Философия техники: история и современность.
Часть I. Общие основания философии техники.
Введение

В фокусе изучения философии техники, что вполне естественно, стоит феномен и сущность техники. Как феномен техника выступает в виде машин и орудий, но сегодня также как технические сооружения и даже техническая среда. К феноменальным характеристикам техники относятся также знания, используемые в технике, и различные культурные «тексты», в которых обсуждается техника, и техническое поведение людей. В отличие от феноменальных описаний, используемых в философии техники как эмпирический материал, осмысление сущности техники — это ответ на такие фундаментальные вопросы как: в чём природа техники, как техника относится к другим сферам человеческой деятельности — науке, искусству, инженерии, проектированию, практической деятельности, когда техника возникает и какие этапы проходит в своём развитии, действительно ли техника угрожает нашей цивилизации, как это утверждают многие философы, каково влияние техники на человека и природу, наконец, каковы перспективы развития и изменения техники. Нужно отметить, что эти вопросы заинтересовали мыслителей относительно недавно. Хотя техника как создание орудий и «техника» в смысле технологической стороны всякой деятельности (техника земледелия, техника изготовления вещей, техника любви и так далее) возникла на заре человечества, несколько десятков тысяч лет тому назад, феномен техники в его современном понимании был выделен и осознан только в ХIX столетии. Философское же осмысление техники относится ко второй половине и концу этого столетия.

Конечно, в истории философии встречается рефлексия по поводу техники, но эта рефлексия была, если можно так сказать, неспецифичной. Например, в античной философии встречается такое понятие как «технэ», но оно означает, собственно, не технику, а всякое искусство делания вещей, начиная от создания картин и скульптуры, заканчивая техническими изделиями, например военных машин. Ф. Бэкон также обсуждает возможность изготовления машин и технических изделий и пользу, которую они могут принести людям. Но это обсуждение не имеет в виду сам феномен и природу техники, поскольку она ещё не выделилась в сознании новоевропейского человека в качестве самостоятельной и, главное, проблемной реальности. Только в ХIX столетии техника не только осознается как самостоятельная реальность, но и появляются специфические формы рефлексии этой реальности, сначала в методологии технических наук, потом или почти одновременно в философии.

Термин «философия техники» может ввести в заблуждение. Кажется, что это раздел философии, в котором осмысляется и анализируется техника. Но так ли это на самом деле? Сегодня философское знание (разделы) типа «философия искусства», «философия науки», «философия природы», «философия духа», «философия права», «философия культуры» по аналогии — «философия техники» или «философия образования») рассматриваются скорее как историческая форма философского знания. Подобная форма организации философского знания кажется несовременной, ушедшей в прошлое. Но названия дисциплин — «философия такой-то области изучения», и традиционных и ряда современных, сохранились. Что же они означают в наше время? Прежде всего, если это и философия, то нетрадиционная, современная. Об этом свидетельствует отсутствие единой философской системы, наличие помимо философской других форм рефлексии техники — исторической, аксиологической, методологической, проектной, наличие прикладных исследований и разработок по философии техники. Так сказать, философский характер размышлениям по философии техники придают такие интенции мышления, которые обусловливают уяснение идеи и сущности техники, понимание места техники в культуре и социальном универсуме, исторический подход к исследованиям техники. Иногда все эти особенности мышления обозначают как философское трансцендирование, при этом утверждают, что именно трансцендирование делает философию техники философией. Другая точка зрения, что философия техники — это не философия, а скорее междисциплинарная область знаний, представляющая собой вообще широкую рефлексию над техникой. Два соображения подкрепляют этот взгляд. Первое — это то, что философия техники содержит разные формы рефлексии техники и поэтому по языку далеко отклоняется от классических философских традиций. Второе соображение связано с характером задач, которые решает философия техники.

Реконструкция в методологии этих задач показывает, что философия техники ориентирована на две основные задачи.

Первая задача — осмысление техники, уяснение её природы и сущности — была вызвана кризисом не столько техники, сколько всей современной, как сегодня модно писать, «техногенной цивилизации». Постепенно становится понятным, что кризисы нашей цивилизации — экологический, эсхатологический, антропологический (деградация человека и духовности), кризис культуры и другие — взаимосвязаны, причём техника и, более широко, техническое отношение ко всему является одним из факторов этого глобального неблагополучия. Именно поэтому нашу цивилизацию всё чаще называют «техногенной», имея в виду влияние техники на всё её аспекты и на человека, а также глубинные технические истоки её развития [93].

Вторая задача имеет скорее методологическую природу: это поиск в философии техники путей разрешения кризиса техники, естественно, прежде всего в интеллектуальной сфере новых идей, знаний, проектов. Приведём один пример. Многие философы техники связывают с техникой и техническим развитием кризис нашей культуры и цивилизации. Так Хайдеггер основную проблему видит в том, что современная техника поставила на службу человека (превратила в «постав», в функциональный элемент техники и природу, и самого человека) [98]. О том же говорит и Ясперс, утверждая, что человек становится одним из видов сырья, подлежащего обработке, и не может освободиться от власти созданной им техники [116]. Но в результате и природа, и человек деградируют, разрушаются, поскольку становятся простыми функциональными элементами и материалом бездушной машины — поставляющего производства. Мамфорд видит причину кризиса в другом: чрезмерном усилении в культуре значения «Мегамашин» (сложных иерархических организаций человеческой деятельности) [46].

Каково объяснение болезни — таковы и рецепты по её излечению. Хайдеггер предлагает, чтобы человек осознал, что он давно уже сам стал «поставом» и превратил природу в «постав». Мамфорд призывает разрушить Мегамашину. Интересно, что оба философа, и не только они, не верят, что проблемы, порождённые техникой, можно решить опять же с помощью техники, пусть даже более гуманной и совершенной. Например, Дж. Мартин, признавая, что «сегодня нам легче уничтожить нашу планету, чем ликвидировать нанесённый ей ущерб», тем не менее, считает, что хотя «эта проблема создана технологией, и, однако, единственное её решение — не сдерживать технологию, а всячески развивать её. Отказаться от технологии или остановить её дальнейшее развитие, — считает он, — значит обречь мир на невиданные лишения… Необходимо выбрать и развивать те технологии, которые находятся в гармонии с природой» [45]. Полемизируя с подобным подходом, Скалимовски пишет: «Техника превратилась для нас в физическую и ментальную опору в столь извращённой и всеобъемлющей степени, что если мы даже осознаем, как она опустошает нашу среду, природную и человеческую, то первой нашей реакцией является мысль о какой-то другой технике, которая может исправить всё это» [89]. Итак, одни философы полагают, что технику (технологию) необходимо гуманизировать, сделать сообразной природе и человеку, другие же, подобно Скалимовски, уверены, что любая попытка гуманизировать современную техногенную цивилизацию, внедряя в неё в большей степени, чем прежде, человеческие ценности, обречены на провал, поскольку система способна проявить по отношению к таким косметическим операциям исключительную стойкость. Характерно, что обе полемизирующие стороны выдвигают в поддержку своих взглядов достаточно убедительные аргументы.

Так вот, если философия техники решает указанные здесь две центральные задачи (осмысление природы и сущности техники, а также поиски путей и способов выхода из кризиса, порождённого техникой и техногенной цивилизацией), то её статус — это скорее не философия, а частная методология, а также междисциплинарные исследования и разработки. Впрочем, ряд современных философов, например В. Швырёв, А. Огурцов, утверждает, что помимо традиционных проблем и задач современная неклассическая философия занимается решением именно методологических и прикладных задач, весьма напоминающих те, которые обсуждаются в философии техники. В этом последнем случае, действительно, философия техники является полноценной неклассической философской дисциплиной.

Вопрос о статусе и природе философии техники связан с ещё одной проблемой, а именно, включать ли в философию техники, так сказать, прикладные задачи и проблемы. Фактически это уже происходит: к философии техники сегодня, например, относят такие проблемы как определение основ научно-технической политики, разработка методологии научно-технических и гуманитарно-технических экспертиз, методология научно-технического прогнозирования и другое. Однако на заре формирования этой дисциплины, то есть в конце ХIX — начале ХХ столетия в философию техники подобные прикладные, хотя и достаточно широкие проблемы не включались. Вопрос здесь в следующем: целесообразно ли сочетать в рамках одной «философской» дисциплины две такие разные по природе и объёму области — собственно философско-методологические исследования проблем, природы и сущности техники, а также поиск в интеллектуальной сфере путей разрешения этих проблем, и не менее значимую и разнообразную по материалу и методам область прикладных проблем и задач; или же более правильно отделить от философии техники прикладные проблемы и задачи.

Исследование техники и философия техники в советский период, в начале XX века, весьма успешно развивались в России, благодаря усилиям П. К. Энгельмейера. Затем, вместе с инженерными и техническими обществами, эта дисциплина, вероятно, как буржуазная наука, перестала разрабатываться. Однако развивались ряд дисциплин, в которых изучались или обсуждались различные аспекты техники и которые сегодня частично включаются в философию техники.

Первая область изучения — история техники. Здесь обсуждались принципы исторической реконструкции техники и писались истории техники (истории машин, технических изобретений, отдельных областей технических знаний). Подобные исследования по истории техники, как правило, носили ярко выраженный эмпирический характер, что снижало их научное значение.

Вторая область изучения техники получила название философские вопросы техники. Именно здесь обсуждалась природа и сущность техники, однако техника рассматривалась в марксистской парадигме и прежде всего с инженерной позиции, то есть как технические изобретения или технические сооружения (орудия и машины). Кроме того, всячески поощрялась критика буржуазной философии техники, чаще носившая идеологический характер [90]. Подобное философское осмысление техники было явно неудовлетворительным: умалчивались достижения буржуазной философии техники, изучение явлений техники носило абстрактный характер (оно не соотносилось с проблемами и кризисом современной культуры). Наконец, философское осмысление проблем техники в советский период было вторичным и обосновывающим, то есть оправдывающим принятые государством концепции научно-технического прогресса, характер принятых технических решений, например по поводу АЭС и так далее.

Третья область, интенсивно развивавшаяся в советский период — методология и история технических наук. Хотя эти дисциплины относились к науковедению и методологии, сегодня их включают в философию техники. В этой области были получены достаточно интересные результаты (например, разведены естественные и технические науки, осуществлён генезис технических наук, описано строение и функционирование технических наук и теорий), но как эта область исследований может быть включена в общее учение о технике, оставалось в значительно мере неясным.

Четвёртая область — методология и история проектирования и инженерной деятельности. Здесь также были получены интересные результаты (осуществлён генезис инженерии и проектирования, проанализированы природа и особенности этих видов деятельности, изучались взаимосвязи инженерии и проектирования), но опять же в отрыве от общих проблем изучения техники.

Как мы уже отмечали, сегодня эти области исследований развиваются не только самостоятельно, но и в рамках философии техники. Именно это и создаёт определённую проблему. Дело в том, что современная философия техники пока не интегрировала основные результаты, полученные в указанных направлениях изучения техники или в областях деятельности, связанных с техникой (технологией). Но данная проблема, конечно, не единственная.

Существует ещё одна методологическая проблема — редукция техники в рамках философии техники к нетехнике: к деятельности, формам технической рациональности, ценностям, каким-то аспектам культуры. Чтобы в этом убедиться, достаточно рассмотреть основные определения техники, которые даёт философия техники. Один из ответов на вопрос, что есть техника, гласит: техника — это средство для достижения целей, другой — техника есть известная человеческая деятельность. В других определениях подчёркивается роль идей и их реализации, значение определённых ценностей. Например, Ф. Рапп, анализируя в работе [130] предложенные в философии техники понятия, указывает, что для Х. Бека и Эйта техника — это изменение природы посредством духа. В частности, Эйт говорит, что техника — это всё, что придаёт человеческому желанию материальную форму, но поскольку желание и дух совпадают и этот последний заключает в себе бесконечность проявлений и возможностей жизни, то несмотря на свою привязанность к вещественному миру техника, убеждён Эйт, перенимает нечто от безграничности жизни чистого духа. Идея творческого преобразования, говорит далее Ф. Рапп, — одна из центральных у Ф. Дессауэра, который после перечисления многочисленных определений техники даёт следующее собственное сущностное определение: техника есть реальное бытие идей, которое возникает в связи с оформлением и обработкой природных материалов и предметов. Излагая позицию Ф. фон Готтль-Оттлилиенфельда, Рапп пишет, что техника в субъективном смысле есть искусство находить правильный путь к цели, а техника в объективном смысле — это устоявшаяся совокупность методов и средств, с помощью которых совершается действие в контексте определённой сферы человеческой активности. Для Л. Тондла, продолжает Ф. Рапп, техникой является всё, что человек располагает между самим собой как субъектом и объективным миром, с тем чтобы изменить определённые свойства этого мира так, что становится возможным достижение поставленной цели [130].

Важно обратить внимание, что во всех подобных определениях техники (отражающих определённые подходы исследователей) происходит её «распредмечивание», техника как бы исчезает, её подменяют определённые формы деятельности, ценности, дух, аспекты культуры и тому подобное. С одной стороны, редукция техники к нетехнике (философии техники к философии духа, философии деятельности, жизни, культуре и так далее) — это вроде бы необходимый момент и условие познания, но, с другой стороны, где уверенность, что мы всё ещё сохраняем специфику данного объекта изучения — техники? Распредмечивание техники порой заходит так далеко, что техника предстаёт перед исследователем как глубинный и глобальный аспект всякой человеческой деятельности и культуры, а не нечто субстанциальное, что, в общем-то мы интуитивно имеем в виду, мысля технику. В связи с этим возникает дилемма: является ли техника самостоятельной реальностью, именно техникой, а не инобытием чего-то другого, или же техника — всего лишь аспект духа, человеческой деятельности и культуры.

Можно сформулировать ещё одну методологическую проблему (она возникла под влиянием культурологических исследований, которые в последние годы всё больше оказывают влияние на философию техники), а именно, входит ли понимание техники, то есть сугубо психологический и культурный феномен, в сущность техники? Культурологические исследования показывают, что, например, в архаической культуре орудия, простейшие механизмы и сооружения понимались в анимистической картине мира. Древний человек думал, что в орудиях (оружии, также, впрочем, как в архаических произведениях «искусства» — рисунках, скульптурных изображениях, масках и так далее) присутствуют духи, помогающие или препятствующие человеку, что действия по изготовлению или использованию орудий предполагают воздействие на эти духи (жертвоприношение или уговоры-заговоры), иначе ничего не получится или орудие вырвется из-под власти человека и повернётся против него. И не просто думал, подобное анимистическое осмысление техники предопределяло сущность и характер всей древней технологии. В этом смысле в древнем мире техника совпадала с магией, а технология была насквозь сакральной.

Соответственно формирование техники в современной культуре Нового времени привело к тому, что современный человек видит в технике действие законов природы и своё собственное инженерное творчество. И дело не просто в умозрительном понимании, особой трактовке техники, речь идёт о её культурном существовании и бытии. Как дух техника (орудие, механизм, машина) живёт по одной «логике», имеет одни степени свободы, как проявление божественного творчества (средневековое понимание) — по другой «логике», как процесс (сила, энергия) природы — по третьей. В культуре техника живёт и развивается не столько по «законам нужды и необходимости», сколько по логике существования идей, культурных форм сознания, смысловых представлений мира (картин мира). Но ведь понимание техники в каждой культуре менялось и существенно. Не означает ли это (в том случае, если мы будем включать понимание техники в её понятие), что техника эволюционирует в такт эволюции и при смене культур? Скажем, выделение техники в современной культуре происходило при одновременном формировании особого культурного замысла и сценария: описать в естественных науках законы природы, далее, опираясь на эти законы, создать такие условия, в которых бы «высвобождались» и целенаправленно использовались силы и энергии природы (это было сформулировано уже как задача инженерной деятельности), наконец, на основе инженерных разработок создать промышленность, которая бы обеспечила потребности человека.

Так вот, вопрос в том, нужно ли включать данный замысел и сценарий в характеристику «природы современной техники» или они к технике прямого отношения не имеют, представляя собой просто её осознание. Известно, например, что сегодня данный замысел и сценарий подвергаются критике и пересматриваются. Спрашивается: повлечёт ли это за собой переход к принципиально новой технике?