мудрости, понимания, жизненных умений, которыми мы хотели бы обладать, то мысли будут направлены на то, что я назвал бы внутренним образованием, внутренним обучением, то есть обучением тому, чтобы быть, Сейчас я занят тем, что пытаюсь охватить все явления, связанные с понятием внутреннего образования. Определённо я могу сказать одно: наше обычное образование выглядит немощным. Если начать думать в этом направлении, то есть о том, как стать хорошим человеком, а затем задать себе вопрос о предметах, изучаемых в средней школе, например: «Как курс тригонометрии помог мне стать лучше?» — то ответ прозвучит: «Никак, чёрт возьми!» В определённом смысле тригонометрия была для меня потерей времени. Моё раннее обучение музыке также было не очень успешным: оно научило ребёнка с очень глубоким чувством музыки и большой любовью к фортепиано не учиться музыке. Моя учительница фортепиано в действительности научила меня тому, что от музыки надо держаться подальше. И мне пришлось снова учиться музыке самостоятельно, будучи уже взрослым. В том, что я говорю о целях, состоит революционное отрицание науки XIX столетия и современной профессиональной философии, которая есть по сути технологией, а не философией целей. Таким образом, я отвергаю позитивизм, бихевиоризм и объективизм как теории человеческой природы. Я отвергаю всю модель науки, производную от той исторической случайности, что наука началась с изучения безличных, не касающихся человека вещей, не имеющих целей. Развитие физики, астрономии, механики и химии Большая часть психологии построена по этой позитивистской, объективистской, ассоцианистской модели, свободной от ценностей и нейтральной по отношению к ним. Такая психология, разрастающаяся подобно коралловому рифу, накапливающая горы и горы фактиков о том и сём, не ложна, она попросту тривиальна. Чтобы не продешевить в отношении своей науки, я хотел бы указать здесь, что, Выступая на недавней церемонии открытия фестиваля в Линкольн-центре и рассматривая ситуацию в мире, Арчибальд То, что сказал А. С моей точки зрения, в области искусства налицо полная и всеобщая неразбериха с ценностями. В музыке, например, попробуйте доказать Когда А. Одно из открытий состоит в том, что человек обладает потребностями более высокого порядка, инстинктоподобными потребностями, которые служат частью его биологической организации — например, потребностью в оценке, в уважении, потребностью в свободе саморазвития. Открытие высших потребностей влечёт за собой целый ряд революционных следствий. Во-вторых, момент, о котором я уже упоминал применительно, в частности, к социальным наукам. Многие люди начинают понимать, что физикалистская, механистическая модель была ошибочна, и что она привела нас… куда? К атомным бомбам. К превосходной технологии убийства, как в концлагерях. К Эйхману. Эйхмана нельзя опровергнуть с помощью позитивистской философии или науки. И его действительно не удалось опровергнуть, пока он был жив. Он не знал, что такое плохо. Что касается его лично, он хорошо делал свою работу. И это в самом деле так, если забыть о целях и ценностях. Я обращаю внимание на то, что профессиональная наука и профессиональная философия стремятся забыть о ценностях, исключить их. Но это должно привести к эйхманам, к атомным бомбам, Бог знает к чему! Я боюсь, что тенденция отделять хороший стиль или талант от содержания и целей может приводить к такого рода опасностям. К великим открытиям З. Фрейда мы можем теперь Итак, существует хорошее сознание и дурное сознание, хорошее бессознательное и дурное бессознательное. Далее, добро реально — в нефрейдистском смысле. З. Фрейда подвёл его позитивизм. Вспомним, что он вышел из физикалистской, химикалистской науки, он был невролог; и дал печатную клятву развивать психологию, которую можно было бы полностью свести к физическим и химическим утверждениям. Вот чему он посвятил себя. Конечно, он сам опроверг эту свою точку зрения. Что касается той высшей человеческой природы, на открытие которой мы претендуем, вопрос в том, как её объяснить? Фрейдистское объяснение основано на сведении добра ко злу. Если я добр, это лишь реактивное образование против моего стремления убивать. Но вернёмся к главной идее, к волнующему меня новому развитию в науке, новому моменту в истории. У меня очень сильное ощущение того, что я нахожусь в центре исторической волны. Что скажут историки о нашем времени через полтораста лет? Что было действительно важно? Что происходило? Что завершилось? Я полагаю, что многое из находившегося ранее в центре внимания действительно исчерпало себя, и что «растущая верхушка» человечества будет расцветать в течение ближайших ста или двухсот лет, если только нам удастся выжить. Историки будут говорить об этом как о повороте истории, когда, как указывал Одним из следствий поворота, о котором я говорю, служит отказ — категорический, но обоснованный при этом эмпирически (а не религиозно, произвольно или априорно), от фрейдистского представления о неизбежном, внутреннем, сущностном противоречии между потребностями индивида, с одной стороны, и нуждами общества и цивилизации, с другой. Мы теперь знаем Другое эмпирическое утверждение касается пиковых переживаний. Изучая их, мы задавали группам людей и индивидам вопросы такого рода: «Каков был момент наибольшего экстаза в вашей жизни?» Или, как спрашивал один из исследователей: «Приходилось ли вам переживать запредельный экстаз?» Можно было предположить, применительно к общей популяции, что такие вопросы заставят всего лишь вытаращить глаза. Но было получено много ответов. Конечно, моменты трансцендентного экстаза носят сугубо личный характер, о них не говорят публично. Они вызывают смущение, стыд, они не «научны» (а это для многих людей — страшный грех). Исследуя пиковые переживания, мы обнаружили очень много «спусковых крючков» — видов опыта, «запускающих» такие переживания. По всей видимости, большинство людей (или даже почти все люди) имеют пиковые переживания, испытывают экстаз. Чтобы узнать о них, можно задать вопрос о «наиболее радостном, самом счастливом, блаженном моменте всей вашей жизни». Можно задавать вопросы, подобные тем, какие задавал я: «Каковы были особенности вашего самочувствия в такой момент? Чем отличалось от обычного ваше видение мира? Что вы ощущали? Каковы были ваши побуждения? Как вы изменились (если это произошло)?» Я могу сообщить, что, как следует из статистики эмпирических отчётов, два наиболее лёгких пути достижения пиковых переживаний — это музыка и секс. Я оставляю в стороне половое воспитание, поскольку обсуждение этого вопроса преждевременно. Но я уверен, что придёт время, когда мы не будем хихикать по этому поводу, а отнесёмся к вопросу серьёзно и будем учить детей, что есть много путей к блаженству, таких, как музыка, любовь, инсайт, прекрасный луг, умный ребёнок и так далее. Секс — один из этих путей, и музыка — один из них. Эти пути наиболее легки, наиболее распространённы, и их легче всего познать. Для нашей цели выявления и изучения пиковых переживаний было бы полезно составить список разновидностей вышеупомянутых «спусковых крючков». Но список получается настолько длинным, что оказываются необходимыми определённые обобщения. Похоже на то, что любой опыт встречи с подлинным совершенством, любое движение к высшей справедливости или высшим ценностям должно вести к пиковым переживаниям. В действительности это не всегда так, но тем не менее именно такое обобщение я бы сделал в отношении многих вещей, о которых мы говорили. Напомню, я говорю здесь как учёный. Моя речь не похожа на научную, но это новый вид науки. Скоро будет опубликована диссертация, которая продемонстрирует, что эта гуманистическая наука привела, я бы сказал, к одному из немногих реальных улучшений в области беременности и родов со времён Адама и Евы. Это диссертация о пиковых переживаниях при естественных родах (Tanzer, 1967). В них действительно заключён мощный источник пиковых переживаний. Мы знаем, как поощрять такие переживания; мы знаем наилучший путь, позволяющий беременным испытывать мистические (если угодно — религиозные) переживания, просветление, откровение, инсайт. Так женщины сами говорят в интервью. Они говорят, что становятся другими людьми. Ряд пиковых переживаний приводит их к тому, что я называю «бытийным познанием». Мы должны создать новый словарь для всех этих неразработанных проблем. «Бытийное познание» — это в действительности то познание, о котором говорили Платон и Сократ; я бы сказал, это почти что технология счастья, чистого совершенства, чистой истины, чистого добра и тому подобного. В самом деле, почему не создать технологию радости, счастья? Я должен добавить, что это единственный известный способ индуцирования пиковых переживаний у отцов. Когда моя жена Я обнаружил, что о пиковых переживаниях сообщают в связи с впечатлениями от классической музыки. Мне не встретилось пиковых переживаний, вызванных Джоном Кейджем или фильмами Энди Уорхола, или абстрактно-экспрессионистской живописью, или ещё Другими словами, у пиковых переживаний часто бывают последствия. Они могут быть очень важны. В определённом смысле такие последствия может вызывать музыка, искусство. Они могут действовать подобно психотерапии, если человек стремится к определённым целям, знает своё нынешнее состояние и осознает направление своего движения. Мы явно можем говорить, с одной стороны, о разрушении симптомов по аналогии с разрушением шаблонов поведения, тревожности и тому подобного; с другой стороны, о развитии спонтанности, смелости, олимпийского или божественного юмора, сенсорного и телесного осознания и так далее. Далеко не последнее значение имеет то, что музыка, ритмика, танцы — это прекрасные пути движения к выявлению своей самобытности. Мы построены таким образом, что этот вид «спускового крючка», этот вид стимуляции оказывает существенное влияние на нашу автономную нервную систему, железы внутренней секреции, на наши чувства и эмоции. Наши знания в области физиологии недостаточны для понимания того, почему это происходит. Но это происходит, и переживания, о которых идёт речь, носят безошибочный характер. В этом они подобны боли, также представляющей собой безошибочное переживание. Для людей с вакуумом переживаний (которые составляют трагически большую долю населения), людей, не знающих, что происходит внутри них, и живущих по часам, расписаниям, правилам, законам, советам соседей, — короче говоря, для людей, управляемых другими, — музыка, ритмика и танцы представляют собой путь открытия своего Я. При этом возникают сигналы изнутри, голоса, вопящие: «Черт побери, это хорошо! Никогда не сомневайся в этом!» Таков путь, точнее, один из путей, которым мы пытаемся учить самоактуализации и открытию своего Я. Открытие своей самобытности приходит через голоса внутренних побуждений, через способность слушать их, через реакцию на них и вообще через всё, что происходит внутри нас. Одновременно в этом можно увидеть опытный тип образования, который (если бы мы нашли время рассказать о нём) мог бы привести к созданию параллельных образовательных учреждений, к школе другого типа. Математика может быть столь же прекрасна, в такой же мере вызывать пиковые переживания, как и музыка; но, конечно, есть учителя математики, посвятившие себя тому, чтобы не допустить этого. Я никак не воспринимал математику с эстетической стороны, пока не прочёл в возрасте тридцати лет несколько книг на эту тему. Пиковые переживания могут вызывать и история, и антропология (если понимать под ней обучение иным культурам), и социальная антропология, и палеонтология, и науковедение. Здесь я опять хочу обратиться к данным. Работая с людьми, отмеченными большими творческими достижениями, с крупными творческими учёными, обнаруживаешь, что они говорят на языке пиковых переживаний. Образ учёного должен измениться, он уступает место образу творческого учёного, живущего пиковыми переживаниями. Он живёт ради тех славных моментов, когда проблема оказывается решённой, когда внезапно он начинает видеть в микроскоп вещи совершенно иначе, чем раньше. Это моменты откровения, озарения, инсайта, понимания, экстаза. Они жизненно необходимы учёному. Учёные очень смущаются и стесняются говорить на эту тему, отказываются обсуждать её публично. Необходима очень деликатная «акушерская» работа, чтобы извлечь наружу эти вещи, но я извлёк их. Они существуют, и если вам удаётся убедить творческого учёного, что над ним не будут смеяться по этому поводу, то он стыдливо признается в том, какие высокие эмоции испытывал, например, в момент, когда критическая корреляция оказалась верной. Но Моя точка зрения иная. Если мы в достаточной степени осознаем то, что мы делаем, если мы достаточно философичны и склонны к прозрениям, то мы сможем использовать опыт, который легче всего ведёт к экстазу, к откровению, к просветлению, блаженству и восторгу. Мы сможем использовать этот опыт как модель для обучения, например, истории или любой другой области человеческой деятельности. Наконец, впечатление, которое я хотел бы положить в основу дальнейших разработок (и полагаю, что здесь кроется проблема для любого, интересующегося художественным воспитанием), состоит в том, что эффективное образование в таких областях, как музыка, изобразительное искусство, танцы и ритмика, по своей сущности гораздо ближе, чем обычная «базовая учебная программа», к «внутреннему образованию» рассматриваемого здесь типа, предполагающему в качестве своей существенной части обучение каждого собственной самобытности. Если образование не делает этого, оно бесполезно. Образование должно учить тому, как расти Применительно к этой области внутреннего обучения, внутреннего преподавания и внутреннего образования я полагаю, что искусства, особенно упомянутые мной выше, так близки нашей психологической и биологической сущности, нашей самобытности, что, вместо того, чтобы относиться к соответствующим курсам как к украшению или роскоши, мы должны сделать их основой образования. Я имею в виду, что в таком образовании могут содержаться проблески бесконечного, высших ценностей. Сердцевиной такого внутреннего образования вполне может быть обучение изобразительному искусству, музыке и танцам (Для детей я бы поставил на первое место танцы. В форме простой ритмики они наиболее доступны детям двух, трёх или четырёх лет). Опыт такого обучения вполне мог бы служить в качестве модели, с помощью которой мы могли бы попытаться спасти остальную часть школьной программы от угнетающих её бесцельности и бессмысленности, порождённых «свободой от ценностей» или «ценностной нейтральностью». | |
Примечания: | |
---|---|
Список примечаний представлен на отдельной странице, в конце издания. | |
Оглавление | |
| |