Никлас Луман:
Власть.
Глава VI. Генерализация влияния

Под влиянием — в общем, и без какой-либо детальной квалификации — мы будем понимать трансляцию результатов редукции ¹⁵¹. Являясь основой различных возможностей селекции, влияние обеспечивает универсальное смысловое ориентирование. Смысл всегда синхронно конституирован — временным, предметным и социальным горизонтами ¹⁵². Отнесения к другому времени переживания, другим предметам переживания и другим переживающим лицам не могут быть элиминированы из переживания смысла, хотя в определённых отношениях их можно отрицать или выносить за скобки путём абстрагирования. Отсюда следует, что смысл генерализируется в указанных трёх направлениях. Причём генерализируется он в той мере, в какой утрачивает зависимость от различий, существующих в рамках конкретных измерений, то есть от того, когда, что и кем переживается. Всесторонняя генерализация смысла является условием относительно независимого от контекста и ситуации использования смысловых содержаний, а значит, она оказывается предпосылкой всех видов технизации. Наиболее важным инструментом генерализации выступает язык ¹⁵³.

Этот общий подход мы рассмотрим на примере отдельного случая влияния, вызывающего не только переживание, но и действие. Прежде всего, следует проанализировать генерализацию мотиваций того, кто должен побуждаться к определённому действию. Такой человек переживает свою ситуацию и свои возможности осмысленно и контингентно, фиксируя направленное на него влияние, он осуществляет селекцию и для этого нуждается в мотивах. Последние, как и любой смысл вообще, могут генерализироваться во временном, предметном и социальном измерении. В случае временной генерализации нейтрализуются временные различия: Эго поддаётся влиянию потому, что оно уже делало это прежде, потому, что существует история, требующая своего продолжения ¹⁵⁴. В случае предметной генерализации нейтрализуются предметные различия: Эго поддаётся влиянию, так как в других случаях оно также поддавалось влиянию; свою уверенность в правильности принятия одного содержания коммуникации оно переносит на другое. В случае социальной генерализации нейтрализуются социальные различия: Эго поддаётся влиянию, потому что это влияние оказывается и на других. Для более отчётливого обозначения трёх данных типов генерализации назовём генерализированное во времени влияние авторитетом, предметно генерализированное влияние — репутацией, а влияние, генерализированное социально, — лидерством ¹⁵⁵. Авторитет, репутация и лидерство различаются своей направленностью, но остаются при этом полностью совместимыми друг с другом генерализациями мотиваций в ситуациях подчинения влиянию ¹⁵⁶.

Авторитет, репутация и лидерство представляют собой относительно «естественные» формы генерализации мотивов. Это подразумевает, что их возникновение и выстраивание в форме ожидаемых структур можно наблюдать уже в простых системах интеракции ¹⁵⁷ (то есть они могут осуществляться и при отсутствии строгих предпосылок. Далее, эти формы способны развиваться в направлении все более высокой степени генерализации. Их развитие и рост, как и в других аналогичных случаях, протекает не стихийно, но отвечает определённым условиям совместимости и вытекающим из них следствиям. Нам следует составить себе хотя бы предварительное представление об этих взаимосвязях для того, чтобы затем, учитывая пределы естественных генерализаций влияния, выделить специфические функции коммуникационного средства власти, или, как мы теперь можем иначе сформулировать, функции технизации трансляции редукций.

Авторитет образуется на основе дифференциации шансов, приобретённых благодаря предшествующим действиям. Если коммуникации, использующие (неважно, по какой причине) влияние, всегда оказываются успешными, они консолидируют ожидания, которые ещё более усиливают вероятность успешного исхода, облегчают новые попытки не уменьшают возможность отклонения ¹⁵⁸. После некоторого периода гладко протекающих коммуникаций на основе влияния возможное отклонение обескураживает, ведёт к разочарованиям, трудно представимым последствиям и поэтому нуждается в специальных обоснованиях. Авторитет, напротив, поначалу не нуждается ни в каком оправдании. Он, если угодно, покоится на традиции, однако не нуждается в том, чтобы к ней апеллировать ¹⁵⁹.

Репутация покоится на предположение, что под действия на основе влияния можно подвести основания их правильности ¹⁶⁰. Вместе с тем предметная генерализация влияния представляет собой такое направление генерализации, которое более всего приближено к когнитивным механизмам. Научные теории поэтому могли бы использовать понятие репутации для обозначения возможного субститута истины ¹⁶¹. Генерализация мотивов в этом случае осуществляется благодаря тому, что общая способность объяснения и аргументации принимается относительно некритически или, зарекомендовав себя в ряде успешных случаев, транслируется на другие ситуации ¹⁶².

Основание подобного отношения также и в данном случае предстаёт в качестве некоторой возможности — чистой возможностью повторного вопрошания и сомнения, которая, однако, не реализуется на практике. Эта возможность обладает своего рода моментом неопределённости, точнее, моментом отсутствия необходимости полной определённости, который несёт на себе генерализация. В той мере, в какой основания для определённых решений являются ясными и общепризнанными, репутация утрачивает своё значение. Поэтому часто говорят, что большая предметность в производственных коммуникациях приводит к отмиранию иерархических функций на предприятиях ¹⁶³.

Лидерство — здесь мы отсылаем читателя к исследованиям в области теории групп — вырастает из повышенной готовности людей следовать за кем-то опираясь на опыт, подсказывающий им, что то же самое делают и остальные, иначе говоря, из имитации. Одни люди поддаются влиянию потому, что ей подчиняются другие, а те другие — поскольку это делают первые. Если влияние оказывается на несколько индивидов и это соответствует их ожиданиям, то лидер может выбрать одного из них в качестве объекта влияния. Он получает в своё распоряжение альтернативы, которые, в свою очередь, становятся для других людей фактором ориентации. Лидер приобретает независимость от конкретных условий послушания, которые могли быть предоставлены ему отдельным индивидом. Отдельный человек теряет свои прежние возможности влияния и для их возвращения должен настроить против лидера группу. Но и лидер должен прилагать усилия для сохранения — пусть и иллюзорного — группового климата, а именно для сохранения разделяемого всей группой убеждения, что и другие люди, не входящие в группу, готовы признать его в качестве лидера, так как в противном случае они непременно окажутся в изоляции.

Вышеописанные временные, предметные и социальные генерализации обладают определёнными общими особенностями. В качестве условий возможности образования ожиданий они предполагают наличие объекта идентификации, а тем самым и известную централизацию смысловой структуры системы на базе выделенных тематик коммуникации, например, вокруг общих целей или выдающихся ролей. Для создания ожидаемого влияния следует ссылаться на что-то определённое, интегрированное в рамки системы ¹⁶⁴. Это неизбежно влечёт за собой выстраивание более комплексных структур, которые следует понимать как неслучайные связи высокого уровня.

Такое выстраивание структур с тематической и (или) ролевой концентраций отнюдь не предполагает полной спецификации ни в рамках соответствующего горизонта, ни в функциональном отношении. Ни один лидер не может опираться исключительно на социальный аспект всестороннего единства ожиданий. Для принятия правильного и успешно реализуемого решения в определённой предметной области он непременно должен учитывать достоверную информацию и проверенную репутацию. Достоверности же нельзя достичь без учёта тематик и задействованных лиц. Значит, такая временная генерализация, как формирование авторитета, не может разворачиваться совсем без учёта репутации, и, как только эта репутация становится предметом коммуникации, начинается и соответствующая социальная генерализация. Именно в том случае, когда правильность решения не может быть обоснована быстро и непосредственно, начинают учитываться мнения других и готовность следовать за лидером. Впрочем, какие бы важные узловые моменты ни выявлялись в данном случае, следование исключительно аналитическому различению разнородных смысловых измерений не является необходимым условием реального — и даже возможного — функционирования социальных систем.

Здесь мы видим не только препятствия на пути генерализации и абстрагирования отношений влияния, но одновременно и границы функциональной Дифференциации социальных систем. Временные генерализации мотивов, при всём интересе к «закономерностям» социальной жизни, невозможно полностью отделить от фактической истории системы с её разнообразно-конкретной вовлечённостью в другие контексты. Репутация при всей своей понятийной абстрактности и высокоразвитой вербальной истории также неизменно соотносится с наличием знания. Короче говоря, в различных смысловых изменениях генерализации взаимно обуславливают и предполагают друг друга ¹⁶⁵. Односторонние ориентации в рамках только одного измерения возможны лишь ограниченно и, во всяком случае, всегда рискованны. Для достижения высоких возможностей комбинирования, свободы выбора и смены диспозиции следует учитывать заданные контексты, которые являются носителями генерализации мотивов.

Благодаря дифференциации специального коммуникационного средства власти влияние на действия в какой-то степени отделяются от исходных условий генерализации мотивов. Власть в целом может быть более независимой от мотивационных предпосылок, чем влияние. Она — особенно при обращении к подавляющему физическому насилию — опирается на описанные выше констелляции предпочтении. Подобные констелляции могут стандартизироваться. Власть способна становиться независимой от более ранних средств её обеспечения и традиции, а тем самым и от фиксированных тематик, лиц, типов ролей или контекстов, с которыми прежде были связаны гарантии её исполнения. Она может приобретать иммунитет к готовности других следовать за лидером, как только это перестаёт быть фактором самой власти. В результате власть становится более совместимой с изменением тематик коммуникаций и сменой властителей, то есть с более высокой мобильностью системы. Все это является предпосылками социального признания контингентности влияния, иначе говоря, признана следствий чужой редукции реализуемого в рамках этой контингентности потенциала действий, хотя сама эта контингентность осуществляется только на основе собственного решения.

Таким образом, дифференциация кода власти делает процессы влияния в известной степени независимыми от слишком конкретных исторических условии их временной, предметной и социальной генерализации. Это позволяет увеличить селективность процессов влияния и инновативно использовать их в гетерогенных ситуациях. Тем не менее, более высокая мобильность и свобода от контекста в процессе трансляции селекции представляют собой лишь возможности, могущие реализоваться посредством власти. Дифференциация, символическая генерализация и спецификация средства коммуникации являются предпосылками реализации этой возможности. Правда, они ничего не говорят о других условиях, обеспечивающих действительность или хотя бы вероятность соответствующих связей действий. Общность условий протекания конкретных событий по своей природе весьма комплексна и не может быть выявлена без рассмотрения определённых исторических ситуаций. Одна лишь власть ещё не является достаточным условием своей самореализации (как если бы она в одиночку была способна учредить саму себя). Но никакая иная «власть», в свою очередь, не может приписываться власти; никакой «власти власти» быть не может. Таким образом, для прояснения общественно-структурных условий, в которых осуществляется развитие и институционализация абстрактных, эффективных и результативных медийных кодов, требуется основополагающий эволюционный и системно-теоретический анализ ¹⁶⁶.

Эти соображения теперь можно интегрировать в рамки отношений между жизненным миром и техникой. Технический характер власти ослабляет опиленные ограничения, накладываемые на генерализацию естественных жизненно-мировых ожиданий. Он делает вероятными более широкие возможности и тем самым более высокую свободу выбора внутри системы. Одновременно на этой основе возрастает селективность решений власти и, в конечном счёте, селективность самого кода власти отнюдь не случайно, что политически конституированные общества начинают испытывать контингенцию и проблематизировать её ¹⁶⁷.

В прошлом контингенция понималась и перерабатывалась в религиозной форме ¹⁶⁸. Пример из более близкого нам времени делает контуры исследуемой здесь проблемы ещё более отчётливыми, а именно: используемая в естественных науках математическая конструкция мира и создаваемая на её основе автоматическая техника убеждают в том, что высокая селективность и контингенция технических достижений ни в коем случае не допускают случайности, неопределённости, произвола или произвольности возможных переживаний и действий ¹⁶⁹. Напротив, в данном случае выявляется всё более тесная зависимость поведения от строгих условий и ограничений. Аналогичным образом, усиление власти приводит к обострению теоретических, организационных и технических проблем, связанных с принятием решений. Сильная власть неизбежно предстаёт в виде контингентного решения. Поэтому ей можно предъявлять больше условий, Устанавливать больше ограничений, требовать от неё большей осмотрительности. По сравнению с грехами простого человека, в котором никогда не умирает надежда на справедливость властителей, список прегрешений власти постоянно удлиняется ¹⁷⁰.

Однако данную постановку проблемы можно лишить характерного морального аспекта, сформулировав её более абстрактно, а именно — как растущую зависимость возможностей и ограничений. В рамках подобной концепции высокий рационализм сильной власти заключается не в преследовании форсируемых и тем не менее всегда остающихся проблематичными хороших целей, но в том, что всё большее число возможностей подвергается всё большему числу ограничений. Рациональность как раз и состоит в этой связи возможностей и ограничений, а отнюдь не в степени эффективности властных действий. Рост рациональности требует все более абстрактных критериев принятия решений. Данное обстоятельство и выявляет технический характер власти и её рациональности. В этом смысле техника власти может пониматься как демократия, нормироваться в соответствии с её конститутивными предпосылками и вновь получать своё моральное обоснование. Предпосылкой здесь служит то обстоятельство, что ограничения власти составляют одно целое с условиями совместимости общественных структур ¹⁷¹.