Элвин Тоффлер:
Метаморфозы власти.
Часть III. Информационные войны.
Глава 10. Экстра-разумность

В 1839 году одному опустившемуся художнику, который давал уроки рисования, ученик задал вопрос: «Поможет ли вам 10-долларовый гонорар?» Этот учитель рисования, в свободное время любитель опытов по электромагнетизму, ответил: «Это сохранило бы мою жизнь, которая есть всё, что у меня есть».

Сэмюэль Морзе к этому времени уже доказал, что он может передавать закодированные сообщения по электрическим проводам. Но только четыре года спустя благодаря сильному лоббированию Морзе убедил Конгресс США выделить ему около 30 тысяч долларов на строительство телеграфной линии между Балтимором и Вашингтоном. Именно при открытии первой телеграфной линии Морзе послал свою историческую телеграмму: «Это то, что напевал Бог во время работы (What hath Got wrought)». Этим сообщением Морзе открыл новую эру телекоммуникаций, началось драматическое коммерческое противостояние XIX столетия. Он начал мощный процесс, не завершённый до настоящего времени ¹⁴⁰.

Сегодня, когда усиливается баталия за электронные кассовые аппараты супермаркетов, этот огромный конфликт приобретает все более определённые очертания, сосредоточиваясь на контроле того, что может быть названо электронными трассами завтрашнего дня.

Бах, Бетховен, Вонг

Поскольку большая часть бизнеса сегодня зависит от оперативного отправления и получения информации, компании по всему миру торопятся связать своих служащих электронными сетями. Эти сети составляют такую же ключевую инфраструктуру XXI века, решающую для успеха бизнеса и развития национальных экономик, какой была железная дорога в эру Морзе.

Некоторые «локальные сети», или LANs, соединяют компьютеры внутри одного здания или комплекса. Другие, которые можно назвать «глобальные сети», связывают сотрудников Ситибанка со всем миром или помогают компании «Хилтон» резервировать номера в своих гостиницах, а компании «Герц» выполнять заказы на прокат своих автомобилей.

Каждый раз, когда McDonald’s продаёт Биг-Мак или Мак–Маффин, производятся электронные данные. Имея 9400 ресторанов в 46 странах, McDonald’s эксплуатирует не менее чем 20 различных сетей, по которым собирают, объединяют и распределяют эти данные ¹⁴¹. Компания «Дюпон медики» в рамках своего рынка соединила настольные компьютеры в электронную почтовую сеть, и теперь «Сара Ли» не может положить носки L’ eggs на торговые полки без консультаций в этой сети ¹⁴². Компания «Вольво» связала 20 000 терминалов по всему миру для обмена рыночными данными. Инженеры компании DEC с помощью электронной сети обмениваются проектной информацией со всем миром.

Только IBM соединяет 355 000 терминалов по всему миру через систему VNET, по которой в 1987 году передавалось приблизительно 5 триллионов знаков одновременно. Разумеется, даже часть этой системы, которая называется PROFS, сохранила IBM средства от покупки 7,5 миллионов конвертов. IBM оценивает, что без PROFS ей понадобилось бы дополнительно 40 000 служащих для выполнения той же работы.

Объединение в электронные сети сегодня охватило даже самый малый бизнес, который использует около 50 миллионов персональных компьютеров (PC) в США. Компания «Вонг» сегодня рекламирует своё сетевое оборудование по радио, вставляя коммерческую рекламу между сюитой Баха и симфонией Бетховена ¹⁴³.

От электронных сетей зависит вся повседневная деятельность компаний: счета, заказы, планирование, путешествия, обмен проектными сметами, инженерными чертежами и расписаниями, дистанционное управление процессом производства и пр. Когда-то задуманные как административное средство, сегодня объединённые в сети информационные системы всё более и более становятся стратегическим оружием, помогающим компаниям защищать существующие рынки и влиять на новые рынки.

Шаги по строительству таких рыночных сетей осуществляются почти с такой же поспешностью, с которой входила в нашу жизнь великая эра строительства железных дорог в XIX веке, когда государства начали осознавать, что их судьба может быть связана с расширением железнодорожных сообщений.

Связанное с этим изменение баланса сил все ещё до конца не осознано публикой. Для того чтобы оценить его значимость, полезно оглянуться назад и понять, что произошло после того, как Сэмюэль Морзе протянул первую телеграфную линию.

Телефонные причуды

К середине XIX века компании, имеющие право пользоваться патентом Морзе, построили тысячи миль телеграфных линий. Появились конкурирующие компании, телеграфные сети выросли и очень быстро соединили на континентах все большие города друг с другом. Прокладывая свои провода вдоль железных дорог, компания Western Union начала поглощать более малые фирмы. За 11 лет её линии раскинулись сетью от одного конца США до другого, а её капитал возрос с 5 миллионов до 41 миллионов долларов — шокирующая сумма для любого банка того времени ¹⁴⁴.

Вскоре её филиал, Gold and Stock Telegraph Company, обеспечивал высокоскоростной информацией инвесторов и спекулянтов золотом, прокладывая дорогу нынешним «Доу Джонсам» и «Никкей».

В то время, когда большая часть сообщений доставлялась по США в сумках и почтовых вагонах, Western Union сделала упор на передовые средства коммуникаций.

Успех, как обычно, породил корпоративное высокомерие. Поэтому в 1876 году, когда учитель пения Александр Белл запатентовал первый телефонный аппарат, Western Union не отнеслась к этому серьёзно. Но как только общественность потребовала развития телефонного сервиса, Western Union осознала, что это изобретение может привести к краху её монополию. Это был нокаутирующий удар, и Western Union должна была выбирать — уничтожить новую технологию или захватить её. Она наняла Томаса Эдисона, который предложил альтернативу технологии Белла. Затем адвокаты Western Union подали на компанию Белла в суд.

«На другом уровне, — пишет Джозеф С. Гулден, автор «Monopoly», — Western Union, воспользовавшись правовыми средствами, запретила «Белл» использовать её провода вдоль железных дорог и шоссе. Western Union имела такое влияние в любом крупном отеле, на любой железнодорожной станции, в редакции любой газеты в стране, что могла препятствовать внедрению телефонной технологии. Менеджеру «Белл» в Филадельфии было запрещено использовать прямые телеграфные линии где-либо в городе, его работники часто заключались под стражу по жалобам Western Union. Политическое влияние телеграфной компании в Вашингтоне затормозило установку телефонов «Белл» в государственных офисах» ¹⁴⁵.

Но несмотря на всё это, Western Union потерпела поражение. Она была побеждена не столько её более мелким конкурентом, сколько мировой потребностью в более надёжной и удобной связи. Победитель же этой схватки вырос в величайшую, знаменитую Американскую телефонную и телеграфную компанию (AT & T).

Секреты и секретные области

Выгоды от использования телекоммуникаций, будь то телеграф Морзе, телефоны Белла или сегодняшние высокоскоростные передачи данных в сетях, довольно относительны. Например, если никто не обладает такими средствами, то все конкурирующие компании, как это и было, работают в спокойном нейтральном режиме. Но если одна из компаний начинает внедрять новую технологию связи, а другие нет, то конкурентная область резко изменяется. Поэтому конкурирующие компании очень быстро постарались внедрить новые изобретения Белла.

Телефоны изменили почти все сферы бизнеса. Они позволяют работать на широких географических пространствах. Руководители могут общаться со своими подчинёнными в самых удалённых офисах напрямую, чтобы в деталях давать указания о необходимых действиях. При этом голос, его модуляция, интонация или ударение может передать гораздо больше информации, чем бесчувственный код «точка-тире» Сэмюэля Морзе.

Телефоны сделали большие компании ещё больше. Они сделали централизованные бюрократии более эффективными. Коммутаторов и операторов становилось всё больше. Секретари прослушивают телефонные разговоры и учатся сохранять конфиденциальность. Они учатся скрывать телефонные переговоры и таким образом частично контролировать доступ к власти.

В первую очередь телефоны поощряли секретность. Большая часть бизнеса сегодня может взаимодействовать без бумажных документов. (Впоследствии были разработаны технологии записи на магнитофон телефонных переговоров и установки «жучков», которые внесли новые методы борьбы в никогда не прекращающуюся войну между теми, кто имеет секреты бизнеса, и теми, кто хочет ими овладеть.)

Косвенные выгоды таких развитых систем коммуникации были ещё выше. Телефоны помогали интегрировать индустриальную экономику. Рынки капитала стали более подвижными, сделки — более лёгкими. Сделки могли заключаться очень быстро, с последующим подтверждением бумагами.

Телефоны стали причиной сильного увеличение активности в бизнесе, которая, в свою очередь, повысила темпы экономического развития в наиболее технически развитых странах. На протяжении длительного периода времени телефоны влияли даже на распределение власти на международном уровне. (Государственная власть происходит из многих источников, но в упрощённом случае можно предположить, что преимущество Америки в смысле глобального доминирования связано с большим развитием её коммуникационных систем по отношению к другим странам. Около 1956 года половина всех телефонов в мире находилась в США. Сегодня эта цифра снизилась до ⅓.) ¹⁴⁶

Электронные трассы

Насколько больше экономика стала зависеть от телефонов, настолько же компании и правительственные учреждения, которые имеют отношение к телефонным коммуникациям, становятся более влиятельными. В США компания AT & T, более известная как Bell System, или Ma Bell, стала доминирующей в телекоммуникационном бизнесе.

Трудно себе представить жизнеспособность экономики или бизнеса без приличного телефонного сервиса, к которому нас приучили, или какую-либо функцию в стране, где телефонная компания (обычно государственная) могла бы отказаться от основного телефонного сервиса или задержать его установку на годы. Такая бюрократическая власть может дать политические преимущества, вызвать взяточничество и коррупцию, снижение темпов развития национальной экономики, повлиять на рост или крах предприятия. Такая ситуация все ещё превалирует во многих ранее социалистических и неиндустриальных странах.

И даже в технически развитых странах телефонные монополисты могут контролировать судьбу целых индустриальных секторов, соглашаясь или нет оказывать определённые услуги, устанавливая различные цены для разных клиентов, а иногда и другими средствами.

Иногда разозлённые или расстроенные пользователи наносят ответный удар. Самая большая реструктуризация в истории — решение суда о расформировании AT & T в 1984 году — может проиллюстрировать эту мысль ¹⁴⁷.

Правительство США безуспешно пыталось демонтировать AT & T начиная с 1940 года на основании слишком частых жалоб пользователей. Правительственные адвокаты подали на компанию в суд, затеяв бесконечную судебную волокиту, но не добились ничего существенного. Предупреждения компании не нарушать прав пользователей выносились непрерывно, но даже в годы правления демократической администрации, когда такие попытки были наиболее настойчивыми, монополия AT & T оставалась прочной.

Такой чрезвычайно смещённый баланс сил был комбинацией новых технологий и непрерывных требований пользователей деловых телефонов улучшить сервис.

Начиная с 1960-х годов большое количество американских бизнесменов начало устанавливать компьютеры. В то же время спутники и многие другие новые технологии вышли из лабораторий, часть из них была создана в лабораториях AT & T, которые назывались Bell Labs. Вскоре корпоративные пользователи компьютеров стали требовать ещё большего разнообразия сервиса для обработки данных в сетях. Они хотели иметь компьютеры, способные «общаться друг с другом», зная, что такие технологии вполне реальны. Но тот разнообразный сервис по обработке данных, в котором они отчаянно нуждались, представлял в то время слишком маленький рынок для того, чтобы возбудить аппетит Ma Bell.

Поскольку защищённая монополией телефонная компания не испытывала конкуренции, она слабо откликалась на эти новые нужды. Как только спутники и компьютеры распространились и все большему числу компаний потребовалась связь через них, недовольство AT & T стало нарастать. AT & T тормозило развитие корпорации IBM, основного поставщика компьютерного оборудования, IBM и по некоторым другим причинам была заинтересована в разрушении монополии AT & T. Политика этих корпораций была понятна.

Постепенно раздражение AT & T нарастало и в Вашингтоне. В конце концов комбинация новых технологий и растущей враждебности к Ma Bell создала политический климат для последовавшего взрыва. Разделив AT & T на части, суд, как и в начале века, открыл возможности конкуренции на телекоммуникационном рынке США. Говоря другими словами, причиной такой перестройки стали не просто юридические основания, а вполне конструктивные силы.

В начале века бесконечные требования улучшения телекоммуникаций нанесли поражение Western Union, сегодня новые технологии и непрекращающиеся требования нового сервиса нанесли сокрушительное поражение AT & T. К настоящему моменту темп технологических изменений стал ошеломляющим, причём компании в гораздо большей степени зависят от телекоммуникаций, чем в начале века.

Сейчас все сферы бизнеса — и авиакомпании, и рынки машин, и нефтяные компании, и многие другие — вовлечены в многостороннюю борьбу за контроль над появляющимися коммуникационными системами. Действительно, как мы вскоре увидим, грузовые перевозки, телефонные станции, энергетические системы, магазины, фабрики, вся система производства и распределения — всё пришло в движение.

Более того, по мере того как деньги все более уподобляются информации, а информация — деньгам, то и другое всё больше сводится (и приводится в движение) к электронным импульсам. По мере того как исторический сплав телекоммуникаций и финансов углубляется, власть, которую несёт контроль над сетями, увеличивается экспоненциально.

Все это объясняет ту неудержимую борьбу за контроль над электронными трассами завтрашнего дня, в которую вступают компании и правительства. Удивительно то, что лишь немногие большие руководители бизнеса действительно осознают всю глубину изменений, которые происходят в самой природе коммуникации в наше время, и их последствия.

Самообучающиеся сети

Любой может увидеть и потрогать телефон или компьютер, стоящие столе. Но это невозможно сделать с сетью, которая соединяет их со всем миром. По большей части мы не имеем представления о тех высокоскоростных возможностях, которые придают им форму чего-то подобного нервной системе в нашем обществе.

Сети, которые когда-то построили Морзе, Western Union, Bell и другие с помощью электрических проводов, не были разумными, если не сказать тупыми. Общепринято, что прямая линия — это кратчайшее расстояние между двумя пунктами. Поэтому инженеры стараются посылать сообщения от одного города к другому по возможности по прямым линиям.

Несмотря на то что такая философия сетей «первой стадии» была достаточно распространена, выяснилось, что прямая линия не всегда обеспечивает самый лучший и самый быстрый способ доставки информации из одного места в другое. На самом деле большая часть сообщений может передаваться быстрее, если не посылать повторно вызов, например из Таллахасси в Атланту, по одному и тому же маршруту, независимо от того, занята линия или нет. Сеть может посчитать вызовы в каждой линии и послать вызов по наименее занятому маршруту, который может проходить и через Новый Орлеан или даже через Сент-Луис, а не ждать, когда освободится прямолинейный маршрут.

Такое довольно простое решение стало первой инъекцией «ума» или «сообразительности» в систему; фактически сеть начала контролировать свою собственную работу. Этот прорыв привёл ко многим дополнительным инновациям, часто очень остроумным, которые неожиданно позволили телефонным сетям «понимать» много больше о себе, проверять свои компоненты, диагностировать и даже предвидеть поломки.

Это было похоже на то, как если бы организм был мёртв или бездеятелен и вдруг неожиданно получил способность измерять своё собственное кровяное давление, пульс и частоту дыхания. Сеть начала осознавать самое себя.

Пересекая всю планету проводами, проникающими в сотни миллионов домов, проводами, физическое содержимое которых было когда-то содержимым многих медных рудников, со сложными переключающими системами и технологиями пересылки в них, эти сети второй стадии постоянно совершенствовались, улучшались, расширялись и проявляли всё большую и большую разумность, становясь в ряд истинных чудес индустриального века.

Поскольку они по большей части незаметны для обычного пользователя, наша цивилизация радикально недооценивает замороженного блеска и концептуальной красоты этих невидимых сетей, так же как и их эволюционное значение.

Часть населения ещё испытывает недостаток даже в отсталом телефонном сервисе, а исследователи уже активно работают над совершением следующего революционного шага в телекоммуникациях, созданием ещё более изощрённой сети третьего поколения.

Сегодня, когда миллионы компьютеров — от гигантских C Rays до небольших ноутбуков — подключены в сети, непрерывно возникают и связываются новые сети, создавая всё более и более плотные «подсети», необходим ещё более высокий уровень разумности или «самообучаемости» для управления необыкновенно большими объёмами информации, проходящей через них.

В результате исследователи быстро движутся к ещё более самообучающимся системам. Их цель — так называемые нейронные сети ¹⁴⁸. Они будут не только посылать по определённому маршруту сообщения, по необходимости изменяя его, но и на самом деле будут обучаться на собственном прошлом опыте, предсказывая, где и когда будет большая нагрузка, и на основании этого расширяя число контактов сети для поиска оптимальных соединений. Это похоже на то, как если бы Сан-Диего Фривэй или немецкий автобан были бы достаточно умными и способными расширять и сужать сами себя в зависимости от потока машин в данный момент.

Ещё до того, как эти огромные усилия принесут свой результат, готовится другой, ещё более гигантский шаг вперёд. Мы движемся не в направлении системы четвёртого поколения, а к совершенно другому типу мышления.

Путаница с сообщением

До сегодняшнего дня даже самые разумные сети, включая нейронные, имели только то, что может быть названо «интраразумностью». Вся их разумность нацелена вовнутрь.

Интраразумность подобна разумности, заложенной в наших собственных автономных нервных системах, которые формируют непроизвольные действия тела, такие как сердцебиение или гормональная секреция — функции, о которых мы редко думаем, но которые необходимы для поддержания жизни.

Интраразумная сеть доставляет сообщение точно в том же виде, в каком оно было послано. Учёные и инженеры бьются над поддержанием чистоты сообщений, борясь за устранение какого-либо «шума», который может исказить или изменить сообщение. Они могут закодировать сообщение или оцифровать его, или «расфасовать» его (то есть разбить на несколько более коротких) для того, чтобы переслать из одного места в другое. Сообщение снова восстанавливают после его прихода к адресату. При этом текст сообщения остаётся неизменным.

Сегодня мы иногда превышаем возможности интраразумных сетей и достигаем того, что может быть названо «экстраразумными» сетями. Они анализируют, комбинируют, переупаковывают сообщение, другими словами, делают ему массаж, иногда в этом процессе создавая новую информацию. Таким образом, массированное или увеличенное сообщение, которое приходит на другой конец, отличается от того, что было вначале, оно изменено программным обеспечением, скрытым в сети. Это так называемые Value Added Networks, или VANs. Они экстраразумны.

Сегодня большая часть VANo в кодирует и перекодирует сообщения для адаптации их к различным средствам. Например, во Франции служба Atlas 400 компании France Telecom принимает данные и преобразует их в форму, доступную для PC, для факсов или видеотехнических терминалов.

Такое не слишком сложно представить. Но концепция добавления объёма к сообщениям не останавливается на приспособлении сообщений к некоторым техническим параметрам. Французская сеть Minitel, которая связывает 5 миллионов домов и офисов, предлагает Гатрад (Gatrad), Митрад (Mitrad), Дило (Dilo) и другой сервис, который может принять сообщение из Франции и автоматически перевести его на английский, испанский, арабский, немецкий, итальянский или голландский языки и наоборот. И хотя переводы несовершенны, такие программы вполне работоспособны. Некоторые программы имеют также специализированные словари, например аэрокосмическая промышленность, ядерная физика, политика ¹⁴⁹.

Другие сети получают сообщение от отправителя и, прогнав его через компьютерную модель, посылают «увеличенное» сообщение другому пользователю.

Простой гипотетический пример.

Представьте себе, что компания грузовых автомобильных перевозок, расположенная в окрестностях Парижа, должна регулярно отправлять свой транспорт 40 различным европейским распространителям, пополняя их продуктовые прилавки. Различные погодные и дорожные условия различаются в разных частях Европы, меняются курсы валют, цены на топливо и другие факторы. В прошлом каждый водитель либо заранее рассчитывал наилучший маршрут, либо каждый день звонил в компанию за инструкциями.

Но представьте, что вместо этого — независимый VAN — oпepaтор. Поставщик не только может послать сигналы любому водителю грузовика в любую часть Европы, но и собрать текущую информацию о дорожных и погодных условиях, валюте и ценах на топливо. Парижский водитель грузовика посылает свои ежедневные сообщения и маршрутные инструкции в VAN для распространения их среди других водителей; эти сообщения, прежде чем попасть другим водителям, пропускаются через программное обеспечение сети, которое автоматически регулирует маршруты так, чтобы минимизировать время перевозки, проездные затраты, стоимость топлива, валютные затраты, используя самые последние данные.

В этом случае инструкции, посланные транспортной компанией своим водителям, изменены по дороге и «увеличены» перед тем, как быть посланными. Фирма-поставщик телекоммуникаций, оператор VAN, интегрировала сообщения своего потребителя со свежей информацией, преобразовала их и после этого послала другим пользователям.

Это, однако, одно из наиболее простых использований экстраразумной сети. Как только сеть начинает предлагать более сложный сервис — сбор, интегрирование, оценка данных, автоматические заключения и «прогонка» через изощрённые модели, — их потенциальные возможности резко возрастают.

Короче говоря, «сообразительность» сетей нацелена не на изменения или улучшение самой сети, а на внешний мир, добавляя «экстраразумность» к сообщениям, которые от них исходят.

Находясь по большей части ещё в головах своих создателей, экстраразумные сети представляют эволюционный скачок на новый уровень коммуникаций. Они также поднимают на более высокий уровень сложность, необходимую их потребителям. Для компании, которая посылает свои сообщения в VAN и позволяет им изменяться без понимания глубоких предпосылок, заложенных в программах VAN, это означает работать на слепом доверии, а не на основании разумно принятых решений. Скрытые в программах VAN пристрастия могут очень дорого обойтись пользователю.

Иностранные авиакомпании, например, жаловались Транспортному департаменту США, что они подвергаются дискриминации электронной сети, которую тысячи американских транспортных агентств используют при выборе рейса для своих клиентов. Компьютерная система бронирования под названием Сейбр (Sabre) экплуатировалась корпорацией AMR Corp., которая также владела авиатранспортной компанией American Airlines ¹⁵⁰. В эту систему, которая отслеживала бронирование многих авиалиний, была заложена программа, которая помогала транспортному агенту выбрать наилучший из доступных полетов. Представители иностранных авиакомпаний предполагали, что система делает выбор предвзято.

Когда транспортный агент производит поиск рейса, скажем, из Франкфурта в Сент-Луис, штат Миссури, на экране его компьютера появляются маршруты полетов в порядке возрастания длительности времени полёта. Наиболее короткий полёт считается наилучшим. Но программа Сейбр автоматически предполагала такие пересадки с одной авиалинии на другую, на что набегало лишних 90 минут, безотносительно к реальному времени маршрута. Поскольку многие маршруты в США проложены так, что требуют пересадок на местные американские авиалинии, иностранные перевозчики заявили о наличии скрытых в этом программном обеспечении предпосылок, ставящих в невыгодное положение тех, чьи маршрутные пересадки занимают менее 90 минут. По этой причине их рейсы, как они утверждали, выбирались с меньшей вероятностью транспортными агентами. Короче говоря, экстраразумность имела предубеждения.

Представьте себе, что вскоре не отдельные противоречия, а тысячи VANoв с десятками тысяч программ и моделей будут непрерывно манипулировать сообщениями, которые пробегают по этим самообучающимся электронным трассам. Одна Англия может похвастаться 1000 таких VANoв, Западная Германия — 700; более 500 компаний в Японии зарегистрировало эксплуатируемые ими VANы в министерстве почты и телекоммуникаций ¹⁵¹.

Существование VANo в обещает изъять несметное количество миллиардов долларов из сегодняшней стоимости производства продукции и её распределения, избавиться от волокиты, уменьшая количество необходимых действий, ускоряя время отклика. Но инъекция экстраразумности в эти быстро распространяющиеся и взаимосвязанные сети имеет ещё большее значение. Она подобна неожиданному, фантастическому внедрению коры головного мозга в организм, который никогда не имел мозга. В комбинации с автономной нервной системой это даёт организму не просто самосознание и способность изменять самого себя, но также способность прямо вмешиваться в нашу жизнь, начиная в первую очередь с нашего бизнеса.

Поэтому сети получают совершенно новые роли в бизнесе и обществе. И хотя до сих пор, насколько нам известно, ещё никто не воспользовался их экстраразумностью для злых, криминальных целей, а распространение экстраразумных сетей находится все ещё в младенческом состоянии, законы и меры безопасности для них все же создаются.

Кто знает, что за этим последует? Создавая самообучающиеся нейронные электронные системы, мы изменяем правила культуры и бизнеса.

Экстраразумность вызовет ошеломляющие вопросы о взаимосвязях, информации и знании, о языке и этике и о трудных для понимания моделях, скрытых в программном обеспечении. Право исправлять, ответственность за ошибки или предвзятость, право собственности и вопросы о справедливости — всё это каскадом навалится на исполнительные власти и суды в грядущие годы, когда общество попробует адаптироваться к существованию экстраразумности.

Поскольку приложения экстраразумности в один прекрасный день пойдут дальше простых вопросов бизнеса, они вызовут глубокие социальные, политические и даже философские изменения. Чудеса труда, интеллекта и научного воображения, которые затмевают строительство египетских пирамид, средневековых соборов или Стоунхенджа, сегодня выливаются в строительство электронной инфраструктуры завтрашнего суперсимволического общества.

Экстраразумность, как мы увидим далее, уже опрокидывает существующий баланс сил в целых секторах нарождающейся экономики.