Александр Борисович Кабанов:
Мировая история и социальный интеллект.
Глава IV. О социально-экономическом максимуме и политическом оптимуме

Вряд ли у кого вызывает сомнение тот очевидный факт, согласно которому целесообразная деятельность индивидуумов направлена на удовлетворение их разнородных желаний (потребностей). Конечно, нужды и устремления каждого конкретного человека уникальны, но всё-таки психологи, социологи, экономисты и философы в результате исследования человеческих потребностей составляют некие усреднённые (типичные) шкалы или иерархии потребностей. Наиболее известной и популярной из них в последние десятилетия была иерархия потребностей созданная американским психологом Абрахамом Маслоу. Согласно ей самыми важными потребностями, которые человек стремится удовлетворить в первую очередь, являются утоление жажды и получение пищи. Чуть менее важной и сильной оказывается стремление к безопасности (чувству защищённости). Далее следуют желание чувствовать общность с другими людьми, потребность в любви, уважении и некоторые другие (см. А. Маслоу. Мотивация и личность. 1954).

Хотя вполне вероятно, что невозможно создать некую универсальную градацию человеческих вожделений, которая бы охватывала все народы и имела бы вневременной характер, тем не менее, по крайней мере, можно утверждать следующее. Для большинства людей во всех странах и во все времена было чрезвычайно важно экономическое (материальное) благосостояние, позволяющее удовлетворять потребности в питье, еде, одежде и крове. Кроме этого, люди стремятся жить в безопасности, когда их жизни и добросовестно приобретённому имуществу ничего не угрожает. А ещё они хотят дышать чистым воздухом, не ощущать притеснений со стороны власти предержащих, чувствовать общность с другими людьми и гордиться совместными успехами, ощущать справедливость распределения богатств в обществе и легитимность политического устройства.

Как мы видим, эти потребности представлены в виде перечня экономических и социальных благ. Причём, как правило, их достижение взаимосвязано: с одной стороны, экономическое процветание помогает снизить преступность, контролировать и устранять выявленные загрязнения окружающей среды, а с другой стороны, ощущение справедливости распределения богатств, легитимность режима и законопослушные чиновники способствуют инвестициям и увеличению потребления материальных благ. В связи со всем изложенным, и принимая во внимание естественное желание индивидуумов максимально удовлетворять собственные потребности, можно заявить, что каждое общество (группа индивидов) стремится достичь максимума удовлетворения своих социально-экономических потребностей.

В предыдущей главе было показано, что целью установления государственных законов, определяющих обязанности и дарующих права, — это снижение социальных издержек, расширяющее удовлетворение совокупности индивидуальных потребностей. Между тем, очевидно, что от конкретной формы государственного правления (монархия, республика) или политического режима (среди которых различные формы автократии и демократия) напрямую зависит законодательная база и, соответственно, удовлетворение потребностей населения. Далее, как это было доказано ранее, две нации с существенно различным уровнем социального интеллекта будут иметь совершенно разные (я бы даже сказал противоположные) культурные ценности, нравственные системы и уровень социального капитала. Вследствие этого, социально-экономический максимум у каждой из этих наций будет достигнут при различных политических режимах — например, при авторитаризме и демократии, которые и будут для них политически оптимальными формами правления. Иначе и быть не может: ведь моральная система — наиболее важный и всеохватывающий регуляторный социальный институт, от которого зависит как легитимность политической формы правления, так и её социально-экономическая эффективность, то есть способность снижать социальные издержки в различных сферах человеческой деятельности и, тем самым, способствовать удовлетворению разнородных потребностей населения.

Если представить себе нацию с низким уровнем социального интеллекта и, следовательно, неразвитой и примитивной моральной системой и практически полным отсутствием социального капитала, то поведения населения будет характеризоваться недоверием, эгоизмом, желанием отнять собственность у чужих, высоким уровнем преступности и коррупции. В таком обществе установление демократического режима с широким спектром прав и свобод приведёт только к продажности средств массовой информации, повсеместной коррупции чиновников и судей, к незаконным захватам земли, недвижимости и прочей собственности, к отсутствию инвестиций и росту социального неравенства. При замене же его на авторитарный политический режим, страх и жестокость правителя смогут частично восполнить слабости этической системы и общественного мнения. Соответственно, коррупция уменьшится, повсеместные захваты собственности и иные преступления сократятся и будут доступны только диктатору и его ближайшему окружению, инвестиции и благосостояния населения повысятся.

В описанном обществе авторитаризм — единственная форма правления способная существенно снизить социальные издержки; авторитарный лидер подчиняет себе всё сферы общественной жизни, подобно тому, как вертикально-интегрированные компании в целях снижения трансакционных издержек оппортунистического поведения поставщиков сырья и розничных сетей скупают или насильственно поглощают последние.

В свою очередь народы обладающие высоким уровнем социального интеллекта, развитой этической системой и значительным запасом социального капитала, для которых характерны плюрализм мнений, уважение к государству, законам и частной собственности при авторитарном образе управления испытывают психологический дискомфорт, потенциальная (пусть даже и мнимая) угроза своеволия и безнаказанности властей заставляет нервничать частных инвесторов, что в итоге ограничивает экономическую и социальную активность населения. В то время как демократическое устройство, будучи единственно легитимной с этической точки зрения формой правления, высвобождает энергию населения, столь необходимую для процветания.

Рассмотренный здесь социальный закон, согласно которому политический оптимум определяется социально-экономическим максимумом, не очевиден только в силу постоянный пертурбаций происходящих в социально-экономической системе того или иного общества. Здесь и изменения производительных сил вследствие научного прогресса, перемены основных направлений в движении потоков мирового капитала, последствия экономических кризисов, войн и миграций, смены идеологий и политического вмешательства извне. Все они вызывают известные отклонения от состояния равновесия социально-экономической системы, в котором наиболее отчётливо можно зафиксировать указанную закономерность.

И если бы технологии и ресурсы всех обществ были постоянны, не происходило бы миграций, не появлялись новые идеологии и не было бы иностранного вмешательства стран во внутреннюю политику друг друга, тогда социально-экономические системы всех стран пришли бы к своему равновесному состоянию и их политические системы были бы прямым отражением их социально-экономического максимума.

Совсем недавно эмир Дубая Мохаммед ибн Рашид аль-Мактум, в сущности, высказал (правда, несколько упрощённо) описанную здесь закономерность в следующих словах: «Экономика — лошадь, политика — телега. Они должны занимать надлежащие места — экономика должна идти впереди лошади, а не наоборот».