Первоначально изучением социальной истории преимущественно занимались поэты, философы и историки. Гомер и Гесиод в своих произведениях запечатлели ход отдельных исторических событий и изменения нравов. В V веке до Новой эры. Геродот в своей «Истории» даёт невероятное по охвату описание обычаев, традиций, характера экономической деятельности и государственного устройства множества древних народов — в их числе, эллинов и персов, египтян и скифов. В самом конце первого века до Новой эры. Тит Ливий начинает писать огромную «Историю от основания города», где излагает социальную историю римского народа от мифического прибытия Энея в Италию до времени принципата Августа. Что касается философов, то их социальная история интересовала, прежде всего, как история изменения государственного строя и законодательства, позволяющая определить наилучшую форму правления и законы. Например, Аристотель в своей «Афинской политии» даёт описание политического устройства афинян с начала Килоновой смуты до своего времени; в свою очередь, Макиавелли изучал социальную историю, чтобы обобщить мировой опыт по обретению политической славы и учреждению новых государств. Представители теории «общественного договора», Гоббс, Локк, Руссо и другие, пытались понять цели государственной власти, каким образом она возникает и её естественные пределы. В последующем социальной историей стали интересоваться и экономисты, в частности, «отец экономической науки» Адам Смит. Однако, Раздел I. Классификация стадий социальной историиОчевидно, что расчленение мировой истории и выделение конкретных стадий прежде всего зависит от того с какой стороны мы смотрим на общество и какую сферу деятельности признаем наиболее важной — научное и технологическое развитие, хозяйственную жизнь или культурные навыки. На протяжении последних нескольких столетий предпринималось множество различных попыток классифицировать социальную историю человечества; поэтому я здесь приведу лишь некоторые из них. Знаменитый американский антрополог второй половины XIX века Льюис Морган в своём фундаментальном труде «Древнее общество», положив в основу своей классификации человеческие изобретения, выделял три основные эпохи — дикость, варварство и цивилизацию. В эпоху дикости люди использовали огонь, лук и стрелы; в эпоху варварства овладели гончарным делом; а появление письменности ознаменовало начало цивилизации 1. Спустя полвека американский культуролог Лесли Уайт также положил в основу исторической периодизации технологическое развитие, но выделял уже пять основных периодов. В первом из них люди используют энергию своих мышц, во втором — силу приученных животных, в третьем — энергию растений в сельском хозяйстве, в четвёртом — энергию угля, нефти и газа, а в пятом приступают к использованию ядерной энергии. С хозяйственной точки зрения историю классифицируют в соответствии с главенствующими видами экономической деятельности или формой её организации. В XVIII веке Адам Смит предположил, что все общества проходят несколько исторических этапов — охоты и собирательства, скотоводства, сельского хозяйства и, наконец, торговли. Почти через столетие возомнивший себя миссией Карл Маркс утверждал, что по мере развития производительных сил каждое общество последовательно проходит ряд общественно-исторических стадий (экономических формаций): первобытно-общинный строй, рабовладельческий полис или империя, феодализм и капитализм, после чего история приходит к своему логическому концу — коммунистической утопии. Современные теоретики постиндустриального общества, в частности Дэниел Белл в своей книге «Грядущее постиндустриальное общество» 2, выделяют три основных этапа общественного развития — аграрный, индустриальный и постиндустриальный. В аграрном обществе преобладает сельскохозяйственное производство, промыслы и добыча, в основе социальных отношений лежат традиция и религия; индустриальная эра характеризуется промышленным производством и господством крупных корпораций. Наконец, в постиндустриальную эпоху господствует сектор услуг: финансы, торговля, транспорт, здравоохранение, образование, информация и информационные технологии. В политической жизни развитие указанных секторов экономики способствует децентрализации власти, развитию демократии и частных инициатив, а также изменениям в иерархии социальных групп (учёные, инженера становятся новой элитой). Под несколько иным углом зрения воспринимали социальную историю английский философ Герберт Спенсер и основатели социологической науки французский социолог Эмиль Дюркгейм и немецкий Макс Вебер; в основу своего деления они положили духовную (культурную) жизнь общества. Так Спенсер полагал, что с течением времени в ходе социальной эволюции военное общество трансформируется в индустриальное. Первое их них нацелено на завоевание и оборону, государство экономически самодостаточно, централизовано и ставит интересы группы выше интересов отдельной личности. Между тем, для сменяющего его индустриального общества характерны широкие и тесные экономические связи с другими сообществами, а личные свобода и благо рассматриваются в качестве высших ценностей 3. Со своей стороны, Дюркгейм утверждал, что основой социального прогресса является расширение разделения труда, а сам он заключается в переходе от «механической» к «органической» солидарности. Механическая солидарность основывается на применении насилия в целях общественной консолидации, ибо вследствие преобладания сельскохозяйственного производства экономические связи слишком слабы, а люди и семьи самодостаточны. Однако впоследствии по мере развития промышленности, увеличения плотности населения, усилении специализации и развитии нравственной системы, в виде расширения её охвата, общество постепенно приходит к органической солидарности. Тем временем, Вебер в своей знаменитой «Протестантской этике и духе капитализма» подразделял стадии общественного развития по степени рационализации социальной деятельности. По его мнению, отдельные элементы рациональной жизни наблюдались у эллинов и римлян: например, изобретение и применение «доказательств» в геометрии, использование Аристотелем сложных понятий и высокая степень систематизации его политического учения, прагматизм истории Фукудида, а также строгие юридические схемы и формы правового мышления у римлян. Причём ничего подобного не знали ни индийская геометрия, ни высокоразвитая китайская историография, ни индийские и азиатские сборники обычного права. Между тем, современное западное мышление не только сохранило рациональность греков и римлян, но и распространило её на новые области жизни: появились рациональные методы научного эксперимента; произошло подчинение всех сфер деятельности регламентации со стороны государственных чиновников. Но самое главное возникла рациональная организация труда на капиталистическом предприятии, основанная на тщательном и скрупулёзном бухгалтерском учёте, а не на основе поверхностных, в соответствии с традицией и привычкой, денежных расчётах 4. Во второй половине XX столетия развитые страны, прежде всего в интересах собственной безопасности, пытались помочь беднейшим странам мира избавиться от нищеты и политической нестабильности: в результате появилась теория модернизации. Согласно этой концепции по мере экономического развития происходят процессы урбанизации, рвутся старые социальные связи и разрушаются прежние социальные структуры (племена, кланы и религиозные секты), возникают новые формы организации: министерства, промышленные корпорации, профсоюзы и так далее. Повышается экономическая мобильность населения, падает влияние религии, а мышление людей становится более рациональным; психология старого традиционного аграрного общества сменяет психологией современного человека, нацеленного на инновации, предпринимательство и успех. Помимо этого, вследствие увеличения плотности населения, его рациональности и заинтересованности в политических делах, политическая система становится более демократической 5. Раздел II. Социальная структураКак известно, некоторые политические мыслители прошлого проводили аналогию между человеческим организмом и государством. В частности, Томас Гоббс говорит, что человеческим искусством «создан тот великий «Левиафан», который называется Республикой, или Государством (Commonwealth, or State), и который является лишь искусственным человеком, хотя и более крупным по размерам и более сильным, чем естественный человек, для защиты и охраны которого он был создан» 6. По его мнению, верховная власть — это искусственная душа, должностные лица — суставы, награда и наказание — нервы и так далее. Впрочем, возможно существует ещё большее естественное сходство между человеческим организмом, с одной стороны, и обществом, с другой. Когда мы говорим о строении человеческого тела, то обыкновенно упоминаем либо ряд антропологических признаков, а именно: наличие определённых членов или частей тела (например, рук и головы), либо вспоминаем особенности внутреннего строения человеческого организма, заключающегося в наличии взаимосвязанных друг с другом органов. Сходным образом мы поступаем и тогда, когда размышляем о человеческом сообществе, которое являясь, именуемой социальной структурой, совокупностью взаимосвязанных элементов, в сущности, представляет собой социальный организм. Социологи полагают, что основными структурными элементами социально организма являются: социальные группы, общности, общественные учреждения (организации) и социальные институты. Как правило, к социальным группам причисляются различные общественные слои, например, предприниматели, рабочие и государственные служащие, а к общностям относят семьи, племена, народности и нации. В свою очередь, примерами общественных учреждений являются: государство, церковь, суд, армия и целый ряд прочих. Наконец, к наиболее важным, регламентирующим общественную жизнь, социальным институтам следует причислить религию, мораль и законы. При этом, группы и общности — это социальная плоть, существующая совокупность общественных организаций похожа на человеческий скелет, а регуляторные системы (институты) — на гормоны, которые регулируют обмен веществ в организме. Кроме этого, они говорят о том, что любая конкретная социальная структура предполагает наличие социальных позиций, совокупность которых составляет социальное пространство. В свою очередь, совокупность действий индивида на определённой позиции, — как правило, в согласии с действующими нормами и правилами, — представляет собой его общественное бытие. Далее, существует множество различных сфер общественной жизни (бытия) индивида; к основным из них можно причислить: экономическую, политическую, культурную, религиозную и правовую. Каждая отдельная сфера жизни имеет собственные уникальные структурные элементы. Например, в экономической сфере это расположенные в пространстве заводы, торговые предприятия, биржи, профессиональные сообщества рабочих и предпринимателей, технологические регламенты и торговые правила и так далее. Особенностью человеческого организма является то, что все его органы взаимосвязаны — желудок вбирает из пищи необходимые для жизни всего организма питательные вещества, сердце разгоняет, переносящую эти вещества, кровь, а печень очищает весь организм. Сходным образом функционирует и социальная система. Так экономическая сфера питает и поддерживает силы всех прочих, а государство, наказывая за преступления, очищает весь социальный организм. Раздел III. Социальная эволюцияСо времени своего зарождения человеческий организм растёт и развивается: в ходе этого развития у него постепенно изменяются размеры его членов и работа внутренних органов. Схожим образом и структура социального организма со временем также претерпевает неизбежные и часто весьма существенные перемены, совокупность которых и называют социальной эволюцией. Считается, что первую полноценную концепцию социальной эволюции разработал Герберт Спенсер; причём сделал он это за несколько лет до публикации Чарльзом Дарвиным своей знаменитой теории биологической эволюции, которая объясняет законы происхождения и развития различных видов животных и растений. Спенсер полагал, что социальная эволюция заключается в усилении степени общественной дифференциации различных видов деятельности (в некотором смысле, развитие общества сходно с развитием живых существ посредством деления клеток). Например, в экономической сфере кустарные промыслы сначала вытесняются мануфактурой, которая затем постепенно уступает место промышленному производству. При этом на каждой последующей стадии усиливаются специализация и разделения труда, появляются новые отрасли 7. В последующее время во всём мире семейное хозяйство все более уступало место общественному производству в виде промышленных предприятий и сферы услуг, а воспитание и образование детей было поручено детским садам, государственным и частным школам. Социальная структура формируется и изменяется под действием множества разнообразных факторов. Природная среда (почва, климат и так далее) и наличие природных ресурсов благоприятствуют одним отраслям и затрудняют развитие других — выращивать виноград в районе Бордо столь же естественно, как добывать нефть в Саудовской Аравии, и нет ничего глупее, нежели утроить морской курорт, скажем, в Гренландии. Развитие науки и промышленной технологии создают новые продукты, производство которых требует специального образования и правового порядка: соответственно появляются новые производственные мощности, учебные заведения и нормативные акты. В свою очередь, наличие внешней угрозы либо алчность к разграблению и захватам чужих земель способствуют увеличению численности военнослужащих и оборонных предприятий, и здесь императорская Япония с фашистской Германией — классические примеры. Обыкновенно социальные изменения подразделяют на два вида — эволюционные и революционные. Они различаются используемыми средствами, скоростью изменений, издержками и прочностью самих перемен. Эволюция происходит в рамках конституции, мирными средствами, без значительных социальных издержек (жертв, голода и так далее), а её результаты долговечны. Революции же сопровождаются насилием, безвластием и аномией; они быстро разрушают многие старые социальные институты, или существенным образом трансформируя их структуру, а их результаты непрочны и недолговечны. Как правило, эволюционный путь более характерен для развитых демократических стран, в которых существующая политическая структура позволяет мирными средствами трансформировать законодательство, удовлетворяя новые нужды. При этом, как это наглядно показывает нам мировая история, различные сферы социальной жизни и их структуры часто эволюционируют с разной скоростью, а некоторые, возможно, и вовсе остаются практически неизменными. Индустриализация и запуск человека в космос в России и Китае, несомненно, резко контрастируют с существующей в этих странах тысячелетней авторитарной политической традицией. Что касается факторов социальной эволюции (в том числе, причин трансформации регуляторных систем), то Маркс полагал, что они изменяются под воздействием изменений происходящих в экономической сфере в виде производственных сил и производственных отношений. Однако, как наглядно показывают примеры России, Китая и многих других стран, он явно недооценил степень культурного влияния на самые разные сферы общественного бытия — очевидно, культуры оказались гораздо более устойчивы, нежели он полагал. В свою очередь, Макс Вебер стремился показать, что изменения в религиозной жизни в своё время самым серьёзным образом повлияли на этику, государственное управление и производственную сферу народов. Теперь переходим к самому важному. Так как не представляется возможным охватить и описать всю совокупность общественной жизни, то следует найти её сердцевину, являющуюся одновременно и наиболее полным, и наиболее сконцентрированным её отражением. Совершенно ясно, что выделение для этой цели какой-либо отдельной сферы социальной жизни, например экономической, бессмысленно: хозяйственная структура и её жизнь и вряд ли может многое сказать о положении дел в религиозной, политической и правовой сферах. Я полагаю, что только состояние социальных регуляторных систем (религии, морали, законов и идеологии) отвечает данным требованиям; поэтому их изменения будут адекватным отражением социальной эволюции; и в пользу этого можно выдвинуть несколько весомых доводов. Во-первых, именно эти институты регламентируют социальное поведение индивидов, которое, как мы уже сказали, есть их социальное бытие. Во-вторых, совокупность писанных и негласных норм, регламентирующих религиозную, экономическую и политическую деятельность индивидов, их групп и организаций, по своей природе есть максимально полное и сжатое выражение исторического момента. Нормы и правила выражают дух времени — существует ли рабство, какая форма семьи разрешена, можно ли строить атомные станции и так далее, а, следовательно, также неизбежно отражают и все социальные изменения. Иначе и быть не может. Ведь если, к примеру, в экономике появляются новые более эффективные структурные формы (предположим, вместо средневековых цехов мануфактуры), с характерными для них социальными отношениями и типом поведения, деятельность которых ещё не регламентируется полноценно законодательством или вовсе запрещена им, то последнее трансформируются, отражая новую социальную реальность. С политической структурой происходит то же самое — её новые элементы легализуются (узакониваются). В-третьих, такое полное и сконцентрированное выражение есть именно объективное отражение. В своём знаменитом определении «социального факта» Дюркгейм говорит следующее: «Когда я выполняю свои обязанности как брат, муж или гражданин, я выполняю обязанности, которые установлены по отношению ко мне и моим действиям законом и обычаем. Даже если они согласуются с моими собственными ощущениями и я чувствую их реальность субъективно, то всё равно эта реальность объективна, потому что не я их создал, я просто получил их в своём образовании» 8. В-четвёртых, все перечисленные регуляторные системы имеют огромное социальное значение — от них напрямую зависит общественное благополучие: ведь очевидно, что для общественного здоровья и процветания нет ничего хуже, чем дурные нравы и плохие законы, и в то же самое время нет ничего более способствующего им, нежели социальные добродетели и надлежащие установления. Вместе с тем такое понимание социальных изменений не будет считаться спорным; в частности, Пётр Штомптка отмечает: «Социальная жизнь регулируется правилами. Многие учёные считают нормы, ценности, институты, регулирующие поведение людей, центральным аспектом общества» 9. Здесь так же будет уместно вспомнить, что Гегель рассматривал социальную эволюцию сквозь призму изменения государственного строя и законодательства, конечной целью которых, по его мнению, является обеспечение свободы. В свою очередь, Маркс говорил о социальных отношениях, которые, как известно, регламентируются моралью, религией и правом. У Вебера и Парсонса в центре внимания находится индивид, для них социальная эволюция — прежде всего культурная трансформация общественных норм, индивидуального мышления и поведения. Итак, в данной главе сначала были перечислены различные подходы и варианты классификации социальной истории. Затем мы выяснили, что такое социальная структура и определили для себя, в чём заключается социальная эволюция и что является её наилучшим отражением. Теперь мы можем преступить к поиску ответа на наиболее важные вопросы социальной философии: что является движущей силой социальной эволюции, какова её цель и по каким принципам работает механизм социальных изменений. |
|
Примечания: |
|
---|---|
Список примечаний представлен на отдельной странице, в конце издания. |
|
Оглавление |
|
|
|