Герберт Маршалл Маклюэн

Биография

Герберт Маршалл Маклюэн родился 21 июля 1911 года в городе Эдмонтон (административный центр провинции Альберта, Канада) в методистской семье. Его родители, Герберт Холл (Herbert Ernest) и Элси Холл (Elsie Hall), родились и всю жизнь прожили в Канаде; отец был продавцом недвижимости, мать была актрисой, а также зарабатывала пением в церковных хорах разных храмов. В 1915 году семья Маклюэнов переехала в город Виннипег, административный центр провинции Манитоба, Канада.

В 1928 году Маклюэн поступил в Университет Манитобы, где взялся за изучение теологии, экономики, психологии, истории, астрономии, а также литературы и языков: в первую очередь латинского и английского. В 1933 году ему была присуждена степень бакалавра по инженерной специальности и вручена золотая медаль по науке и искусствам, а в 1934 году — диплом магистра по английской литературе. Интерес к английской литературе побудил его в 1934 поступить в колледж Тринити Холл (Trinity Hall) Кембриджского университета (Англия), где в 1936 году он получил диплом бакалавра. После возвращения в Северную Америку в 1936 году Маклюэн начал преподавательскую деятельность в Висконсинском университете (Мэдисон, США) на должности ассистента.

В 1937 году Маклюэн принял католичество. С 1937 года по 1944 (с небольшим перерывом в 1939–1940 годах, когда он уезжал в Кембридж, чтобы получить диплом магистра) преподавал английскую литературу в Католическом университете Сент-Луиса (США). Там он познакомился со своей будущей женой, преподавательницей словесности и риторики Кариной Льюис, на которой женился в 1939 году. В последний год пребывания Маклюэна в Сент-Луисе стали появляться его культурно-критические работы. В 1943 году Маклюэн познакомился с английским художником, писателем и критиком — Перси Уиндэмом Льюисом (Percy Wyndham Lewis), о котором позже неоднократно говорил, что знакомство с последним сильно повлияло на его мышление.

В 1946 году Маклюэн начал преподавать в Университете Торонто, где в 1952 году получил должность профессора. В 1953–1955 годах был руководителем семинаров по культуре и коммуникациям, проводившихся Фондом Генри Форда. В это время он заинтересовался влиянием технологий и медиа на общество. Значительное влияние на это направление исследований Маклюэна оказало его знакомство с коллегой по университету, известным канадским экономистом Гарольдом Иннисом (Harold Innis), учеником которого он впоследствии себя неоднократно называл. В 1946–1977 годах Маклюэн был членом Департамента английского языка в Колледже Святого архистратига Михаила Университета Торонто.

Следует отметить, что Маклюэн не был учёным в привычном смысле этого слова, в академической среде его считали эксцентриком, ближайшие коллеги его фактически игнорировали, а остальные профессора отговаривали своих студентов от посещения читаемых им курсов. В результате за все эти годы под его непосредственным научным руководством было защищено только семь диссертационных работ. Ситуацию также усугубляла и весьма своеобразная манера Маклюэна излагать свои мысли, благодаря которой многие люди зачастую не могли понять о чём он говорит и о чём заговорит в последующий момент. Незнакомые люди чаще всего считали, что Маклюэн просто «несёт какую-то чушь».

В 1953 году Маклюэн вместе с антропологом Эдмондом Карпентером учредил журнал «Исследования» (Explorationism), который выходил до 1959 года. Затем стал директором медиа-проекта Национальной Ассоциации образовательных программ на каналах теле- и радиовещания Министерства образования США. В 1963 году основал Центр культуры и технологии при Университете Торонто и был его директором. В 1967 году удостоился почётной кафедры Альберта Швейцера в области гуманитарных дисциплин в Университете Фордхэма. В 1960–1970-х годах Маклюэн начал приобретать всё большее влияние как теоретик взаимосвязи культуры, медиа и технологий, а также автор публикаций по данной тематике. Со временем деятельность Маклюэна получила большое признание, он консультировал ряд политических деятелей, в 1975 году был назначен Ватиканом советником Комиссии по проблемам социальных коммуникаций, получил множество престижных званий и наград, стал членом Королевского научного общества Канады (1964) и кавалером Ордена Канады (1970).

В 1979 году Маклюэна в результате случившегося инсульта разбил паралич, что повлияло на его способность читать и писать и вынудило оставить преподавательскую работу. Он ушёл из жизни 31 декабря 1980 года в Торонто.

Творчество и деятельность

Маршалл Маклюэн создал концептуальную модель исторической динамики общества, в центре которой лежит проблема типа и способа коммуникаций, при этом смена коммуникационных технологий положена им в основу социальной типологии и выступает критерием периодизации истории. В целом, творчество Маклюэна может быть типологически отнесено к методологической традиции технологического детерминизма, однако семантически его философские идеи выходят далеко за рамки философии техники. Несмотря на то, что расцвет популярности Маклюэна и его работ пришёлся на 1960–1970-е годы, с развитием Интернета его теории приобрели новый смысл и на рубеже XX–XXI столетий вновь оказались в центре теоретических дискуссий.

Маршалл Маклюэн — автор значительного количества статей и книг (некоторые из них написаны в соавторстве). Среди основных работ, вышедших отдельными изданиями, следует выделить следующие: «Механическая невеста: Фольклор индустриального человека» (1951), «Галактика Гутенберга: Сотворение человека печатной культуры» (1962), «Понимание медиа: Внешние расширения человека» (1964), «Медиа — это сообщение: Перечень последствий» (1967, в соавторстве с Квентином Фиоре), «Война и мир в глобальной деревне» (1967, в соавторстве с Квентином Фиоре), «От клише к архетипу» (1970, в соавторстве с Уилфредом Уотсоном), «Город как учебная аудитория» (1977, в соавторстве с Кэтрин Хатчон и Эриком Маклюэном).

Для Маклюэна был характерен своеобразный стиль философствования, ориентированный в первую очередь не на академическое сообщество, но на массового читателя. Его работы полны афоризмов, идиоматических выражений, тем самым они ближе к литературным текстам, чем к научным рассуждениям. В силу этого работы Маклюэна неоднократно повергались критике со стороны приверженцев строгих критериев научности знания.

Теория типов коммуникации

Произведения Маклюэна характеризуются особым метафорическим стилем, в рамках которого выстраивается своего рода аксиоматическая система «проб» (семантических срезов) проблемы, задающая одновременно всесторонне стереоскопическое и образно-ощутимое восприятие последней. Маклюэн считал себя учеником канадского историка экономических структур Гарольда Инниса, увидевшего в технологии коммуникации формообразующую силу всякой культуры и причину эволюции общества.

Семантическим центром философской концепции общества выступает у Маклюэна способ и тип коммуникаций, который, с одной стороны, обеспечивает целостность и специфику социальной организации, а с другой — выступает механизмом её понимания и культурной интерпретации. Определённый тип коммуникации (коммуникационная технология) не просто задаёт, но создаёт социальный мир — «галактику», которая имеет свой ареал и, несмотря на возможность расширения или изменения конфигураций, наложения галактик друг на друга или взаимного прохождения сквозь, обладает тем не менее чётко фиксированными границами.

В соответствии с этим в истории развития человечества Маклюэн выделяет четыре эпохи:

1. Эпоха «племенного человека».
2. Эпоха письменности.
3. «Галактика Гуттенберга».
4. «Галактика Маркони».

К «средствам коммуникации» Маклюэн относит все культурные феномены, так или иначе могущие выполнять коммуникационные функции: язык (письмо и речь), печать, телевидение, компьютерные системы, а также дороги, транспорт, деньги, религию, науку и многие другие. Формирование новых «средств коммуникации», связи и информации инспирирует радикально новый «сенсорный баланс» общества, задавая новые мироощущение и мироуяснение, новый стиль мышления, новый образ жизни и, в конечном итоге, новые формы социальной организации.

Маклюэн понимает коммуникацию как экстериоризацию чувственной способности человека к восприятию, выделяя на основе этого критерия аудио- (или речевую) коммуникацию и видео- (или зрительную) коммуникацию, что, в свою очередь, ложится в основу дифференциации аудио- и видеокультур, то есть «культур слуха» и «культур зрения». Такое разделение является семантически весьма значимым. Согласно многочисленным исследованиям психологов, избирательность зрения на несколько порядков превышает избирательность слуха: то есть «каждый видит своё», звуковой же ряд — «один на всех». Более того, именно звук обладает суггестивным потенциалом: для того чтобы ввести пациента в гипнотическое состояние, оператор должен устранить бдительный контроль зрительного анализатора (например, утомить его с помощью блестящего шарика перед глазами). Поэтому человек становится послушным, если не имеет своей точки зрения.

Как показано Маклюэном, исторически первой является эпоха «племенного человека», то есть эпоха устной речи (аудиокультура), в связи с чем «сенсорный баланс племенного человека» характеризуется синкретизмом и включённостью во взаиморезонирующую речь членов общины, чему соответствует мифологический синкретизм сознания и растворённость индивида в родовом коллективе. Кроме того, «культура слуха» порождает стиль мышления, в выраженном виде демонстрирующий патерналистские установки массового сознания. (Уместно вспомнить, что Жанна д’Арк не только канонизирована католической церковью как покровительница Франции, — она считается также покровительницей радио и телеграфа: двигавшие Жанной патриотические чувства осознавались ей как внушение свыше, сакральная весть, переданная «святыми голосами». История мистики свидетельствует: видения нуждаются в истолковании, голоса же слушают и их слушаются. В упанишадах откровение изначально обозначалось как «шрути» — буквально: «услышанное», суфийский аналог — «шатх».) Именно общая зависимость от авторитета и выступает основой той сплочённости, которая отличает социальные группы в аудиокультуре.

Формирование фонетического алфавита — как первый толчок — и изобретение наборного шрифта (Иоганн Гутенберг, XV век) — как главный импульс — породили новый тип культуры — визуальную культуру, «культуру зрения», которую Маклюэн называет «галактикой Гутенберга». Типографское тиражирование создаёт, по Маклюэну, первый культурный образец стандарта как такового и образец стандартно воспроизводимого товара, задавая тем самым стандарт массового производства. Именно в изобретении печатного станка коренятся, по Маклюэну истоки и всеобщей грамотности и промышленной революции. Печать как «стандарт стандарта» выступает также и образцом стандартной (штатной) коммуникации, — «племенной человек» заменяется «типографским и индустриальным», племенной строй — индустриализмом. Кроме того, письменный текст, тиражируемый печатью, выступает в качестве основы рефлексии над языком (позволяет «увидеть язык»), что инспирирует формирование и дистанцирование наций. Все эти трансформации задают истории вектор, который Маклюэн обозначает как «эмплозию» — мощную интенцию к механической технологии и механистическому фрагментарному псевдоединству видеокультуры, пришедшему на смену аудиоорганичному единству.

Изменения, произведённые, по мнению Маклюэна, введением письма и печати, заключаются в следующем:

1. Холодный однообразный визуальный мир — вместо эмоционального устного разнообразного мира:
   • потеря мистического элемента;
   • одна черта — рациональность мышления — вместо всего богатства чувств.
2. Создание цивилизованного человека:
   • создание типа человека-мыслителя, индивидуума;
   • создание представления об унифицированности кодов, такого принципа работы, как расщепление, усреднение, пересобирание и механическое повторение (привычка к униформизму);
   • создание представления о линейности и непрерывности пространства и времени;
   • жёсткая причинно-следственная связь элементов системы;
   • невовлечённость — отчуждённость, пассивность.
3. Общество:
   • индустриальность (возможность самовыражения в уединении и присоединении к другому уже с целью усиления мощи вели к созданию корпораций, военных и коммерческих), создание ситуации равного положения индивидов (например, перед законом);
   • массовый рынок;
   • доступное образование (книга — первая машина-учитель), универсальная литературность, специализация и фрагментация знания.
4. Культура:
   • правильное написание и синтаксис, произношение (что отделило поэзию от песни, прозу от ораторства; теперь поэзия могла быть написана, но не услышана; музыка отделилась от слова);
   • появление Автора.

Печатное слово, сделавшее письменность основой массовых коммуникаций, предоставило индивиду такие права, как селекция информации (в то время как от звучащего голоса не уйти, читать и смотреть можно всё что угодно), свободная её интерпретация (собственная точка зрения в противоположность послушанию), критицизм и возможность поступать с этой информацией по-своему усмотрению — собственно, право на индивидуальность. Однако человек заплатил за это право утратой чувства общности (общины), — исходное единение с родом сменилось неутолимым желанием преодоления разобщённости, задав культурную традицию поиска путей этого преодоления: от констатации Э. Фроммом неадекватности традиционных средств (совместная принадлежность к экономической группе, общие знаки престижа, одновременно пережитые оргиастические состояния) до парадигмы «бытия-друг-с-другом» в экзистенциальном психоанализе Бинсвангера.

Однако основная семантическая ось истории ориентирована, согласно модели Маклюэна как вектор от «эксплозии» к «имплозии», то есть к новому синтетизму на основе компьютерных средств коммуникации. Если аудио- и видео- культуры репрезентировали и объективировали в средствах массовой коммуникации, соответственно, слуховые и зрительные анализаторы, то компьютерная техника объективирует («выводит наружу») саму «нервную систему», экстраполированную на всё человечество.

С изобретением в 1884 году телеграфа возникла «галактика Маркони», или эпоха электронной коммуникации, характеризующаяся децентрализацией процессов коммуникации, многократным ускорением реакций и всеобщей «включённостью» в информационное поле. Наступающая «электронная эпоха», по Маклюэну будет характеризоваться «тотальным объятием»: масс-медиа на новой технологической основе возвращают человеку утраченную включённость в общность, только теперь эта общность приобретает всечеловеческий масштаб, ибо предоставленная компьютерной техникой возможность мгновенной передачи информации и мгновенного же на неё реагирования фактически упраздняет пространство и время («имплозия» как мгновенное сжатие информационного и пространственно-временного континуумов), позволяя человеку не только осознать, но и прочувствовать своё единство с человечеством. Кроме того, компьютерные возможности позволяют «обойти язык», то есть устранить барьер перевода, сняв тем самым национальные барьеры между людьми. Более того, сенсорная комплексность компьютерной коммуникации ликвидирует доминирование тотального критицизма и мозаичной избирательности визуальности, возвращая мировоззрению утраченные синтетизм и образность, а сознанию — цельность.

Электричество — явление дисперсное. Электричество не централизует и унифицирует, как печать, а, наоборот, распыляет, делит на части. Суть действия всех электронных медиа — сжимать и унифицировать всё то, что раньше было разделено и специализировано. Система печати, основанная на визуальности, имеет протяжённость во времени и пространстве, организуя централизованные системы (будь то литература или индустрия), тогда как система, базирующаяся на электричестве, создаёт пространство без границ, центров и провинций. В электронном мире всё происходит «одновременно», не существует жёсткой хронологической последовательности. Технологии современного мира сокращают время, и историческое время также, как и уничтожают разделение в пространстве. Всюду и все времена становятся «здесь и сейчас».

Общество как единое человечество («раскрепощённый и беззаботный мир») характеризуется Маклюэном в качестве «глобальной деревни», в силу ощутимо реального для каждого её представителя единения со всеми и с целым, непосредственности коммуникации, синтетизма восприятия и стиля мышления. Вневременной характер такого сообщества влечёт за собой интимность, взаимосвязанность, общность социального опыта, — это возврат коллективного мышления, вовлечённости. Визуальная культура создаёт центрированные нации, электрическая — племена. В электронных технологиях не существует механической последовательности фрагментов. В ней важна конфигурация, конструкция, одновременность, органическая взаимосвязанность целого комплекса функций. Тем самым, происходит переход от статики к движению, от механики к органике.

На общем мажорном фоне картины «электронного общества» Маклюэн фиксирует и некоторые тревожащие штрихи — интенцию компьютерной коммуникации в рамках масс-медиа к доминированию формальных средств коммуникации над её содержанием. Очевидно, что компьютерный синтетизм порождает как большие возможности, так и связанные с ним большие проблемы, артикулируемые как проблемы коммуникационного и информационного порядка. Компьютеризация общества заставляет по-новому взглянуть на многие функции и аспекты коммуникаций, высвечивая ранее не фиксируемые моменты. Так, анализ когнитивной психологией того обстоятельства, что индекс генерации новых идей научными конференциями, проведёнными в дистанционном режиме вне непосредственного пространственно-временного контакта между их участниками, близок к нулю, позволил установить, что наибольшим креативным потенциалом обладает не «штатное», а «кулуарное» научное общение. Что же касается проблем информационного плана, то наложение звучащего текста на видеоряд создаёт весьма сильное (сколь и нередко обманчивое) впечатление полной достоверности информации, в то время как голос как был, так и остаётся авторитарным, с прежним успехом используя свой суггестивный потенциал. Диктор, разумеется, не становится диктатором, но факт наличия изображения создаёт иллюзию «демократичности» восприятия информации, усиливая возможности для социального манипулирования.

Теория холодных и горячих медиа

Согласно Маклюэну, всё медиа можно разделить на две большие группы:

1. «Горячее медиа» — это медиа, которое расширяет одно чувство до предела, до очень высокого разрешения. Высокое разрешение означает, что содержание полностью заполнено информацией. Такие медиа исключают или минимализируют вклад аудитории, перципиента. Примеры горячих медиа — радио, кино, телевидение.
2. «Холодное медиа» — это медиа, которое предоставляет участнику только форму, и для своего функционирования требуют большого личного вклада. Например, книги, которые требуют от читателя максимального внимания и дополнительного включения воображения.

Основным критерием данной классификации выступает уровень вовлечения потребителя информации в процесс коммуникации. Таким образом, холодные медиа — включают, а горячие — исключают. Холодные медиа — это технологии племени, живого включения, участия; горячие — технологии цивилизации, абстрагирования, уединения, пассивности. Холодные медиа, появляющиеся сегодня, реплеменизируют общество; горячие — рецивилизируют. На их чередовании и основано развитие общества.

Маклюэн вводит также понятие «перегретых медиа». Когда горячее медиа перегревается, насыщается другой системой, оно видоизменяется в другое медиа. Мало того, последующее медиа всегда «пожирает» предыдущую. Содержанием последующего медиа является предыдущее. «Каждое новое техническое открытие включает акт коллективного каннибализма».

В контексте этой теории Маклюэн показательно разбирает и интерпретирует миф о Нарциссе. Он считает, что история о Нарциссе — это история о том, как однажды человек был фасцинирован (образовано от латинского слова: fascinatio — «завораживание») расширением самого себя в ином материале. Расширение Нарцисса в зеркале заворожило его остальные чувства; онемев, он стал механизмом по обеспечению действия своего собственного расширенного и повторённого образа. Таково действие медиа. На этом примере Маклюэн строит свою психологическую теорию медиа.

Теория медиа как ампутации

Медиа рассматриваются Маклюэном как внешние расширения человека, как непосредственные технические продолжения его тела, органов чувств и способностей. Будучи такими расширениями, они в конечном итоге отделяются от человека и обретают власть над ним. Это отделение метафорически описывается Маклюэном как «ампутация»: развитие технологической инфраструктуры человеческого тела (а затем и человеческих коллективов) сопровождается последовательной «ампутацией» всевозможных человеческих способностей. Развитие электронных средств интерпретируется в этом плане как финальная «ампутация» человеческого сознания.

Существуют физиологические причины, обуславливающие вовлечение человека в состояние оцепенелости посредством многократного расширения одного из его чувств. Маклюэн указывает, что все расширения, медиа, суть попытки выстроить гармонию, сохранить готовое разрушиться равновесие. Любое расширение, медиа — это автоампутация. При постоянном раздражении какого-либо органа или чувства, когда организм не в силах устранить источник раздражения, он отключает орган. Нервная система защищает себя посредством изоляции, ампутации «ненормального» органа, чувства или функции.

Например, ускорение процессов обмена информацией между племенами повлекло за собой ситуацию, в которой ноги и функция ходьбы или бега более не могли выдерживать необходимых нагрузок. Это повлекло за собой изобретение колёса и ампутацию ног (в том смысле, что их функция несколько изменилась, быстрое передвижение было изолировано от тела). Будучи отделена от тела, функция замыкается и достигает в себе высокой интенсивности, но такое усложнение опять воспринимаемо и переносимо нервной системой только оцепенением или блокировкой восприятия (второй по счёту). Самоампутация исключает самоузнавание.

Успешная механизация различных физических органов со времён печати сделала социальный опыт для нервной системы человека слишком агрессивным. Теперь буферами становятся не физические органы, а медиа. Таким образом, человеческий организм полностью оцепенел, — большинство его функций поделено, фрагментировано и выполняется машинами. «Апатию» века новых технологий Маклюэн связывает именно с этим оцепенением организма. Остаётся лишь жизнь сознания, — но развитие цивилизации ведёт к тому, что и она будет расширена и ампутирована от организма человека (компьютер). И тогда человек станет лишь обслуживающим свои расширенные чувства, в том числе и сознание, сервомеханизмом, — как Нарцисс (впрочем, Маклюэн вовсе не технологический детерминист, бросая пессимистическую фразу-высказывание, он через две страницы опровергает её одой новым технологиям).

Теория медиа и прогнозы

Во вступлении к книге «Галактика Гутенберга» Маклюэн пишет: «Все медиа, расширения наших чувств, создают замкнутые, не пересекающееся системы. Наши собственные чувства, также довольно изолированные друг от друга, тем не менее, могут взаимодействовать с помощью Сознания. Наши же расширенные чувства всегда были замкнутыми системами, не способными к совместному существованию в каком-либо поле. Но во времена, когда они были медленными и двигались с разной скоростью, как, например, деньги, колесо и/или алфавит, это было не так болезненно. Теперь, в эпоху электричества, когда всё существует одновременно и везде, такая ситуация стала особенно невыносима. Все наши расширенные чувства должны найти одно коллективное поле существования и управления». Таким образом, Маклюэн, в сущности, говорит о будущем персональном компьютере, принципе мультимедийности, Интернете.

Согласно Маклюэну, момент «встречи» двух медиа — это «момент истины», освобождения, в ходе которого рождается новая форма. Этот момент свободы и освобождения от обыденных путей и оцепенения, накладываемого этим медиа впоследствии. Первая телеграфная линия между Балтимором и Вашингтоном поддерживала шахматные игры между экспертами двух городов. Другие линии были использованы для лотерей и, в целом, игр, — равно как и раннее радио существовало в изоляции от коммерции, и, прежде чем было поглощено большими коммерческими интересами, широко использовалось любителями.