Ханс Альберт

Ханс Альберт родился 8 февраля 1921 года в Кёльне, Германия. Учился в Кёльнском университете (Universität zu Köln), изучал политическую и экономическую теорию, а также социальные науки. С 1952 года — научный сотрудник Института социальных наук Кёльнского университета, затем приват-доцент этого университета. В 1963 возглавил кафедру социальных наук в Мангеймском университете (Universität Mannheim) и занимал этот пост до 1989 года. Завершил научную карьеру в 1989 году ординарным профессором Гейдельбергского университета имени Рупрехта и Карла (Ruprecht-Karls-Universität Heidelberg), после чего продолжил писать книги и читать лекции в разных европейских университетах. Является почётным доктором университетов Линца (1995), Афин (1997), Касселя (2000), Граца (2007) и Клагенфурта (2007).

Опубликовал около 30 книг. Некоторые из них переведены на разные языки, включая русский. Основные работы: «Трактат о критическом разуме» (Traktat über kritische Vernunft, 1968); «В защиту критического рационализма» (Plädoyer für kritischen Rationalismus, 1971); «Конструкция и критика. Очерки философии критического рационализма» (Konstruktion und Kritik. Aufsätze zur Philosophie des kritischen Rationalismus, 1972); «Просвещение и управление» (Aufklärung und Steuerung, 1976); «Трактат о критической практике» (Traktat über rationale Praxis, 1978); «Наука и погрешности разума» (Die Wissenschaft und die Fehlbarkeit der Vernunft, 1982).

Х. Альберт считается главным теоретиком философии критического рационализма. С конца 1950-х годов находился под влиянием идей основоположника этой философской концепции К. Поппера. Кроме идей Поппера в его работах заметно влияние Г. Динглера (разработавшего своего рода рационалистическую версию операционализма — децизионизм), а в социальной философии и социологии — М. Вебера, Т. Гейгера, и первого учителя А. Г. Вайсера (философа неокантианской ориентации и социал-демократического идеолога). В 1964 году Х. Альберт активно включился в «спор о позитивизме», инициированный К. Поппером и Т. Адорно, а также другими представителями Франкфуртской школы (влиятельного направления неомарксизма в немецкой социальной философии 1930–1960-х годов, которое сложилось вокруг созданного в 1923 году Франкфуртского института социальных исследований при Университете имени И. В. Гёте во Франкфурте-на-Майне). Основную полемику Х. Альберт вёл с теоретиком Франкфуртской школы второго поколения Ю. Хабермасом.

В идеях К. Поппера Х. Альберт увидел «опровержение классического рационализма» с его априорными претензиями неошибающегося разума, с одной стороны, и «смерть позитивизма» (игнорировавшего активную роль разума в познании) в его преодолении критическим рационализмом — с другой. Основная проблема методологии науки, по его мнению, заключается в обосновании притязаний научного разума. Став на точку зрения фаллибилизма (согласно которому любое научное знание принципиально не является окончательным, а есть лишь промежуточная интерпретация истины, подразумевающая последующую замену на лучшую интерпретацию), он отстаивает тезис о принципиальной «погрешимости» человеческого разума, о неизбежности и непреодолимости ошибочности любых идей и теорий, о небесспорности любых предлагаемых решений той или иной проблемы (оспаривая последним пунктом и правомерность прагматической версии обоснования знания, в которой впервые и была предложена Ч. С. Пирсом сама идея фаллибилизма). Х. Альберт трактует фаллибилизм как теорию «способностей человеческого разума ошибаться». В то же время, соглашаясь с идеей Г. Динглера о невозможности рационального обоснования какого-либо знания внутри него самого, он ставит под сомнение предлагаемое Динглером волевое «фундаментальное решение» как методологический постулат обоснования науки.

Новая методология науки, по Х. Альберту, должна исходить из признания нереализуемости любых попыток выявить незыблемые конечные и достоверные основания для принятия как исходных положений научной теории, так и практических решений в разных сферах деятельности (на основе рационалистического анализа исходных проблемных ситуаций). Это обусловлено тем, что во всех ситуациях мы имеем дело не более чем с теоретическими конструкциями разума, которые в этом качестве всегда уязвимы, как в силу отсутствия «достаточного основания», собственной относительности, так и в силу своей «частичности» — ведь наряду с данным конструктом всегда (потенциально) может быть «положен» другой конструкт. Принцип же достаточного основания классической философии, вводя «оправдание» чего-либо через указание на его позитивную причину и признание возможности редукции к ней, блокирует критику оснований [по]знания, а тем самым так или иначе ведёт к его догматизации. В результате порождается фундаменталистский тип [по]знания, начало которому было положено Аристотелем. В рамках такого рода доктрин методолог попадает в ситуацию так называемой «трилеммы Мюнхаузена» и вынужден выбирать из трёх равным образом неприемлемых стратегий:

• регресса обоснований в бесконечность, так как каждое вновь обнаруженное основание, в свою очередь, требует собственного обоснования;
• логического круга, когда одно обосновывается через другое, а автономный фундамент познания принципиально не может быть обнаружен;
• произвольной остановки процесса в некоем определённом пункте, который и кладётся в основание (то есть подвергается действию механизма догматизации в силу своей исходной произвольности).

Последний случай, с точки зрения Х. Альберта, особенно показателен в научном познании, так как порождает «догматический рационализм» и «стратегии иммунитизирования», основанные на произвольно (то есть исходя из частных интересов) сделанных ценностных выборах, маскируемых совокупностью суждений о фактах. Это и есть путь фундаментализма, всегда исходящего из признания необходимости обосновывающего абсолюта. Тем самым открывается возможность для подмены науки идеологией, достоверного ложным.

В силу сказанного, Х. Альберт считает необходимым положить в основание современной методологии науки принцип критической проверки, а саму эпистемологию строить как «аппроксимационную теорию знания» (то есть как концепцию «правдоподобия»). В познавательных процедурах следует тогда различать:

• ориентацию на знание как достигаемый результат, когда его наделяют статусом достоверного для данной проблемной (познавательной) ситуации;
• ориентацию на знание как процесс беспрерывного движения к истине, что предполагает постоянную критику знания как достигнутого результата, подлежащего дискредитации (фальсификации).

При этом, согласно Х. Альберту, всегда есть [потенциальная] возможность опровержения научного знания. Надёжность научного [по]знания, таким образом, формируется и контролируется в самих познавательных практиках, которые движутся как бы между двумя своими полюсами — конструктивизма и критицизма. Познание как определённая практика всегда продуцирует необходимость того или иного критически обоснованного рационального выбора, что указывает на невозможность ограничения знания только в «чистом познании» и на его принципиальную плюралистичность.

По мнению Х. Альберта, «никогда нельзя быть уверенным, что некоторая определённая теория надёжна даже тогда, когда кажется, что она разрешила поставленные перед ней проблемы», так как [по]знание всегда гипотетично и проблемно. Во всех познавательных ситуациях следует ориентироваться на поиск иных — альтернативных — теорий, которые могут оказаться обладающими большей объяснительной силой. Ориентация на плюралистичность познания позволяет институционализировать его критицистическую составляющую и исходно пытаться блокировать стремление к догматизации полученного знания, так как эта ориентация предполагает методологическую критику любых систем воззрений их понимание не более как «правдоподобными». Отсюда, с одной стороны, распространение принципа критики Х. Альберта на основания самого «критического рационализма», а с другой — анализ проблемы перехода от одних знаниевых систем и практик к другим, возможностей их трансформационного преобразования.

Сколь бы [по]знание ни стремилось к идеалу нейтральности, оно всегда содержит в себе нормативный компонент, за которым рано или поздно обнаружатся ценностные основания, точно так же, как то, что оно соотнесено с нормированностью конкретных социально-знаниевых практик. Обнаруживать и преодолевать нормативно-ценностную зависимость [по]знания — задача критики, конструктивистская же часть этой программы, оставляя возможность и доступность для критики, имеет целью так продуцировать элементы [по]знания, чтобы они способствовали преодолению обнаруженных разрывов (демаркаций). По мысли Х. Альберта: «с точки зрения критицизма, важной считается не проблема отграничения одной области от другой, но, скорее, вопрос о том, как результаты, полученные в одной области … могут быть применены к критике данных, полученных в других областях, и к усовершенствованию процесса решения проблем в этих областях». Путь к решению этого круга задач лежит через технологизацию знания, основанную на шеститактовой стратегии:

• анализ наличной проблемной ситуации и выдвижение первоначальных гипотетических предположений по её разрешению;
• критическая проверка всех выявленных возможных решений с точки зрения их эвристической силы-слабости;
• конструирование возможных альтернативных решений и критическая оценка того, что они могут дать;
• акт выбора и принятие решения;
• пошаговая реализация выбранного решения;
• проверка всего замысла с точки зрения общих «регулятивных идей» (истины, справедливости, красоты).

Общая стратегия познания строится в конечном итоге как технологизируемая «программа теоретического объяснения на основе закономерностей» — выявленных инвариантов (на данный момент познания), которые кладутся в основание рационального действования в социокультурных и жизненных ситуациях.

Указанные идеи Х. Альберта были систематизированы им в программной работе «Трактат о критическом разуме» («Traktat über kritische Vernunft», 1968). которая впоследствии имела несколько переизданий, а также в некоторых более поздних текстах.

В социальной философии Х. Альберт также следует идеям К. Поппера, но уже значительно переинтерпретированным:

• идея «критики тотальности идеологий»;
• идея «открытого общества»;
• идея «действования в границах возможного».

С точки зрения Х. Альберта «измерение, калькулирование, управление, программирование и прогнозирование — это виды деятельности, становящиеся всё более важными для существования цивилизации», а наука превращается в «центральную институциональную сферу» общества, без использования результатов которой невозможна никакая стратегия действования, адекватная современному постиндустриальному обществу, построенному на принципах рациональности. Поскольку субъекты такого общества ориентированы на критику действительности и контроль происходящего с ними, они втягиваются в социально-политическую жизнь, придавая, таким образом, своему обществу статус «открытого общества». Но тем самым и эпистемология «критического рационализма», согласно Х. Альберту, должна быть достроена (или перестроена) как философия политики: «исследование имеющихся взглядов по политической проблематике привело нас к тому, чтобы отказаться от каких-либо форм политической теологии и обратиться к мышлению, свойственному традициям социально-научного познания, которое в определённой степени можно также рассматривать как образец для рационального анализа и решения социальных проблем».

В философии политики Х. Альберт продолжает критику «догматического рационализма», но уже как критику идеологий, усматривая в ней троякую задачу:

• защита социальных наук от ложного сознания, продуцируемого догматизацией ценностных суждений, мимикрирующих под суждения о фактах;
• преодоление «идеологической пропаганды доминирующей власти», игнорирующей принципы социальных наук и неинституционализирующей социальную критику;
• уход от катастрофизма идеологического мышления либо догматизирующего неизменность традиции (консервативный догматизм, прежде всего фашистского или клерикального типа), либо исходящего из политической теологии (утопический догматизм, прежде всего марксистского типа).

Марксизм выступает основным объектом критики в политической философии Х. Альберта. По его мнению, вместо того, чтобы исходить из «границ возможного», марксизм настаивает на тотальности отрицания во имя принципиально не верифицируемой идеи («как учит нас опыт, мечта об обществе, совершенно свободном от господства, утопична», точно так же, как «не может быть никакого идеального социального строя, который мог бы быть справедливым для всех»). Отсюда он определяет марксизм как «радикальное, тотальное мышление в альтернативах», наиболее важной из которых является оппозиция «свой — чужой». Такого рода мышление по жёсткой схеме «друг — враг» связано с идеей привилегированного доступа к истине для определённых лиц, а именно носителей «священного знания». В этом смысле учение марксизма, указывает Х. Альберт, «подобно весьма старым теологическим представлениям, переодетым в современную терминологию, в которой речь идёт об определении сознания через классовое положение, следовательно, о невозможности правильного познания и представления без экзистенциального соучастия». Таким образом, марксистская доктрина принципиально теократична и ориентирована на построение «закрытого общества». Инструментом же построения «открытого общества» по Х. Альберту может служить рациональная политика «критического рационализма», противодействующая любым формам идеологизации и догматизации.