|
Проблема возникает не тогда, когда один высказывает правильную мысль, а другой — ложную. Если один высказывает правильную мысль, а другой — неправильную, то проблемы нет. Просто один ошибается, и надо посчитать и выяснить, кто же прав, и неправого отбросить. Проблема возникает тогда, когда два человека говорят противоположные вещи и оба правы. Вот тогда впервые возникает проблема. Вот проблема в виде парадокса, которая дала начало современной механике. Что показал Галилей в 1632 году? Он изучал свободное падение тел, и у него было понятие скорости, которое определялось как частное от деления пути на время — никакого другого понятия скорости не было. А далее он увидел, что если пустить шарик по вертикали и по наклонной плоскости, то получатся два взаимоисключающих равно правильных решения: что скорости движения этих шариков различны и что скорости движения этих шариков одинаковы. Он рассудил так. Когда шарик, пущенный по вертикали, пройдёт свой путь и достигнет точки внизу, шарик, пущенный по наклонной плоскости, пройдёт путь более короткий, чем путь первого шарика. Значит, скорость движения второго шарика меньше, скорости разные. Потом он брал отношение путей, пройденных каждым из шариков, и отношение времён, за которые они были пройдены; при этом оказывалось, что скорости равны. И вот когда он это показал, то возникла проблемная ситуация. Обратите внимание, у Галилея не было различения средней и мгновенной скоростей. Он только впоследствии введёт его на основании этого парадокса. Ведь причина здесь в том, что понятие средней скорости не годится для сравнения ускоренных движений. Понятие скорости является инвариантом для равномерных движений. А если вы берёте ускоренные движения, то сравнивать их с помощью понятия скорости уже нельзя, а надо вводить ту или иную производную в зависимости от структуры движений. Но это получили потом. Переход от анализа объекта к разработке средств анализаСмотрите, какой здесь ход: когда мы зафиксировали два исключающих друг друга высказывания, причём доказали, что оба правильны, у нас получается парадокс, или, как говорили древние, апория, антиномия, то есть два взаимоисключающих утверждения. Тогда надо перестать смотреть на объект и его исследовать, а обратиться к средствам своего анализа, видоизменить и трансформировать понятия. И только изменив всё это, можно найти правильные характеристики и оценки объекта, снять парадокс и разрешить проблему. Решение проблемы состоит в конструировании новых, более точных и более адекватных понятий. Но для этого надо ещё выйти на проблему. Значит, проблема возникает не тогда, когда один сказал правильно, а другой сказал неправильно, а когда оба исключающих друг друга положения правильны, и тогда нам нужно искать новые средства представления объекта. По ходу дела — ещё один интересный парадокс. Вот натуральный ряд чисел: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 … Вы, конечно, скажете, что число полных квадратов всех простых чисел меньше, чем число всех чисел: 1 2 3 4 5 6 7 8 9… Ведь квадраты у нас: один, потом четыре, потом девять и так далее. Теперь, смотрите, другая процедура. Один в квадрате — один, два в квадрате — четыре, три — девять и так далее. Скажите, я дойду когда-нибудь до такой ситуации, когда не смогу поставить в соответствие числу его квадрат? Нет. Значит, говорю я, число квадратов точно такое же, как и число чисел. 1 1 И в 1889 году Кантор вводит понятие мощности множества и говорит, что по отношению к бесконечным множествам отношение «равно или не равно» в принципе неприменимо. Здесь нельзя работать с понятием равенства и неравенства. Здесь есть одна процедура, применённая к объектам, и другая процедура, применённая к тем же самым объектам. И одна процедура даёт один результат, а другая процедура — другой результат. А объект один и тот же. Вот мы сопоставляем два движения: падение по вертикали и падение по наклонной. Или берём ряды квадратов и просто чисел. И есть две процедуры их сопоставления. Один раз мы вынимаем часть, производим разбиение множества на подмножества, а в другой процедуре мы устанавливаем взаимно однозначные соответствия и формируем два равномощных множества. Тайна состоит в том, что, если вам нечто удалось привести к парадоксу, это значит, что вы открыли проблему, нашли в системе понятий слабое место. Системный анализЯ постепенно вывожу наше обсуждение к проблематике системного анализа. Вот смотрите: с одной стороны, каждый заместитель начальника принадлежит системе руководства непосредственно первого уровня, с другой — он принадлежит своей собственной, во главе которой он стоит. Спрашивается, как замыкаются эти две системы друг на друга? Оказывается, что они связаны и состыкованы между собой не непосредственно, а как бы «надеты» на одного человека. И их связь обеспечивается за счёт функционирования этого человека. Смотрите, что происходит: на нём функционируют обе системы, а он — своего рода передаточный и согласующий механизм. И это согласование и передача происходят за счёт его функционирования в двух системах. Все люди фактически являются такими осями. Если мы вынем людей из этих мест, все остановится. Мы должны уметь разбирать системы на сложные единицы, на подсистемы, и собирать их. И мы приходим к удивительному парадоксу вот какого рода: система по определению есть то, что на части не делится. Если я разделил систему на две, значит, у меня две системы. Зачем мне говорить, что у меня одна система? Если я говорю «система», то это и есть фактически обозначение того, что оно, это целое, не может быть разделено на части. Мне важно зафиксировать, что на уровне нашего обыденного здравого смысла и обыденных представлений с этим не разобраться. Мы привыкли ограничивать вещи. Вот есть кран, есть площадка, есть участок. Это все вещи, а не системные образования. Когда мы смотрим на столы, стулья и тому подобное, мы не применяем к ним системных понятий. А вот когда мы имеем дело с такими образованиями, как строительство, мы должны пользоваться понятием системы, категорией системы. Категория системы несёт в себе другой, невещный принцип проведения границ. Пока я отвечу так — на уровне представления. Мы до сих пор работали в категории вещи, мы знали, что такое границы вещей, поскольку тут были пространственные объёмы, в которые мы не могли войти, и они ставили пределы нашему движению, это были Где проходит граница системыНо конкретно возникает проблема, где проводить границы систем и сколько здесь систем. Как стыкуются система начальника, в которую входят его заместители, и их собственные системы, поскольку каждый из них является главой определённой системы, начальником ее? Как они стыкуются и как они должны стыковаться? Я перевожу в модальность искусственного, технического и спрашиваю: вот когда вы придёте на это место, как вы будете организовывать состыковку этих систем, как вы будете организовывать коллектив и взаимоотношения в нем? Для этого, с одной стороны, надо решать реальные ситуационные проблемы — в зависимости от того, кто на каком месте стоит, к каким группам он принадлежит, куда он входит, какие у него внешние связи, а с другой — нужна технология работы до которой мы пока не доходили), нужны методы ситуационного анализа. Ведь мы с вами выяснили, что системы на подсистемы не раскладываются и что в самом выражении «разложение системы на подсистемы» заключён парадокс. Этого не может быть: система не может раскладываться на подсистемы — по понятию системы, структуры. Итак, у нас получились две группы проблем: реальные ситуационные проблемы и обобщённые проблемы системного анализа. И мы теперь должны двигаться в двух планах, а потом стягивать их друг с другом. |
|
Оглавление |
|
|---|---|
|
|