Александр Александрович Зиновьев

Биография

Александр Александрович Зиновьев родился 29 октября 1922 года в деревне Пахтино Чухломского района Костромской области РСФСР в многодетной крестьянской семье. В 1939 году окончил школу с золотой медалью и в том же году поступил в Институт философии, литературы и истории (ИФЛИ) в Москве, откуда вскоре был исключён за выступления против И. В. Сталина. Был арестован, однако из-под следствия сбежал и некоторое время скрывался. В 1940 году пошёл добровольцем в Красную армию, что спасло его от повторного ареста. Участвовал в боевых действиях Великой Отечественной войны в качестве танкиста в танковом полку, а затем лётчика-штурмовика в штурмовом авиационном корпусе. Закончил войну в Берлине в 1945 году в чине старшего лейтенанта, награждён боевыми орденами и медалями.

В 1946–1951 годах Зиновьев учился на философском факультете Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова (МГУ). В 1951 году получил диплом с отличием и остался в аспирантуре. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Метод восхождения от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса)», получившую известность в советских философских кругах. В ней было показано, что метод восхождения от абстрактного к конкретному сам является конкретным — представляет собой сложный и дифференцированный по своей структуре приём исследования, включающий множество более конкретных приёмов и мыслительных навыков. В число последних входят также правила формальной логики, которые выступают в рамках научного метода не универсальными регуляторами, а лишь деталями, техническими средствами. Метод восхождения, раскрытый в его универсальной логической структуре, не является по мысли автора схемой (общей посылкой), которую остаётся лишь распространить на различные частные случаи. Его применение каждый раз должно совершаться с учётом всей специфики и совокупности развития конкретной науки. Не только содержание диссертации, но и сама процедура её защиты стала значительным общественным явлением: она проходила несколько дней при полной аудитории, поддерживающей Зиновьева в его уверенном, методичном противостоянии консервативно настроенным членам диссертационного совета.

В 1954 году в рамках серии дискуссий по проблемам логики на философском факультете МГУ Зиновьев вместе с Г. П. Щедровицким, Б. А. Грушиным и М. К. Мамардашвили выступил сооснователем Московского логического кружка (МЛК), ставившего целью построение на новых основаниях теории мышления, «содержательной логики» и гносеологии. В 1960 году защитил докторскую диссертацию по теме «Философские проблемы многозначной логики» и стал профессором. С 1963 по 1969 год — заведующий кафедрой логики философского факультета МГУ. С 1965 по 1976 год — научный сотрудник Института философии Академии наук СССР, член редколлегии журнала «Вопросы философии». Его научный интерес в эти годы сосредоточен на проблемах логики, методологии научного знания, применению средств логики к анализу языка науки.

Успехи и мировое признание, которое Зиновьев получил в качестве логика, обернулись для него трудностями в профессиональной работе, осложнили его взаимоотношения с коллегами. Это, вероятно, стало непосредственным толчком, побудившим его изменить тематику, а в каком-то смысле — и вектор творчества. В 1976 году в Лозанне (Швейцария) в издательстве «L’Age d’Homme» был опубликован первый художественно-публицистический роман Зиновьева «Зияющие высоты», написанный в 1974 году и содержащий резкую критику советской социальной системы, выраженную в гротескной форме. Книга получила мировую известность, переведена более чем на 20 языков. Этот поступок Зиновьева был оценён советскими властями как откровенный выпад против государственного строя СССР. Он был уволен из Института философии, лишён званий доктора философских наук и профессора с формулировкой «За несоответствие должности и званиям», всех наград, в том числе военных, после чего Зиновьеву было предложено покинуть страну.

В период эмиграции с 1978 по 1999 год Зиновьев жил в Мюнхене (Германия), занимаясь литературной и научной деятельностью, а также публицистикой. На «перестройку» в СССР конца 1980-х годов он, в отличие почти от всей российской и эмигрантской интеллигенции, откликнулся острой критикой (вскоре назвав её «катастройка»), воспринимая этот процесс как попытку реализовать историческое поражение России, навязать ей «вестернизацию» и устаревшие социальные модели.

В 1990 году Зиновьев был восстановлен в научных званиях. В июне 1999 года возвратился на постоянное жительство в Россию, в Москву, где преподавал в Литературном институте и на философском факультете МГУ, а также занимался литературной деятельностью, выступал в прессе и публично по вопросам взаимоотношений России и Запада, внутренней и внешней политики России, проблемам общественного устройства, был одним из наиболее основательных критиков так называемого «западнистского сверхобщества» и его влияния на постсоветское социальное устройство России. В 1999 году в Московском гуманитарном университете был создан Исследовательский центр имени Александра Зиновьева.

Последние годы жизни Зиновьев занимался логическими и социологическими исследованиями истории и идеологии, а также социально-этической проблематикой. Ушёл из жизни 10 мая 2006 года в Москве.

Творчество и деятельность

По своим взглядам и убеждениям Александр Зиновьев относился к той части советских философов, которые в своих публикациях и выступлениях противостояли догматизму в науке, гуманитарном знании и общественном сознании. Острые философские дискуссии в среде студенчества, профессуры, молодых учёных влияли на общественный климат в стране, формировали систему взглядов и убеждений образованной части советского общества.

В творчестве Зиновьева выделяются три самостоятельных периода:

1. До публикации романа «Зияющие высоты» (1976) и высылки из СССР основная сфера занятий Зиновьева — логика и методология науки. В этот период были написаны монографии: «Философские проблемы многозначной логики» (1960), «Логика высказываний и теория вывода» (1962), «Основы научной теории научных знаний» (1967), «Комплексная логика» (1970), «Логика науки» (1972), «Логическая физика» (1972) и другие. Пять из шести работ были переведены на английский и немецкий и опубликованы на Западе, что принесло ему международную известность.
2. В 1978–1985 годы — период исследования, описания и критики реального коммунизма в различных жанрах: литературы, публицистики, социологических эссе. В этот период были написаны работы: «Светлое будущее» (1978), «В преддверии рая» (1979), «Жёлтый дом» (1980), «Коммунизм как реальность» (1981), «Гомо советикус» (1982), «Мой дом — моя чужбина» (1982), «Пара беллум» (1982), «Иди на Голгофу» (1982–1985) и другие. Научные и публицистические статьи, доклады, интервью, уточняющие и развивающие его теоретические и социальные позиции, опубликованы в сборниках «Без иллюзий» (1979), «Мы и Запад» (1981), «Ни свободы, ни равенства, ни братства» (1983). Многие работы этого периода, опубликованные за рубежом, подпольно переправлялись в СССР и распространялись по каналам самиздата.
3. После начала «перестройки» в Советском Союзе конца 1980-х годов и позднее — критика распада советской системы, поворот к исследованию и критике современного западного общества. В этот период были написаны книги: «Катастройка» (1990), «Смута» (1994), «Русский эксперимент» (1995), «Запад» (1996), «Глобальный человейник» (1997), «На пути к сверхобществу» (2000), «Русская трагедия (Гибель утопии)» (2002) и другие.

В Советском Союзе философские взгляды Зиновьева находили своё выражение главным образом в рамках логики и методологии науки. В послевоенный период эта область философии оказалась одной из немногих ниш относительно неидеологизированного философского мышления в СССР. Произошло это во-многом именно благодаря Зиновьеву, так как его ранние исследования метода и логики «Капитала», а также сформулированные в ходе этих исследований принципы и программные положения послужили образцом и мотивом развития ряда инициатив и программ в советской философии: содержательно-генетической логики, деятельностного и системного подходов, а также эпистемологии и логики науки в целом. Более поздние работы Зиновьева, выполненные в русле математической логики, до сих пор не нашли адекватной оценки собственно с философской точки зрения, хотя содержат целый ряд оригинальных методологических идей.

Следует отметить, что экспликация позднейшей, сформулированной уже в эмиграции, социологической теории Зиновьева обнаруживает методологический фундамент, сформированный в «логический» период. Сам логический период, также как и все его творчество, неоднороден и содержит резкий перелом (осуществившийся во второй половине 1950-х годов), разделяющий его (условно) на «диалектическую» и «формально-логическую» части.

Основная работа «диалектического» или «содержательного» периода — диссертация «Метод восхождения от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» Карла Маркса)» опубликована Институтом философии Российской Академии наук в 2002 году. Наряду с исследованиями Э. В. Ильенкова эта работа и по сей день остаётся одной из лучших экспликаций и реконструкций данного метода. Интересно отметить, что реконструкции Ильенкова и Зиновьева сильно различаются; это позволяет предположить, что на деле речь идёт о трёх разных конструкциях или вариантах метода: самого Маркса, Ильенкова и Зиновьева. «Капитал» считался образцовым и почти каноническим произведением. Его широко цитировали, применяли реализованные в нём схемы и идеологические формулы, однако метод «Капитала» оставался неэксплицированным. Тезис о том, что марксово мышление было революционным или, как стали говорить после работ Т. Куна, задавало иную парадигму мышления, оставался лишь лозунгом и фактом идеологического мышления. Зиновьев одним из первых в советской философии подошёл к «Капиталу» структурно-логически. Он обратил внимание на то, что логика, реализованная Марксом, применима лишь по отношению к объектам особого рода, обладающих структурой так называемого «органического целого» (термин «система» появился позднее). Это, как правило, исторические или социальные объекты, обладающие внутренне дифференцированной и функционализированной структурой, но главное, — обладающие имманентными механизмами развития и эволюции. Считалось, что такого рода объекты не могут быть адекватно описаны формальной логикой и должны изучаться диалектикой. Зиновьев заметил, что традиционная логика действительно не может выразить парадигмальные отличия марксова подхода, и предположил, что причина этого — в игнорировании содержательной и инструментально-операциональной (деятельной) стороны мышления.

Логическое состояние диалектики оценивалось Зиновьевым реалистично — она оставалась в основном фактом «политического мышления», «алгеброй революции» и так далее. Из этого родился манифест новой, «содержательной» логики, которая в отличие от логики формальной фиксировала бы не только языковой аспект, но также содержательный (или логико-онтологический) и процедурный, а также связывала бы эти аспекты между собой.

Зиновьев сформулировал лишь самые общие программные положения «содержательной» логики:

1. Мышление должно рассматриваться логикой не как статичная структура, а как историческая деятельность, все структуры знания — суть временно зафискированная деятельность мышления.
2. Собственно логический анализ (языковой аспект) должен совмещаться с содержательным и процедурным анализом знания и научного мышления.
3. Логика должна быть эмпирической наукой, её эмпирический материал — реальные научные тексты, а предмет исследования — приёмы и способы мышления, зафиксированные в этих текстах.
4. По отношению к самому научному мышлению логика — не канон, а набор инструментальных исследовательских средств (органон).

Впоследствии эта программа Зиновьева повлекла за собой не только разработку содержательно-генетической логики, но и во многом формирование в советской философии логики науки как особого направления и области исследований. В то же время разработка «содержательной» логики не получила официальной поддержки и признания. Кроме того, реализация этой инициативы столкнулась с многочисленными проблемами, внутренними противоречиями и методологическими трудностями. В силу указанных причин Зиновьев был вынужден пересмотреть свои взгляды и исходные положения, а дальнейшие исследования локализовать, главным образом, в рамках математической логики.

В 1959 году Зиновьев выступил с критикой программы «содержательной» логики. Её тезисы сводились к следующему:

1. Негативизм по отношению к формальной логике признавался неправомерным: формальная логика и логика науки не противостоят друг другу, а первая, в своём современном виде, даёт богатые возможности для второй.
2. Замысел «содержательной» логики оказывался противоречивым, поскольку смешивал и соединял в одной дисциплине неоднородные подходы и типы знания: нормативные и дескриптивные, структурные и исторические, психологию и логику.

Сохранив интенцию на разработку логики научного знания, Зиновьев воспользовался развитым аппаратом математической логики, к возможностям которого он адаптировал свои методологические установки — ориентацию на эмпирическое знание и анализ реальных языковых структур, противопоставление содержательных и языковых аспектов, выделение логических средств анализа системных объектов со сложной неоднородной структурой и другие. Такой шаг позволил Зиновьеву довольно быстро получить впечатляющие результаты, среди которых: исчисление высказываний о связях, подходы к применению многозначной логики в логике науки, концепция комплексных определений и комплексной логики. Зиновьев сформировал собственную школу и направление в логике, получившее в своё время определённый резонанс и на Западе.

Результаты его логических исследований опубликованы в книгах: «Философские проблемы многозначной логики» (1960, защищена в качестве докторской диссертации); «Логика высказываний и теория вывода» (1962); «Основы научной теории научных знаний» (1967); «Комплексная логика» (1970); «Логика науки» (1972); «Логическая физика» (1972); «Логические правила языка» (1975, совместно с X. Весселем, опубликована на немецком языке). Из шести его монографий по логике, вышедших в Москве в период с 1960 по 1972 год, пять сразу же (с перерывом в один-два года) были переведены на английский или немецкий языки («Комплексная логика» — сразу на оба) и изданы в странах Западной Европы — явление для советской философской науки исключительное как в те годы, так и в настоящее время. Корпус логических сочинений Зиновьева впоследствии дополнился обобщающими трудами «Очерки комплексной логики» (2000), «Логический интеллект» (2005), а также специальным исследованием «Логическая социология» (2002).

Зиновьев считается одним из новаторов жанра социологического романа, который принадлежит одновременно областям науки и литературы. Научные методы, результаты, понятия, утверждения используются в нём как художественные средства, а художественные образы — как средства науки. Произведения этого жанра представляли определённый срез умонастроений советской интеллигенции периода «развитого социализма». Их персонажи ведут бесконечные диалоги на разного рода идеологические и экзистенциальные темы — дают определения и уточняют понятия, сравнивают их реальное и мифологизированное советское значение, пытаются разобраться в сути происходящего и поставить обществу «окончательный диагноз». По своей форме эти романы Зиновьева напоминают мозаику из небольших, замкнутых по смыслу текстов — советских анекдотов, диалогов представителей разных специальностей и социальных позиций, случаев из жизни, рассуждений, а также стихов, куплетов, и так далее. Заслоняемый диалогами и размышлениями персонажей сюжет угадывается с трудом. У обобщённых героев отсутствуют имена и описания внешности, они обозначаются сатирическими псевдонимами-ярлыками. Зиновьев считал, что, поскольку его цель не художественное отображение, а строгая и последовательная аналитика, вполне достаточно раскрыть интеллектуальную позицию героев, не отвлекаясь на такие незначительные детали, как имена, внешность и так далее.

Впервые замысел сатирической книги о советской действительности возник у Зиновьева в 1968 году, после событий «Пражской весны» в Чехословакии. Позже, в книге «Исповедь отщепенца» он писал: «Для нас Чехословакия и Польша были не просто социалистическими странами, но странами, так или иначе бунтующими против советского насилия… Мы восприняли разгром пражского восстания как удар по самим себе». В начале 1970-х годов Зиновьев писал публицистические статьи, в которых критиковал режим, некоторые из этих текстов распространялись в самиздате. В 1974 году он вернулся к своему замыслу и начал работать над своим первым социологическим романом-гротеском «Зияющие высоты» (1976). В этом произведении Зиновьев представляет оборотную сторону советского идеологического мифа — реальную жизнь жителей города Ибанска, где царят жестокость, произвол и безысходность. Ибанчане ведут сократовские диалоги, разбирая с помощью понятий «ибанизма» — идеологического мифа, который они исповедуют, — разного рода ситуации и реалии своей жизни, и каждый раз констатируют абсурдную ситуацию, тупик, логическую ловушку или зря потраченные усилия. В романе передано ощущение глобального тупика и безысходности, характерного для последних лет буксующего социализма. Тематической несущей конструкцией «Зияющих высот» выступает персонифицированная проблема удела критически мыслящей личности в условиях тоталитарного режима. Произведение совмещает уничтожающие системные характеристики общества реального социализма и предметную реконструкцию социальных механизмов, используемых властью для обеспечения перманентности, вездесущности и эффективности процессов расчеловечивания и деградации граждан этого общества.

Социально-философская концепция советского общества, сконструированная Зиновьевым в духе «социологического реализма», демонстрировала антигуманный, жёстко взаимосвязанный и взаимообусловленный набор характеристик тоталитарной по сути своей цивилизации социализма, в рамках которой государство всецело подчиняет себе и индивида, и любой (даже самый незначительный) человеческий коллектив, полностью элиминируя из общественной жизни автономную личность как таковую. Анализируя в «Зияющих высотах» весьма широкий спектр вопросов, относимых в официальной советской науке 1950–1970-х годов к предмету исторического материализма, формулируя ряд нетривиальных парадигм общественных наук, которые на понятийном уровне сопрягались с «маргинальными», с точки зрения марксистско-ленинской идеологии, научными дисциплинами (политология, культурология, логика и методология науки и другие), Зиновьев одновременно очертил посредством новаторских языковых средств («в применении к ибанскому обществу все традиционные понятия социальных наук потеряли смысл…») проблемные поля общественных дисциплин, вообще не входивших в Советском Союзе в перечень легитимных (психоистория, организация организаций, теория коммуникаций и другие).

Эстетические особенности социологических романов и повестей Зиновьева состоят в следующем: а) сюжетная линия практически отсутствует либо играет ничтожную роль, она заменяется калейдоскопически сменяемыми человеческими ситуациями; б) практически отсутствуют какие-либо описания среды, природы, интерьеров, дизайна событий, всё повествование сосредоточено на непосредственных отношениях персонажей их разговорах и действиях по отношению друг к другу; в) герои произведений — не живые индивиды, а носители определённых социальных функций, часто у них нет собственных имён, а лишь обозначения выполняемых ими ролей («мыслитель», «болтун», «претендент», «брат», «заибан» и так далее); г) люди и ситуации не поддаются однозначной оценке, добро и зло, высокое и низкое, героическое и подлое в них органично соединены между собой.

После 1985 года с началом так называемой «перестройки» в Советском Союзе в творчестве Зиновьева появляются новые мотивы. С самого начала он резко отрицательно отнёсся к «перестройке», назвав её «катастройкой». Он охарактеризовал «перестройку» как неадекватный ответ на кризис коммунистического строя, полагая, что ситуация общесистемного кризиса, в которой оказался Советский Союз к середине 1980-х годов, была специфическим кризисом управления и требовала для своего разрешения особых, специфических именно для данного общества средств, тогда как методы, заимствованные из принципиально иной западной системы, а именно рыночные реформы и либерализация для этого не подходят и приведут к краху советского строя и страны в целом. Чтобы обосновать свою позицию, он обратился к исследованию социальной системы Запада. Его основные выводы и критика содержатся в работе сборнике эссе «Запад» (1995) и в социологическом романе «Глобальный человейник» (1997). Показывая неадекватность западно-ориентированных методов реформирования, Зиновьев обращает внимание на уникальный потенциал коммунистической системы. Зиновьев считал, что коммунистическая идеология с её высокими гуманистическими ценностями имела мало общего с её фактической реализацией в буднях жестокой советской действительности и пытался понять, какие именно причины не позволили раскрыться заложенным в ней возможностям. В итоге исследований коммунизма и западнизма, и их борьбы между собой, Зиновьев систематизировал свои социологические представления, дополнив их рядом новых понятий, представленных, в частности, в монографии «На пути к сверхобществу» (2001). В этот период он не просто обозначает свою новую позицию, а начинает целеустремлённо её обосновывать, энергично пропагандировать. Этому посвящены его многочисленные работы разных лет: «Горбачевизм» (1988), «Катастройка» (1988), «Смута» (1994), «Русский эксперимент» (1994), сборник статей «Посткоммунистическая Россия» (1996).

Работы Зиновьева периода 2000-х годов посвящены ряду глобальных социальных проблематик: системной критике современной западной цивилизации («западнизма»); развитию идеи о том, что крах советского коммунизма привёл к распаду российской цивилизации; аргументации тезиса об исторической обречённости «западнизма» перед лицом вызовов со стороны цивилизации «коммунальности». Несмотря на то, что как формальный логик, Зиновьев не мог согласиться с возможностью согласования двух принципиально разных, несводимых друг к другу однородных систем — западной и коммунистической, в его взглядах прослеживается эволюция, отражающая новые общественные реалии России. Так, он предлагал приступить к разработке новой некоммунистической идеологии («Идеология партии будущего», 2003), соответствующей уровню знаний и социального развития XXI века. В эти же годы он вернулся к философско-этическим и философско-методологическим проблемам.

В 2003 году были переизданы социологические повести «Иди на Голгофу» (1985), «Живи» (1988), а также поэмы «Евангелие для Ивана» (1984) и «Мой дом — моя чужбина» (1983), в которых наряду с автобиографическим произведением «Исповедь отщепенца» (последнее, дополненное издание 2005 года) излагается этико-нормативная программа Зиновьева, названная им учением о житии, или зиновьйогой. Научный подход к познанию общества, считает Зиновьев, состоит в том, чтобы относиться к нему с такой же объективностью и беспристрастностью, с какой зоолог изучает муравейник, не предлагая никаких проектов его более разумного устроения. Усовершенствование общества в том смысле, в каком это предлагалось марксизмом и иными идеологиями и утопиями, невозможно в принципе. С обществом, с его жестокими законами социальности человек ничего не может сделать (под законами социальности Зиновьев понимает законы функционирования больших масс людей, следование которым является необходимым условием деятельности индивидов в качестве социальных субъектов, то есть членов социальных объединений). Это, по Зиновьеву, не значит, что он не может ничего сделать со своей жизнью; может, но только в той мере, в какой восстаёт против социальности. В пространстве социальности нет места для человеческой свободы и морали; последние возникли, во-первых, как индивидуально-личностный способ существования и, во-вторых, за пределами социальности, как уклонение от её законов. На этих предпосылках строится учение о житии. Говоря об уклонении от социальности, Зиновьев имеет в виду активное противостояние её «звериным» законам. Учение о житии есть учение о том, как быть личностью несмотря ни на что, как быть ей среди «мерзости бытия», в условиях «оргии коллективизма и коммунальности», «как быть святым без отрыва от греховного производства». Социальность и мораль в миропонимании Зиновьева связаны между собой в своей противоположности: социальность релятивирует мораль, чтобы можно было легко переходить от добра ко злу и обратно, утилизуя эти понятия в целях экзистенциального эгоизма; без этого она не могла бы считаться формой и результатом человеческой деятельности. Мораль в понимании Зиновьева учит жить в таком разрезе бытия, в котором теряют смысл понятия добра и зла, она существует как отрицание социальности в рамках самой социальности и не имеет иной предметности, кроме такого отрицания.

Последним произведением, которое Зиновьев завершил за несколько недель до кончины, стала вышедшая уже посмертно книга «Фактор понимания» (2006), в которой он суммирует свои идеи, а также излагает своё мировоззрение в единстве философско-методологических, логических, социологических и этических аспектов.

Оставленное Зиновьевым творческое и научное наследие включает множество текстов и до настоящего времени нет полного собрания его сочинений, а многие статьи, лекции, доклады, интервью не учтены в библиографических сводках. Творчеству Зиновьева посвящён ряд монографий и коллективных трудов, множество аналитических статей, рецензий, хотя в целом систематическое и глубокое его изучение остаётся делом будущего.