Александр Борисович Кабанов:
Мировая история и социальный интеллект.
Глава III. Социальные издержки, нормы и политическая деятельность

В этой главе будет рассказано: о социальных издержках, возникающих при обмене между индивидами разного рода ценностных благ (товарами, информацией, и так далее). О том, что регламентирующие общественную деятельность социальные нормы и правила имеют целью снижение таких издержек, а сущность и природа политической деятельности отдельных индивидуумов, разнообразных социальных групп заключается в создании и последующей трансформации, содержащих такие нормы, социальных систем.

Раздел I. Социальные издержки

Как правило, люди живут в тесном контакте с другими людьми — этого требует как продолжение рода, так и желание жить в более благоприятных условиях, которых невозможно добиться без регулярного взаимодействия с окружающими в различных сферах. Сфер человеческой деятельности, в которых субъекты совершают обмен множество: экономика, безопасность, образование и так далее. Ещё больше существует типов обмена (трансакций). Среди них денежный обмен товаров и услуг (покупки и продажи), неопосредствованный деньгами обмен услугами (например, помощь между соседями), соглашение о линии поведения по отношении к третьим лицам, обмен экономической информацией (разговоры о ценах, качестве товаров и услуг), обмен бытовой информацией, информацией о правилах и законах и многое другое. Собственно, такого рода обмены — эссенция социальной жизни, и именно они определяют экзистенцию социума.

В свою очередь, субъектами обмена могут выступать частные лица, созданные ими добровольные ассоциации, коммерческие фирмы, политические партии и даже государства (между государством, с одной стороны, и физическими и юридическими лицами, с другой, происходит обмен налогов на ряд услуг, прежде всего, обеспечения безопасности). Причём обмен может осуществляться как между двумя участниками, например, розничным торговцем и покупателем, государством и налогоплательщиком, так и между большим числом участников с любой из сторон. Например, когда две политические партии создают коалицию и заключают соглашение с третьей, или когда несколько компаний заключают соглашение с профсоюзом о заработной плате и продолжительности рабочего дня.

Но каждый акт обмена, безразлично к сфере, типу и осуществляющим его субъектам, для каждой из сторон всегда сопряжен с определёнными издержками, обусловленными возможностью обмана — из чисто корыстных побуждений, ненависти или просто в силу вредности характера — со стороны другой. Сюда можно включить случаи предоставления некачественного товара, отказ оплачивать полученный ранее товар, задержки выплаты заработной платы, сокрытие доходов и уход от налогов, лжесвидетельство и многое другое.

Издержки обмена, обусловленные такого рода асоциальным поведением, можно назвать социальными издержками. Как правило, они заключаются в сборе информации о поведении будущего партнёра в прошлом, его репутации, о наличии у него необходимого товара или квалификации для оказания услуги, его платёжеспособности, расходах на проведение переговоров и заключении договора, а также возможных судебных издержках в случае неисполнения последнего.

Наиболее широко изучены и описаны социальные издержки в экономической сфере — так называемые, трансакционные издержки. Упоминание об издержках сопровождающих обмен экономическими благами встречается уже в «Основаниях» Карла Менгера, вышедших в 1871 году. Однако, настоящий прорыв в описании и анализе влияния издержек обмена на хозяйственную жизнь произошёл в 30-х годах XX столетия в ряде работ представителей институциональной школы в экономической теории. Так американский экономист Дж. Коммонс считал, что по причине редкости экономических ресурсов у хозяйствующих субъектов возникают конфликты по поводу их использования, которые потенциально могут выродиться во всеобщее насилие и привести к огромному экономическому и социальному ущербу, а единственное действенное средство против этого — юридически обязывающее соглашение в виде письменного договора (см. Дж. Коммонс. Институциональная экономическая теория. 1934). Дж. М. Кларк анализировал процесс сбора информации, которая необходима для осуществления успешного и выгодного обмена, который всегда требует определённых издержек, связанный с её сбором и оценкой. В свою очередь, Рональд Коуз исследовал влияние трансакционных издержек на хозяйственную структуру: им было доказано, что создание крупных вертикально-интегрированных компаний определяется стремлением снизить издержки обмена со своими контрагентами посредством приобретения или слияния с последними (см. Р. Коуз. Природа фирмы. 1938). Оливер Уильямсон называл трансакционные издержки — издержками оппортунистического, то есть нечестного, поведения; а Кеннет Эрроу утверждал, что трансакционные издержки в экономике подобны трению в физике.

Между тем, как я уже сказал об этом, издержки обмена (социальные издержки) являются неотъемлемым атрибутом взаимодействия субъектов не только в экономической, но и во всех других сферах социальной деятельности, пронизывая всю общественную жизнь. Слишком высокие социальные издержки препятствуют взаимодействию субъектов, ограничивая его, сковывают их деятельность и, фактически, разрушают общество, дефрагментируя и разъедая его подобно ржавчине. И так как природа человека неизменна и эгоистична, то единственное противоядие и действенное средство спасения от неминуемой гибели и распада для ограничения роста социальных издержек — это установление социальных норм и формирование эффективных регуляторных социальных систем (морального кодекса, уголовного права, отлаженной и неподкупной судебной системы), препятствующих обману и карающих за него. Таким образом, социальные издержки являются первопричиной возникновения и основным фактором эволюции указанных общественных систем (институтов).

Раздел II. Социальные системы (институты)

Сам термин «социальный институт» произошёл от латинского слова «институция» (institution) переводимого как обычай, наставление, указание, порядок. К социальным институтам можно причислять любые регуляторные социальные системы — мораль, религию, законы, цель которых унифицировать общественное поведение взаимодействующих между собой субъектов и снизить социальные издержки.

Вообще, социологи обыкновенно вслед за Эмилем Дюркгеймом определяют социальные институты, как механизмы или фабрики по воспроизводству общественных практик и отношений. Однако, очевидно, что это не совсем точной определение: ведь, как это хорошо известно, современные социальные институты трансформируются — одни этические нормы перестают действовать, появляются новые, одни законодательные акты отменяются, другие принимаются; вследствие этого одни социальные практики и отношения уходят в небытие, а другие приходят им на смену (процесс институционализации). Поэтому лучше говорить о социальных институтах не как о механизмах воспроизводства таковых, а как о фабриках по их унификации.

Кроме того, социологи часто употребляют термин «социальный институт» не только по отношению к отдельным регламентирующим общественное поведение субъектов системам, но и к таким социальным феноменам как семья, государство, политические партии и прочим; возможно, в последнем случае для избегания смысловой путаницы лучше употреблять термин «социальная организация» или какой-либо иной.

Естественно, чтобы социальные институты исправно функционировали, необходимы социальные инструменты для поддержания институционального порядка; такими инструментами, в частности, являются системы поощрений, стимулирующие определённые типы социального поведения, и системы наказания, репрессирующие за другие. Поощрениями могут служить похвала, готовность к сотрудничеству и доверие или, изредка, материальное вознаграждение; в свою очередь, средствами наказания могут быть порицание, осуждение, изоляция, штрафы, тюремный срок, а иногда и смертная казнь.

Социальные институты своего рода общественные гормоны, регулирующие наиболее важные социальные процессы нации — рождаемость, производство материальных и духовных благ, безопасность и здоровье индивидов и так далее. Подобно тому, как гормоны в человеческом организме управляют наиболее важными процессами его функционирования — ростом, весом, расщеплением пищи и другими.

Как я уже указывал, вероятно, наиболее важным социальным институтом является этическая система, и вот почему. Во-первых, она гораздо более универсальна, нежели, скажем, профессиональная этика, например, клятва Гиппократа или адвокатская тайна; ведь последняя не освобождает врачей и адвокатов от необходимости следовать этическому кодексу нации. В свою очередь, государственные законы и правительственные акты не могут быть легитимны и, соответственно, действенны и долговечны, если они нарушают основополагающие элементы нравственной системы или не соответствуют той.

Что касается религиозных догм, к примеру, содержащихся в Пятикнижии (Моисееве законе) десяти христиано-иудейских заповедей запрещающих убийство, кражу, лжесвидетельство, зависть, предписывающих заботится о родителях, то они, несомненно, слишком абстрактны, так как не конкретизируют в отличие от нравственной системы, в каких именно обстоятельствах субъект должен их придерживаться. Ведь, понятно, что убийство сограждан и врага на поле битвы — совершенно разные вещи, и вряд ли в мире найдётся хоть один человек полностью следующий им на протяжении всей своей жизни, возможно, за исключением небольшого числа самых явных фанатиков. Впрочем, невзирая на это, религиозные системы всё же играют важную роль в регламентации общественного поведения индивидов во всех нестандартных и непредвиденных жизненных обстоятельствах, которые по этой причине не охватывает традиционный этический кодекс.

В заключении следует отметить, что социальные институты, управляя общественным поведением совокупности индивидов, принуждают каждого субъекта следовать им, возлагают на него обязанности, но одновременно, возлагая последние и на других, даруют ему и права, которые, в сущности, есть обратная сторона обязанностей. Поэтому субъекты обладают моральными и государственными правами, а если субъект — само государство, то возникает международное право.

Чем выше социальный интеллект нации, тем более развиты и совершенны (институционализированы) будут его общественные институты, тем меньше будут трения в работе социального организма (социальные издержки) в виде распространения лжи, дачи ложных показаний, фальсификации товаров и подделок торговых марок, краж, захвата собственности, насилия и убийств, и тем выше будет уровень доверия и социального капитала, более единым, свободным и процветающим окажется народ.

Раздел III. Природа и сущность политической деятельности

Как известно, по мнению Аристотеля, человек — общественное, а значит и политическое животное. Действительно, как это сейчас будет показано, каждый человек в той или иной мере на протяжении всей своей жизни вовлечён в политику: и как творящий её субъект, и как объект политической деятельности других людей. Существовать в обществе и быть вне политики настолько же вероятно, насколько реалистично пребывая на земле не испытывать её притяжения.

Только что было установлено, что социальные институты (прежде всего, мораль и законы) — это наиболее важные, регламентирующие взаимодействие отдельных субъектов (индивидов, их ассоциаций, групп, фирм, отдельных государственных органов), социальные системы. Для эффективной работы по снижению социальных издержек в различных сферах общественной деятельности таких институтов существует система поощрений и наказаний. Таким образом, с одной стороны, условия жизни индивида — его доходы, общественный статут, карьерный рост и так далее — напрямую зависят от отдельных положений этих институтов, а, с другой стороны, ему чрезвычайно трудно использовать себе во благо только даруемые ими права (например, безопасность жизни и собственности), уклоняясь от своих обязанностей (главным образом, уплаты налогов). Соответственно, наиболее рациональный тип поведения субъекта — это принять существующие правила общественного проживания, пытаясь тем или иным образом принять участие в их установлении или пересмотре в соответствии с собственными эгоистическими интересами — именно в этом и заключается сущность политики и природа всякой политической деятельности.

Например, в соответствии со своими частными интересами сексуальные меньшинства требуют от сограждан нравственного признания их личной жизни, а от властей — возможностей законного заключения однополых браков и официального усыновления детей. Они пытаются посредством политической деятельности изменить как моральный кодекс, так и государственное право. Причём без изменения первого невозможно добиться прочного и легитимного изменения второго. Поэтому не случайно, что греческая и римская (классическая) политическая философия связывали нравственное развитие и политическое развитие, а в английских университетах длительное время политическая наука изучалась на факультетах нравственной философии, как неотъемлемая часть последней.

То, что сущность и природа политической деятельности заключаются в борьбе за сохранение или трансформацию действующих регуляторных систем (морали и законов) подтверждается тем, что в центре политической философии нового времени (в сочинениях Бодена, Гроция, Руссо, Гегеля и других) каждый раз оказывалось право — моральное, естественное, божественное или государственное. Ни одному людскому сообществу a priori не известно о справедливых и наилучших социальных нормах, правилах общежития и законах; социальные философы, стремящиеся определить идеальные системы морали, права и государственного устройства, не могут придти к общему мнению. Поэтому единственным возможным инструментом установления и изменения социальных институтов является политическая деятельность в виде политической борьбы частных эгоистических интересов и, прежде всего, стремления к безопасности, здоровью и собственности. Таким образом, политическая деятельность — есть средство собирания рассеянного в головах множества людей социального знания и опыта, необходимых для создания действенных и адекватных регулирующих взаимоотношения субъектов общественных систем (институтов). На подобии того, как в экономической жизни система рыночных цен, регулирующая наиболее важные аспекты последней (распределение ресурсов по отраслям, размеры производства и сбыта товаров) представляет собой результат сбора распылённой в головах бесчисленного множества хозяйствующих субъектов экономической информации. О чём писали в своих произведениях в XVI столетии некоторые испанские схоласты саламанской школы, в XVII — Тюрго, а в XX — фон Хайек.

Для повышения эффективности политической деятельности субъекты создают специальные инструменты, например, политические партии, осуществляют отбор представителей, проводят агитацию, создают коалиции и так далее. Конечно, одни субъекты политической деятельности более точно оценивают политическую обстановку и перспективы, их инструменты и методы более эффективны, и они лучше других отстаивают свои интересы в процессе трансформации общественных систем. Но как бы то ни было получаемые при этом в результате столкновения эгоистических интересов продукты — мораль и закон, как правило, гораздо лучше соответствуют общественным интересам, чем если бы их единолично установил какой-либо государственный деятель или философ.

Далее, если моральная система для своего создания, своей трансформации и обеспечивающей её работоспособность системы поощрений и санкций не требует значительных расходов и специальных учреждений, то создание, изменение и жизнеспособность законодательной базы возможно только при их наличии. Сбор налогов, акцизов и пошлин позволяет содержать законодательные учреждения, проводить в жизнь созданные ими законы и при необходимости, посредством судебных органов, разрешать возникающие при исполнении законов споры. В результате появляется обладающее ресурсами и властью государство.

Одни считали, и в их числе Макс Вебер, что по своей сущности политика связана с властью, с феноменом власти. Другие, среди них, Истон утверждали, что сущность политики заключается в распределении ценностей в обществе. В свою очередь, Маркс утверждал, якобы государство и власть созданы для эксплуатации победившим в политической схватке классом остальной части общества; по этой причине он заявлял, что при прекращении эксплуатации автоматически исчезнут и государство и политика.

Безусловно, наличие у государства ресурсов и власти чрезвычайно притягательно для многих частных лиц и групп интересов — желание обогатится за чужой счёт, жажда признания и власти сильны у многих. Между тем, оценка выгод и потерь, способность создавать эффективные инструменты политической борьбы различны. В итоге все это часто приводит к несправедливому обогащению (путем распределения бюджетных средств, дотаций, премий, введения протекционистским мер или установлению монополии), торговле должностями и тому подобное. Ко всему тому, с чем боролись Смит, Монтескьё, Джефферсон и их единомышленники посредством демонополизации собственности и власти. Однако, стремление к власти, распределение ценностей и обогащение — это не более чем побочные продукты политической деятельности, а не её цель и причина. Властью обладают не только государственные чиновники, но и руководители крупных компаний, профсоюзов и так далее. Сферой приобретения ценностей является не только политика и это не может считаться отличительным признаком (атрибутом) последней. А видеть причину политической деятельности в господстве ради эксплуатации других классов мог только человек одержимый ложной идей прибавочной стоимости, который даже близко не представлял себе ни сущность политики, ни природу государства.

Резюмируя всё сказанное выше, можно ещё раз констатировать: истинная сущность политической деятельности состоит в установлении и трансформации по мере изменения общественно-исторических условий бытия общественных регуляторных систем (институтов) в целях снижения социальных издержек, сопровождающих взаимообмен между субъектами в различных сферах деятельности. В том числе, и политической, часто проявляющихся в монополизме, протекционизме, торговле должностями и прочих видах коррупции, которые тем выше, чем ниже уровень социального интеллекта нации и, соответственно, меньше его способность создавать действенные и универсальные правила совместного проживания.