Ханс Ленк:
Размышления о современной технике.
Глава VIII. Дискуссия по проблемам ответственности в технике

«Свободное исследование любого возможного объекта размышлений в любом возможном направлении вплоть до безграничности несомненно является правом человека», писал в XIX веке Иоганн Готлиб Фихте, знаменитый берлинский профессор. «Чудовищ великое множество. И всё же Нет ничего чудовищнее человека». Это слова Софокла, вложенные им в уста хора стариков в трагедии «Антигона». Рассуждая о деяниях людей, Софокл тогда мог связывать их деятельность лишь с кораблями, лемехом, военным искусством, с луком и стрелой, копьем или дротиком в руках воина, со строительством домов, городов. Он не мог даже представить себе возможности развития технического могущества человека, который сегодня с помощью военной техники и катастроф в области химии и ядерной техники может повредить или просто уничтожить, регионально или континентально, все высшие формы жизни.

Техническое могущество человека теперь уже столь велико, что он превратился «в господина и владельца природы», как сказал некогда Рене Декарт. А почти одновременно с ним Фрэнсис Бэкон заметил: власть зависит от умения, а умение от знаний. И знание именно сегодня стало силой, как и предвидел Бэкон. Однако вместе с могуществом и властью возрастает и ответственность; расширяющиеся же возможности действия и воздействия порождают и более высокие её формы. Человек ещё никогда не располагал столь мощной технической силой. Следствием же этого оказалось то, что человек никогда в истории не стоял перед необходимостью нести столь громадную ответственность, как сегодня. Его многократно увеличившаяся, при ещё больших внутренних возможностях, техническая мощь сегодня уже грозит распространить своё воздействие не только на человека, но и на все виды живых организмов на Земле, на его собственную среду, на его жизненный мир и в конечном счёте на всю биосферу нашей планеты. Свободен ли этот процесс от противоречий? Постижим ли он и управляем ли он, взятый в целом?

Если даже мощь техники дойдёт до чудовищных размеров и силы, всё же ни эта сила, ни возможности знания не беспредельны. Власть техники необходимо ограничивать вниманием, заботой и социальным обеспечением других людей, заботой о всех других живых существах, и это необходимо осуществлять с помощью морали и права. Само знание усиливает не только мощь техники, но и ответственность за её последствия.

Все эти вопросы и положения исследованы ещё мало и недостаточно обдуманы философски. Что касается той сферы дискуссий, которая связана с актуальными вопросами дня, то я могу сослаться на пример из своего собственного академического опыта.

Несколько лет тому назад, ещё в «дочернобыльские» времена, в нашем (Карлсруэ) университетском журнале «Fredericiana» я опубликовал статью, в которой говорил, что ответственность за крупные научно-технические проекты не могут в действительности нести отдельные личности. Дословно я писал следующее: «Отдельно взятая личность может лишь pro forma, то есть формально, как публично, так и политически, нести ответственность за крупный технологический проект. Какая же польза из того, что личность, скажем, в качестве директора атомной электростанции, после крупной по масштабам катастрофы уйдёт в отставку? В настоящее время чисто формальное взятие на себя ответственности уже явно недостаточно». На эту статью я почти немедленно получил гневную и возмущенную «отповедь» от одного физика из города Юлиха в виде письма, из которого я бы хотел привести некоторые выдержки.

«То, что сообщает нам доктор Ленк, — писал он, — о реальных аспектах ответственности, особенно об ответственности техников, и в частности то место в его статье, где речь идёт о возможных широкомасштабных катастрофах (ВШК), является, мягко говоря, самым низкопробным искажением фактов»… Крупномасштабные катастрофы, как возможные формы неполадок или сбоев, «являются для техника как бы уставным событием, и он это хорошо знает». «Ответственность техника заключается в его обязанности надёжно гарантировать нас от всякого рода сбоев техники, неполадок, и так далее, и эту его обязанность никто не отменял, она кодифицирована в правовом порядке и в случае невыполнения своих обязанностей техник может быть привлечён к суду. Это известно всем, и можно только жалеть, что этого не знает господин Ленк. По-видимому, совершенно по-иному обстоит дело с вопросом о фактической стороне ответственности у людей, для которых это лишь повод играть в словесные игры, например, когда эти герои словесности оперируют словечками вроде «ВШК», усиленно навязывая свои представления общественности, расписывая ничем не обоснованные опасности, связанные с техникой»… и так далее. Автор письма поносит меня как мастера манипулировать путаными «агитационно-политически-философско-социологическими» фразами, преподносимыми в академическом стиле. Таковы эти «мастера наподобие доктора Ленка», любезно замечает автор письма. В заключение он советует мне «оставить для себя академическую этику, в которой ещё много недостатков» и которые следует устранить… «И пусть господин Ленк «поменьше рассуждает об этических проблемах техники, а лучше и глубже разберётся в различных аспектах самой техники ответственности». Я должен сказать, что в последних словах он прав, сей физик из прохладного северо-запада Германии, и я охотно принимаю его совет к исполнению.

Конечно же, упомянутый автор письма не понял сути моей аргументации. Быть может нельзя ставить ему в упрек и то, что он принял «ВШК» лишь как рядовой случай сбоя или неполадок, над которым стоит «рефлектировать», задумываться, а следовательно, не как нечто вполне реальное. Одним словом, он принял это лишь как специально придуманную модель (в тот период ещё не было известно, что также и в Харрисбурге произошло расплавление ядерного устройства). Все это так. Однако намного важнее то, что политическая стратегия ответственности отдельного лица (директор Чернобыльской атомной электростанции, как известно, был смещён со своего поста) и правовое кодифицирование как действенные инструменты регулирования проблемы ответственности уже явно не достаточны. Наука и техника стали тем временем слишком могущественными, чтобы мы продолжали придерживаться традиционных форм правового регулирования и связанных с ними мероприятий, особенно когда речь идёт об экстремальных случаях. Когда директор атомной электростанции или министр соответствующего ведомства должны, «собрав свои вещички», выйти в отставку (а в случае с последним чаще бывает так, что господин министр отправляет в отставку своего заместителя, и притом с неплохим пенсионным обеспечением), то всё это показывает лишь относительную бесполезность и неэффективность такого рода регулирования. Я повторяю ещё раз, что проблема ответственности крупных проектов, предложенных такими мощными институтами, как наука и техника, имеющими значительное влияние и воздействие на общество, не может больше решаться только формалистически и политически.

Все же некоторые, ориентированные на практику анализы здесь могли бы быть полезными. Формулирование различных постулатов само по себе ещё недостаточно; анализы различных понятий ответственности здесь также недостаточны, хотя они и крайне необходимы. Если же они проводятся, то должны вести к ощутимым, реально применимым моделям и мероприятиям. В особенности наряду с личными аспектами совместной моральной ответственности должны быть разъяснены институциональные проблемы в той же сфере моральной или аналогичной ей совместной или коллективной ответственности. Вправе ли мы ставить этот вопрос об ответственности столь просто и решать его столь же просто, как это сделал Карл Фридрих фон Вайцзекер, писавший недавно (1983) об ответственности науки следующее: наука ответственна за последствия её применения; учёный же за последствия (реализацию) своих знаний ответствен не перед законом, а лишь морально. Но разве может наука как определённый институт, как определённая область культуры вообще быть морально ответственной? Разве моральная ответственность по своему замыслу не адресована конкретным лицам, «отдельно взятым» индивидам? Группам? Этические понятия и моральные или близкие к моральным представления об ответственности действительно следует значительно шире, и даже, пожалуй, более решительно, распространять на институты и на коллективных носителей ответственности, а сами эти понятия и представления должны анализироваться более дифференцированно.

Индивидуальная и институциональная, то есть коллективная, ответственность — не одно и то же. И оба эти вида ответственности не сводимы друг к другу. И, как я уже говорил, за крупные проекты не может нести ответственность одно единственное лицо. Разработка этики для институтов, других научных или технических коллективов настоятельно необходима, особенно в тех условиях, при которых не все проблемы ответственности могут быть введены в правовые рамки. Ибо это было бы, с одной стороны, просто невозможным, с другой же — недопустимым ограничением, что препятствовало бы продуктивности исследований и исследовательской свободе. Монографических работ, посвящённых проблемам ответственности, пока немного, и к тому же почти все они имеют достаточно давние даты появления на свет. Книга В. Вайшеделя «Das Wesen der Verantwortung» (Сущность ответственности, 1933), в целом проникнутая духом экзистенциализма, даёт феноменологию основного понятия ответственности, именно — осознанной ответственности, свободы от ответственности, социальных связей и обусловленности ответственности и особенно самоответственности (ответственности перед самим собой), которую автор рассматривает как признак радикальной свободы человека. Помимо правовой и социальной ответственности, отражающихся в принципиальном признании закона, Вайшедель обсуждает в общем виде и «ответственной на первой ступени, в конкретной ситуации ответственности», которую он рассматривает как ответственность в собственном смысле этого понятия. Помимо указанных видов, он рассматривает и религиозную ответственность, даёт анализ упомянутой самоответственности. Вместе с тем, у Вайшеделя нет никакой типологической дифференциации понятия ответственности, что, как мне кажется, особенно важно для выявления отношений между различными её понятиями, и на этой базе — их этической и правовой конкретизации.

Примерно в этом же плане проблему ответственности анализирует и Р. Ингарден. В своей книге «Об ответственности» (Uber die Verantwortung, Stuttgart, 1970) он обсуждает возможность применения феноменологического анализа к онтическим основаниям ответственности, ответственных действий и поступков в тесной связи со структурой личности, со свободой её и темпоральностью (Zeitlichkeit), но и он не даёт никакой специфицированной типологии различных видов ответственности, о важности которой говорилось выше.

А. П. Люк в своей книге: «Человек-исследователь: учёный-гуманитарий» ¹⁷⁵ разбирает преимущественно понятие глобальной ответственности, не рассматривая в какой-то мере различные обязанности, связанные с ролевым поведением или с моральной оценкой с позиций проблематики ответственности, не подводя их даже под разные категории.

Если посмотреть в целом, то в исследованиях проблемы ответственности более или менее чётко обнаруживаются две тенденции.

1. С одной стороны, отдельные исследования ограничиваются феноменологическим рассмотрением предмета и концептуальным анализом проблемы в целом, а также выявлением индивидуальных и социально-этических рамок ответственности; в то же время в этих работах не рассматриваются вопросы о том, с чем, с какими социальным и другими условиями соотнесена ответственность, как выявлять и формулировать в точных понятиях её связи с другими аспектами научного и технического развития, какие существуют точки зрения на казалось бы простое и вполне доступное понятие «ответственность». Я уже не говорю об обсуждении приоритетных проблем при непосредственных конфликтах.
2. С другой стороны, в научно-этических работах рассматривается понятие ответственности в его отношении к человеческим действиям и их последствиям в сфере научной деятельности; но в то же время в этих работах не учитывается и не рассматривается более дифференцированное деление различных типов, уровней и перспектив интерпретаций понятия ответственности, возникающих в тех или иных ситуациях. В работах почти всегда отсутствует очень важное по своему значению различение между этикой и универсальной моралью, а также нравственными нормами различных сословий (в этическом и поведенческом кодексах смешиваются «внутренние» и «внешние» точки зрения). Это же можно наблюдать в трудах англо-саксонских исследователей феномена ответственности. Всё это приводит к заметному общему недостатку дискуссий по вопросам ответственности в аспекте прагматической её концентрации, как и в отношении анализа различных типов ответственности, различных нюансов отношений понятия ответственности к другим сторонам социальной и экономической жизни, различных перспектив той или иной интерпретации ответственности.

В таких условиях не могут быть чётко артикулированы конфликты в сфере ответственности между различными сторонами отношений, разными масштабами и различными аспектами интерпретации. Ясная разработка путей выхода из трудных ситуаций, создаваемых конфликтами ответственностей, а также аналитическая работа над этими конфликтами для их разрешения на таком пути, пожалуй, невозможны. Научные труды по проблемам ответственности до сих пор также не выходят за пределы общих объяснений понятия «ответственности как таковой», без её необходимой дифференциации, неизбежно возникающей как результат наличия перекрывающих друг друга обязанностей, лояльностей, традиций.

Я позволю себе здесь вкратце сформулировать шесть пунктов для будущих исследований и высказать несколько предварительных соображений и тезисов. Эти пункты таковы:

1. Внутренняя ответственность в её отношении к внешней ответственности техника и учёного, этос в его отношении к этике.
2. Различные типы ответственностей на четырёх уровнях.
3. Проблемы распределения ответственности при коллективной ответственности.
4. Проблема ответственности институтов и корпораций.
5. Принципы приоритетов (по Верхейну).
6. Этика науки и техники как особый случай профессиональной этики.

К пункту 1

Внутренняя (в смысле внутригрупповая) ответственность учёного по отношению к своему научному сообществу, заключающая в себе правила безупречной научной работы, честной конкуренции и лучшего по возможности поиска научной истины и её обеспечения, должна изучаться не просто сама по себе, но и на фоне многочисленных фактов — в том числе в США и даже в Гарвардском университете, — например, случаев обмана в сфере науки, часто в интересах создания более выгодных условий труда учёного. Замечательная книга Броуда и Уэйда «Ложь и обман в науке» ¹⁷⁶ (немецкий перевод вышел в 1984 году) подтверждает сказанное на весьма драматических примерах. Конечно заповеди, названные X. Мором этическими, как например: «Будь честным! Не манипулируй данными! Будь безупречно точным! Будь честным относительно приоритетов в данных и идеях! Будь беспристрастным в отношении данных и идей своих соперников!», а также соблюдение свободы исследований, свобода от цензуры, беспристрастность, и так далее — не являются в собственном смысле моральными заповедями, касающимися этики учёного, они просто являются составной частью научной этики. При обсуждении проблем, касающихся ответственности, должны внимательно изучаться внутренние и внешние перспективы, и здесь речь, разумеется, идёт об аналитическом исследовании. И оба эти аспекта следует соотносить друг с другом. Если учёный соучастник и проводник технического развития и технических изобретений, то его нельзя «освобождать» от всякой идущей «извне» (не «научной») морали, от всякой ответственности. Поэтому следует строго различать внутренние и внешние аспекты ответственности учёного, с одной стороны, и его же, но уже как техника, с другой.

К пункту 2

Понятия ответственности суть понятия отношения. Обычно люди ответственны перед кем-то за что-то, перед той или иной инстанцией, по определённым стандартам и определённой системе норм. Ответственность — по меньшей мере, пятиаспектное понятие отношений, и моральная ответственность — лишь одна из особых её форм.

При первом членении я пытаюсь различать понятия ответственности на четырёх уровнях:

1. Ответственность за те или иные действия (а также за их последствия и результат).
2. Компетентная и ролевая ответственность.
3. Универсально-моральная ответственность.
4. Правовая ответственность (см. схемы на стр. 153–155).

Правовая ответственность как таковая мною здесь не рассматривается.

Общая ответственность за деятельность дана схематично, она должна быть наполнена содержанием, конкретным анализом задач и компетенций или анализом сферы моральной или правовой ответственности.

Наиболее близкий к рассматриваемой проблеме и наиболее общий тип ответственности — это ответственность за последствия и за результат собственных действий. Это я называю каузальной ответственностью за свои действия ¹⁷⁷, сводящейся к тому, что человек за последствия и результаты своих собственных действий должен нести личную или совместную (коллективную) ответственность, по меньшей мере перед одной инстанцией (совместную ответственность в том случае, если существует вышестоящий субъект ответственности). Инженер, планирующий строительство дамбы, ответствен за результат своих расчетов и свой проект. К тому же ответственность наиболее полно предстаёт перед нами не в рутинных положительных результатах при каузальной ответственности за свои действия, а именно в негативных случаях: прорыв дамбы может быть результатом ложных или просто небрежных, халтурных расчетов. Поэтому и существует негативная каузальная ответственность за свои действия. Забота о компетентности и точности в своих действиях включает в себя предотвращение небрежности, невыполнение своих обязанностей. Однако невыполнение обязанностей само по себе, безо всяких действий, также может быть каузальным, причинным, и это указывает на ответственность и за небрежение: например, при пренебрежительном оказании помощи пострадавшим кто-то может и умереть. Наряду с ответственностью за предупреждение небрежностей существует также ответственность за активное предотвращение (превентивная ответственность). Например, контрольный инженер обязан внимательно следить за всеми слабыми узлами, в которых могут возникнуть неполадки. Это относится к его особой каузальной и компетентной ответственности.

Это служит предотвращению несчастных случаев или различных помех и нарушений в действии устройств, а ещё и благополучию людей (а также животных), которые так или иначе находятся в сфере воздействия данных устройств, предприятий, и так далее. Ответственность за деятельность или бездеятельность (как и ролевая ответственность) можно нести и в порядке замещения, репрезентативно. Например, министр политически ответствен за образ действия своих подчинённых, причём и за действия, которые не он сам «провёл в жизнь» или которые были осуществлены не по его непосредственному поручению или заданию. Нечто подобное действительно и в других, иерархически построенных, организациях, в которых руководители несут ответственность за допущенные ими действия или за данные ими распоряжения и приказы.

Х. Йонас в противоположность традиционной концепции ответственности за последствия каузальных действий предлагает некое «моральное» расширение (понятия) ответственности до определённой всеобщей моральной ответственности за заботу и сохранение (вида), которую он называет «бытийной ответственностью» (Seinsverantwortung), или ответственностью за существование. Точно так же, как родители испокон веков ответственны за воспитание и благополучие своих детей, точно так же технический человек в мере своей растущей технической мощи и власти отвечает за будущее существование и благополучие людей и других живых существ, которые в той или иной мере оказались в зависимости от власти техники. Эта ответственность за обеспечение существования индивидов выходит за рамки позитивной и негативной ответственности за причинную деятельность, хотя первый вид ответственности часто оперирует этими последними и опирается на них в конкретных случаях. Этот тип ответственности не нов, и он не отменяет и не заменяет старую ответственность за деятельность, как это доказывал Йонас в первом издании своей работы. Это лишь дополнительно дифференцирующий тип ответственности за компетентность.

Другим подвидом деятельностной ответственности является институциональная ответственность за деятельность (имеющая в свою очередь собственные подвиды), при которой возникает также вопрос об ответственности различных инстанций и корпораций.

Теперь мы уже можем воспринимать ответственность за действия в соответствии с инстанциями в отношении специфических задач и ролей, или воспринимать их морально вообще. В соответствии с этим различные подвиды ответственности за результаты деятельности могут быть конкретизированы нами по задачам и ролям или вообще морально и истолкованы на этой основе. Здесь возникают некоторые подвиды ответственности (см. схемы на с. 153–155). Эти схемы имеют предварительный характер и, конечно, нуждаются в дополнении.

По-моему, нет никакой необходимости приводить здесь примеры, которые бы иллюстрировали подвиды приведённых в схемах видов ответственности за выполнение задач и ролевой ответственности; с каждой профессиональной ролью и со спектром входящих в неё задач связана соответствующая форма ответственности за выполнение задач и за роли. Каждый учёный и техник ответствен перед своим руководством, перед своей фирмой или (частной или общественной) организацией (в том числе и перед своей сословной организацией) за действия, бездействие и требуемую внимательность.

Схема 1.

Схема 2.

Схема 3.

В то время как те или иные виды ответственности за выполнение задач при ролевой деятельности могут быть морально-нейтральными, (универсально-) моральная ответственность указывает на такие типы ответственности за выполнение задач, которые с точки зрения моральной ответственности вполне релевантны, так как они затрагивают людей, другие живые существа в смысле нанесения им ущерба или определённого влияния на их сохранение и развитие.

Я хотел бы подчеркнуть, что моральная ответственность характерна тем, что направлена на действия, и соотнесена с действиями, которые могут причинять ущерб, а также принести благополучие затрагиваемым этими действиями людям. Моральная ответственность не ограничена сферой специфических ролей или определёнными областями деятельности, наоборот, она универсальна для всех без исключения в сравнимых ситуациях. От моральной ответственности некуда уйти, её нельзя «откладывать» на другие, «лучшие» времена, её нельзя также, как уже говорилось, «делегировать» другим людям, организациям. Ограниченные типы ролевой ответственности, в их числе и политические, часто используются, а иногда попросту злоупотребляются в качестве средства для избавления от моральной ответственности.

Стратегии ухода от моральной ответственности, попытки придать ей юридический характер или статус, попытки поисков виновного, на которого можно было бы «свалить» ответственность, — все это хорошо известно. Мы, немцы, очень любим и охотно подчёркиваем правовую сторону вопроса, когда же речь идёт о том, чтобы признать виновным определённое лицо, охота у нас куда-то пропадает, и мы оказываемся к этому не готовы. Можно, конечно, говорить и о «принципе святого Флориана» (в католической церкви святой, оберегающий от пламени и наводнений). Сегодня многие даже пытаются свалить ответственность на системы, извращая таким образом этические категории. Утверждается, например: «ответственность следует искать в системах» (Хефнер). Системы следует совершенствовать таким образом, чтобы они «стали более достойными нашего доверия» с тем, чтобы и они могли нести ответственность, как утверждал некий американский генерал несколько десятилетий назад (его «максима» была приведена мною выше).

Во многих случаях ответственность за выполнение задач и ролевая ответственность со всеми подвидами «подчиняются» универсальной моральной ответственности, ибо, как полагают, они входят в её рамки. Так, существует по своей значимости и логике возвышающаяся над всеми другими моральная ответственность, призывающая человека выполнять свои профессиональные, договорно взятые на себя обязанности, а также свой долг, если этому не противоречат никакие другие. Есть и действительно всеобщее моральное правило соблюдать законы и выполнять взятые на себя обязательства, даже если в отдельных исключительных случаях морально оправдано преступать тот или иной закон или пренебрегать своим долгом. Из этого следует, что моральную ответственность следует делить на ступени. Существуют всеобщие более высокого уровня ответственности, законы, долг, особенно моральные правила, как, например, не лгать, выполнять обязанности. Это действительно применительно к общезначимой максиме (неизменно) соблюдать специфически профессиональные заповеди, связанные, например, с этическим кодексом данного сообщества (сообществ учёных, объединений или союзов инженеров) тем более, если это благоприятствует общественной безопасности, здоровью и благосостоянию людей. От такой всеобщей, высокой ступени ответственности следует отличать ответственность по отношению к людям и живым существам, которых в данной конкретной ситуации затрагивает деятельность техника или инженера или какой-либо организации.

Работники технического контроля при катастрофе на химическом заводе в Бхопале не только допустили ошибки при выполнении своих прямых обязанностей, но и нарушили принципы моральной ответственности, не подав сигнала тревоги об опасности отравления газами, когда они уже обнаружили их в атмосфере завода. Наряду с прямой существует ещё и косвенная моральная ответственность за последствия своих действий. На Бхопальском комбинате не были встроены высокочувствительные измерительные предупреждающие компьютерные устройства для своевременного сигнала тревоги: это — моральное упущение руководства фирмы, но не правовое нарушение (в Индии не существуют соответствующие правовые установки и нормы, что, впрочем, послужило дополнительным основанием постройки завода именно там).

Этот пример даёт нам право утверждать, что все подвиды как ответственности за последствия деятельности, так и ответственности за выполнение задач и ролевой ответственности следует рассматривать также и в правовом отношении; наряду с моральной интерпретацией не следует забывать и о правовой, ибо должны существовать вопросы о виновности и наказуемости с точки зрения уголовного, гражданского и административного права. Но для этого необходимо, чтобы в понятия правовой ответственности были включены специальные разделы и указания.

В отношении универсальности адресатов различные виды моральной ответственности — наиболее общие. Моральная ответственность характеризуется тем, что она соотнесена не только со специальными ролями и отраслями, но и имеет принципиально универсальную значимость, причём для каждого в каждом конкретном случае, то есть ситуационно. В отличие от неё ответственность за выполнение задач и ролевая ответственность специфичны в содержательном смысле, и относятся только к строго определённым носителям ответственности, в этом отношении они имеют определённые рамки и ограничения.

Моральная ответственность кажется сначала (согласно Лэдду) исключительно индивидуальной и персональной, в то время как некоторые из упомянутых выше специфических видов ответственности могут быть применимы также и к группам, коллективам. Моральная ответственность, несомненно, может распространяться на личности внутри группы, однако это вовсе не означает, что ответственность может быть возложена на группу индивидов таким образом, что сама индивидуальная ответственность в какой-то мере утрачивает силу, что индивид не несёт вообще никакой ответственности или несёт лишь ничтожную её долю. Моральная ответственность не есть нечто, которое можно распределять между индивидами или превращать в ответственность одного индивида перед другим. Вполне логично утверждать, что многие индивиды совместно могут нести одну и ту же ответственность. Если они такую ответственность несут действительно, то мы можем говорить о коллективной ответственности или групповой ответственности (Лэдд), однако без того, чтобы отказаться от индивидуальной ответственности хоть на йоту; она остаётся в силе в полном объёме. Я бы назвал это (и вместе с тем я бы не хотел, чтобы сказанное здесь, было истолковано превратно) всеобщей обязанностью коллективного несения индивидуальной ответственности в группах, или, другими терминами, совместной или соучастной ответственностью (Mitverantwortung — сопричастность в ответственности). В этой связи возникает проблема моральной ответственности институтов и корпораций.

Во всяком случае по своему существу моральная ответственность не позволяет «распределения» её под девизом: «разделяй ответственность и будь сам прощен и безвинен». Моральная ответственность неотвратима и неделима даже в тех случаях, когда её должны или могут нести совместно и другие. Если многие совместно несут одну и ту же, то есть равную, моральную ответственность (точно так же, как и ответственность за выполнение задач или ролевая), то можно говорить о групповой, или (как мне кажется, более точно) о совместной ответственности. Однако эту групповую ответственность непозволительно демократически «разбавлять водой», растворять во множестве лиц, вследствие чего личная ответственность втихомолку исчезает, а число «соучастников» ответственности увеличивается. Групповая ответственность должна быть прочно привязана к деятельности каждого индивида в группе, причём достаточно конкретно.

Это и есть то, что я называю проблемой разделения ответственности, особенно важной применительно к крупным проектам и их осуществлению. Ответственность должна быть, так сказать, приблизительно, «квази» распределена, но не распределена по собственному значению этого слова, то есть она не может быть «по частям» предписана индивидам в группе, так как в этом случае, при увеличении членов данной группы или коллектива и при таком «квантовом» распределении ответственность обречена на исчезновение.

Главная идея заключается в следующем. Каждый согласно своему стратегически центральному положению по качеству своего действия и мере своего воздействия, соответственно своей власти и своим знаниям несёт ответственность внутри системы, особенно в тех случаях, когда он своими действиями может нарушить сохранение системы, либо своими действиями, невнимательностью или бездействием в виде невыполнения своих обязанностей. В соответствии с характером (степенью) права распоряжаться ответственность растёт по качественным показателям, без учёта указанной выше шкалы ступеней. В системе каждый в целом несёт совместную ответственность в той мере, в какой эта система зависит от его действий и от его способности конструктивно вмешиваться в её функционирование. Однако никто в одиночку не может нести ответственность за всех.

В соответствии с положением о причастности индивида в коллективной ответственности встаёт также и вопрос о личной совести. Если проблема совести реальна в отношении различных специфических ответственностей, то пожалуй речь может идти прежде всего о моральной совести в её связи с моральной ответственностью. Универсальность моральной ответственности приводит к тому, что никто, принимающий участие в осуществлении этически неприемлемого проекта, не может быть освобождён от моральной ответственности, если у него была возможность альтернативного выбора или простого отказа от участия. В строгом смысле, этот подход верен и тогда, когда кто-то всё-таки принимает участие в таком проекте под силовым или психическим давлением [мера личной (или совместной) ответственности по сути ещё зависит от строгости самого стандарта ответственности, его характера].

Существуют и такие проблемы ответственности, связанные с её распределением, которые возникают в условиях стратегических или конкурентных действий при участии многих действующих индивидов, например синергетические комбинационные или повторяющиеся воздействия, в результате чего гибнут леса.

Эта вторая проблема распределения ответственности возникает не в результате коллективных действий, а в условиях многих действующих субъектов (независимо от того, действуют ли они самостоятельно, конкурируя, или в условиях стратегического противостояния), когда последствия этих действий накапливаются или являются результатом эффекта нарастания (так называемые эффекты синергетических комбинаций). Гибель лесов, конечно, является одним из наиболее типичных примеров; здесь нельзя искать одного единственного виновника, которого можно было бы призвать к ответственности. Таковым «виновником» оказывается совокупное воздействие на среду различных источников загрязнения (например, кроме других, нитроксиды и серные кислоты, которыми насыщаются дожди, и через них — почва), приводящих к эскалации загрязнения и повреждения среды, в частности к гибели лесов. Проблема здесь в том, что такое взаимодействие факторов и побочных последствий затрудняют, а то и вовсе снимают возможность приписывать их одному конкретному виновнику. И к тому же эти последствия ввиду сложности компонентов не могут быть предсказаны.

Здесь возникают две частные проблемы. Первая — это вопрос о доли участия в ответственности при таких кумулятивных и синергетических эффектах, наносящих ущерб среде. Это можно было бы назвать проблемой распределения ответственности при стратегических условиях. Является ли удовлетворительным принцип распределения ответственности в Японии, когда виновника определяют статистически, рассчитывая долю виновных в загрязнении среды и нанесении ущерба по расположенным в соседстве предприятиям или по более отдалённым, подозревающимся в загрязнении? Вся тяжесть доказательства здесь лежит на плечах потенциального виновника, обязанного доказать безвредность выбросов своего предприятия.

В этой связи выявляется и вторая частная проблема — непредвиденных и непредсказуемых воздействий систем и побочных последствий, возникающих лишь как результат синергетических или кумулятивных эффектов. Но и здесь не могут считаться ответственными отдельно взятые субъекты, ибо «ответственной» должна быть как бы система в целом. Возникает вопрос: каким образом может нести ответственность система? На него можно ответить, начиная с поставленной ещё Х. Йонасом проблемы родовой ответственности человека. Как уже говорилось в этой связи, может ли человек в условиях современной чудовищной мощи науки и техники быть ответственным за последствия, которые он просто не был в состоянии предвидеть, просчитать заранее и проконтролировать. Ведь и техническое могущество человека выросло значительно больше, чем его способность предвидеть возможные последствия его реализации. Известно также, что научное знание тоже отстаёт в своих возможностях, не успевая за техническим прогрессом. Следствием же такой ситуации является то, что мы, для того чтобы познать новое, должны идти на риск. Однако при всём этом мы в своих действиях обязаны всегда быть осторожны и разумны.

Тот факт, что научно-технические проекты, как правило, являются крупными проектами и потому представляют собой как бы проекты общества в целом, не делает рассматриваемую проблему более простой и легко разрешимой.

Итак, вторая частная проблема относится к ответственности за последствия внутри самой системы, которые до сих пор не были предусмотрены или были просто непредсказуемы. Этот последний феномен свидетельствует о том, что человек благодаря своему чрезмерно возросшему могуществу заранее и полностью непредсказуемому при его актуализации, тем самым становится ответственным за большее, чем он в соответствии предвидеть, и за что он не может собственно отвечать. Является ли человек сегодня, и будет ли он в будущем ответственным за большее, чем он может быть разумно и осмысленно ответственным? В наш век системной техники и телемеханики эту проблему следовало бы принять всерьёз. Мы не можем допустить и мысли, что эта проблема разрешится как бы сама по себе, «по ходу развития событий», ибо здесь слишком велика ставка.

К пункту 4

Особенно актуальной в настоящее время темой является проблема (моральной) ответственности тех или иных предприятий и самих предпринимателей. Этот вопрос в настоящее время обсуждается как в США, так и в Германии.

Относительно ответственности корпораций, (организаций, институтов в определённом, специфическом, смысле обсуждаемого здесь вопроса) и как части этого — предпринимательства, можно вместе с Уерхэйном ¹⁷⁸, попытаться выявить и сформулировать следующие тезисы и позиции:

• корпорации являются морально ответственными как субъекты деятельности, помимо этого, они — моральные лица (по Фрэнчу) и поэтому являются интенциональными системами деятельности;
• корпорации являются добровольными, базирующимися на договорах, объединениями лиц; они являются поэтому конвенциональными и ментальными конструктами;
• корпорации являются формальными организациями, созданными для определённых целей, поэтому они аналогичны машинам (они, как и машины, сконструированы);
• корпорации несут социальную, а следовательно, и моральную ответственность (как полагает, например, Доналдсон); они имеют характерные черты организма;
• в рамках теории общественного договора корпорации являются морально действующими субъектами (как считает, например, тот же Дональдсон), но не моральными личностями; при таком взгляде подчёркивается некоторое внешнее отношение к корпорации, налагающее на неё определённые обязательства по отношению к обществу;
• с правовой точки зрения несущественно, являются ли корпорации моральными лицами или моральными исполнителями; решающим здесь является то, что корпорации посредством санкций или стимулирования фактически осваивают определённый тип приемлемого для общества поведения, к чему обязывает их само общество (так полагает, например, Стоун).

Согласно Уерхейну ¹⁷⁹, корпорации являются морально ответственными действующими субъектами, они суть вторичные моральные исполнители. Деятельность корпораций не является лишь простым сложением индивидуальных деятельностей, она есть нечто большее чем то, что я называю вторичной деятельностью.

К пункту 5

Для конфликтов, возникающих в сфере ответственности и ролей, можно выделить — при первом приближении — десять профессиональных и приоритетных правил (по указанной книге Уерхейна).

1. Необходимо взвешивать моральные права каждого затронутого индивида; эти права идут впереди суждений о пользе (основные предистрибутивные права).
2. Искать компромисс, учитывающий в равной мере права каждого. Это необходимо в случае неразрешимого конфликта между «равнозначными основными правами».
3. За то или иное решение следует проголосовать только после взвешивания моральных прав каждой конфликтующей стороны с тем, чтобы принятое решение нанесло минимальный ущерб каждой стороне.
4. Только после применения правил (1–3), сравнивая, взвешивать, какова польза и каков ущерб. Из сказанного следует, что непреложные моральные права учитываются прежде всего, затем принимается в расчёт проблема предотвращения ущерба и воспрепятствования ему, и лишь после всего этого проводится анализ пользы.
5. При практически неразрешимых конфликтах следует искать честный компромисс (таковым можно было бы назвать, например, равное или справедливо пропорциональное распределение бремени расходов и доходов).
6. Всеобщая (высшего уровня) моральная ответственность должна иметь преимущество перед не имеющими морального характера ограниченными прямыми обязанностями.
7. Универсально-моральная ответственность должна иметь преимущество перед ролевой ответственностью и ответственностью за выполнение задач.
8. Прямая первичная моральная ответственность имеет преимущество перед непрямыми видами ответственности и перед вторичной корпоративной ответственностью.
9. Общественное благосостояние, благополучие всех должны иметь приоритет перед всеми специфическими и частными, не морального характера, интересами.
10. При разработке вопросов о надёжности преимущество следует отдавать тем решениям, которые наилучшим образом гарантируют защиту среды как технически, так и экономически. Если при этом возникнут сомнения, следует отдавать предпочтение соображениям технической надёжности, но не экономическим соображениям.

К пункту 6

Учёные, инженеры и техники были первоначально в большинстве своём самостоятельными людьми, предпринимателями или свободными советниками, подобно представителям других, так называемых свободных, профессий: врачам, фармацевтам, адвокатам. А эти свободные профессии характеризуются тем, что представители их предлагают обществу весьма важные, иногда даже необходимые для выжывания индивида — и даже общества в целом — услуги, для осуществления которых нужна естественная экспертная компетентность, а в большинстве случаев — также и соответствующее академическое образование. Однако стать человеком, принадлежащим сообществу подобных свободных профессий можно только пройдя через определённую процедуру апробации на должности, что-то вроде испытательного срока. Такие представители свободных профессий обладают не только самостоятельностью, соответствующей их профессиональному положению, но и формируют свою экспертную или консультантскую деятельность автономно, следовательно самостоятельно и под собственную ответственность. Часто они создают палаты (как в Германии, например, Палата техники) или профессиональные объединения, которые берут на себя решение некоторых общественных задач и подобие функций самоуправления. Для обозначения этого феномена англичане пользуются термином «professions», а немцы — «Frei Berufe». Наряду с самостоятельными экспертами есть, конечно, и не самостоятельные члены этих сообществ.

Майкл Бейлз, автор информативной книги под названием «Профессиональная этика», вполне обоснованно проводит различие между «совещательными экспертами» и «научными экспертами». Последние часто бывают заняты в несамотстоятельных сферах деятельности, однако они выполняют и обязанности и задачи экспертов, проводя консультации и экспертизы, делая контрольные доклады, составляя планы и проекты, давая рекомендации и советы, и всё это в отраслях, косвенно связанных с их основной профессией. В профессиональной этике академических экспертов («professional ethics») в разных отношениях анализируются обязанности и ответственности представителей этих свободных профессий и академических экспертов. Конечно, на первый план выдвигается ответственность перед покупателями и клиентами, перед людьми, интересы которых ими затрагиваются, перед обществом, перед своими коллегами. Однако же существуют и обязанности, и ответственность профессиональных групп в их целостности. И эти последние не следует смешивать с ответственностью отдельных лиц.

Представители экспертных профессий имеют особые обязанности, права и ответственность перед клиентами, общественностью, заказчиками и коллегами. В большинстве случаев эти права, обязанности и ответственности фиксируются в профессиональном кодексе, в статусе определённого, данного сообщества или в системе правил, определяющих профессиональное поведение, причём эти объединения следят за выполнением принятых и кодифицированных правил.

Древнейшим из профессиональных кодексов определённого сообщества является, конечно, клятва Гиппократа, в которой были закреплены обязанности и ответственности врача перед пациентами, а также перед учителями и профессиональными группами. Врач должен был поклясться все свои знания и умение употреблять для здоровья пациента, но не во вред ему; не давать больному лекарств, которые могут причинить ему страдания и вызвать скорую смерть и тому подобное. «Клятву Гиппократа» дают врачи и в наши дни.

С начала нашего столетия в США повсеместно возникают так называемые этические кодексы инженерных объединений. Что касается Германии, то здесь (кроме «Памятки инженера» 1950 года) не существует ещё никакого профессионального кодекса для техников. Американские кодексы представляют собой прежде всего кодексы для данного сообщества. Так, например, этический кодекс Американского общества инженров-строителей 1914 года требует от инженера-строителя, чтобы тот «в своей профессональной деятельности по отношению к своему работодателю вёл себя как лояльный его представитель или как его «прораб» и не получал никаких иных вознаграждений кроме договорного гонорара, но, помимо всего это (я намеренно это повторяю ввиду важности последствий), кодекс запрещает ему наносить ущерб престижу, профессиональным шансам и делу других инженеров, вытеснять их, компрометировать, давать оценки их работе без их ведома и согласия, «посредством самовосхваления или другими способами создавать себе авторитет в ущерб другим» ¹⁸⁰.

Очевидно, что этот кодекс был составлен лишь для внутреннего применения и для регулирования сословных и профессиональных межчеловеческих отношений; хотя о клиентах и о тех, чьи интересы так или иначе затрагиваются деятельностью инженера, кроме нескольких слов в начале вообще речи нет. Составление этого этического кодекса для узкого сообщества и этическое регулирование по его принципам привели к тому, что в 1932 году инженеры-строители Бернхард Ф. Джекобсон и Джеймс Х. Рейн были исключены из Объединения инженеров-строителей на том «этическом» основании, что они публично указали на халтурное ведение работ при строительстве водоподъёмной плотины, раскритиковали руководителя работ и проинформировали об этом общественность (более детально об этом шла речь выше). Наказание инженеров показало, что этическим кодексом можно злоупотреблять ценою подрыва общественной безопасности (плотина могла саморазрушиться).

Из формулировок и примеров, которые были приведены выше, становится более или менее ясно, что тема «Обязанности и ответственность техников», или, говоря более обобщённо, экспертов, имеет два аспекта, каждый из которых, в свою очередь, имеет свои более дробные аспекты.

Наряду с вопросом о внешней ответственности техников, перед теми, кого их работа непосредственно затрагивает, перед обществом, за общественное благосостояние, следует указать и на внутреннюю ответственность экспертов перед своим собственным сословием, своими организациями и своими коллегами. Эта внутренняя ответственность заключает в себе не только правила поведения по отношению к сотрудникам, но и по отношению к конкурирующим коллегам. Требуется также поддержание и сохранение престижа данной группы экспертов перед лицом внешних организаций и людей. И, в конечном счёте, если вникнуть в суть этих правил внутреннего обращения, то речь идёт, наряду с укреплением сословного престижа, скорее о сословном или «цеховом» поведении, чем об этике в собственном, узком смысле. Так называемый этический кодекс американских инженеров-строителей 1914 года был почти исключительно каноном сословного поведения, но ни в коей мере этическим кодексом в узком смысле слова. К сожалению, этос (поведение) и этику часто смешивают или замещают друг другом. Неясности в понимании этоса и этики, идеологические и заинтересованные злоупотребления этими понятиями всегда имели место и возможны теперь.

Вполне естественно, что существует ответственность инженера перед своими коллегами, точно так же как и перед работающими вместе другими людьми, и даже перед конкурентами, в той же мере, в какой и перед своим собственным сословием инженеров. Как о медицинских работниках и юристах, так и относительно техников можно сказать, что профессиональные группы, взятые в целом, часто представленные соответствующими сословными организациями, примерно такими, как Союз немецких инженеров и Союз немецких электротехников, несут ответственность перед обществом и общественностью. Конечно, наибольшее значение имеет ответственность экспертов перед клиентами, заказчиками, работодателями. В своём анализе (в книге «Professional Ethics», 1981, pp. 68–86, 109–122) Бейлз достаточно ясно показал, что технический эксперт не может рассматриваться лишь в качестве связанного исключительно только своими формальными обязанностями партнёра по договору или как единолично решающего верховного цензора, но что между экспертом и клиентом существуют отношения опеки, отношения, которые предоставляют клиенту автономию, авторитет и ответственность в принятии решений; техник же олицетворяет техническое знание и компетентность, а также имеет определённые моральные обязанности перед обществом и возможной третьей стороной.

Естественно, существуют также и неизбежные конфликты между интересами клиента и эксперта: клиент заинтересован в наилучшем исполнении экспертом своих обязанностей, эксперт же — в возможно большем доходе и в трате наименьшего времени для выполнения взятых на себя задач. Сословные правила поведения, помимо всего другого, служат гарантом высокого уровня компетентности эксперта, высокого качества его работы, хотя всем, в том числе и экспертам как людям свойственны некоторое внутреннее стремление уклоняться от исполнения своих обязанностей, попытки злоупотребления, эксплуатации и так далее. Сословная организация или объединение профессиональных групп несёт ответственность за взятое ими на себя обязательство предотвращать подобного рода соблазны в поведении экспертов угрозами наказания их (штрафов вплоть до исключения из организации, лишения лицензии и даже наложения запрета на работу по профессии). Сословная организация должна также поддерживать высокий уровень образовательного стандарта и квалификационные требования в соответствии со знаниями и имеющейся в распоряжении техникой каждого данного профессионального сословия.

Знание и умение являются обязанностью не только отдельных специалистов, но также и соответствующих профессиональных организаций и входящих в их штаты служащих. В задачу этих организаций входит контроль и поощрение в виде повышения квалификации, которые в правовом аспекте, правда, не конкретизированы до уровня отдельного специалиста, тем не менее они носят характер, близкой к моральному. Конечно, любая организация, как любое, лишь юридическое, лицо, не является также и моральным лицом, всё же она имеет обязательства, близкие по своему характеру к моральным.

Нечто соответствующее сказанному верно и для определения и осмысления того или иного «технического сообщества» или сословия и системы их внутренних правил. Эти общезначимые обязательства различных объединений естественно и несомненно приводят к обязанностям индивидуального техника. Так, каждый техник на высшем уровне своих знаний по совести и в соответствии с ними обязан работать на высоком уровне современной ему техники. Но он, например, как индивид, не обязан оказывать технические услуги каждому человеку или попросту каждому встречному; долженствующим здесь является необходимость: если жизни человека грозит опасность, техник должен непременно оказать помощь во всеоружии своих специальных знаний, если только он в состоянии это делать.

В целом можно сказать, что объединения техников правильно восприняли и верно поняли свою ответственность перед общественностью и обществом, тщательно и заботливо анализируя и определяя понятие «сословие техников», создавая структуры контроля над деятельностью техников и их организаций, разрабатывая систему их правил и их стратегию. Это имело место, например, при создании «Союза немецких инженеров», при разработке экзаменационных норм «Союза немецких электротехников» (СИЭ, нём. VDE — «Verein Deutscher Elektrotechniker»), при выработке Германского промышленного стандарта (ГПС, нём. DIN — «Deutsche Industrie-Norm»). Все они, несмотря на их консультативный, «совещательный» характер, со временем приобрели силу закона.

Нечто подобное можно сказать и о технических надзорно-инспекционных объединениях, технических инструкциях, экспертных комиссиях, обязанности которых — установление правовых и предельных оценок. И хотя разработка правовых аспектов понимания и истолкования технической сферы деятельности заметно отстаёт от разработки феноменов, связанных с понятием «технического сословия», всё же уровень и разработанность в существующих условиях систем технических правил в Германии заслуживает весьма высокой оценки.

Что же касается этических профессиональных кодексов и ориентации на более общие общественные ценности, то Германия несколько отстаёт от некоторых других стран, например от Соединённых Штатов Америки. Но, по-видимому, везде всё делается одинаково: правила, регулирующие профессиональную этику различных организаций, слишком общи и «глобальны» и очень часто мало приспособлены для анализа отдельных случаев и принятия соответствующим им решений. Но зато они привели к большей сознательности и к соответствующим последствиям и выводам для организации образования. Пожалуй, вряд ли осталась хоть одна сфера деятельности представителей свободных профессий, а также профессий экспертов, в которых не была бы проделана большая работа по созданию профессиональной этики, проектов норм поведения, или этических норм. Для техников «engineering ethics» (инженерная этика) стала темой широкого обсуждения, и нет в США ни одного технического факультета или университета, который решился бы уклониться от этой темы. Что касается наших (то есть германских) высших учебных заведений, то здесь пока не видно просвета.

Даже для Соединённых Штатов Америки Бейлз ¹⁸¹ приходит к выводу, что практическое следование техническим нормам в профессиональных объединениях оставляет желать много лучшего. По его мнению, этические кодексы и самоуправление профессиональных объединений не показали себя эффективными; они больше занимались тем, что стремились обеспечивать для своих членов определённые льготы и привилегии, но оказались не в состоянии вести успешную борьбу против дискриминаций и проявляют явную недееспособность, когда речь идёт о разрешении конфликтов между престижем самой организации и общественным благосостоянием. Это верно и для относительно успешно функционирующего Объединения американских адвокатов, имеющего свой кодекс правил; но это ещё более верно для многочисленных инженерных объединений.

Бейлз в этой связи предлагает в большей мере привлекать к различным разработкам неспециалистов, не являющихся членами объединений для выработки этических кодексов, разработать и более широко применять санкции и другие меры в профессиональной сфере, и делать это более открыто, найти средства заставлять экспертов раскрывать и ставить на суд общественности случаи аморального поведения коллег по профессии, причём как вышестоящих, так и нижестоящих, а также поведения целых фирм. Бейлз утверждает далее, что фирмы должны иметь свои комитеты по рассмотрению жалоб, состоящие из неспециалистов, наподобие медицинских этических комиссий, которые в настоящее время обязательно должны включать в себя неспециалистов и людей, не работающих в данной фирме или институте. Национальные апробации, правила и методы допуска как и, в соответствующих случаях, отказы должны проводиться в жизнь более последовательно. Необходимо, по его мнению, ввести курсы профессиональной этики во всех специальных школах и образовательных учреждениях, а если окажется необходимым, проводить дискуссии на темы профессиональной этики и в других учебных заведениях, готовящих специалистов. В заключение, однако, Бейлз считает наиболее важным фактором морального поведения согласно нормам поддержку со стороны своих коллег.