Абрахам Маслоу:
Дальнейшие рубежи развития человека.
Третья сила: психология Абрахама Маслоу. Ф. Гобл

1. Историческая перспектива

Вплоть до XIX столетия изучение человеческого поведения было почти исключительно делом богословов и философов. Под воодушевляющим влиянием открытий Галилея, Ньютона и учёных, которые последовали за ними, интерес к человеку и его поведению начал становиться заботой не богословия, а науки.

Вильгельма Вундта (1832–1920) обычно считают основателем научной психологии. Он издал общее руководство по новой науке и в 1879 году основал в Лейпциге первую психологическую лабораторию, действовавшую именно под таким названием. Он же в 1881 году основал первый журнал по экспериментальной психологии.

Вскоре появились другие школы психологической мысли — Уильям Джеймс развивал функционализм в Америке, гештальт-психология возникла в Германии, психоанализ Зигмунда Фрейда появился в Вене, Джон Уотсон стал основоположником бихевиоризма в Америке.

К 1954 году, когда Маслоу опубликовал свою книгу «Мотивация и личность», в американских университетах господствовали две основные теории. Хотя существовало множество «осколочных» теорий, большинство психиатров, психологов и исследователей поведения, прослеживая истоки своего мышления, могли прийти либо к Зигмунду Фрейду, либо к Джону Уотсону.

Фрейдизм

Зигмунд Фрейд (1856–1939) выдвинул одну из наиболее всеохватывающих и влиятельных в современной истории теорий человеческого поведения. «Всякий, кто стал взрослым до 1950 года — говорит Хобарт Мауэр, бывший президент Американской психоаналитической ассоциации, — знает, с какой проникающей силой фрейдистская теория и практика господствовали не только в специальной области психотерапии, но также и в образовании, юриспруденции, религии, в заботе о детях, а также в искусстве, литературе и социальной философии».

Ричард Ла Пьер, социолог из Стэнфорда, писал в 1989 году: «Фрейдистская этика в большей степени, чем какая-либо иная, поддерживается интеллектуальными лидерами Соединённых Штатов».

Фрейд стал объектом противоречивых оценок с момента публикации в 1900 г своей первой крупной работы «Толкование сновидений». Он был новатором, посвятившим себя решению проблемы психических болезней. Его подход в определённой степени явился реакцией на переоценку волевого и рационального начала в человеке. Плодовитый автор, он изменял свои теории по мере выявления новых данных, но некоторые центральные идеи оставались относительно неизменными. Он отвергал не только методы, но и выводы теологии. Для Фрейда так называемый религиозный опыт был детской иллюзией.

Испытав большое влияние со стороны Дарвина, он исходил из предпосылки, что человек явился продуктом эволюции, развёртывавшейся случайным образом. Живая материя возникла из неорганической и развивалась далее под действием космических сил. Человек — это животное и только животное. По словам Фрейда: «Человек, развиваясь по направлению к культуре, занял доминирующее положение по отношению к другим созданиям, составляющим животное царство. Неудовлетворённый, однако, этим превосходством, он начал возводить барьер между своей и их природой. Отрицая у них наличие разума, он приписал себе бессмертную душу и предъявил претензии на божественное происхождение, что позволило ему отвергнуть связи, объединяющие его с животным царством… Мы все знаем, что немногим более полувека назад исследования Чарльза Дарвина, его сотрудников и предшественников положили конец этой самонадеянности человека. Человек не представляет собой существо, отличное от животных или высшее по отношению к ним: он происходит от животных и находится с некоторыми из них в более близком родстве, с другими — в более отдалённом».

На протяжении всей своей научной деятельности Фрейд надеялся свести человеческое поведение к химическим и физическим показателям. При этом его интересовали психические расстройства, а страдающие ими пациенты как бы составляли его лабораторию. Он привлёк внимание к бессознательной сфере психики и её влиянию на человеческое поведение: психику он сравнивал с айсбергом, верхушка которого — сфера сознания — это лишь небольшая часть по сравнению с подводной, то есть неосознаваемой.

Животным происхождением определяются исходные, родовые, инстинктивные влечения человека. Эти неосознаваемые животные инстинкты, которые он назвал «Ид», — мощные, антиобщественные и иррациональные. Фрейд писал: «Эти инстинкты наполняют Ид энергией, но оно не обладает организацией и единой волей, только импульсом к удовлетворению инстинктивных потребностей в соответствии с принципом удовольствия. Законы логики (прежде всего, закон противоречия) не действуют для процессов в Ид. Противоречивые импульсы соседствуют друг с другом. Естественно, Ид не знает ценностей, добра и зла, морали».

Фрейд полагал, что человек находится в постоянном конфликте с самим собой и обществом. Добродетелен тот, кто подавляет свои импульсы, в то время как грешник наслаждается ими. Фрейд описывал психоанализ как «динамическую концепцию, которая сводит душевную жизнь к взаимодействию побуждающих и сдерживающих друг друга сил».

Природные инстинкты человека подавляются искусственно налагаемыми на него обычаями и моралью общества. Этот поверхностный слой ответственности, названный Фрейдом «Супер-эго», налагается на ребёнка его родителями. Ид и Супер-эго постоянно борются друг с другом, и результирующее поведение исходит из «Эго» — той части психики, которая комбинирует силы Ид и Супер-эго, чтобы определить действие.

В «Новых лекциях по введению в психоанализ» Фрейд говорит об исходной враждебности людей по отношению друг к другу: «Культуре приходится прибегать ко всем возможным подкреплениям, чтобы воздвигнуть барьеры на пути агрессивных инстинктов людей. Отсюда, помимо прочего, идеальное требование любить ближнего как самого себя, реально оправдываемое именно тем фактом, что ничто в большей степени не расходится с человеческой природой».

Или другое его высказывание: «Ненависть находится на дне всех отношений привязанности и любви между людьми: ненависть по отношению к объектам древнее, чем любовь».

Фрейд считал, что главное направление жизни человека в основном определяется в раннем возрасте (примерно в 5 лет), хотя может иногда изменяться или быть изменено посредством психоанализа — введённого Фрейдом метода терапии.

Хорошее, нравственное, альтруистическое поведение неестественно, но может иметь место, когда индивид научился подавлять своё Ид или изменять его направленность. Фрейд назвал это «сублимацией». Душевное заболевание есть результатом чересчур нереалистичного Супер-эго или морального кодекса и неспособности пациента справиться с возникающим конфликтом.

Традиционными процедурами психоанализа служат свободные ассоциации и анализ сновидений. Пациент удобно располагается на кушетке, и его поощряют рассказывать обо всём, что приходит на ум, а также о содержании своих сновидений.

Фрейд обнаружил, что при подходящих условиях пациент вскоре обращается к воспоминаниям раннего детства, и это, вместе с толкованием сновидений, позволяет терапевту понять личность пациента и то, как она развивалась. Посредством уменьшения чувства вины и развития способности к переориентированию или сублимированию своих подавленных желаний пациент оказывается в силах преодолеть свои душевные расстройства.

Ныне, хотя отсутствует альтернативная теория, которая была бы широко поддержана психиатрами, мало кто строго следует доктрине Фрейда.

Бихевиоризм

То, что может быть названо второй силой в науке о поведении, связано наиболее тесно с теорией, известной как бихевиоризм. Эта общая теория была сформулирована Джоном Уотсоном (1878–1958) в самом начале столетия.

Уотсон был профессором психологии в университете Джона Хопкинса. Он пытался сделать изучение человека, насколько это возможно, объективным и научным. Подобно З. Фрейду, он стремился выразить человеческое поведение в химических и физических терминах.

Ныне термин «бихевиоризм» используется обычно для описания целого ряда взаимосвязанных теорий в области психологии и социологии, разработка которых связана не только с именем Джона Уотсона, но также Эдварда Торндайка, Кларка Халла, Джона Долларда, Нила Миллера, Б. Ф. Скиннера и многих других. Предшественниками этого направления мысли были Исаак Ньютон, развивший научный метод в области физики, и Чарльз Дарвин, предложивший теорию происхождения человека от низших животных в процессе развёртывающейся случайным образом эволюции.

З. Фрейд развивал свою теорию, основываясь главным образом на том, что он слушал своих пациентов и субъективным образом интерпретировал их неврозы. В отличие от этого бихевиористы сосредоточились на строго объективном «научном» подходе. Помимо этого, З. Фрейд отводил основную роль глубоким внутренним влечениям и побуждениям — бихевиористы же подчёркивали значение воздействий внешних, исходящих от среды. Ничто субъективное не включалось в их рассуждения. Как говорил Уотсон: «Бихевиорист исключил из своего научного словаря все субъективные термины, такие, как ощущение, восприятие, образ, желание, цель и даже мышление и эмоции, раз они определяются субъективным образом».

Бихевиористы придают очень большое значение такому ассоциативному или стимульно-реактивному научению как главному объяснению человеческого поведения. Различие между теорией Фрейда, подчёркивающей важность внутренних влечений, и опорой бихевиористов на внешние влияния видно достаточно ясно.

«Личность — это сумма деятельностей, открывающаяся в результате наблюдения за поведением, достаточно длительного, чтобы получить надёжную информацию, — говорит Уотсон. — Другими словами, личность — не что иное, как конечный продукт нашей системы навыков».

Исходное допущение состоит здесь в том, что для нравственности нет научной основы. Таким образом, это позиция нравственного и культурного релятивизма. Человек — гибкий, податливый и пассивный продукт своей среды, определяющей его поведение.

Ранние годы очень важны — в этом согласны практически все психологические школы. Отсюда рекомендации родителям, касающиеся поощряющего, нетребовательного, предпочитающего разрешения запретам отношения к детям в раннем возрасте. В частности, это касается еды, поддержания чистоты, раннего полового воспитания и попыток контролировать гнев и агрессию. Всякая фрустрация в этом возрасте создаёт тенденцию, которая впоследствии может привести к неврозу.

Подходы этого рода подытожили два автора, Гарднер Линдзи и Калвин Холл, которые проанализировали и сравнили различные теории личности. Они описывают работу двух современных бихевиористов: «Доллард и Миллер полагают, что неосознаваемый конфликт, которому субъект научается обычно на протяжении младенчества и детства, служит основой для более серьёзных эмоцицальных проблем в последующей жизни. Они соглашаются с теоретиком психоанализа в том, что опыт первых шести лет жизни критическим образом определяет взрослое поведение. Важно понять, что ребёнок не просто научается невротическому конфликту, но что это происходит главным образом в результате условий, созданных родителями».

В начале 1930-х годов Институт человеческих отношений при Йельском университете попытался скоординировать работу в области психологии, психиатрии, социологии и антропологии. Под руководством Кларка Халла, энтузиаста бихевиоризма, был создан центр, где работала выдающаяся группа исследователей поведения. Институт оказал мощное и продолжительное влияние на целое поколение молодых учёных.

Главная идея бихевиоризма хорошо передаётся словами Уотсона: «Дайте мне младенца и мир для его воспитания, и я заставлю его ползать и ходить. Я заставлю его использовать свои руки для сооружения построек из камня или дерева. Я могу сделать его вором, бандитом, наркоманом, возможности формирования в любом направлении почти безграничны».

Так же, как Дарвин и Фрейд, бихевиористы рассматривают человека просто как ещё один вид животного, без каких-либо существенных отличий от других животных и с теми же деструктивными, антиобщественными тенденциями. В своей книге «Бихевиоризм» Уотсон указывал: «Мы считали тогда (в 1912 году) и считаем сегодня, что человек — это животное, отличающееся от других видов только типами поведения». И далее: «Почти невозможно поверить в то, в какой степени наша дикая природа проникла в нас».

Б. Ф. Скиннер, психолог из Гарварда, нынешний защитник и ведущий продолжатель бихевиористической традиции, говорит: «Единственные различия, которые я ожидаю обнаружить между поведением крыс и человека (кроме громадных различий в сложности) лежат в области вербального поведения».

Основываясь на вере в существенное сходство человека и животных, а также из соображений удобства и стремления к объективности, психологи-бихевиористы значительную часть своей работы посвятили экспериментам на животных. С их точки зрения, этика, мораль и ценности — не более чем результат ассоциативного научения. Единственная истинная мера правильности или неправильности — это выживание культуры. Как говорит Скиннер: «Научный анализ может заставить нас отвергнуть непосредственные соблазны свободы, справедливости, знания или счастья, исходя из соображений долговременного выживания. Предположение, что человек не свободен, существенно для применения научного метода к изучению человеческого поведения».

В то время как Зигмунд Фрейд и многие другие психиатры и психологи изучали проблемы психического здоровья, основываясь преимущественно на клинических наблюдениях, бихевиористы. поставили во главу угла тщательно контролируемые лабораторные эксперименты. С начала столетия и по настоящее время громадный массив экспериментальной работы, выполненной в Соединённых Штатах Америки психологами, социологами и смежными специалистами, был сосредоточен на получении проверяемого научного знания.

Калвин Холл и Гарднер Линдеи указывали в 1957 году: «Применение стимульно-реактивных понятий к поведению вне лаборатории имело место главным образом в течение последних двадцати пяти или тридцати лет. За этот период было накоплено очень много релевантных эмпирических данных. К тому же, целый ряд способных молодых психологов был подготовлен за последние годы, особенно в Йеле и в университете Айовы: эти психологи обладают умениями и теоретическими убеждениями, необходимыми, чтобы существенно увеличить наличный запас эмпирического знания. В недавнем прошлом мы были свидетелями не только эмпирического бума в этой области, но также появления большого числа людей, активно занятых расширением и модификацией обсуждавшихся нами концепций».

Продолжающееся большое влияние этой общей точки зрения подтверждается более поздним (1966 год) высказыванием Флойда Мэтсона: «Поддающаяся проверке истина состоит в том, что основные принципы бихевиоризма не только живы в лабораториях экспериментаторов, но по-прежнему выступают как надёжная и твёрдая позиция в их концептуальных схемах. Более того, едва ли будет преувеличением сказать, что наиболее боевитыми руководителями общего движения в поведенческих науках оказались именно психологи-бихевиористы».

Ещё позже, в 1968 году, группа учёных первой величины, представляющих поведенческие науки в Англии, на европейском континенте, в Индии, Африке и Австралии, пришла к выводу, что тенденция развития в этих странах идёт от фрейдизма к бихевиоризму (см. Материалы ежегодной конференции Американской ассоциации гуманистической психологии 27–29 августа 1968 года в Сан-Франциско).

2. Кто такой Абрахам Маслоу?

Абрахам Маслоу был единственным еврейским мальчиком в районе Бруклина, где евреи не жили. Он потом говорил, что это в какой-то мере походило на положение первого негра в школе, где все белые. Зная, что сегодня Маслоу — один из самых известных людей в своей области, лишь изредка становящийся объектом нападок со стороны не согласных с ним психологов, трудно поверить, когда он говорит: «Я был одиноким и несчастным. Я вырос в библиотеках, среди книг, почти без друзей».

Когда Маслоу подрос, он сумел оценить труды таких мыслителей, как Альфред Норт Уайтхед, Анри Бергсон, Томас Джефферсон, Авраам Линкольн, Платон и Спиноза. Знакомство с книгой Уильяма Самнера «Народные обычаи» он охарактеризовал так: «Это стало Эверестом в моей жизни».

Юные годы Маслоу не прошли, однако, лишь в уединенных занятиях: он познакомился и с практической жизнью (что, несомненно, впоследствии помогло ему выступать с практическими рекомендациями). Он начал трудиться для заработка очень рано — продавцом газет. Летом он работал для семейной фирмы, основанной его братьями. Ныне это большая и процветающая корпорация по производству тары.

Женился он рано — ему было 20, а невесте 19. Он вспоминает: «Жизнь по-настоящему не началась для меня, пока я не женился и не отправился в Висконсин». (Там он изучал в университете психологию.) Маслоу продолжает: «Я открыл для себя Уотсона и был предан бихевиоризму. Он стал для меня источником воодушевления». Он изучал обезьян под руководством Гарри Харлоу и написал докторскую диссертацию по сексуальному поведению и характеристикам доминирования у обезьян.

Однако, по мере того как он всё больше знакомился с фрейдизмом и гештальт-психологией, его энтузиазм в отношении бихевиоризма начал убывать. И, когда в семье Маслоу появился ребёнок, Абрахам сделал важное открытие. «Наш первый ребёнок изменил меня как психолога, — пишет он. — Бихевиоризм, которым я так увлекался, предстал теперь передо мною таким глупым, что я не мог этого переварить. Это было невозможно».

В интервью для журнала «Psychology today» («Психология сегодня») он говорил: «Я смотрел на это крошечное, таинственное создание и чувствовал себя поглупевшим. Я был ошеломлен тайной. Я сказал себе, что тот, кто имеет ребёнка, не может быть бихевиористом».

В 1930-е годы семья Маслоу вернулась в Нью-Йорк, где Абрахам стал профессором психологии в Бруклинском колледже. Нью-Йорк в то время был особым местом — Маслоу назвал его центром психологической вселенной. Именно здесь он получил самые глубокие впечатления в своей жизни и самый поучительный опыт.

«Мне не пришлось встретиться с Фрейдом или Юнгом, — пишет он, — но я встречался с Адлером в его доме, где он по пятницам проводил вечерние семинары, и я много беседовал с ним… Я общался с такими людьми, как Эрих Фромм, Карен Хорни, Рут Бенедикт, Макс Вертхаймер и подобные им… Я думаю, можно сказать, что у меня были самые лучшие учителя, и формальные и неформальные, каких только можно себе представить. Этим я обязан той исторической случайности, что в Нью-Йорке собрались сливки европейского интеллекта, эмигрировавшие, когда Гитлер пришёл к власти. Нью-Йорк тех дней был просто фантастическим городом. Ничего подобного не было со времён древних Афин. И я думаю, что всех этих мыслителей я знал, лучше или хуже. В своих предисловиях я упоминаю тех, кого я знал ближе и кому я особенно благодарен. Я не могу сказать, что один из них был важнее, чем другой. Я учился у всех, у кого было чему учиться… И у каждого из них я чему-то научился… Я не могу сказать, что я стал последователем Гольдштейна, или Фромма, или Адлера. Я никогда не соглашался присоединиться к какой-либо узкой, сектантской организации. Я учился у всех и оставлял открытыми все двери».

Среди тех, кто оказал на него наибольшее влияние, Маслоу упоминал Маргарет Мид, Гарднера Мэрфи, Ролло Мэя, Карла Роджерса, Курта Гольдштейна, Гордона Олпорта — все они были новаторами в науке. Седьмое декабря 1941 года (Пёрл-Харбор) изменило направление жизни Маслоу, как и миллионов других людей.

Будучи уже непризывного возраста, Маслоу в эти первые дни войны принял решение посвятить оставшуюся часть своей жизни поиску такой достаточно полной теории человеческого поведения, которая могла бы быть полезна для утверждения мира на Земле, основываясь при этом на фактических данных, которые могли бы быть приняты всем человечеством. Он поставил своей задачей синтезировать многие изученные им взгляды.

«Я хотел, — писал он, — доказать, что люди способны на нечто более великое, чем войны, предубеждения и ненависть. Я хотел делать так, чтобы наука могла рассмотреть те проблемы, которыми занимаются не учёные: проблемы религии, поэзии, ценностей, философии, искусства».

Глубокое влияние на Маслоу оказал и опыт работы с индейским племенем блэкфут в канадской провинции Альберта. Получив грант от Исследовательского совета по социальным наукам, Маслоу провёл лето с этими людьми. Занимаясь и ранее этнологическими изысканиями, он обратил внимание на тот факт, что враждебность и деструктивная направленность среди примитивных культур варьируют в пределах от 0 до 100 процентов. И работа с племенем блэкфут (хотя и недостаточная по объёму) убедила Маслоу в том, что человеческая агрессия в большей мере продукт культуры, чем наследственности. Племя насчитывало 800 человек, но Маслоу сумел обнаружить свидетельство только 5 кулачных драк на протяжении последних 15 лет. Он констатирует: «Враждебность внутри этого общества, которую я стремился обнаружить с помощью всех антропологических и психиатрических средств, находившихся в моём распоряжении, определённо была минимальна по сравнению с нашим большим обществом».

Маслоу пишет, что, находясь среди индейцев, он ни разу не почувствовал не только жестокости, но даже замаскированной агрессии по отношению к себе. Он убедился, что детей редко подвергают физическому наказанию и что индейцы неодобрительно относятся к белым людям из-за их жестокости по отношению друг к другу и к своим детям. За публикацией в 1954 году наиболее важной книги Маслоу «Мотивация и личность» последовал целый поток докладов, статей, выступлений и книг, развивающих, дорабатывающих и улучшающих первоначальное представление его концепции.

В предисловии к переработанному изданию книги «На подступах к психологии Бытия» говорится: «Многое произошло в мире психологии с тех пор, как эта книга была впервые издана (в 1962 году)». Гуманистическая психология — именно так её чаще всего называют — прочно утвердилась ныне как жизнеспособная альтернатива объективистской психологии и ортодоксальному фрейдизму. Литература в этой области обширна и быстро растёт. Более того, её начинают использовать, особенно в образовании, в промышленности, в религии, в организации и управлении, в психотерапии и в самосовершенствовании. Её используют различные «эвпсихические» организации, журналы и частные лица.

«Эвпсихическое» (греческий корень «эв» означает «благо») — это слово, введённое Маслоу для описания гуманистически ориентированных институтов. По определению Маслоу, оно относится к «… культуре, которую бы создала тысяча самоактуализирующихся людей на изолированном острове, где им бы не мешали… Слово «эвпсихия» можно трактовать и иначе — как движение к психологическому здоровью…»

Отличия от других теорий

Работа Маслоу не заключает в себе тотального отрицания Фрейда или же Уотсона и других бихевиористов, но скорее представляет собой попытку учесть всё, что в обеих психологиях есть полезного, значимого и нужного человечеству, а затем двигаться дальше.

«Я обнаружил, что очень трудно, — говорит он, — дать понять другим, что я одновременно и уважаю эти две современные психологии, и недоволен ими. Столь многие люди настаивают на том, что можно быть за Фрейда либо против Фрейда, за научную психологию либо за «антинаучную» и тому подобное. По моему мнению, все подобные позиции, выражающие ту или иную лояльность, глупы. Наше дело — включить эти различные истины в целостную истину, и только по отношению к ней мы должны быть лояльны».

Маслоу обнаружил, что добивающиеся успеха психологи и психиатры часто вынуждены отступать от популярных в данное время теорий, чтобы добиться результата в своей работе с невротиками и психотиками. Существующие теории не решают человеческих проблем и, по-видимому, не объясняют надлежащим образом имеющиеся факты.

Маслоу весьма критически отнёсся к сосредоточенности Фрейда на изучении невротиков и психотиков и к допущению, что высшие формы поведения приобретаются, а не присущи человеку как биологическому виду.

По убеждению Маслоу, нельзя понять психических заболеваний, не поняв психического здоровья. Не только Фрейд, но и Гамильтон, Гоббс и Шопенгауэр свои выводы о человеческой природе делали, наблюдая худшие, а отнюдь не лучшие проявления человека. Положительные стороны человеческого поведения, такие, как счастье, радость, удовлетворённость, душевный покой, веселье, игра, благополучие, приподнятое настроение и экстаз, игнорировались учёными, так же как и положительные качества — доброта, великодушие, дружба и другое. Учёные обращали внимание на недостатки, слабости человека и почти или совсем не рассматривали его сильные стороны, его потенциальные возможности.

Маслоу говорит: «Если исследователь занят больным, невротиком, психопатом, преступником, слабоумным, то его надежды в отношении человеческого рода волей-неволей становятся всё более умеренными, все более «реалистичными», он все меньшего ожидает от людей… Становится все яснее, что изучение уродливого, недоразвитого, незрелого и нездорового может создать только уродливую психологию и уродливую философию. Изучение самоактуализирующихся людей должно стать основой для более универсальной психологической науки».

Именно этот подход делает теорию Маслоу уникальной. Он изучал наилучшие образцы человеческой природы, какие он мог найти, и это привело его к следующему заключению: «Теперь происходит изменение образа человека… Образ, сформированный гуманистической психологией, ясно показывает, что на протяжении всей письменной истории мы переоценили человеческую природу… Это революция с точки зрения её последствий. Она может изменить и изменит мир и все в нём. Я горжусь тем, что нахожусь в этом поворотном пункте истории, помогаю ему осуществляться, знаю других, кто также создаёт Третью силу — Роджерса, Гольдштейна, Олпорта».

Бихевиористы, со своей стороны, стремятся изучать средние показатели, уделяя большое внимание статистическим методам. Они изучают то, что есть, а не то, что может или должно быть. Исследования А. Кински по сексуальному поведению в XX столетии — хороший пример использования статистики для изучения человеческого поведения. Как указывает Маслоу: «Считалось нормальным, что 75 процентов всех детей умирает в возрасте до пяти лет… Мы приучались к ситуации… в которой нормальность с дескриптивной точки зрения, с точки зрения свободной от ценностей науки, эта нормальность среднего — лучшее, чего мы можем ожидать, и что, следовательно, нам надо удовлетвориться ей. Изучение средних показателей ведёт к понятию о «хорошо приспособленном» субъекте, а не о высокоразвитой личности».

Бихевиористы во многом основываются на исследовании животных. Маслоу же обнаруживает существенное различие между поведением животных и человека. Кроме того, он ставит под вопрос допущение, согласно которому животные инстинкты обязательно плохи. Его позиция состоит в том, что, даже если мы принимаем, что человек произошёл от животного и имеет с животными общие инстинкты, из этого не обязательно следует, что эти инстинкты плохи. Может ли половое влечение, необходимое для сохранения вида, рассматриваться только как нечто плохое? Можем ли мы игнорировать тот факт, что в царстве животных столько же доброго поведения, сколько и злого? Деструктивная агрессия, вероятно, менее обычна среди животных, чем у человека. Есть много примеров сотрудничества в царстве животных: внутри вида сотрудничество — скорее правило, чем исключение. Далее, если мы принимаем, что человек — просто более высокая эволюционная форма животного, то должны принять, что его ближайшим родственником есть обезьяна.

Маслоу на основе проведённой им большой работы с обезьянами пришёл к выводу, что они часто в большей мере проявляют любовь и сотрудничество, чем скупость, эгоизм и агрессивность — качества, которые приписывал животным Фрейд. Маслоу говорит: «С трактовкой животных инстинктов как чего-то плохого согласуется ожидание, что они будут проявляться ярче всего у больных, невротиков, преступников, слабоумных, отчаявшихся. Это естественно следует из доктрины, согласно которой сознание, рациональность и мораль — не более чем приобретённый поверхностный слой, полностью отличный по своему характеру от того, что лежит под ним… Дарвин настолько проникся этим взглядом, что видел в животном мире только соперничество, полностью игнорируя сотрудничество, которое столь же обычно».

И фрейдисты и бихевиористы, подчёркивая неразрывную связь человека с животным миром, проявляют тенденцию к игнорированию или отрицанию тех характеристик, которые делают человеческий вид уникальным среди других животных. Если различные виды животных обладают специфическими именно для этих видов инстинктами, почему не предположить, спрашивает Маслоу, что человек также имеет уникальные характеристики? Он продолжает «Использование животных в исследованиях обеспечивает прежде всего пренебрежение как раз уникально человеческими свойствами, такими, например, как самопожертвование, стыд, любовь, юмор, искусство, чувство красоты, совесть, чувство вины, патриотизм, идеалы, произведения поэзии, философии, музыки, науки. Психология животных необходима для познания тех характеристик человека, которые он разделяет со всеми приматами. Она бесполезна для изучения тех характеристик, которые отличают его от других животных или в которых он намного выше их, как, например, в латентном научении».

Бихевиористы не просто основывались в большой мере на исследовании животных, но предпочитали использовать голубей и крыс. Маслоу возражает против этого, указывая, что крысы имеют мало инстинктов, помимо физиологических. Этот подход привёл также к положению о мощности, неконтролируемости, неизменяемости инстинктов. Основываясь на многолетних исследованиях, Маслоу отвергает такой взгляд как чересчур узкий. «Это, — пишет он, — может быть так для лосося или лягушки… Но это не так для человека»… Маслоу говорит, что в экспериментах по мотивации лучше было бы использовать обезьян, а не белых крыс, просто потому, что человек более похож на обезьяну, чем на белую крысу.

«Различные направления бихевиоризма, — считает Маслоу, — неизбежно приходят к пассивному образу беспомощного человека, который мало что может сказать о собственной судьбе. «Почти все американские исследователи поведения, примерно с 1920 года, а многие и значительно раньше, построили свои исследования по «научной» модели. Их основное допущение состояло в том, что научный подход, столь успешно проявивший себя в решении физических и технических проблем, может быть столь же успешен в решении человеческих проблем.

Учёный, исследующий поведение, поверил, что он должен изучать человека как объект — объект, который следует наблюдать, но не задавать ему вопросы. Субъективную информацию, мнения человека о себе, своих чувствах, желаниях, стремлениях следует игнорировать. Фрейд был настолько занят неосознаваемыми детерминантами человеческого поведения, что уделял мало внимания или вообще пренебрегал попытками его пациентов объяснить основания, побуждавшие их вести себя определённым образом.

Не соглашаясь с этим подходом, Маслоу убеждён в том, что мы можем узнать гораздо больше о человеческой природе, принимая во внимание субъективное, так же как и объективное. Более того, в его опыте субъективный подход часто оказывался более продуктивным, если же он игнорировался, значительная часть человеческого поведения выглядела бессмысленной. Это не значит, что Маслоу отверг науку — он просто предпочёл более широкий подход. По его мнению, психологи слишком прислушались к точке зрения физиков, химиков и математиков, полагающих, что то, что не может быть сведено к точной физической или математической формуле, не есть знанием.

Хотя Маслоу и другие психологи Третьей силы не соглашаются с теориями бихевиористов и фрейдистов, они считают, что используемые представителями этих направлений методики, или, как говорят, техники, могут быть полезны. Условный рефлекс представляет собой форму научения. Свободные ассоциации, с которыми работают фрейдисты, представляют собой форму общения. Как говорит Маслоу: «Я считаю механистическую науку (принявшую в психологии форму бихевиоризма) не то чтобы неправильной, но слишком узкой и ограниченной, чтобы служить общей и полной теоретической основой». Что же касается Фрейда, то его образ человека неверен: «Оставляя в стороне его вдохновение, его способные осуществиться надежды, его божественные качества… Фрейд снабдил нас больной половиной психологии, и мы должны теперь дополнить её здоровой половиной».

Фрейд и другие инстинктивисты проявляют тенденцию к игнорированию существования ассоциативного научения и стимульно-реактивного поведения, в то время как бихевиористы склонны догматически пренебрегать любыми инстинктами, хорошими или плохими. Если человеческое поведение, как утверждают бихевиористы, состоит почти исключительно из реакций защиты от возбуждающих напряжений, где конечным продуктом оказывается состояние пассивного ожидания новых напряжений, то каким образом люди становятся мудрее и лучше? Каким образом кто-либо может обладать интересом к жизни, если она сводится к попыткам снять напряжение? Бихевиористы, вероятно, в связи с тем, что их исследования основываются на изучении животных, склонны игнорировать возможность положительной эмоции, связанной с надеждой, радостью и оптимизмом. Как говорит Маслоу «Имеется значительное число теоретических, клинических и экспериментальных данных, указывающих на то, что следовало бы вернуться к оценке теории инстинктов и, возможно, даже возродить её в той или иной форме. Эти данные оправдывают определённый скептицизм по отношению к нынешнему увлечению психологов, социологов и антропологов пластичностью, гибкостью и адаптивностью человека, его способностью к научению. Человеческое существо представляется гораздо более самостоятельным и самоуправляемым, чем это допускает современная психологическая теория».

В книге «Психология науки» (1966) Маслоу развивает свою критику представления о физике как образце для науки о поведении.

«Эта книга, — говорит он, — отвергает традиционное, но не подвергавшееся проверке убеждение в том, что ортодоксальная наука — единственный путь к знанию или хотя бы единственный надёжный путь. Я считаю этот обычный взгляд наивным с философской, исторической, психологической и социологической точек зрения».

Подход Третьей силы

Изучение душевных заболеваний необходимо, но не достаточно. Изучение животных необходимо, но не достаточно. Изучение средних индивидов само по себе не решит проблему.

Для понимания душевных заболеваний требуется глубокое понимание душевного здоровья. Маслоу предложил ввести в психологию и психиатрию этот новый важный массив информации. Он пришёл к идее, что можно узнать много о человеке и его потенциальных возможностях, изучая особенно здоровых, наиболее зрелых людей — ту часть человеческого рода, которую Маслоу назвал «растущей верхушкой». Детали этого подхода описываются в следующей главе.

Маслоу почувствовал, что полная теория поведения должна включать его внутренние детерминанты так же, как и внешние, исходящие от среды. Фрейд сосредоточился на первых, а бихевиористы — на вторых. Обе точки зрения требуется скомбинировать. Объективного изучения человеческого поведения недостаточно — для полного его понимания необходимо рассмотреть и субъективные факторы. Чтобы понимать поведение людей, мы должны учитывать их чувства, желания, надежды, стремления.

Характеристики самих учёных, изучающих поведение, — очень важные детерминанты их способности понимать его. Маслоу перечисляет следующие критерии. Учёный должен быть уверенным в себе и душевно здоровым, чтобы правильно воспринимать изучаемую им реальность. Он должен подходить к проблемам с открытыми глазами, быть «проблемоцентричным», а не эгоцентричным. Исследователю поведения нужны обширные общие знания: чрезмерная специализация не продуктивна. Как отмечает Маслоу, крупнейшие, достигшие наибольших успехов учёные обычно обладали широкими интересами: выдающимися примерами могут служить Аристотель, Леонардо да Винчи, Томас Джефферсон, Альберт Эйнштейн.

Исследователь человеческого поведения, чтобы добиться успеха, должен быть склонен к философии, творчеству, разнообразию, проявлению интуиции, целостному видению действительности: он должен видеть различные дисциплины как взаимно друг друга дополняющие, а не как отдельные, не связанные между собой. Если сделать акцент на средствах и методах, а не на результатах, то проявляется тенденция к разрыву между учёными в области социальных наук и другими искателями истины. Между тем, наука призвана вести поиск истины, понимания и прозрений: и на этот поиск способны не только те, кто обладает удостоверенной степенями специальной профессиональной подготовкой. Учёные в области социальных наук слишком стремились походить на физиков, и это привело к ограничению поля поиска новых и лучших методов изучения людей. Ортодоксальная наука уделяет слишком много внимания инструментам, приёмам, процедурам, аппаратам и методам, недооценивая значение проблем, вопросов, функций и целей. Чересчур большую роль приобретает позиция специалистов по методикам, «аппаратных людей», а о вопросах, ответах и решении проблем забывают Сосредоточенные на средствах учёные склонны приспосабливать свои проблемы к своим методикам, вместо того чтобы поступать наоборот. Сформировалась иерархия наук, в которой физика считается более «научной», чем биология, биология — более «научной», чем психология, и психология — более «научной», чем социология. Это разделяет науки и возводит между ними преграды.

Ряд учёных согласился с призывом Маслоу к более широкому, более полному, объединяющему многие дисциплины подходу к человеческим проблемам. Пьет Хейн, видный датский философ, говорит «Все проблемы, которые мы пытаемся решать, теряют смысл, если мы сужаем их, ампутируя то, что не входит в нашу случайную область специализации. Вы можете отрезать от проблемы столько, что её остаток не будет иметь никакого смысла. Чтобы проблема имела смысл, вы должны привлечь к её решению всё поле человеческого знания и человеческой деятельности».

Другим примером может служить Жак Лёб, который на вопрос, кто он — невролог, химик, физик, психолог или философ, — ответил просто: «Я решаю проблемы».

Иллюстрируя точку зрения, что не только профессиональные учёные способны решать человеческие проблемы, Маслоу приводит пример «Синанона» — организации, основанной непрофессионалами и достигшей большего успеха в излечении наркоманов, чем профессионалы. Маслоу описывает это так «В истории с «Синаноном» мы сталкиваемся с нелепостью бюрократической науки, где некоторые части истины могут быть определены как «ненаучные», где истина считается таковой, только если она установлена надлежащим образом уполномоченными «собирателями истины» и в соответствии с освящёнными традицией методами или церемониями… Разве только дипломат, доктор философии, доктор медицины, вообще профессионал способен быть мудрым, обладать знаниями, совершать открытия, излечивать? Действительно ли столь мудро и полезно требовать в качестве условия для многих работ диплом колледжа, вместо того чтобы искать людей, обладающих действительным образованием, знаниями, умениями, способностями, подходящих для данной работы?»

Исследователи поведения не могут быть свободны от ценностей. Акцент на «научных методиках» побуждает психологов к тому, чтобы обеспечивать собственную безопасность и «правильность» вместо того, чтобы проявлять смелость, и убеждает учёных в том, что они более объективны, чем это имеет место на самом деле. Их выводы становятся этически нейтральными. Такие учёные избегают важных вопросов этики, морали, правильного и неправильного, здорового и нездорового поведения — вопросов, на которые наше общество хотело бы знать ответы. Становясь чрезмерно прагматичной, психология избегает таких важных областей, как удовольствие, радость, игра, красота, искусство, любовь, счастье. Маслоу считает, что нравственные и духовные проблемы существуют в царстве природы и потому их изучение должно быть частью науки, а не какой-то противоположной областью. Он говорит, что наука как социальный институт и как человеческая деятельность обладает целями, этикой, моралью — или, проще говоря, ценностями.

Поиск точных «научных» ответов в изучении человеческого поведения может быть нездоровым явлением: есть слишком много областей, где научные исследования слабы или отсутствуют. В отсутствие точного знания мы должны использовать любое доступное нам знание.

«Есть разные уровни знания, — говорит Маслоу. — Любое прибавление знания или повышение его надёжности лучше, чем ничего. Некоторые настаивают на том, что «научное» знание есть и должно быть ясным, чётким, недвусмысленно определённым, безошибочным, проверяемым, могущим быть установленным повторно, коммуницируемым, логическим, рациональным, вербализуемым, осознанным. Если это не так, то это не «научное» знание, это что-то другое. Но что мы скажем тогда о первых стадиях знания, предшествующих этим окончательным формам, о том начале, которое каждый из нас может легко обнаружить в своём опыте? Полезно и правильно относить к знанию все «протознание», если только вероятность его правильности больше случайной. Если это условие выполняется, то знание может быть более или менее надёжным, но всё же это знание».

Маслоу также критичен по отношению к тому, что он называет атомистическим подходом. Этот подход, обычный в физических науках, предполагает разложение изучаемых объектов на компоненты и изучение последних по отдельности.

Человека, полагает Маслоу, надо изучать как целостную сущность, как систему. Здесь каждая часть связана с другой и, если не изучать их как единое целое, ответы будут неполными. Большинство исследователей поведения пыталось выделить независимые влечения, побуждения и инстинкты и изучать их по отдельности. Маслоу обнаружил, что такой подход в общем менее продуктивен, чем подход целостный, исходящий из того, что целое больше суммы своих частей.

3. Изучение самоактуализации

Изучение выдающихся образцов душевного здоровья было предпринято Маслоу не как научное исследование, а как попытка удовлетворить своё личное любопытство. Он поначалу не ожидал от этого изучения столь вдохновляющих результатов. Результаты оказались важными, хотя исследования и не соответствовали требованиям научной методологии. Как говорит Маслоу «Проблема душевного здоровья и нездоровья настолько значима, что нельзя пренебрегать никакой частицей информации. Если бы мы стали дожидаться данных, которые принято считать надёжными, мы бы не дождались их никогда».

Итак, толчком к изучению самоактуализирующихся людей послужила любознательность Маслоу. Он попытался понять двух профессоров, которых он очень уважал и которыми восхищался.

Они стали его учителями уже после того, как он получил степень доктора философии и вернулся в Нью-Йорк.

Любознательность заставила его проанализировать, благодаря чему эти два профессора оказались столь выдающимися. Он делал о них заметки, и внезапно ему пришло в голову, что их личности можно сопоставить, что есть определённые характеристики, общие для этих двух людей. Вдохновлённый этим открытием, молодой Маслоу попытался выяснить, нельзя ли обнаружить этот тип личности ещё где-либо. Так началось его развёрнутое исследование вполне зрелых людей.

Объекты для изучения он выбирал из своих личных знакомых и друзей, известных деятелей, живых и покойных, из студентов колледжа. При первой попытке поиска среди молодёжи из двух тысяч студентов колледжа был найден только один достаточно зрелый индивид. Позже он признал полностью психологически здоровыми 1 процент учащихся Брендейсского колледжа.

Определение самоактуализирующейся личности оставалось неясным: описывая её, Маслоу подчёркивал «Полное использование таланта, способностей, потенциальных возможностей и тому подобное. Такие люди как бы полностью осуществляют себя и действуют наилучшим возможным для них образом».

Отрицательным критерием было отсутствие тенденции к психологическим проблемам, неврозам или психозам. Самоактуализирующаяся личность — наилучший представитель человеческого рода, представитель того, что Маслоу позже назвал «растущей верхушкой».

Этот подход явился отрицанием обычного статистического подхода, когда при изучении поведения основываются на средних показателях, Маслоу приводил такую аналогию: если вы хотите знать, как быстро человек может пробежать милю или как улучшить его способность к бегу, вы не станете изучать среднего бегуна, вас будет интересовать выдающийся бегун, принадлежащий к «растущей верхушке». Только такие индивиды дадут вам представление о возможностях человека в беге. Вместе с тем Маслоу не исключал из рассмотрения индивидов на основе их отдельных ошибок или дурных привычек. Другими словами, в качестве основы для отбора он не использовал совершенство, поскольку никто из изученных им субъектов не был совершенен.

Одна из проблем, с которой он столкнулся, состояла в том, что во всех случаях было почти невозможно получить полную информацию, которая обычно требуется в клинической работе. Привлекаемые к исследованию лица проявляли смущение и скованность, высмеивали предпринятую Маслоу попытку или прекращали своё участие в исследовании. Уже начальный опыт убедил Маслоу в том, что лиц старшего возраста приходится изучать косвенным образом, иногда почти тайно. Только молодых людей можно изучать непосредственно. В том, что касалось изучения живых людей, чьи имена нельзя было упоминать, оказалось невозможным выполнить два требования обычной научной работы: повторяемость результатов исследования и публичная доступность данных, на основе которых сделаны выводы. Эта трудность была частично преодолена путём использования сведений о деятелях прошлого и путём дополнительного изучения молодых людей и детей, данные о которых можно было обнародовать.

Маслоу выделил в своём исследовании три категории: «явно самоактуализирующиеся», «частично самоактуализирующиеся» и «потенциальные объекты исследований». В первую категорию вошли Авраам Линкольн, Томас Джефферсон, Альберт Эйнштейн, Элеонора Рузвельт, Джейн Адамс, Уильям Джеймс, Спиноза, Альберт Швейцер и Олдос Хаксли. Категория «частично самоактуализирующиеся» включила пять современников, которые оказались неудачниками, хотя обладали рядом признаков, попавших в сферу внимания Маслоу. В группу «потенциальных объектов исследований» вошли двадцать молодых людей, развивавшихся, по-видимому, в направлении самоактуализации, а также такие деятели, как Дж. В. Карвер, Юджин В. Дебс, Томас Эйкинс, Фриц Крейслер, Гёте, Пабло Казальс, Мартин Бубер, Данило Дольчи, Артур Морган, Джон Кито, Дэвид Гилберт, Артур Уэйли, Эдлай Стивенсон, Шолом Алейхем, Роберт Браунинг, Ральф Уолдо Эмерсон, Фредерик Дуглас, Иозеф Шумпетер, Роберт Бенчли, Ида Тарбелл, Харриет Табмэн, Джордж Вашингтон, Йозеф Гайдн, Камиль Писсаро, Джордж Уильям Рассел, Пьер Ренуар, Генри Уодсворд Лонгфелло, Пётр Кропоткин, Томас Мор, Эдвард Беллами, Бенджамин Франклин, Джон Муир, Уолт Уитмен. Изучение этих индивидов, их привычек, их характеристик, их личностей, их способностей привело Маслоу к его определению душевного здоровья и к теории человеческой мотивации. Этот метод открывает для науки о поведении целую новую область. «Теперь становится возможным, — говорит Маслоу, — благодаря изучению осуществляющих себя индивидов, посмотреть открытыми глазами на многие исходные прозрения, старые для философов, но новые для нас».

Характеристики самоактуализации

Маслоу вначале назвал выдающихся людей, которых он изучал, «самоактуализирующимися». При этом шла речь о самоактуализации как (цитируем Маслоу) «… конечном положении дел, цели, а не динамическом процессе, бытии, а не становлении».

«Самоактуализирующимся» людям обычно 60 или более лет, но есть люди, движущиеся в этом направлении, в направлении зрелости. Процесс актуализации предполагает развитие или открытие своего истинного Я и развитие наличного или латентного потенциала. В позднейших публикациях Маслоу предложил в качестве более подходящего термина «полностью человечный». Не все высокопродуктивные, достигающие успеха, талантливые люди удовлетворяют описанию психологического здоровья, зрелости или самоактуализации. Некоторые знаменитые деятели не были психически здоровыми, как, например, Байрон, Ван Гог или Вагнер. Изучение выдающихся людей позволило выделить ряд составляющих психологического здоровья. Ниже описываются некоторые из общих характеристик наилучших представителей человеческого рода.

Вероятно, наиболее универсальной чертой этих людей служит их способность видеть жизнь ясно, такой, какова она есть, а не такой, какой её хотелось бы видеть. В своих наблюдениях такие люди менее подвержены эмоциям и более объективны, чем другие. Большинство людей слышит то, что они хотят слышать от других людей, даже если это не соответствует истине, но самоактуализирующиеся люди не позволяют надеждам и желаниям искажать свои наблюдения. Они намного превосходят других в способности правильно судить о людях, видеть обман и манипуляцию. Вообще говоря, их выбор брачных партнёров намного лучше среднего, хотя и не совершенен. Благодаря этим достоинствам восприятия самоактуализирующиеся люди более решительны и имеют более ясное представление о том, что правильно и что ошибочно. Они точнее предсказывают будущие события. Эта их способность видеть более эффективно, выносить более правильные суждения распространяется на многие области жизни, охватывая понимание не только людей, но также искусства, музыки, политики и философии.

Самоактуализирующиеся люди проникают в скрытую и запутанную действительность быстрее и описывают её точнее, чем средние индивиды.

Вместе с тем они обладают своего рода скромностью, способностью внимательно слушать других, признавать, что они не знают всего и что другие люди могут кое-чему научить их. Частично этот более высокий уровень восприятия проистекает из лучшего понимания себя и в то же время проявляется в таком понимании. Здесь можно говорить также о простоте — такой, какая свойственна детям, — и отсутствии высокомерия. Ведь дети часто обладают способностью слушать без предубеждения. Маслоу пишет «Подобно тому, как ребёнок смотрит на мир широко раскрытыми, некритичными, невинными глазами, просто замечая или наблюдая, как обстоит дело, не требуя, чтобы оно обстояло так или иначе, — подобным же образом самоактуализирующаяся личность смотрит на человеческую природу в самой себе и в других».

Восприятие у самоактуализирующейся личности в меньшей степени искажено желаниями, беспокойством, страхами, надеждами, ложным оптимизмом или пессимизмом. Маслоу назвал этот не выносящий суждения тип восприятия «бытийным познанием». Это пассивный, рецептивный тип наблюдения.

Маслоу называет его также «знанием без делания». Одного бытийного познания недостаточно. Как указывает Маслоу, оно может вести к слишком большой терпимости, неразборчивости, потере вкуса. Вполне зрелые индивиды, о которых идёт речь, воспринимают действительность двумя путями: созерцательно (это и есть бытийное познание) и действенно. Когда осуществляется переход ко второму виду восприятия, оказываются возможны решение, суждение, критика, планирование и действие.

Маслоу обнаружил, что все без исключения самоактуализирующиеся люди преданы какой-то работе, задаче, обязанности или занятию, которые они считают нужными. Поскольку они заинтересованы в этой работе, они работают усердно, но обычное различие между работой и игрой размывается. Ведь для них работа служит источником возбуждения и удовольствия. По-видимому, такая преданность важной работе — основное условие личностного роста, самоактуализации и счастья. Недостаточно, однако, иметь важное дело — самоактуализирующийся человек должен делать его хорошо. Если это врач, он должен быть хорошим врачом, а не плохим. Это предполагает тяжёлый труд, дисциплину, тренировку и часто отказ от развлечений.

Маслоу обнаружил также, что творчество представляет собой универсальную характеристику изученных им самоактуализирующихся людей. Способность к творчеству почти тождественна душевному здоровью, самоактуализации и «полной человечности». С этой творческой способностью связаны такие характеристики, как гибкость, непосредственность, смелость, готовность допускать ошибки, открытость и скромность. Как уже упоминалось, во многих отношениях творческая способность этих людей подобна творческой способности детей — проявляющейся, пока они не научились бояться насмешек, пока они ещё способны видеть вещи свежим взглядом, без предубеждения. Это свойство, полагает Маслоу, слишком часто теряется с возрастом. Самоактуализирующиеся люди либо не теряют этого наивного подхода, либо, если уж потеряли, то восстанавливают его. «Почти каждый ребёнок, — говорит Маслоу, — может сочинить песенку, или стишок, или танец, или рисунок, или игру экспромтом, без планирования или предварительного намерения».

Непосредственность, спонтанность почти тождественна творческой способности. Самоактуализирующиеся люди менее, чем другие, подвержены торможению и потому более экспрессивны, естественны и просты в общении. Они обычно не чувствуют необходимости скрывать свои чувства и мысли или играть искусственные роли. Творчество требует мужества, способности «высунуться», пренебречь критикой и насмешками, а также способности сопротивляться влиянию своей культуры.

«От каждого великого борца, — говорит Маслоу, — требовалось мужество, когда он был одинок в момент создания чего-то нового, противоречащего старому. Это род отваги, способности одному выйти вперёд, бросить вызов. Момент боязни здесь очень понятен, но он должен быть преодолён, чтобы создание нового стало возможно».

Таким образом, хотя самоактуализирующиеся индивиды скромны в том смысле, что открыты новым идеям, готовы признать свои заблуждения и ошибки, они одновременно самонадеянны в том смысле, что готовы во всеуслышание отстаивать новую идею. Частично это проистекает из способности сосредоточиваться на выполняемой работе и забывать о себе. Они обладают уверенностью в себе и самоуважением: это и позволяет им заниматься работой, а не защитой своего Я. Благодаря смелости, отсутствию страхов люди, о которых идёт речь, не боятся совершать «глупые» ошибки.

По-настоящему творческая личность может мыслить «сумасшедшим образом», хорошо зная, что многие из её «великих идей» окажутся неудачными. Творческая личность обладает гибкостью — она способна изменяться, когда изменяется ситуация, разрушать свои ранее сформированные навыки, встречать лицом к лицу неясные и меняющиеся условия, не испытывая излишнего стресса. В отличие от ригидных, негибких людей творческая личность не воспринимает неожиданность как угрозу.

Маслоу полагает, что большинство людей обладает большими творческими возможностями, чем им удаётся осуществить. Он не отрицает, что гениальность может иметь генетическую основу. Этот вопрос очень слабо исследован, но есть указания на то, что большой талант может быть и унаследован, и приобретён. В любом случае тот, кто достигает крупных результатов, — большой труженик.

Самоактуализирующемуся человеку свойственна низкая степень внутреннего конфликта. Он не воюет сам с собой: его личность обладает цельностью. Благодаря этому у него остаётся больше энергии для производительных целей.

«У среднего человека в нашей культуре, — говорит Маслоу, — верность долгу, доброта и красота только умеренно коррелируют друг с другом, а у невротика ещё в меньшей степени. Только у развитого и зрелого человека, у самоактуализирующейся, полностью функционирующей личности они так высоко коррелируют, что применительно ко всем практическим целям как бы сливаются в единое целое».

Этот результат, как указывает Маслоу, прямо противоречит исходной аксиоме, разделяемой почти всей современной научной мыслью, — аксиоме, согласно которой научное познание тем более объективно, чем более оно отделено от нравственности или ценностей. Современные интеллектуалы полагают, что факты и ценности находятся в противоречии друг с другом, взаимно исключают друг друга. Маслоу считает, что изучение выдающихся индивидов опровергает этот краеугольный камень современной «научной» веры. Имеется научная основа для определения правильного и неправильного поведения, ибо то, чего хочет психологически здоровый человек, совпадает с тем, что обычно считают правильным и разумным. Поэтому такие люди тратят мало времени или энергии на защиту от самих себя. Они не боятся своих желаний: импульсы, побуждающие их к действию, согласуются с разумом. Как отмечает Маслоу, «их желания находятся в согласии с их суждениями».

Питирим Сорокин, исследователь из Гарварда, пришёл к выводу, что истинное одновременно хорошо и красиво. Маслоу говорит, что его исследования подтверждают правоту Сорокина, «при условии, что мы говорим только о психологически здоровых людях». Здоровый индивид испытывает меньше затруднений в выяснении того, что правильно или неправильно, хорошо или плохо, так же как и в использовании своего восприятия правильного поведения.

В противовес мнениям многих учёных и богословов, Маслоу обнаружил, что психологически здоровый человек одновременно эгоистичен и альтруистичен: по сути, эти две направленности сливаются у йогов в некое единство. Здоровая личность находит счастье в помощи другим. Таким образом, для неё бескорыстие оборачивается как бы выгодой. Такие люди, говорит Маслоу, «получают удовольствие от удовольствия других людей, что и позволяет называть их альтруистами».

Здоровая личность обладает здоровым эгоизмом, который полезен и ей и обществу.

С таким эгоистично-альтруистичным отношением связано ранее упомянутое отношение здорового индивида к работе и игре. Он наслаждается игрой; он наслаждается работой; его работа становится игрой: труд и развлечение сливаются воедино. Исследование показывает, что здоровая личность проявляет большую цельность, сталкиваясь с серьёзным творческим вызовом, крупной целью, либо с серьёзной угрозой или чрезвычайными обстоятельствами. Самоактуализирующийся человек не только обладает более гармоничной личностью, но и видит мир более целостным образом. По мере того, как возрастает его целостность как индивида, он и в мире видит больше единства и возможностей для единства. Именно этот тип восприятия позволяет крупному изобретателю создать нечто принципиально новое из элементов, рассматривавшихся как не связанные друг с другом.

Для таких зрелых индивидов борьба между добром и злом не составляет проблемы. Они уверенно выбирают и предпочитают лучшие ценности, и им легко поступать так. Гораздо больше трудностей в различении хорошего и плохого у среднего индивида, не находящегося в согласии с самим собой. Маслоу обращает внимание на множество доступных ныне научных данных, свидетельствующих о психологической желательности для детей быть принятыми, защищаемыми, любимыми и уважаемыми — именно этого дети инстинктивно желают.

Такое слияние желаний часто описывается теперь как процесс синергии.

Зрелый индивид обладает здоровым уважением к себе — уважением, основанным на знании о своей компетентности и адекватности. Он часто пользуется заслуженным уважением со стороны других, хотя и не зависит от него. Такой человек не нуждается в незаслуженной славе или популярности и не ценит её. Он чувствует свою силу в том смысле, что властвует над собой. Он не боится и не стыдится себя, и его не обескураживают допускаемые им ошибки. Это не значит, что он совершенен: и он допускает ошибки, но преодолевает их.

Психологически здоровый индивид в высокой степени независим, что не мешает ему наслаждаться людьми. Он обладает здоровым желанием уединения, существенно отличающимся от свойственного плохо приспособленному человеку стремления уединиться, обусловленного невротичностью, скрытностью и страхами.

Самоактуализирующиеся люди иногда кажутся другим отдаляющимися, поскольку, хотя они и радуются компании, но не нуждаются в других людях. Они полностью опираются на свои собственные возможности. Иногда их способности настолько выше, чем у окружающих, что они действительно чувствуют торможение со стороны последних. Они одновременно и наиболее индивидуалистичные члены общества, и в наибольшей степени готовы к социальному взаимодействию, дружбе и любви. Ими в значительно большей степени руководят внутренние установки, их собственная природа и естественные потребности, чем общество или среда. Как пишет Маслоу «Поскольку они меньше зависят от других людей, они менее амбивалентны по отношению к ним, менее беспокойны и менее враждебны, меньше нуждаются в их похвале и привязанности. Они меньше заботятся о почестях, престиже и наградах».

Самоактуализирующиеся люди обладают тем, что Маслоу называет «психологической свободой». Они способны принимать собственные решения даже вопреки общественному мнению. Они сопротивляются своей культуре, когда обнаруживается расхождение между ней и их собственной точкой зрения. При этом они обычно не проявляют оригинальности в вещах, которые не считают важными: в речи, одежде, еде и тому подобном: однако они могут быть весьма независимыми и действовать наперекор принятым нормам, когда чувствуют, что затронуты их основные принципы.

Только один из изученных Маслоу субъектов был религиозен в ортодоксальном смысле. Однако все они, за исключением одного — признанного атеиста, верили в осмысленную Вселенную и в жизнь, которую можно назвать духовной. Почти у всех были ясные представления о правильном и неправильном, основанные на их собственном опыте, а не на слепом принятии религиозного откровения. Несмотря на это, характеристики самоактуализирующихся людей во многих отношениях близки к ценностям и идеалам, которым учат великие религии. Имеются в виду, в частности (цитируем Маслоу) «Преодоление себя, слияние истины, добра и красоты, благодеяния другим людям, мудрость, честность, естественность, выход за рамки эгоистичных и личных мотивов, отказ от более «низких» желаний в пользу более «высоких»… уменьшение враждебности, жестокости и деструктивности и повышение дружелюбия, доброты и тому подобное».

Для таких индивидов самодисциплина относительно легка, потому что то, чего они желают, согласуется с тем, что они считают правильным. Их ценности основаны на том, что реально для них, а не на том, что им говорят другие.

«Они живут, — пишет Маслоу, — в системе стабильных ценностей, а не в мире роботов, где вообще нет ценностей… Они ответственны, поскольку знают, что ответственность вознаграждается».

Средний индивид мотивируется тем, что ему недостаёт: он ищет путей удовлетворения своих базовых потребностей в безопасности, зависимости, любви, уважении и самооценке.

Психологически здоровый человек, по словам Маслоу, «мотивируется главным образом потребностью в развитии и актуализации в самой полной степени своих возможностей и способностей». Иными словами, здоровый индивид мотивируется преимущественно желанием самоактуализации. Маслоу полагает, что термин «мотивация» не вполне подходит для большинства зрелых индивидов. Они обладают непосредственностью, делают то, что естественно для них, попросту выражают себя.

Научные психологи, говорит Маслоу, почти полностью игнорировали радость и удовольствие, так же как случайное поведение, не направленное на достижение определённой цели.

Это связано с широко принятой научной догмой, будто все поведение мотивировано. Маслоу ставит под сомнение эту аксиому, утверждая, что экспрессивное поведение «или не мотивировано, или, по крайней мере, менее мотивировано, чем поведение, направленное на преодоление трудностей». Позже Маслоу назвал побуждения к действию, выходящие за пределы базовых потребностей, метамотивацией.

Самоактуализирующиеся люди того типа, который изучал Маслоу, составляют ничтожную часть населения, долю процента. Они очень отличаются от обычных, средних людей, и их мало кто по-настоящему понимает. Вместе с тем, эти люди более высокого уровня глубоко чувствуют родство со всем человечеством. Они способны на дружбу с людьми подходящего склада, безотносительно к их расе, цвету кожи, социальному классу, образованию и политическим взглядам. Принятие ими других людей легко преодолевает политические, экономические и национальные границы.

Они склонны к тесным дружеским связям, более глубоким, чем у обычных взрослых людей. Те, с кем они устанавливают такие связи, обычно также более здоровые и зрелые индивиды, чем «средние люди». Их межличностные связи глубоки, но обычно устанавливаются только с немногими лицами, круг близких друзей обычно узок. Будучи выше других по характеру, возможностям и таланту, они склонны к тесным связям с людьми, обладающими сходными возможностями. Вместе с тем, нередко они привлекают к себе поклонников, друзей и учеников, и, когда это случается, отношение между самоактуализирующимся человеком и его поклонниками оказывается в значительной мере односторонним. Здоровые индивиды, о которых идёт речь, могут быть очень терпимы к недостаткам других: в то же время они весьма нетерпимы к нечестности, лжи, обману, жестокости и лицемерию. При столкновении с настоящими преступлениями справедливое негодование является почти универсальной характеристикой самоактуализирующихся людей.

Эти люди, говорит Маслоу, вступают в противоречие с двумя расхожими афоризмами: «противоположности притягиваются» и «подобное выбирает подобное». Здоровые индивиды склонны искать людей со сходными чертами характера, такими, как честность, искренность, доброта и смелость, пренебрегая в то же время поверхностными характеристиками, такими, как социальный класс, образование, вероисповедание, национальное происхождение и внешность. В этом отношении здоровые индивиды не боятся различий.

«Вследствие сказанного, — пишет Маслоу, — самоактуализирующиеся люди легко влюбляются в «простых», из иного социального круга партнёров… Чем более зрелыми они становятся, тем меньше их привлекают такие характеристики, как телесная красота, физическая сила, умение танцевать… и тем значимее для них совместимость, доброта, деликатность, благожелательность».

Нельзя сказать, что у психологически здоровых индивидов нет проблем. Однако обычно у них трудностей и проблем меньше, чем у других, и больше удовольствий и счастья. Они не всегда спокойны: случаются и вспышки гнева. Им может быть очень скучна пустая болтовня, как на типичных вечеринках с коктейлем. Они также страдают иногда от чувства вины, беспокойства, грусти и сомнений в себе. Они обладают чувством юмора, но необычного типа: они не склонны к шуткам, высмеивающим или унижающим других людей, а предпочитают философский или космический юмор. Прекрасным образцом здесь может служить юмор Авраама Линкольна.

Межличностные отношения, в которые вступают полностью зрелые люди, хороши и для них и для их партнёров. Идет ли речь о дружеских отношениях, или брачных, или об отношениях родителей и детей, они никогда не носят характера эксплуатации. Здоровый индивид, именно благодаря большому уважению к себе, способен в большей мере уважать других. Эта точка зрения соответствует утверждению Эриха Фромма о том, что настоящая любовь к себе или самоуважение гармонирует с любовью к другим, а не противоречит ей.

Средний индивид, не обладая достаточным самоуважением, не формирует глубоких уважительных отношений с другими.

«Любовь, обнаруживаемая у здоровых людей, — говорит Маслоу, — может быть описана как непосредственное восхищение и понимающее благоговение и наслаждение, подобные тем, которые мы испытываем под воздействием прекрасной живописи». Эти люди в меньшей степени нуждаются в любви других и способны долго оставаться одинокими, но в то же время они способны давать любовь — они в большей степени любящие люди.

Вообще говоря, психологически здоровые индивиды в большей мере, чем другие, подходят для прочного, счастливого брака. При этом происходит не отказ от себя:

Скорее, можно говорить о здоровом эгоизме, когда каждый партнёр наслаждается другим и его успехами. Хотя супругам доставляет большое удовольствие общество друг друга, они способны философски переносить долгую разлуку и даже смерть партнёра. Каждый из супругов в здоровом браке повышает уверенность в себе и самоуважение другого, и они хороши друг для друга. Собранные Маслоу данные противоречат теории вековой давности об исходной враждебности между полами — её не существует в здоровом браке. Однако, если кто-то из партнёров плох, то сближение не укрепит, а ослабит брак. Хороший же брак становится со временем прочнее.

В здоровом браке партнёры не только с течением времени всё больше наслаждаются друг другом, но и их половая жизнь также улучшается с возрастом — по меньшей мере до какого-то момента. Они в большей мере наслаждаются сексом, как и всякой жизненной активностью, и вместе с тем могут обойтись без него, когда это необходимо. Их редко привлекает секс сам по себе, потому что для них он предполагает любовные отношения. Они редко ищут любовных приключений вне брака, но их привлекает противоположный пол, и они охотно наслаждаются дружбой с его представителями, не испытывая какого-либо страха.

Маслоу отметил, что А. Кинси, в его известном обзоре сексуального поведения, спутал среднее с нормальным. Изучение самоактуализирующихся людей и их половых отношений показывает, что обычное, «среднее» вовсе не является нормальным или здоровым.

Человек высокого уровня иногда находит желательным быть конструктивно критичным. Обычно люди критикуют других, гневаясь на них, но Маслоу обнаружил, что при определённых обстоятельствах любящий человек чувствует, что следует привлечь внимание друга или супруга (супруги) к какой-то существенной ошибке, которую они не осознают. Маслоу цитирует учение христианской секты «Брудерхоф», считающей одной из сторон христианской любви необходимость быть честным по отношению к ближнему, даже если в данный момент это может быть неприятно ему. Приверженцы этой секты считают противоречащим любви позволять кому-то совершать вновь и вновь ту же ошибку лишь потому, что другие люди не отваживаются указать ему на неё.

Основываясь на своём изучении людей высокого уровня, Маслоу задаёт вопрос: почему не может быть технологии радости или счастья? Его исследование показало, что Сократ и Платон были правы, утверждая, что добродетель вознаграждается. Он обнаружил, что самоактуализирующиеся люди в большей мере наслаждаются жизнью. Не то чтобы они не испытывали боли, печали и затруднений, просто они больше берут от жизни. Они выше ценят её; у них больше интересов; они видят в мире больше красоты. У них меньше страха и беспокойства и больше уверенности. Они гораздо меньше подвержены чувствам скуки, отчаяния, стыда и отсутствия цели. По словам Маслоу, «они непосредственно склонны поступать правильно, поскольку именно этого они хотят, именно в этом нуждаются, это одобряют, этим наслаждаются и склонны продолжать наслаждаться. Именно это единство, которое может быть представлено как сеть положительных интеркорреляций, коренным образом отличается от разъединённости и конфликтов, свойственных психологически больному человеку».

Или, как говорит Маслоу в другом месте «Самоактуализирующиеся люди наслаждаются жизнью вообще и практически всеми её сторонами, в то время как большинство других людей — только в редкие моменты триумфа, достижения или пикового переживания».

Психологически здоровые люди никогда не устают от жизни. Они могут вновь и вновь восхищаться закатом или восходом солнца, или картиной природы, или своим браком.

Здоровый индивид испытывает значительно меньше страхов, чем средний взрослый, которого меньше волнует истина, логика, справедливость и красота. Здоровые индивиды реже ощущают угрозу со стороны внешней ситуации, так как они уверены в своей способности справиться с ней. Почти никогда им не представляется угрожающим неизвестное и таинственное.

Напротив, неизвестное обычно привлекает их. Это находится в резком контрасте со страхом, который испытывает невротик перед незнакомым и таинственным. Маслоу цитирует Альберта Эйнштейна как типичного выразителя этого бесстрашия: «Самое прекрасное, что мы можем испытывать, — это тайна. Это источник всего искусства и всей науки».

Самоактуализирующийся человек не только меньше боится своего окружения, он также меньше боится самого себя. Он философски принимает себя и свою натуру и меньше, чем невротик, думает о ней.

У изученных им выдающихся людей Маслоу обнаружил и другие общие характеристики. Они обладают способностью быть объективными и сосредоточенными на проблеме, что предполагает определённое личностное отдаление от неё. В социальных взаимоотношениях такое отдаление иногда создаёт трудности, ибо может трактоваться как холодность, равнодушие, снобизм, даже враждебность.

Самоактуализирующиеся люди обладают необычной способностью к сосредоточению на чём-либо, а это иногда приводит к рассеянности. Поскольку у них меньше своих собственных проблем, они склонны работать над решением проблем общества: у каждого из них есть в жизни своя миссия. Они более озабочены целями, чем средствами.

Обычно они дружелюбны, проявляют интерес к детям и хорошо общаются с ними. Однако они не всегда оказываются хорошими родителями: они настолько много знают, что это иногда обескураживает их собственных детей. В общем, они стремятся быть добрыми или, по меньшей мере, терпеливыми с другими людьми.

«По отношению к людям вообще, — пишет Маслоу, — они испытывают глубокое чувство тождества, симпатии и привязанности, несмотря на случающиеся гнев, нетерпение или отвращение… У них есть настоящее желание помочь человеческому роду».

Они в достаточной степени обладают философским подходом, чтобы проявлять терпение и искать или принимать медленные спокойные изменения, предпочитая их внезапным. В то время как средний взрослый в нашем обществе склонен быть либо практиком, либо теоретиком, самоактуализирующийся человек в большей мере способен совмещать теорию и практику, ему нравятся счастливые концы: он желает видеть добродетель вознаграждённой, а жестокость, угнетение и зло наказанными.

Он наслаждается, делая добрые дела и наказывая зло, получает удовольствие, признавая, хваля и вознаграждая таланты других. Он обладает достаточным самоуважением, он не стремится нравиться всем и, если необходимо, он готов наживать себе врагов. Он умеет наслаждаться миром, спокойствием и отдыхом. Ему нравится эффективность и претит неэффективность. Ему удаётся любить мир таким, каков он есть, хотя он видит его пороки и работает над их исправлением. Отличное восприятие действительности позволяет ему увидеть в каждой ситуации добро и зло, и он наслаждается решением проблем и внесением порядка в хаос.

Он редко проявляет скупость, мелочность или безразличие к другим: он ценит хорошие качества других и способен пренебрегать их недостатками. Он любит свою работу и стремится быть в ней ещё эффективнее, точнее, проще и быстрее.

Изучение самоактуализирующихся людей опровергает представление Фрейда о том, что человеческое бессознательное (Ид) всегда плохое, злое, безумное или опасное. Подсознание самоактуализирующихся людей есть творческим, любящим, позитивным и здоровым.

4. Теория базовых потребностей

Разработанная Абрахамом Маслоу теория человеческой мотивации может быть приложена почти к любой стороне жизни индивида и общества. По мнению Маслоу, хорошая теория мотивации обязательно должна включать нижеследующие положения.

Индивид представляет собой цельное, организованное целое. Мотивирован весь человек, а не его часть. Когда человек голоден, он весь голоден: он хочет есть, а не только его желудок.

Большинство желаний и побуждений индивида взаимосвязаны.

Это может быть не так для некоторых из более фундаментальных потребностей, таких, как голод, но это определённо так для более сложных потребностей, таких, как любовь.

Большинство предшествующих исследований исходило из того, что потребности можно выделять и изучать по отдельности, в терминах средств и целей. Более полное понимание мотивации требует внимания скорее к фундаментальным целям, чем к средствам их достижения. Когда исследование осуществляется на широкой межкультурной основе, выясняется, что цели гораздо более универсальны, чем различные способы, избираемые для их достижения. В то время, как такие способы весьма различны у разных рас и культур, конечные цели представляются тождественными.

Мотивация людей исходит из ряда базовых потребностей, свойственных человеку как биологическому виду, практически неизменных и генетических, или инстинктивных, по происхождению. Это своеобразное фундаментальное положение характеризует теоретическую позицию Маслоу. Потребности, согласно Маслоу, носят не чисто физиологический, но также и психологический характер. Они образуют подлинную внутреннюю природу каждого представителя вида «человек», но они слабы, легко искажаются и подавляются неправильным научением, привычками или традициями. Это, указывает Маслоу, «внутренние составляющие человеческой природы, которые культура только подавляет, но не может убить». Такая точка зрения, несомненно, бросает вызов древнему и устойчивому убеждению, разделяемому многими, о том, что инстинкты сильны, неизменяемы и плохи. Маслоу предполагает противоположное:

Потребности легко игнорируются или подавляются, но они «не плохи, а нейтральны или хороши».

Согласно Маслоу, некоторая характеристика может считаться базовой потребностью, если она удовлетворяет следующим условиям:

1. Её отсутствие ведёт к заболеванию.
2. Её наличие предотвращает заболевание.
3. Её восстановление излечивает заболевание.
4. В определённых, весьма сложных, ситуациях свободного выбора субъект предпочитает удовлетворение именно данной потребности.
5. У здорового человека она может быть пассивна, функционировать на низком уровне или функционально отсутствовать.

Физиологические потребности

Самые базовые, самые мощные, самые обязательные из всех человеческих потребностей те, которые связаны с физическим выживанием: потребности в пище, воде, укрытии, половом удовлетворении, сне и кислороде. Субъект, которому недостаёт пищи, самооценки и любви, прежде всего потребует пищи и, пока эта потребность не удовлетворена, будет игнорировать или отодвигать на задний план все другие потребности. Маслоу пишет «Для человека, который сильно и опасно голоден, не существует других интересов, кроме еды. Она ему снится, он её вспоминает, о ней думает, ей посвящены его чувства: только её он воспринимает и только её хочет… О таком человеке действительно можно сказать, но он жив хлебом единым».

Маслоу говорит, что было бы возможно, хотя, вряд ли особенно полезно, составить длинный список физиологических потребностей: длина его зависит от того, насколько конкретным его хотели бы сделать. Можно было бы, например, показать, что в число влияющих на поведение физиологических потребностей можно включить различные сенсорные удовольствия, связанные со вкусом, запахами, поглаживанием и тому подобное. Далее, хотя физиологические потребности выделить и определить легче, чем потребности более высокого уровня, но и их нельзя рассматривать как отдельные, изолированные явления. Например, человек, думающий, что он голоден, в действительности может испытывать недостаток любви, или безопасности, или неудовлетворённости какой-либо иной потребности. Напротив, некоторые люди удовлетворяют (или пытаются удовлетворить) потребность в еде посредством иной деятельности, например, курения или питья воды. Таким образом, все человеческие потребности взаимосвязаны.

Значение физиологических потребностей признавалось и подчёркивалось обеими главными психологическими школами-предшественницами гуманистической психологии.

Бихевиористы утверждали, что все генетически обусловленные влечения человека шляются физиологическими. Маслоу замечает, что эта позиция могла иметь своим источником тот факт, что многие исследования бихевиористов были проведены на крысах, у которых, по всей видимости, мало мотивов иных, чем физиологические.

Маслоу соглашается с бихевиористами в том, что физиологические потребности оказывают мощное влияние на человеческое поведение. Но это происходит только до тех пор, пока они не удовлетворены. Однако для многих людей в цивилизованном обществе эти низшие потребности хорошо удовлетворяются.

«Но что происходит с человеческими желаниями, когда вдоволь хлеба и живот полон? — спрашивает Маслоу и отвечает: Сразу всплывают другие (более высокого уровня) потребности, и уже они, а не физиологические нужды управляют организмом. А когда и они в свою очередь удовлетворены, на первый план опять выходят новые (ещё более высокого уровня) потребности и так далее. Именно это мы имеем в виду, утверждая, что базовые человеческие потребности организованы в иерархию относительного преобладания».

Маслоу полагает, что на протяжении своей жизни человек практически всегда желает чего-либо, он «желающее животное» и «редко достигает состояния полного удовлетворения, разве что на короткое время. Как только одно желание удовлетворено, на его месте появляется другое».

Потребности в безопасности

Как только физиологические потребности в достаточной мере удовлетворены, на первый план выдвигаются те, которые Маслоу описывает как потребности в безопасности. Поскольку у здорового нормального взрослого они обычно удовлетворены, их легче понять, наблюдая детей или взрослых-невротиков.

Детские психологи и учителя обнаружили, что дети нуждаются в предсказуемом мире: ребёнок предпочитает постоянство, правильность, определённую рутину. Когда эти элементы отсутствуют, он начинает испытывать беспокойство и неуверенность. Поэтому свобода в определённых рамках предпочтительнее полной вседозволенности: согласно Маслоу, именно такая свобода необходима для развития у детей хорошей приспособленности к окружающему миру.

Неуверенные или невротичные взрослые ведут себя во многом подобно неуверенным детям.

«Такой человек, — говорит Маслоу, — ведёт себя так, как будто ему почти всегда угрожает большая катастрофа. На обычные ситуации он реагирует так, как если бы происходили чрезвычайные события… Взрослый невротик как будто всё время боится, что его отшлепают».

Неуверенный субъект нуждается в порядке и стабильности и всячески стремится избежать странного и неожиданного. Психологически здоровый субъект также ищет порядка и стабильности, но это для него, в отличие от невротика, не вопрос жизни и смерти. Зрелый индивид вместе с тем проявляет интерес к новому и таинственному.

Потребности в зависимости и любви

Когда физиологические потребности и потребности в безопасности удовлетворены, основное место занимают потребности в любви, привязанности и зависимости. Как отмечает Маслоу, теперь субъект «будет нуждаться в эмоциональных отношениях с людьми, в занятии достойного места в своей группе, и он будет интенсивно добиваться достижения этой цели. Он будет желать этого больше всего на свете и может даже забыть, что, когда был голоден, смеялся над любовью как чем-то нереальным, необязательным или неважным».

Любовь, как понимает её Маслоу, не должна смешиваться с половым влечением, которое может рассматриваться как чисто физиологическая потребность. Он говорит «Обычно сексуальное поведение детерминируется многими факторами — не только половой потребностью, но и другими, прежде всего потребностями в любви и привязанности».

Ему нравится характеристика любви, данная Карлом Роджерсом, связывавшим её с потребностью «быть глубоко понимаемым и глубоко принимаемым». Маслоу считает серьёзной ошибкой фрейдистскую тенденцию выводить любовь из полового влечения.

«Конечно, — пишет он, — Фрейд не одинок в этой ошибке… Её разделяет множество менее вдумчивых граждан. Но его можно считать наиболее влиятельным выразителем этого взгляда в Западной цивилизации… Из различных теоретических положений, выдвинутых Фрейдом, наиболее широкую поддержку получило то, согласно которому нежность — это сексуальность с заторможенной целью».

Маслоу обнаружил, что психология удивительно мало способна сказать о любви.

«Можно было бы ожидать, — отмечает он, — что авторы серьёзных трудов по проблемам семьи, брака и секса рассмотрят любовь как один из существенных и даже основных предметов изучения. Но я должен доложить, что ни в одном из посвящённых этим проблемам томов, имеющихся в библиотеке, где я работаю, этот предмет серьёзно не затрагивается. Чаще всего термин «любовь» пока отсутствует в предметном указателе».

А между тем, констатирует Маслоу, отсутствие любви подавляет личностный рост и развитие потенциальных возможностей индивида. Клиницисты неоднократно обнаруживали, что младенцы требуют любви. Многие исследователи в области психопатологии рассматривают неудовлетворённую жажду любви как главную причину плохой приспособленности.

«Любовный голод, — утверждает Маслоу, — это дефицитарное расстройство, подобное соляному голоду или авитаминозу… Никто не ставит под сомнение, что мы нуждаемся в йоде или в витамине С. Данные, говорящие о том, что мы нуждаемся в любви, на мой взгляд, точно того же типа».

Любовь, согласно Маслоу, предполагает отношения между двумя людьми, включающие взаимное доверие. Собственно говоря, здесь налицо отсутствие страха, падение защит. Любовь часто ослабляется, когда один из партнёров боится, что его слабости и недостатки будут обнаружены. Карл Меннингер так описывает эту проблему «Любви не так мешает чувство, что нас недооценили, как страх, более или менее ощущаемый каждым, что другие увидят нас сквозь маску, которая сдерживает наши чувства и которая накладывается на нас условностями и культурой. Именно это побуждает нас остерегаться близости, поддерживать дружеские отношения на поверхностном уровне, отказываться оценивать других из боязни, что они слишком точно оценят нас».

Маслоу говорит «Любовь требует, чтобы её и давали, и получали… Мы должны понимать любовь; мы должны быть способны учить ей, создавать её, предсказывать её, или же мир будет поглощён враждебностью и подозрительностью».

Потребности в оценке

Маслоу выделил две категории имеющихся у человека потребностей в оценке: потребность в самоуважении и в оценке со стороны других. Первая категория охватывает такие потребности, как желание уверенности в себе, компетентности, мастерства, адекватности, достижений, независимости и свободы. Уважение со стороны других включает такие понятия, как престиж, признание, принятие, проявление внимания, статус, репутация и собственно оценка.

Оценочные потребности в основном игнорировались Зигмундом Фрейдом, но на них обратил внимание Альфред Адлер. Субъект с верной самооценкой более уверен в себе и благодаря этому более производителен. При заниженной самооценке индивид испытывает чувства приниженности и беспомощности, что может обескураживать его и даже вести к невротическому поведению. Как пишет Маслоу «Наиболее устойчивая и, следовательно, наиболее здоровая самооценка основывается на заслуженном уважении со стороны других, а не на обусловленной внешними обстоятельствами известности и лести».

Маслоу считает теоретически возможным, что стремление к свободе может относиться к числу базовых психологических поребностей, но указывает на недостатк надлежащих научных данных в подкрепление этого взгляда.

«Исходя из широко известных клинических данных, — говорит он, — мы можем допустить, что человек, познавший подлинную свободу (не ту, за которую пришлось заплатить отказом от безопасности и уверенности в себе, а ту, которая построена на основе достаточной безопасности и уверенности), не позволит охотно или легко её отобрать. Но мы не знаем, так ли это для человека, рождённого в рабстве».

Потребности в самоактуализации

«Человек должен быть тем, кем он может быть», — говорит Маслоу. Выделение психологической потребности в личностном росте, развитии, в использовании своих потенциальных возможностей — в том, что Маслоу называет самоактуализацией, — представляет собой важную составляющую его теории человеческой мотивации. Эту потребность Маслоу описывает также как «… желание всё больше и больше становиться тем, что ты есть, становиться всем, чем ты способен стать». Маслоу обнаружил, что потребность в самоактуализации обычно проявляется, когда потребности в любви и в оценке в значительной мере удовлетворены.

Желание знать и понимать

Маслоу полагает, что одной из характеристик душевного здоровья служит любознательность. По-видимому, отсутствуют достаточные научные и клинические данные, которые бы ясно удостоверяли, что её можно отнести к числу базовых потребностей: данный предмет не рассматривается в трудах таких теоретиков, как Фрейд, Адлер и Юнг. Вместе с тем, Маслоу указывает следующие основания для отнесения любознательности к числу видовых характеристик человека:

1. Любознательность часто проявляется в поведении животных.
2. История даёт много примеров людей, искавших новое знание даже перед лицом серьёзной опасности: можно назвать хотя бы Галилея и Колумба.
3. Изучение психологически зрелых индивидов показывает, что их привлекает таинственное, неизвестное и необъяснённое.
4. В клиническом опыте Маслоу встречались случаи, когда взрослые, ранее здоровые, начинали страдать от тоски, потери интереса к жизни, депрессии и разочарованности в себе. Такие симптомы могут возникать у интеллектуальных людей, когда им приходится, говоря словами Маслоу, «вести глупую жизнь и заниматься глупой работой». Маслоу пишет:

   «Я видел многих женщин — интеллигентных, процветающих, но ничем серьёзным не занятых: у них постепенно развивались эти симптомы интеллектуальной безжизненности. У тех из них, кто последовал совету включиться в какое-либо значимое для них дело, улучшение наступало достаточно часто, чтобы я убедился в реальности познавательных потребностей».

5. Детям, по-видимому, свойственна естественная любознательность.
6. Удовлетворение любознательности субъективно приятно. В отчётах обследованных лиц указывается, что научение и открытие нового приносит удовлетворение и счастье.

Многие исследователи поведения усматривают в поиске порядка, системы и стабильности форму невроза навязчивых состояний. Маслоу соглашается с этими фактами, но отмечает, что те же характеристики поведения, хотя и без одержимости, обнаруживаются и у здоровых, зрелых индивидов. По словам Маслоу, «этот процесс описывался некоторыми как поиск смысла. Мы постулируем здесь желание понимать, систематизировать, организовывать, анализировать, искать связи и смыслы, строить систему ценностей».

Эстетические потребности

Наука о поведении, как правило, игнорировала возможность того, что у людей есть инстинктивная (или близкая к ней) потребность в красоте. Маслоу обнаружил, что, по крайней мере у некоторых индивидов, эта потребность очень глубока, а столкновение с уродливым поистине делает их больными.

Этот тезис получил подтверждение в некоторых из его ранних исследований, касавшихся влияния на студентов красивого или уродливого окружения. Эксперименты продемонстрировали, что эффекты встречи с уродливым могут быть отупляющими, сводящими на нет активность. Маслоу пришёл к выводу, что — в строгом биологическом смысле, подобно тому как говорят о необходимости кальция в диете, — человек нуждается в красоте: она помогает ему быть здоровее.

Маслоу указывает, что эстетические потребности связаны с образом своего Я. Те, кому красота не помогает стать здоровее, отличаются низким уровнем самооценки, отражающимся в этом образе. Так человек в испачканной одежде чувствует себя неловко в шикарном ресторане: он ощущает, что как бы «не заслужил такой чести».

Маслоу пересказывает горькую историю, рассказанную ему одним из друзей-психиатров. Речь идёт о мужчине, самооценка которого упала настолько низко, что он не чувствовал себя достойным жизни. Когда он в конце концов совершил самоубийство, то сделал это, застрелившись на куче мусора: таково было его мнение о себе. Вот что произошло с человеком, не верившим, что он заслуживает красоты.

Наблюдения Маслоу свидетельствуют, что потребность в красоте почти обязательна у здоровых детей. Свидетельства о наличии эстетических потребностей обнаруживаются в любом возрасте и в любой культуре, начиная с пещерных людей.

Предпосылки удовлетворения базовых потребностей

С индивидуальной мотивацией тесно связаны социальные условия. Среди предпосылок удовлетворения базовых потребностей Маслоу указывает свободу слова, свободу исполнять свои желания, если этим не наносится ущерб другим, свободу исследования, свободу защищать себя, справедливость, честность и порядок. Если эти предпосылки находятся под угрозой, то у индивида проявляется реакция, подобная той, что вызывается угрозой самим базовым потребностям. По словам Маслоу, «эти условия сами по себе не служат целями, но они почти таковы, поскольку очень тесно связаны с базовыми потребностями, в самом деле есть целями. Эти условия становятся объектами защиты потому, что без них удовлетворение базовых потребностей невозможно или, по меньшей мере, находится под серьёзной угрозой».

Впоследствии Маслоу признал наличие определённого недостатка в его теории мотивации. По-видимому, она не может объяснить, почему, если человек как биологический вид ориентирован на рост, столь многие люди оказываются неспособны раскрыть свои потенциальные возможности. Недавно Маслоу удалось уточнить свою позицию, и он добавил «вызов» (стимуляцию) в качестве дополнительной предпосылки, исходящей из внешнего окружения. Ныне он считает, что одновременно и парадоксальным образом существует врождённая человеческая тенденция к инерции, так же как и тенденция к росту и активности. Тенденция к инерции, по Маслоу, частично трактуется как физиологическая — как потребность в отдыхе, в восстановлении. Но это также и психологическая реакция, тенденция к сохранению энергии.

Научное подтверждение этому понятию может быть найдено в обстоятельном исследовании покойного Джорджа Кингсли Ципфа, изложенном в его книге «Человеческое поведение и принцип наименьшего усилия» (Zipf, 1965).

Дальнейшие характеристики базовых потребностей

Базовые потребности обычно обнаруживаются и испытываются в указанном выше порядке. Однако есть много исключений.

Некоторые индивиды, например, могут предпочитать самооценку любви со стороны других. Или, скажем, у человека, длительное время бывшего безработным, могут притупиться желания, связанные с высшими потребностями, раз ему в течение многих лет приходилось искать пропитание. У психопатической личности потребности в любви и привязанности так сильно фрустрированы, что желание любить и получать любовь потеряно. Есть, конечно, много исторических примеров того, как люди, ставшие мучениками идеи, полностью пренебрегают своими базовыми потребностями.

Люди, которым повезло родиться в обстоятельствах, позволивших удовлетворить их базовые потребности, приобретают такой сильный и цельный характер, что могут противостоять фрустрации этих потребностей на протяжении значительных отрезков времени. Удовлетворение базовых потребностей в раннем возрасте, особенно в первые два года жизни, очень важно. Как говорит Маслоу: «Люди, ставшие уверенными и сильными в свои ранние годы, склонны оставаться таковыми впоследствии перед лицом различных угроз».

Маслоу предостерегает также против слишком строгого взгляда на иерархию потребностей. Не следует полагать, что потребность в безопасности не возникает, пока не удовлетворена полностью потребность в пище, или что потребность в любви не возникает, пока не удовлетворена полностью потребность в безопасности. У большинства людей в нашем обществе частично удовлетворено большинство их базовых потребностей, но остаются и какие-то неудовлетворённые базовые потребности. Именно они имеют наибольшее влияние на поведение. Когда потребность удовлетворена, она мало влияет на мотивацию. «Удовлетворённое желание, — говорит Маслоу, — больше уже не желание». Люди могут знать или не знать о своих базовых потребностях.

«У среднего человека, — пишет Маслоу, — они намного чаще не осознаются, чем осознаются… хотя подходящие методики и искушённые люди могут помочь осознать их».

Поведение, как отмечалось выше, выступает результатом действия многих сил. Оно может быть результатом не только нескольких базовых потребностей, сочетающихся каким-то образом, но также личных привычек, прошлого опыта, индивидуальных талантов и способностей, а также внешнего окружения. Как указывает Маслоу «Если в ответ на стимульное слово «стол» я немедленно представляю себе образ стола или говорю «стул», эта реакция не имеет отношения к моим базовым потребностям».

Вероятно, только человек, знакомый с предшествующими психологическими теориями, в полной мере способен понять, насколько радикальными были эти идеи для большинства исследователей поведения. Маслоу описывает это как «… крушение устоявшихся, признанных и, казалось, незыблемых законов психологии».

Согласно Маслоу, истина, добро и красота у среднего человека нашей культуры лишь слабо коррелируют друг с другом, а у невротика ещё слабее. Только у развитого и зрелого человека, у самоактуализирующейся, полностью функционирующей личности они коррелируют столь сильно, что по отношению ко всем практическим целям как бы сливаются. Я бы теперь добавил, что это справедливо и для других людей применительно к их пиковым переживаниям.

«Этот результат, если он правилен, находится, — отмечает Маслоу, — в прямом противоречии с одной из исходных аксиом, руководящих всем научным мышлением. Согласно ей, чем более объективным становится восприятие, тем удалённее оно от ценностей. факт и ценность почти всегда рассматривались интеллектуалами как антиномичные и взаимно исключающие».

Потребности в росте

На предшествующих страницах мы перечислили базовые психологические потребности, выделенные Маслоу в его классическом труде «Мотивация и личность» (1954). В результате дальнейших исследований он расширил и уточнил теорию базовых потребностей в книге «На подступах к психологии Бытия» (1962).

То, что добавил Маслоу, — это новый список потребностей более высокой категории, которые он описал как потребности роста (связанные с бытийными ценностями), в отличие от базовых или дефицитарных потребностей. Он говорит, что выражающаяся в потребностях роста высшая природа человека нуждается в низшей как в основе, без которой высшая природа «рушится».

«Основной акцент в гуманистической психологии, — отмечает Маслоу, — ставится на допущениях, касающихся высших потребностей. Они рассматриваются как имеющие биологическую основу, как часть человеческой сущности…»

Человек первоначально мотивирован последовательностью базовых потребностей: когда они удовлетворены, он вернётся к уровню высших потребностей, которые начинают побуждать его. Как отмечалось выше, Маслоу использовал по отношению к этому термин «метамотивация».

Эти высшие потребности и люди, действующие на этом высоком уровне, обладают особенностью, которую Маслоу нашёл плохо поддающейся описанию. Он обнаружил, что такие люди, вместо того, чтобы бороться или приспосабливаться к жизни, проявляют себя как непосредственные, экспрессивные, естественные и свободные. Внешние ценности не могут быть полностью отделены друг от друга. Все они взаимосвязаны, и, определяя одну из них, необходимо обращаться к другим. Вот список основных бытийных ценностей по Маслоу: цельность; совершенство; завершённость; справедливость; жизненность; богатство проявлений; простота; красота; добро; индивидуальное своеобразие; непринуждённость; склонность к игре; истинность, честность; самодостаточность.

Подкрепляющие свидетельства

В книге «Мотивация и личность», вышедшей в 1954 году, перечислялись по меньшей мере 12 групп свидетельств в пользу теории базовых потребностей. В последующем Маслоу продолжал добавлять новые свидетельства.

Первым и главным основанием для выдвижения новой достаточно полной теории мотивации была неспособность более ранних теорий решить человеческие проблемы или объяснить все известные факты. Как отмечал Маслоу «Психиатры, психоаналитики, социальные работники, клинические психологи и все другие клиницисты почти не использовали бихевиористскую теорию. Они упрямо пользовались принципом отдельных случаев, чтобы строить практически полезную структуру на неудовлетворительной теоретической основе. Они стремились быть практиками, а не теоретиками».

Так, например, бихевиористы считали, что потребность в любви приобретённа, а не врождённа, иными словами, что ей научаются. Как пишет Маслоу «… В опыте почти нет подтверждений этому… Мне не известен ни один эксперимент, который показал бы истинность такого предположения для потребностей в любви, безопасности, зависимости, уважении, понимании и тому подобное».

В ряде клинических экспериментов У. Голдфарб и других показали, что у детей, воспитывающихся вне семьи, обнаруживаются психопатологические симптомы, когда их не любят, даже если все физиологические потребности достаточно хорошо удовлетворяются.

«Впечатляет тот факт, — пишет Маслоу, — что почти каждая школа психиатрии, психоанализа, клинической психологии, социальной работы или детской терапии вынуждена была постулировать какую-либо доктрину касающуюся инстинкта или инстинктоподобных потребностей, как бы эти школы ни расходились по любым другим вопросам».

Известный антрополог Эшли Монтегю указывает «Ныне имеется достаточно свидетельств, убеждающих в том, что младенец не только хочет быть любимым, но также хочет любить, все его влечения направлены на то, чтобы получать и давать любовь, а если он не получает любви, то не может и дать её — ни ребёнком, ни взрослым».

Д. М. Леви показал в своих исследованиях, что без любви и нежности ребёнок не может развиться в зрелого взрослого человека. Леви изучал семьи здоровых людей и невротиков и обнаружил, что здоровые взрослые могли в раннем возрасте удовлетворять свои базовые потребности.

Антропология, где ранее господствовала бихевиористская теория, дала в последние годы важные свидетельства в пользу утверждения Маслоу о том, что «конечные желания всех людей не различаются так сильно, как их осознанные повседневные желания». Это справедливо безотносительно к расе или культуре.

«В антропологии, — говорит он, — первые признаки неудовлетворённости культурным релятивизмом появились у полевых исследователей, почувствовавших, что он предполагает более глубокие и непримиримые различия между людьми, чем те, которые существуют в действительности».

«Золотую россыпь» данных в пользу своей теории базовых потребностей Маслоу обнаружил в клинической практике — своей собственной и сотен других психотерапевтов. Его опыт убедительно свидетельствовал о том, что индивиды, удовлетворяющие свои базовые потребности, здоровее и счастливее других, а их деятельность эффективнее: те же, чьи базовые потребности фрустрированы, обнаруживают психопатологические симптомы. Фрустрация несущественных желаний — тех, которые явно не принадлежат к базовым потребностям, — не приводит к болезненным симптомам, хотя, согласно бихевиористской теории, к ним должны приводить помехи удовлетворения любых потребностей.

Психотерапевты, стремящиеся раскрыть подлинное Я индивида (например, Карл Роджерс, Эрих Фромм, Карен Хорни), обнаруживают, что их методы усиливают любовь, смелость и творчество и уменьшают страх и враждебность. Следовательно, упомянутые положительные качества должны быть внутренне присущи индивиду: иначе откуда бы они взялись? Как говорит Карл Роджерс: «Чем глубже я проникаю в себя как индивид, тем больше общего обнаруживаю с другими индивидами».

А К. Хорни рассуждает так: если снижение тревожности делает пациента более благожелательным и менее враждебным, не означает ли это, что благожелательность относится к базовым свойствам человеческой природы, а враждебность — не относится? Все это можно подытожить, констатировав, что фрустрация базовых потребностей вызывает психопатологические симптомы, а их удовлетворение приводит к становлению психологически и биологически здоровых личностей. Изучение самоактуализирующихся людей вновь и вновь подтверждает, что такие люди, к какой бы культуре они ни принадлежали, ценят одно и то же.

Когда Маслоу, в его студенческие годы, воспитывали как бихевиориста, его учили, что у людей есть познавательные способности, но не упоминали о познавательных потребностях.

Однако исследование, проведённое одним из обучавших его профессоров — Э. Л. Торндайком, привело Маслоу к мысли, что люди обладают не только способностью знать, но и потребностью в знании. Торндайк, совместно с несколькими коллегами, изучал группу детей с очень высоким коэффициентом интеллекта — свыше 180. Исследователи обнаружили, что все дети в этой группе обладали ненасытной любознательностью, не нуждавшейся в подкреплении, но проявлявшей себя как мощное влечение, подобное голоду.

Г. Харлоу и его ученики провели серию экспериментов с обезьянами. Было обнаружено, что те затрачивают большие усилия на решение головоломок, даже если не ожидается какого-либо вознаграждения. Единственное возможное объяснение состояло, по-видимому, в том, что обезьяны обладают врождённой любознательностью и получают удовлетворение от решения головоломок.

Как отмечает Маслоу, присущую представителям человеческого рода тенденцию к тому, что мы называем теперь психологическим ростом и самоактуализацией, наблюдали и описали

«… мыслители столь различные, как Аристотель и Бергсон, и многие другие философы. Среди психиатров, психоаналитиков и психологов эту тенденцию признают необходимой К. Гольдштейн, О. Ранк, К.-Г. Юнг, К. Хорни, Э. Фромм, Р. Мэй и К. Роджерс».

Маслоу было известно, что, в частности, восточная философия подтверждает его точку зрения и что Аристотель много написал о «хорошей жизни».

«Мы можем соглашаться с Аристотелем, — говорит Маслоу, — когда он называет хорошей жизнь, находящуюся в согласии с подлинной природой человека. Но мы должны добавить, что он просто не знал достаточно об этой природе. Тот, кто ограничивается поверхностным наблюдением за людьми (а только оно было доступно Аристотелю), приходит к статическому представлению о человеческой природе».

В качестве примера Маслоу указывал на то, что Аристотель полностью принимал факт рабства и совершал фатальную ошибку, полагая, что раз человек — раб, то его сущностная природа — рабская, а значит, для него хорошо быть рабом.

5. Потенциальные возможнсти человека

В самом начале XX столетия Уильям Джеймс, один из наиболее выдающихся психологов и философов Соединённых Штатов, пришёл к выводу, что средний индивид использует только малую часть потенциально присущих ему возможностей.

Джеймс считал это одним из своих наиболее важных открытий.

Впоследствии психиатры и исследователи поведения пренебрегли этим выводом — вероятно, по причине ориентации на изучение психических болезней, «средних» людей и животных. Каковы бы ни были причины этого, за последние 50 или 60 лет очень мало было сделано для изучения человеческого потенциала и путей его развития.

Герберт Отто, социальный психолог, выступивший пионером в этой области исследований, указывал в 1967 году «Тема человеческих возможностей в течение последних 50 лет почти полностью игнорировалась как сфера приложения исследовательской активности в области социальных и поведенческих наук».

Убеждение в том, что человек как биологический вид обладает большим потенциалом неосуществлённых возможностей, служит важной стороной выдвинутой Маслоу теории человеческой мотивации. Маслоу полагает, что все или, по меньшей мере, почти все младенцы рождаются с потенциальной возможностью психологического роста и соответствующей потребностью.

Изучая лучшую часть человечества, его «верхушку», составляющую менее одного процента, мы получаем представление о действительных возможностях человека. По мнению Маслоу, большинство людей, если не все, имеют потребность в самоактуализации, и стремление к самоактуализации. Однако, несмотря на то, что, по-видимому, у всех есть такой потенциал, лишь малый процент осуществляет его. Частично это объясняется слепотой людей в отношении своего потенциала: они не знают ни своих возможностей, ни того, как самоактуализация вознаграждает человека.

Один из приводимых Маслоу примеров касается обладателя олимпийской золотой медали. Чемпион демонстрирует потенциальные возможности в своём виде спорта и задаёт его как стандарт для всех других атлетов. Когда Маслоу был юношей и занимался лёгкой атлетикой, считалось невозможным для человека пробежать милю быстрее, чем за 4 минуты. Но то, что считалось невозможным, оказалось возможным, потому что люди доказали, что это возможно. И с каждым новым рекордом человеческий потенциал в соответствующей области увеличивается.

Концепция человека, отстаиваемая Маслоу, не исключает вероятности врождённых генетических различий; в то же время она признает наличие потенций, свойственных людям как представителям определённого биологического вида. Эти весьма значительные потенции существуют в каждом человеке, но их трудно измерить.

«Мы не можем измерить, — говорит Маслоу, — какого роста достигнет ребёнок, но лишь его нынешний рост. Мы не можем также определить, каким мог бы стать интеллект данного человека в лучших условиях, но только то, каков он в существующих условиях».

Поэтому, всё, что нам остаётся, — это присматриваться к выдающимся людям, которые, подобно олимпийским чемпионам, расширяют наши горизонты.

Маслоу полагает, что в каждом индивиде заложены способности к творчеству, непринуждённому поведению, заботе о других, любознательности, постоянному психологическому росту, к тому, чтобы любить и быть любимыми, а также все другие характеристики, обнаруживаемые у самоактуализирующихся людей. Несовершенное поведение, напротив выступает как реакция на неполное удовлетворение базовых потребностей. Если условия улучшаются, он начинает развивать свой подлинный потенциал и двигаться к большему здоровью и более нормальному для человека поведению. Фрейд, говорит Маслоу, научил нас тому, что прошлый опыт продолжает существовать в каждом индивиде.

«Теория роста и теория самоактуализации должны научить нас тому, что и будущее уже теперь существует в индивиде в форме идеалов, надежд, обязанностей, задач, планов, целей, неосуществлённых возможностей, призвания, судьбы и так далее».

Изучая самоактуализирующихся индивидов, Маслоу обнаружил, что они в той или иной форме сообщают о том, что он назвал пиковыми переживаниями, — о моментах, когда они чувствовали, что достигли вершины, моментах благоговения, интенсивного счастья, восторга, блаженства или экстаза. Постепенно стало ясно, что пиковые переживания случаются не только у психологически здоровых людей: их испытывает, по-видимому, большинство индивидов. Маслоу обнаружил, что наилучший способ побудить людей сообщить о пиковых переживаниях — это попросить их рассказать о «… наиболее радостном, наиболее счастливом моменте всей вашей жизни».

Пиковое переживание — это момент в жизни индивида, когда он функционирует наиболее полно, чувствует себя сильным, уверенным в себе, полностью контролирующим ситуацию. Здесь можно привести сравнение с внезапно чётко заработавшим двигателем, который раньше только шипел и пробуксовывал. Изобретатели, выдающиеся атлеты, лидеры, администраторы демонстрируют этот тип поведения, когда действуют «на пике» своих возможностей. Человек в такой момент решительнее, сильнее, определённее, более способен противостоять тем, кто оказывается на его пути. Со стороны этот человек представляется более надёжным и заслуживающим доверия.

Моменты пиковых переживаний иногда удаётся обнаружить в процессе психотерапии. Карл Роджерс назвал их «полноценным функционированием». В этот период целостности и единства индивид становится более непосредственным, всё более и более экспрессивным, чувствующим себя свободным от прошлого и будущего. В эти моменты счастья отсутствуют сомнения, страхи, торможения, соблазны, равно как и чувство неловкости или застенчивости.

Пиковые переживания могут порождаться многими стимулами: слушанием великой музыки, крупными спортивными достижениями, хорошим сексуальным опытом, даже танцами. «Похоже, — пишет Маслоу, — что любая встреча с подлинным совершенством, любое движение к подлинной справедливости, к подлинным ценностям вообще обладает тенденцией производить пиковые переживания».

Вот некоторые примеры, приведённые Маслоу:

«Молодая мать суетится в кухне и кормит завтраком мужа и маленьких детей. В лучах проникающего в комнату солнца дети, чисто и красиво одетые, болтают за едой. Муж непринуждённо общается с детьми. Когда жена смотрит на мужа и детей, она внезапно так очаровывается их красотой, её так переполняет любовь к ним и ощущение счастья, что она испытывает пиковое переживание.

Молодой человек, обучаясь в медицинской школе, был одновременно ударником в джазе. Через много лет он вспоминал три «пиковых момента», когда он чувствовал, что его исполнение совершенно, и когда он ощущал себя великим ударником.

Хозяйка дома, после приёма гостей, где всё прошло великолепно, прощается с последним гостем, садится в кресло и, оглядывая оставшийся после вечеринки беспорядок, приходит в состояние счастья и радости».

Человек, имеющий пиковые переживания, не только ощущает себя лучше, сильнее, целостнее, но и мир представляется ему лучше, более цельным и честным. Для среднего человека пиковое переживание — это как бы мимолётная самоактуализация. Из множества описаний, полученных примерно от сотни разных лиц, Маслоу составил список некоторых слов, общих, по-видимому, для пиковых переживаний, независимо от их источника. Этот список, как можно убедиться, совпадает со списком бытийных ценностей самоактуализирующейся личности. Он, как отмечает Маслоу, включает «истину, красоту, цельность, преодоление дихотомий, жизненность, уникальность, совершенство, необходимость, завершённость, справедливость, порядок, простоту, богатство жизненных проявлений, непринуждённость, склонность к игре и самодостаточность».

Пиковые переживания могут давать благотворный терапевтический эффект — устранение невротических симптомов. Маслоу получил несколько сообщений, в том числе от психологов, о пиковых переживаниях, которые были столь глубоки, что полностью сняли определённые симптомы. При подходящих условиях такие переживания могут необратимо изменить людей. Работая с алкоголиками, А. Хоффер пытался в терапевтических целях индуцировать пиковые переживания.

Чтобы вызвать их у алкоголиков, использовались разные средства: музыка, визуальные стимулы, внушение, мескалин и LSD. Было установлено, что алкоголики, способные справиться со своими проблемами, сообщили о наличии у них пиковых переживаний; в то же время те, у кого такие переживания отсутствовали, оказались, как правило, не способны к перестройке.

Большинство людей, как обнаружил Маслоу, неохотно обсуждают свои моменты особой радости и экстаза. Это не тот тип опыта, о котором говорят публично. Многие смущаются или стыдятся «ненаучности» своего опыта. Вместе с тем многие, во время и после этих моментов радости, испытывали счастье и благодарность, любовь к другим людям и к миру и даже желание сделать в ответ что-то хорошее для мира. Маслоу установил, что пиковые переживания обладают большинством характеристик, традиционно приписываемых религиозному опыту представителями едва ли не любой веры.

«Разве не показательно, — спрашивает Маслоу, — что мистические переживания описывались почти теми же словами людьми любой религии, любой эры и любой культуры?»

Уильям Джеймс детально охарактеризовал такие переживания. Маслоу сообщает, что описания пиковых переживаний религиозными лицами и теми, кто не считает себя религиозным, кажутся почти тождественными. Маслоу считает возможным отделение пиковых переживаний (которые вполне можно считать естественными явлениями) от каких-либо ссылок на сверхъестественное. Фрейд, который был атеистом, также описал такие переживания, назвав их «океаническим чувством».

Маслоу делает вывод, что во время пиковых переживаний люди достигают лучшего восприятия действительности. В эти моменты к ним приходят озарения, подобные тем, которые посещали философов и богословов.

6. Психологический рост

С идеями Абрахама Маслоу о потенциальных возможностях человека тесно связана концепция роста. Его исследования привели к выводу о том, что рост как движение к самоактуализации — естественный и необходимый процесс.

Под ростом он понимает непрерывное развитие талантов, возможностей, творчества, ума и характера. Рост — это прогрессирующее удовлетворение все более высоких уровней психологических потребностей. По словам Маслоу, «человек проявляет, в силу самой своей природы, тягу ко всё более полному бытию, все более совершенной актуализации своей человечности точно в том же натуралистическом научном смысле, в каком можно сказать о желуде, что он «проявляет тягу» стать дубом».

Основанием для этого вывода было открытие того, что психологический рост ведёт к психологическому здоровью, в то время как люди, которым рост не удаётся, страдают от симптомов душевной и физической патологии.

Ортодоксальная бихевиористская теория исходит из следующего: любой человеческий индивид стремится к равновесию, к снижению напряжения, большая часть поведения может быть описана в терминах снижения напряжения. Фрейд также верил в снижение напряжения и в принцип наслаждения и страдания, указывая, что человек постоянно ищет наслаждения и избегает страдания. Маслоу, однако, обращает внимание, что всё больше психологов и исследователей поведения оказываются вынуждены признать наличие у человека тенденции к психологическому росту и самоактуализации, поскольку теории снижения напряжения должным образом не объясняют человеческого поведения. Или, как говорит Маслоу, «если мотивация состоит по существу из защитного устранения раздражающих напряжений и если единственным результатом снижения напряжения оказывается состояние пассивного ожидания новых неприятных раздражении, которые в свою очередь потребуется снять, то как же происходит изменение, или развитие, или движение? Почему люди становятся лучше, мудрее? Что делает жизнь интересной?»

Сходным образом рассуждали в своё время такие великие и разные мыслители, как Платон, Аристотель, Бергсон и другие крупные философы, так же как многие психиатры и психологи.

Маслоу говорит: «Все имеющиеся у нас данные (главным образом, клинические, но уже и некоторые виды исследовательских данных) позволяют предположить практически в каждом человеке и определённо почти в каждом новорождённом активное стремление к здоровью, импульс к росту, или к воплощению в действительность возможностей человека».

У человека есть способность к психологическому росту, однако, как показали исследования Маслоу, только малый процент людей даже в нашем относительно свободном американском обществе приближаются к осуществлению всей полноты своих потенциальных возможностей. Маслоу указывает ряд причин того, почему столь многим не удаётся психологический рост.

1. Человеческие инстинкты, побуждающие к росту, скорее слабы, чем сильны. Поэтому тенденции к росту легко могут быть подавлены дурными привычками, бедной в культурном плане средой или недостаточным (а, возможно, и вредным) образованием.
2. В западной культуре сформировалась сильная боязнь инстинктов как чего-то плохого и свойственного животным. Фрейд так же, как и многие христианские теоретики, подчёркивал отрицательные стороны человеческих инстинктов. В результате мы имеем культуру, акцентирующую контроль и отрицательную мотивацию, а не положительную.
3. Существует сильное отрицательное влияние потребностей низкого уровня в безопасности. Процесс психологического роста требует постоянной готовности рисковать, совершать ошибки, отказываться от своих привычек.

«Каждый может выбрать, — говорит Маслоу, — движение назад к безопасности или вперёд к росту. Рост приходится выбирать вновь и вновь, так же как вновь и вновь преодолевать страх».

В другом месте он указывает: «Всё, что увеличивает страх или тревожность, смещает динамическое равновесие между регрессом и ростом в сторону регресса».

Дети в надежной, тёплой, дружеской атмосфере более склонны к росту и к научению процессу роста. Дети в ненадёжной обстановке ищут безопасности. Даже здоровый ребёнок в незнакомой обстановке становится более осторожным, менее любознательным и тому подобное.

4. Маслоу обратил внимание на то, что он назвал «комплексом Ионы», — склонность взрослых людей сомневаться в своих способностях и даже бояться их, бояться повышения своих потенциальных возможностей. Индивид, находящийся в процессе роста, постоянно бросает себе вызов. Это требует мужества. Когда человек попадает в новую и лучшую ситуацию, он не может не чувствовать неловкости, и некоторые люди никогда не научаются преодолевать её. Наслаждение от роста и развития предполагает усилия, самодисциплину и известную долю страдания. Личность, ведущая себя по Фрейду, то есть ищущая наслаждения и избегающая страдания, не слишком склонна к росту. То, что наблюдал Фрейд» справедливо для многих людей, в особенности для изучавшихся им нездоровых индивидов.
5. Развитие в направлении самоактуализации часто тормозится культурной средой. Примером могут служить обыденные представления о том, что относится и что не относится к числу мужских качеств. Такие человеческие проявления, как симпатия, доброта, мягкость, нежность, часто развенчиваются под влиянием культурной тенденции считать их неподходящими для мужчин.
6. Выше уже говорилось о том, что самоактуализирующиеся люди (в сравнении со средними показателями) более гибки, более открыты по отношению к новым идеям и новому опыту. Отсюда следует, что навыки могут служить препятствием росту. Многие люди проявляют сильную тенденцию продолжать действовать так, как они действовали ранее. Это не всегда плохо: многие типы навыков освобождают разум для иных занятий. В то же время другие навыки, сформировавшиеся иногда в раннем возрасте и впоследствии не подвергшиеся переоценке, ограничивают развитие индивида.

   «Сколь бы полезны ни были навыки в отношении неизменных сторон мира, — пишет Маслоу, — они превращаются в помеху и препятствие, когда организм встречается с его изменяющимися сторонами, с уникальными, новыми проблемами, с которыми ранее не приходилось сталкиваться. В аномальных случаях предпочтение, оказываемое тому, что знакомо, выступает как жизненная необходимость. Здоровый интерес к новому и неизвестному отсутствует или минимален у среднего невротика».

Рассматривая помехи психологическому росту, мы коснулись и методов содействия ему. Для здорового ребёнка в здоровом окружении рост, по-видимому, поощряется предоставляемой ребёнку свободой исследования, свободой научения путём проб и ошибок. То же относится и ко взрослому. Чрезмерная опека и забота легко могут тормозить рост. Люди нуждаются в том, чтобы научиться самостоятельно осуществлять выбор: если его постоянно осуществляют другие, рост определённо будет заторможен. Маслоу полагает, что рост требует определённой доли страданий и печали и что не всегда следует защищать детей и взрослых от болезненного, но необходимого опыта.

Недавно Маслоу указал ещё некоторые возможные объяснения того, почему человеку часто не удаётся раскрыть свои потенциальные возможности. Основываясь на работе Дж. Ципфа и собственных наблюдениях, Маслоу признает теперь тенденцию индивида к определённой инерции — то, что Дж. Ципф назвал «принципом наименьшего усилия».

Познание и понимание себя выступают как наиболее важные пути к самоактуализации — процессу, которому родители, учителя, культурная среда могут либо содействовать, либо препятствовать. Очень полезны здесь могут быть профессиональные психотерапевты, понимающие процесс роста.

Если человек понимает себя, то он поймёт свои базовые потребности, свою подлинную мотивацию и научится вести себя так, чтобы эти потребности удовлетворялись. Понимание себя позволит ему также лучше понимать других людей и эффективнее строить отношения с ними. Если все люди обладают одними и теми же базовыми потребностями, то понимание себя ведёт к пониманию всего человеческого рода.

Развитие мужества, цельности и самодвижения важно для непрерывного роста. На опыте работы с аспирантами в Брендейсе Маслоу убедился в том, что свобода (когда все разрешено) не у всех способствует росту. Он назвал это «принципом деления континентов»: континент либо формируется, либо разламывается. У здорового индивида стресс и вызов способствуют росту, но иначе обстоит дело у неуверенного и слабого. По-видимому, вызов приносит пользу, если не выходит за свойственные данной личности пределы.

«Это означает, — говорит Маслоу, — необходимость дополнительных исследований, чтобы расширить наши знания по сравнению о тем, что известно сегодня о полезных эффектах дисциплины и вредных эффектах снисходительности, о полезных эффектах фрустрации, трудностей, испытаний и тому подобное».

Самоактуализирующиеся люди не могут обойтись без дисциплины и определённой доли контроля, но гораздо лучше, если он осуществляется самой личностью, а не извне. По мере развития индивида нужда в контроле уменьшается и действия становятся более естественными и спонтанными. В большинстве религий и нравственных учений, считает Маслоу, слишком большой упор делается на контроль и силу воли и слишком малый — на понимание себя и спонтанность. Аристотель, например, предложил иерархию человеческих способностей, на вершине которой находится разум. По мнению Маслоу, большего признания и уважения заслуживает субъективное чувство у здоровой личности.

Представляется очевидным, что люди, которых любили, особенно в детстве, более способны к здоровому психологическому росту, чем те, кто был лишён любви. Едва ли не все научные школы склонны теперь к согласию в этом пункте.

Удовлетворение низших потребностей в пище, одежде и укрытии само по себе не гарантирует психологического роста.

«Для меня остаётся большой тайной, — пишет Маслоу, — почему изобилие освобождает некоторых людей для роста, в то время как другие остаются зафиксированными на сугубо «материалистическом» уровне… Возможно, было бы полезно указать в определении самоактуализирующейся личности не только то, что 1) она в достаточной мере свободна от болезней; 2) её базовые потребности в достаточной степени удовлетворены; 3) она уверенно использует свои способности, — но также и то, что 4) она мотивируется ценностями, к которым стремится как к ясным или которые только нащупывает, но которым, так или иначе, верна».

Фрейд, вообще говоря, презирал ценности. Для него «правильным» было незаторможенное поведение — выражение животной тяги к выживанию. Для бихевиористов и подавляющего большинства исследователей поведения ценности оказываются полностью исключёнными из сферы научного изучения человеческой природы. Для большинства учёных наука и нравственный релятивизм синонимичны.

В здоровых условиях психологический рост вознаграждается, и это служит основанием для роста здорового индивида. Здоровое развитие само себя подкрепляет: чем больше индивид растёт, тем больше он хочет расти. Маслоу осуждает современную тенденцию выдвигать в качестве образца «хорошо приспособленного человека». Он пишет «Каждый век, кроме нашего, имел свой идеал. Все они были выдвинуты нашей культурой: святой, герой, джентльмен, рыцарь, мистик. А то, что предложили мы, — хорошо приспособленный человек без проблем — это очень бледная и сомнительная замена. Может быть, нам вскоре удастся использовать как образец и модель растущего и самодостаточного человека, чьи возможности нацелены на полное развитие, чья внутренняя природа выражает себя свободно, а не извращается, подавляется или отрицается».

7. Воспитание с позиций третьей силы

Учитывая интерес Маслоу ко всем сторонам человеческого поведения и его собственный опыт как отца, вполне естественно, что он может много сказать о развитии ребёнка.

Вследствие важных отличий предлагаемого им объяснения человеческой природы от двух других основных психологических теорий, работа Маслоу побуждает к новому пониманию этого развития.

Все три теории признают существенное значение первых лет жизни в становлении характера. В дополнение к этому, всё больше психологов и психиатров, независимо от их теоретических позиций, признают важность любви и уважения во взаимоотношениях родителей и детей. Маслоу говорит, что, если родители относятся к ребёнку с любовью и уважением, они могут допустить массу ошибок и тем не менее добиться успеха. Рекомендуемый Маслоу тип воспитания ребёнка лучше всего охарактеризовать как «свободу с ограничениями».

Маслоу признает опасности, которыми чреваты вседозволенность и всепрощение, и в то же время указывает на вред, наносимый диктующим, авторитарным родителем, который подавляет, чрезмерно контролирует или чрезмерно опекает ребёнка, так что тот становится неспособен развивать свою личность. Чтобы добиться успеха, надо знать, когда говорить «да», а когда — «нет». Как указывает Маслоу, есть всё больше свидетельств тому, что даже младенцы, если они здоровы, обладают определённой «внутренней мудростью», благодаря которой правильно выбирают подходящую еду, знают, сколько им надо спать, когда их пора отнимать от груди или начать обучать правилам отправления естественных надобностей. Мы научаемся, говорит он, «предоставлять младенцу выбор: мы даём ему решать. Мы предлагаем ему и жидкую, и твёрдую пищу. Если для него привлекательна твёрдая, то он сам отказывается от груди. Таким же образом мы научились позволять ребёнку указывать нам, когда он нуждается в любви, или в защите, или в уважении, или в контроле, — в любом случае создавая позволяющую, принимающую, удовлетворяющую атмосферу».

Это не означает, объясняет Маслоу, что надо всё разрешать при всех условиях и всем детям. Описанный подход годится для здоровых детей и может не сработать в отношении тех, у кого уже возникли проблемы с их характером, фрейдистская теория исходит из того, что любой ребёнок сопротивляется изменению и росту и потому нуждается в непрерывном «выталкивании» из комфортного состояния в новое, пугающее его. Маслоу решительно отвергает это представление. Точнее, оно справедливо в отношении некоторых неуверенных, испытывающих страхи детей, но не в отношении здоровых.

«Наблюдения над детьми, — говорит Маслоу, — все яснее свидетельствуют о том, что здоровые дети радуются росту и продвижению вперёд, овладению новыми умениями, способностями и возможностями».

Идея предоставления растущему ребёнку большей свободы должна быть уравновешена требованием научить его дисциплине и уважению к другим — системе ценностей вообще.

В статье, опубликованной в 1960 году в «Харперс мэгэзин» («Harper’s Magazine»), Маслоу сравнивает развитие и поведение детей в Соединённых Штатах Америки и в Мексике. В Мексике, отмечает он, подростки менее склонны к правонарушениям, разрушительному поведению, вандализму, а нападения подростковых банд на взрослых практически неизвестны. Обычные объяснения американских социологов (бихевиористов) вряд ли подходят: мексиканские дети многого лишены, иногда даже голодают. Маслоу обращает внимание на то, что в мексиканской культуре больше согласия в отношении ценностей, того, что хорошо, а что плохо. Меньше путаницы в головах у взрослых — меньше её и у детей. Отец — лидер в доме, он без колебаний устанавливает правила поведения, его поддерживает жена, и ребёнок должен им следовать. В отличие от этого, отмечает Маслоу, американский родитель проявляет неуверенность, испытывает чувство вины, страдает от внутренних конфликтов. Прежние традиции ушли, а новые ещё недоступны ему.

Для мексиканской культуры характерно, что взрослый мужчина имеет определённые представления о правильном и неправильном поведении и осуществляет эти представления в своей семье. Что же касается американских отцов, то они в последние годы во многих случаях уклоняются от того, чтобы структурировать мир для ребёнка. Это способствует тому, что ребёнок становится неуверенным, тревожным, а то и проявляет враждебность. Он начинает испытывать обиду и презрение в отношении родителей, в особенности отца, не способного удовлетворить его потребность в порядке и ценностях. В таких обстоятельствах дети обращаются к другим источникам:

Это могут быть другие дети, обычно старшие. Ребёнок нуждается в свободе, чтобы расти, учиться, открывать себя, развивать свои умения. Но он нуждается также в надёжности установленных правил и пределов, в возможности учиться, контролировать себя, преодолевать фрустрацию, овладевать самодисциплиной. Как пишет Маслоу: «Только ответственному, обладающему самодисциплиной человеку мы можем сказать: делай то, что хочешь, и это, вероятно, будет правильно».

Ребёнок нуждается в том, чтобы научиться правильному способу удовлетворения своих базовых потребностей: он должен понять, что и другим людям надо позволить удовлетворять их потребности.

В основе правильного воспитательного процесса должна лежать забота о росте и развитии ребёнка, а не о том, чтобы ограничить и подчинить его ради удобства взрослых. Мы, говорит Маслоу, должны больше узнать о том, как научить детей силе духа, самоуважению, справедливому негодованию, способности сопротивляться угнетению и эксплуатации, пропаганде и лжи.

Воспитание и образование, формальное и неформальное, играют важную роль в развитии характера. Нам надо знать больше о том, как лучше делать это: и в классе — с помощью книг, лекций, проповедей и посредством любви, уважения и правильного обращения. Особенно важны первые два года жизни. Ребёнок, ощущающий себя сильным и уверенным в эти ранние годы, проявляет тенденцию к тому, чтобы сохранить эту силу и уверенность перед лицом последующих испытаний.

Обычный испытывающий лишения ребёнок, пишет Маслоу, «продолжает добиваться восхищения собой, безопасности, самостоятельности, любви и тому подобное, тем детским способом, какой он может изобрести. Обычная реакция на это умудрённого жизнью взрослого состоит в том, чтобы сказать «О, он опять показывает себя» или «Он только пытается привлечь к себе внимание» и на этом основании изгнать его из общества взрослых. Таким образом, поставленный диагноз обычно влечёт за собой решение не давать ребёнку то, к чему он стремится, не замечать, не восхищаться, не аплодировать. Если бы, однако, в стремлении ребёнка к тому, чтобы его принимали, любили, чтобы им восхищались, мы начали видеть столь же законные требования, как в жалобах на голод, жажду, холод или боль, мы бы автоматически стали теми, кто удовлетворяет имеющиеся у детей потребности, а не фрустрирует их. Такой режим сделал бы более радостной жизнь и детей и родителей».

Рекомендуемый подход, однако, коренным образом отличается от того, что Маслоу называет «нынешней волной сосредоточения на ребёнке», когда тому предоставляют всё, чего бы и когда бы он ни захотел, и боятся расстроить его, сказав «нет», даже если именно таков правильный ответ. В США, отмечает Маслоу «отец боится не только жены, но и детей (и потому часто боится наказывать их, отказывать им, расстраивать их)».

Родители должны избегать чрезмерной опеки над детьми и не потакать им в такой мере, чтобы каждая потребность ребёнка удовлетворялась без каких-либо усилий с его стороны. У такого ребёнка не развиваются сила духа и уверенность в себе. В результате может сформироваться человек, склонный использовать других людей, а не уважать их. Такое попустительство свидетельствует о недостаточном уважении к ребёнку и заключённому в нём потенциалу развития. В этих условиях у ребёнка может развиться установка на собственную неполноценность.

Чрезмерно опекаемый, неуверенный ребёнок чересчур держится за мать, олицетворяющую для него безопасность и защиту: это мешает ему исследовать, рисковать, научаться, развиваться. Хороший родитель обладает некоторыми характеристиками хорошего лидера, в том числе достаточной силой личности, чтобы, как пишет Маслоу, «получать удовольствие от роста и самоактуализации других людей. Если бы понадобилось очень коротко сформулировать требования к хорошему отцу, я бы указал примерно то же, что присутствует в определении хорошего руководителя». Отец должен быть честным и открытым с женой и всей семьёй; однако бывают случаи, когда ему следует держать при себе свои трудности, сомнения, страхи и тревоги, не открывая семье проявления своей слабости.

Самоактуализирующемуся человеку не всегда легко быть хорошим родителем: сама его компетентность может обескураживать детей. Маслоу считает неверными утверджения, что дети хорошо ведут себя лишь ради того, чтобы заслужить любовь своих родителей. Столь же верно, что дети могут вести себя хорошо, потому что любят своих родителей. В то же время, если речь не идёт о попустительстве, то любви к ребёнку вряд ли может быть слишком много.

Маслоу отвергает тенденцию фрейдистской психологии изображать маленького ребёнка эгоистичным, деструктивным, агрессивным и несклонным к сотрудничеству. Нормальные дети, считает Маслоу, могут быть враждебны, деструктивны и эгоистичны, но они могут быть также великодушны, альтруистичны и готовы к сотрудничеству. Какие качества перевесят, зависит от климата, в котором растут дети. Если они испытывают неуверенность, если им что-то угрожает, если их базовые потребности не удовлетворяются, будут преобладать отрицательные составляющие. Если же их любят и уважают, то деструктивное и агрессивное поведение будет свойственно им в гораздо меньшей степени. Вместе с тем при определённых условиях в отказе подчиниться выражается скорее здоровая тенденция. Противоправное поведение, пишет Маслоу, «может представлять собой психиатрически и биологически оправданное восстание против эксплуатации и несправедливости».

Здоровый ребёнок обладает большой любознательностью: её недостаток служит признаком патологии.

«По-видимому, — отмечает Маслоу, — существует общее согласие (среди подготовленных наблюдателей, так же как и среди родителей) по поводу того, что ребёнок обнаруживает исследовательское поведение в очень раннем возрасте и что это поведение лучше всего объяснить неким врождённым влечением…»

Психологическая теория, обозначаемая как Третья сила, призывает к новому типу воспитания и образования. Предполагается, что будет уделяться больше внимания развитию потенциальных возможностей индивида, в особенности его потенциала человечности, пониманию себя и других и отношению к ним, удовлетворению базовых человеческих потребностей и росту в направлении самоактуализации. Такое образование должно, согласно Маслоу, помочь индивиду «стать настолько хорошим, насколько он только способен».

Наши нынешние учреждения и методы весьма далеки от той картины, которую рисует Маслоу. В процессе образования следует одновременно заботиться о развитии самодисциплины, непосредственности и творчества. Учащиеся должны научиться тому, что такие высокие слова, как патриотизм, демократия, социальный прогресс, предполагают ежедневную, ежечасную работу как средство достижения желанной цели. Есть необходимость, говорит Маслоу, «научить индивида воспринимать реальность свежо и непосредственно». Между тем, даже аспиранты не обладают достаточными возможностями для непосредственного наблюдения: их подготовка все более сводится к изучению «того, что делают другие, вместо самого делания». Однако, подчёркивает Маслоу, «ничто не может заменить опыт».

Слишком часто образовательный процесс подавляет интуицию и творчество, вместо того чтобы развивать их — впрочем, некоторые учащиеся улучшают эти качества благодаря приобретаемому образованию. Некоторые доктора философии, говорит Маслоу, — не более чем «патентованные дураки».

Процесс образования должен в меньшей степени сосредоточиваться на средствах и в большей — на результатах: развитии понимания, способности к рассуждению, хорошего вкуса, знания того, как жить. Университеты уделяют больше внимания курсам, где объясняется, как учить, чем реальному опыту обучения: слишком много занимаются теорией, слишком мало — практикой.

«Является ли классная комната, — спрашивает Маслоу, — единственным или лучшим местом, где можно получить образование? Все ли знание выразимо в словах? Может ли всё оно быть вложено в книги? В курсы и лекции? Всегда ли можно измерить его с помощью тестов? Уступает ли любая мать любому детскому психологу? Находится ли в ведении священников весь религиозный опыт?»

Обучение, осуществляемое в классе, должно быть связано с жизнью. Учащийся должен научиться росту, научиться различать хорошее и плохое, желательное и нежелательное, то, что следует и что не следует выбирать. Приобретение мудрости, зрелости, вкуса и характера требует опыта проб и ошибок, успехов и неудач, разочарований, боли, вступления в брак, рождения детей и тому подобное. Все это важные части опыта, обеспечивающего научение.

Теория, отделённая от опыта и практики, может быть очень опасна. С другой стороны, практик, не понимающий теории, также неполноценён. К тому же, этих двух составных частей знания оказывается недостаточно без третьей — знания и понимания себя, способности к тонкому субъективному восприятию. Все эти аспекты знания необходимы для здорового роста.

«Сократ учил, — пишет Маслоу, — что злое поведение проистекает в конечном счёте из невежества. Я предполагаю, что хорошее поведение требует, в качестве предпосылки, хорошего знания и выступает, вероятно, его необходимым следствием».

Пользу психоанализа Маслоу ощутил на самом себе. До женитьбы он страдал от подавленных чувств — психоанализ помог ему справиться с этими трудностями, достичь понимания окружающей жизни и самого себя, стать менее ребячливым и более зрелым. Вместе с тем, он убедился в том, что психоанализ сам по себе не творит чудес: самоанализ иногда достигает большего.

Психология постоянно сталкивается с проблемой сопротивления правде. Нередко человек отчаянно стремится избежать правды, которая кажется несущей угрозу для его Я.

Мужество и цельность — это важные характеристики индивида, стремящегося к психологическому росту. «Людьми с пустым опытом» называет Маслоу людей, не способных воспринимать свои собственные внутренние сигналы. Человек с богатым опытом обладает большими знаниями о себе. Именно эту характеристику следует формировать и развивать. Ибо, как говорит Маслоу, «если по отношению к чему-либо мы слепы и глухи внутри себя, то по отношению к этому мы слепы и глухи и во внешнем мире, идёт ли речь об игривости, поэтическом чувстве, эстетической восприимчивости, первичном творчестве или чем-либо ещё в таком роде».

Если весь образовательный процесс протекает правильно, учащийся открывает для себя всё больше правды о себе, о других людях, о физическом мире и по мере этого видит всё больше единства в мире и сам становится более цельным.