Александр Леонидович Субботин:
Классификация.
Глава 8. Множественность систем классификации

Вообще говоря, для одной и той же предметной области, которая может подлежать классифицированию, существует много различных способов распределения её объектов по группам. Ведь если имеется какое-либо пусть и несущественное, даже малозначительное свойство, лишь бы оно было постоянным, устойчиво присущим классифицируемым объектам, это свойство способно стать группообразующим. Поэтому искусственных классификаций одних и тех же объектов может быть множество. Те же семенные растения могут быть сгруппированы, как это делал ещё Теофраст, по их величине и характеру несущего стебля на травы, полукустарники, кустарники и деревья; по времени жизни на однолетние, двулетние, многолетние; по местности, наиболее благоприятной для их произрастания, и ещё по сотне других их признаков. Но все эти классификации отличаются от той, которая главным образом интересует ботаника — классификации растений по их естественному сродству, которая собственно и считается их естественной классификацией.

В связи с этим возникает вопрос: имеется ли всегда одна-единственная естественная классификация или же для одних и тех же объектов может существовать не одна такая классификация? Мнение, что естественная классификация должна быть непременно одна и исключать все другие, явно или неявно связано с эссенциалистской концепцией. Последняя в своём представлении о единственности естественной системы исходит из признания единственности сущностной родо-видовой расчленённости природы, что является само по себе достаточно сильным и вовсе не очевидным допущением. Однако если не связывать себя подобной метафизической догмой и признать, что одни и те же многообразия могут находиться в сферах действия различных законов и проявлять свои существенные свойства в разных отношениях (как это и имеет место в действительности), то тезис о возможности лишь единственной естественной классификации лишается своего твёрдого основания. И, видимо, чем сложнее подлежащие классифицированию объекты по составу и структуре, тем больше есть оснований полагать, что для них найдётся не одна естественная классификация.

Такими сложными объектами являются, например, языки. В сравнительно-историческом языкознании существует генеалогическая классификация языков, которая подразделяет языки по степени их исконного родства, то есть общности происхождения от некоторого праязыка. По этой классификации языки делятся на семьи, семьи на ветви, а эти последние на группы родственных языков. При этом родство языков устанавливается на основании их систематического материального сходства, то есть сходства того материала, из которого построены на этих языках экспоненты морфем и слов, тождественных или близких по значению. И вместе с тем существует другая классификация тех же языков по сходству и различию их структуры, то есть сходству и различию уже не в материале языка, а в принципах его организации независимо от того, в какой мере языки связаны узами родства. В такой структурной классификации — наиболее разработанной здесь является морфологическая классификация, о ней я сейчас и говорю — подобные друг другу по структуре языки, которые принадлежат к одному морфологическому типу, могут быть как родственными, относящимися к одной языковой семье, так и не родственными, относящимися к разным семьям. Здесь имеет место иная группировка языков, чем при генеалогической классификации. Группировка также естественная, поскольку эта классификация объединяет языки в группы на основании таких их свойств, которые выражают весьма существенные черты их строя, и тем самым способствует более глубокому и полному познанию языков.

Даже Периодическая система химических элементов не может претендовать на статус единственной их естественной классификации. Кроме химической имеется и геохимическая классификация элементов, в которой химические элементы классифицируются на основании определения тех общих явлений, какие они образуют в земной коре.

Классификационный плюрализм возникает и при построении сложных иерархических классификаций, содержащих большое число категорий, или классификационных единиц различного ранга. Причина этого плюрализма заключается в практически неизбежном элементе произвола, который допускает даже весьма квалифицированный специалист, когда он имеет дело с огромным числом группировок и задачей их упорядочивания. Именно так обстоит дело в биологических систематиках. Правда, эволюционный подход существенно ограничивает здесь число возможных классификаций. «Тем не менее, — отмечает Э. Майр, — даже в тех случаях, когда филогения некоторой группы организмов не вызывает разногласий, почти всегда можно предложить на основании имеющихся данных ряд взаимоисключающих классификаций». ¹¹ Это происходит потому, что систематики могут по-разному поступать или при разграничении групп, которые формально признаются таксонами, или при установлении ранга того или иного таксона в классификационной иерархии и определении положения данной группы в последовательности таксонов. Порой, стараясь выразить все оттенки родства, систематик может настолько увлечься дроблением таксонов, что составленная им классификация оказывается труднодоступной для извлечения из неё информации. Между тем классификация в силу своего назначения должна быть удобна в употреблении. И в конечном счёте преимущество отдаётся такой классификации, которая соединяет в себе максимальную информацию с максимальной лёгкостью её извлечения, однако это вовсе не означает, что только она может считаться естественной.

Причиной создания различающихся друг от друга биологических классификаций может быть и разная интерпретация эволюции. Даже не изменяя принципу монофилогенетического развития и последовательной дивергенции, можно прийти к разным классификациям. Последнее связано с тем, исходят ли из кладистского, то есть строго генеалогического основания, согласно которому организмы классифицируются исключительно в зависимости от давности происхождения от общего предка и свой ранг в иерархической классификации получают лишь в зависимости от их положения на той или иной ветви филогенетического дерева; или же исходят из более широкого понимания родства в эволюционном смысле, определяемого обоими процессами филогенеза, а именно ветвлением и последующей дивергенцией. Картина ещё более изменится, если будет учтена возможность полифилогенетического развития. Допущение возможности возникновения видов и даже категорий более высокого ранга в результате конвергенции ведёт к признанию существования и иной формы эволюции, отличной от той, которая происходит в результате дивергенции. А соответственно существования и иной, отличной от иерархической, сетчатой классификации. Впрочем, такую классификацию, по компетентному мнению специалистов, уже нельзя считать собственно эволюционной. «Эволюционизм в качестве теоретической основы для классификации представляет ценность лишь в том случае и при том условии, что естественные группы организмов являются результатом дивергентной эволюции» ¹², — замечает Э. Майр.

Таким образом, и конкретный опыт науки, притом тех её областей, которые содержат наиболее разработанные и совершенные классификационные системы, видимо разрушает то представление о естественной классификации, которое создал эссенциализм. Вместе с тем неприятие этого эссенциалистского представления не означает, как то полагают некоторые, кризиса понятия естественной классификации: по меньшей мере признания относительности самого этого понятия и его противопоставления классификациям искусственным, а по большей — вообще отказа от деления классификационных построений на естественные и искусственные. Между этими двумя видами классификации даже при наличии «смешанных» форм — искусственных классификаций, в которых имеются естественные группы, и естественных классификаций, в которые по причине недостаточности знаний вкраплены остаточные искусственные образования — всегда остаётся существенное различие. Это различие, как уже говорилось выше, определяется тем, что искусственные и естественные классификации исходят из разной базы данных и решают разные задачи; и эту печать они несут на всей своей организации.