Дмитрий Валерьевич Ефременко:
Введение в оценку техники.
Глава 8. Проблемы этики и ответственности в оценке техники

8.1. Императив ответственности в технической деятельности

Этическая проблематика оценки техники является весьма многоплановой. Во-первых, это возникающие в целом ряде случаев конфликты ценностей (например, вмешательство в механизмы наследственности, трансплантация органов, несанкционированный доступ к информации конфиденциального характера при использовании новейших компьютерных и коммуникационных технологий и так далее), предполагающие моральный выбор. Во-вторых, инженерно-техническое действие (разработка проекта, технологии и так далее) имеет собственное этическое измерение, то есть должно анализироваться с позиций инженерной этики. В-третьих, оценка техники как научная поддержка политических решений применительно к техническому развитию выходит за рамки этики ответственности учёного или инженера, актуализируя институциональный и социальный уровни ответственности. Наконец, в-четвёртых, дискуссии об ориентированной в будущее, предупреждающей и расширенной ответственности также получают своё отражение в оценке техники.

Сама этимология слова «ответственность» предполагает коммуникацию. Быть ответственным значит держать ответ за свои действия, быть в состоянии оправдать их перед собственной совестью и разумом, а также оправдать перед другими людьми, включая и будущие поколения. В самом общем плане ответственность можно охарактеризовать как моральное преломление социальной коммуникации.

Термин «ответственность» исторически происходит из области судопроизводства. В римском праве он был синонимом подсудности в том смысле, что обвиняемый в ходе процесса должен был отвечать на вопросы судьи о каких-либо своих действиях или их последствиях. Однако в моральную философию это понятие пришло сравнительно поздно, в конце XIX века (в первую очередь здесь необходимо назвать книгу французского философа Л. Леви-Брюля «Идея ответственности» ²⁹⁵). Центральную роль в этических дискуссиях понятие ответственности начинает играть со времён М. Вебера, который в своей работе «Политика как признание и профессия» сформулировал максиму этики ответственности: «надо расплачиваться за (предвидимые) последствия своих действий» ²⁹⁶. Ответственность обусловлена властью и знанием, то есть способностью и возможностью действовать и знанием о характере и последствиях действия. С этих позиций человек, исповедующий этику ответственности (Verantwortungsethik), рассматривает предвидимые последствия как вменённые своей деятельности. В последнем заключается одно из основных отличий этики ответственности от восходящей к Канту этики убеждений (Gesinnungsethik), предполагающей действие в силу нравственных принципов и велений совести вне зависимости от возможных последствий.

Применительно к инженерно-технической деятельности трактовка ответственности в веберовском смысле означает существенный шаг вперёд по сравнению с доминировавшим прежде пониманием профессионального этоса как добросовестного исполнения профессионального долга. В этом плане уже знаменитый поступок Леонардо да Винчи, утаившего чертёж аппарата для плавания под водой, можно истолковать как первое предвосхищение действия инженера с позиций моральной ответственности. Однако вплоть до XX века вопрос об ответственности учёных, изобретателей и инженеров за реальные или потенциальные негативные последствия технических инноваций всерьёз не обсуждался. Да ив XX веке между всеохватывающим процессом технизации и осознанием технического действия как проблемы ответственности долго сохранялся временной лаг.

В 1922 году В. И. Вернадский писал о предстоящем перевороте в жизни человечества, который вызовет использование атомной энергии. В связи с этим Вернадский ставил вопрос об ответственности: «Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить её на добро, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука? Учёные не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за все последствия их открытий» ²⁹⁷. В дальнейшем проблема ответственности стала ключевой для ведущих физиков мира, разрабатывавших как фундаментальную теорию, так и участвовавших в проектах применения энергии атома в военных и мирных целях.

Но подлинный всплеск интереса к проблематике ответственности в связи с технической деятельностью явился реакцией на ужасающие результаты применения новейших технологий в военных целях и на негативные последствия техногенного воздействия на окружающую среду. Своё концентрированное выражение это новое понимание нашло в Кармельской декларации «О технике и моральной ответственности» (1974), где было отмечено, что ни один аспект современной технической деятельности не может рассматриваться в качестве нейтрального с позиций морали ²⁹⁸.

Одним из оснований для расширительного толкования понятия ответственности в технической деятельности стало переключение внимания от локальных проявлений технологического риска, когда актуализировалась в первую очередь правовая ответственность, к социальным и даже онтологическим (как, например, у М. Хайдеггера) последствиям тотальной технизации, осознание самого этого процесса как риска в глобальном масштабе. Наряду с опасностями, развитие науки и техники открывает также новые возможности человеческой деятельности, которые нуждаются в прояснении с позиций этики ответственности.

Почти беспредельные возможности современной техники, выразившиеся в развитии атомной энергетики, информационных технологий, новых материалов, генной инженерии и так далее, стимулировали постановку вопроса о родовой ответственности человека, когда инстанцией ответственности оказываются не только ныне живущие, но и будущие поколения ²⁹⁹, а также окружающая среда. Известный философ Х. Йонас, развивая веберовскую этику ответственности и этику «благоговения перед жизнью» А. Швейцера, в связи с подобного рода вызовами технологической цивилизации пришёл к выводу о необходимости новой расширительной концепции ответственности, знаменующей переход или дополнение ответственности виновного (ex post) ответственностью хранителя или опекуна (ex ante). По аналогии с кантовским категорическим императивом Йонас в своей книге «Принцип ответственности» сформулировал новый императив расширенной (бытийной) ответственности: «Поступай так, чтобы последствия твоих действий были совместимы с постоянностью подлинно человеческого бытия на Земле» (в негативной формулировке: «Поступай так, чтобы последствия твоих действий не были губительны для возможности такого бытия в будущем») ³⁰⁰.

Идеи Йонаса о родовой ответственности перед будущими поколениями и окружающей средой придали новый импульс этической дискуссии, вызвали как горячий положительный отклик, так и аргументированную критику. Часть немецких философов техники (Х. Ленк, Г. Рополь, другие участники исследовательских групп Союза немецких инженеров «Человек и техника» и «Основания оценки техники») пошли по пути дальнейшего развития идей Йонаса с позиций аналитической нормативной этики. Им оппонировали Н. Луман и его последователи ³⁰¹ (правда, для представителей этого направления дискуссия по проблемам этики и ответственности в технической деятельности имела, скорее, периферийное значение). Критике, в частности, подвергалась «эвристика страха», суть которой в трактовке Йонаса состояла в «предпочтении худших прогнозов лучшим» ³⁰², и вытекавшей из неё необходимости руководствоваться в отношении технических инноваций этосом самоограничения (в последнем, кстати, есть явное сходство с «этикой отказа от власти» Ж. Эллюля). По мнению критиков ³⁰³, такая ригористическая позиция почти неизбежно приводит к отказу от действия (Quod dubitas, ne feceris! — кто сомневается, тот не делает), а в случае ориентации оценки техники на наиболее пессимистические прогнозы — к блокированию развития техники.

8.2. Возможности и границы индивидуальной моральной ответственности

Для нас сейчас важен один из выводов дискуссии вокруг книги Йонаса: расширенная моральная ответственность (если признавать её право на существование) выводит на первый план проблему предвидения, прогнозирования и оценки последствий технического действия. Так, вышеупомянутый случай Леонардо представляет собой «чистый» пример, когда изобретатель держал ответ перед собственной совестью за предвидимые им пагубные последствия его изобретения. В современной технической деятельности такого рода примеры не столь уж часты. Способность предвидения или прогностические возможности отдельного инженера всё меньше соответствуют масштабу возможных последствий его действий.

Это можно проиллюстрировать на примере новых материалов с проектируемыми свойствами. Революция в этой области даёт старт новой эре, когда может быть произведено практически всё что угодно и с бесчисленным множеством функций. Прежде инженеры и проектировщики выбирали для использования материал в силу его физических характеристик, что позволяло изготовить соответствующий продукт или достичь некоторого результата. Теперь же индустриальное воспроизведение микроскопических свойств делает возможным проектирование и изготовление материалов, чьи свойства могут быть заданы теоретически, и тогда продукт специально проектируется чтобы удовлетворять существующим или будущим потребностям. Новые материалы и изготовленные из них продукты делают возможным великое множество технических решений и вариантов практического применения, создавая, по словам Жан-Жака Саломона, ситуацию «гипервыбора» ³⁰⁴, связанную с появлением необозримого количества возможных комбинаций, смесей, сплавов и так далее. Иначе говоря, власть учёного, инженера и проектировщика оказывается всё большей, а знание о последствиях (в сравнении с властью) — все меньшим.

Кроме того, ответственность даже на начальных стадиях проектирования может быть сильно распылена, поскольку, например, разработчик одного из узлов сложной технической системы чётко осознает полезность этого узла, тогда как негативные последствия проявятся лишь при функционировании всей системы и в полном объёме он их может просто не видеть ³⁰⁵. Современная техника и её взаимосвязи с другими сферами человеческой деятельности столь сложны, что почти всегда могут предоставить массу оправданий для успокоения совести (если речь идёт о моральной ответственности) или для эффективной защиты (если наступает правовая ответственность).

Но означает ли вышесказанное некое оправдание «организационной безответственности?» Нет. Индивидуальная ответственность инженера предусматривает наряду с профессиональной компетентностью также и социально-ценностную компетентность. Компетентность в этих областях следует рассматривать в качестве наиболее важной интегрированной характеристики социального и профессионального статуса инженера. Иначе говоря, инженер обязан принимать во внимание то, как предвидимые им последствия его деятельности затрагивают основные социальные (в том числе моральные) ценности. Вопрос в том, чтобы готовность инженера нести ответственность подтверждалась способностью нести ответственность, а уровень компетентности был для этого достаточным.

8.3. Этические кодексы инженерно-технической деятельности

Существуют также некоторые внешние регулятивы инженерной деятельности, основанные на принципах деонтологической этики. Таковы отдельные директивы Союза немецких инженеров или профессиональные этические кодексы, особенно распространённые в США. Следует отметить, что дискуссия второй половины 1960-х годов о последствиях технического развития, одним из итогов которой стала институционализация оценки техники, привела также к изменению многих подобных кодексов. Как подчёркивает В. Вейл, «именно в это время почти во все инженерные кодексы США включается под первым номером положение, что инженер, выполняя свои профессиональные обязанности, должен отдавать приоритет безопасности, здоровью и благосостоянию людей … Правило, включённое в инженерные кодексы под номером один, служит критерием в решении проблем, возникающих перед инженерами и теми, кто изучает инженерию. Оно не даёт конкретных решений, однако напоминает инженерам об их наиболее важной профессиональной обязанности» ³⁰⁶.

Споры об эффективности инженерных и иных профессиональных кодексов (их прообразом является знаменитая клятва Гиппократа) продолжаются до сих пор. Обстоятельный анализ этих споров не входит в число задач настоящей работы. Однако необходимо обратить внимание на предложения тех, кто выступает за дальнейшее распространение и повышение социальной значимости этических кодексов. Например, Х. Ленк и М. Маринг считают, что формулируемое в инженерном кодексе понимание ответственности должно включать в себя элементы предвидения и упреждающей оценки последствий технических действий, которые могут быть отнесены как к индивидуальной моральной ответственности инженера, так и к задачам инженерных объединений или специальных комиссий по инженерной этике ³⁰⁷. Последнее означало бы институционализацию оценки техники внутри инженерного сообщества на основе соответствующего кодекса. При таком подходе оценка последствий технических инноваций могла бы рассматриваться как важный аспект групповой (внутрипрофессиональной или корпоративной) ответственности.

В целом, однако, моральная ответственность инженера за оценку возможных последствий своей деятельности и даже внутрипрофессиональная (корпоративная) ответственность являются необходимой, но недостаточной предпосылкой удовлетворительного решения проблемы ответственности в современной технике. Следующим важным шагом в этом направлении может быть оценка техники как институционально независимое мероприятие, включающее дескриптивную и нормативную оценку последствий технического развития.

8.4. Проблемы распределения ответственности

В этике ответственности предвидимые последствия рассматриваются как вменённые действующему субъекту. Упреждающая расширенная (бытийная) ответственность означает, что вменёнными оказываются недостаточно предвидимые или вовсе непредвиденные последствия. Но вменёнными кому? Отдельному индивиду? Группе? Всему обществу? Вокруг этих вопросов разворачивается основная этико-техническая дискуссия. Так, например, Г. Рополь предлагает следующую морфологическую матрицу ответственности ³⁰⁸:

Разумеется, такая схема весьма приблизительно характеризует всё многообразие типов и отношений ответственности ³⁰⁹. В этой схеме предупреждающая ответственность возможна только как моральная ответственность индивида (актора) перед его совестью за предвидимые последствия его действий. Но она уже не может рассматриваться в качестве расширенной ответственности, поскольку за её пределами остаются непредвиденные долгосрочные последствия. Помимо ограниченных возможностей индивида предвидеть долгосрочные последствия своей деятельности, существует и причина психологического порядка, на которую обращает внимание Э. Агацци. Дело в том, что долгосрочные негативные последствия «угрожают человечеству или обществу в широком смысле слова, тогда как индивид склонен верить, что если трагедия и грянет, то уже после его смерти» ³¹⁰. Поэтому такого рода последствия оказываются в сфере корпоративной (групповой) и социальной ответственности. Возникает необходимость найти решение этой дилеммы, поскольку в противном случае все рассуждения о превентивной расширенной ответственности перед будущими поколениями и окружающей средой оказываются лишёнными смысла.

Следует отметить, что некоторые авторы считают возможным внутрисистемное распределение ответственности за последствия между индивидом и той группой или организацией, в рамках которой он действует. Так, например, Х. Ленк предлагает модель распределения ответственности в группе, где «каждый согласно своему стратегически центральному положению по качеству своего действия и по мере своего воздействия, соответственно своей власти и своим знаниям несёт ответственность внутри системы, особенно в тех случаях, когда он своими действиями может нарушить сохранение системы, либо своими действиями, невнимательностью или бездействием в виде невыполнения своих обязанностей. В системе каждый в целом несёт совместную ответственность в той мере, в какой эта система зависит от его действий и от его способности конструктивно вмешаться в её функционирование. Однако никто в одиночку не может нести ответственность за всех» ³¹¹.

Основная трудность состоит в том, что проблематика ответственности далеко не всегда ограничивается рамками одной системы. Упреждающая расширенная ответственность за широкий спектр последствий не позволяет пренебречь межсистемным взаимодействием. Поэтому непредвиденные синергетические и кумулятивные эффекты в контексте упреждающей расширенной ответственности являются принципиальной, а не «частной проблемой», как указывает Х. Ленк, имея в виду возникновение таких эффектов внутри системы. В этом случае, по мнению Ленка, индивидуальная ответственность минимизируется либо вовсе исключается, и вопрос приходится ставить об ответственности системы в целом. Но каким образом это возможно? Здесь явно нет единого удовлетворительного решения. Ленк, в частности, ограничивается лишь указанием на то, что в ситуации отставания научного знания от темпов технического прогресса не остаётся ничего иного, как идти на риск в познании нового. При этом необходимо быть разумным и осторожным ³¹².

8.5. Оценка техники как модель разделения ответственности

Очевидно здесь необходимы другие дополнительные решения. Одно из них предлагает оценка техники. Оценка техники может быть интерпретирована как попытка выстроить иную модель разделения ответственности при особом внимании к аспектам предупреждения. На первый план при этом выходят социальная и институциональная ответственность. Такая ответственность вменяется или предписывается в процессе институционализации. Последний можно рассматривать как делегирование части социальной ответственности специализированному институту.

Организация по оценке техники, её структурное подразделение или исследовательская группа прежде всего непосредственно ответственны за качество анализа и всесторонность оценки. На первый взгляд, такая ответственность ничем не отличается от ответственности любого научного коллектива. Однако оценка техники (при условии её полной институциональной независимости от субъекта технического действия) выступает в качестве внешней экспертизы. Тем самым устраняется внутреннее противоречие ролевой ответственности (в данном случае: ответственность разработчика за качество проекта, эффективность технологии, etc) и упреждающей расширенной ответственности. Поэтому оценка техники может быть сориентирована на наиболее расширительную трактовку ответственности, где в качестве инстанции называются окружающая среда и будущие поколения людей, а к сфере ответственности относится самый широкий спектр последствий, включая долгосрочные и непредвиденные. С таких позиций оценка техники (особенно процедура нормативной оценки) может в случае необходимости выявить и эксплицировать возникающие дилеммы индивидуальной, корпоративной и социальной ответственности, а также дать специальные рекомендации на этот счёт («предписание ответственности»). Слабость здесь обнаруживается в том, что предметом оценки чаще оказываются последствия уже реализованных или реализуемых технических действий.

В контексте проблем ответственности большое значение приобретают методология и институциональные формы оценки техники. Практика оценки техники демонстрирует относительность чёткого противопоставления реактивной и инновативной моделей оценки техники, но в принципе смещение акцентов на анализ внутренних закономерностей, социальных предпосылок и условий технической деятельности, на сопровождение процесса техногенеза (такова предлагаемая Рополем модель инновативной оценки техники, а также экстерналистские версии ТА) в большей мере соответствует задачам расширенной предупреждающей ответственности. Однако в институциональном плане перенос оценки техники в сферу индустрии, туда, где совершается техногенез — в лаборатории, конструкторские бюро, проектные мастерские и так далее хотя и позволит в большей мере реализовать индивидуальную моральную ответственность инженера, но в конечном счёте неизбежно, на наш взгляд, воспроизведёт упомянутое выше противоречие ролевой и предупреждающей расширенной ответственности.

В связи с вышесказанным идея Г. Рополя о синтезе преимуществ инженерной этики и оценки техники в инновативной модели ТА представляется плодотворной главным образом в плане прояснения проблематики ответственности и выявления важных тенденций в техническом образовании и технической деятельности. Рополь по сути предлагает переход от индивидуальной трактовки этики ответственности к институциональной трактовке. Субъектом моральной ответственности должны выступить корпорации или иные объединения, в которых осуществляется проектирование или разрабатывается технология. Своеобразным эрзацем совести при этом оказываются создаваемые внутри корпораций этические комиссии ³¹³. В операциональном плане такой подход не выглядит достаточно эффективным. Преобладающие институциональные модели оценки техники как внешней экспертизы всё же более предпочтительны. Для этого существуют, помимо ранее приведённых, также и дополнительные аргументы.

Функции внешней экспертизы, включая и этическую экспертизу (как это имеет место в ряде ТА-исследований) безусловно важны в компенсационном плане, поскольку могут возместить тот дефицит этического обоснования, который особенно характерен для чисто инструментальных решений на стадии проектирования. Так, например, если речь идёт об уже разработанном, но ещё не реализованном проекте в области информационно-коммуникационных технологий, анализ его этических аспектов в процедурных рамках оценки техники может позволить внести в него важные коррективы в упреждающем порядке. Конструктивная оценка техники (см. Главу 6) предлагает ещё более радикальный подход, когда ответственность инженеров практически уравнивается с ответственностью других акторов, вовлечённых в социальное проектирование (формирование) техники.

В демократическом обществе неотъемлемой чертой системы ценностей является плюрализм. Поэтому, как уже отмечалось ранее, в процедурном отношении оценка техники должна быть организована таким образом, чтобы принять во внимание и по возможности согласовать основные позиции, существующие в обществе по поводу соответствующей проблемы. Это означает, что оценка техники должна включать в себя стадию ТА-исследования и процедурно обособленную нормативную оценку. Тем самым оценка техники выступает не только в качестве внешней экспертизы, по типу ОВОС, но и как форум согласования позиций групп интересов и всех заинтересованных сторон. Участие становится одной из наиболее важных проблем оценки техники, требующей разработки специальных механизмов — так называемой интерактивной или партиципативной оценки техники. В рамках такой модели оценки техники происходит делегирование социальной ответственности специализированному институту. Через механизм участия также может быть реализована индивидуальная или групповая ответственность.

Вместе с тем, ТА-организация никогда не принимает решения о судьбе того или иного проекта или технического действия. Правда, политическая ответственность может быть в какой-то части отнесена на счёт оценки техники, поскольку её рекомендации влияют (и иногда решающим образом) на принятие того или иного политического решения. Но ответственность за само решение ложится на политические инстанции.

8.6. Оценка техники: между нормативной этикой и системным подходом

Выше уже был охарактеризован подход к решению проблемы ответственности в технике (в том числе в оценке техники) с позиций нормативной этики. Заслугой сторонников этого подхода является основательная разработка данной проблематики. Однако они не дают убедительного ответа на те вопросы, которые способны поставить под сомнение саму возможность нормативной этики технической деятельности. Эту слабость вполне осознают такие авторы как Х. Ленк или Г. Рополь, указывающие на трудность решения проблемы ответственности в системе, а также на синергетические и кумулятивные эффекты. Критики нормативной этики техники идут ещё дальше, не только обращая внимание на её чрезмерный оптимизм в отношении управления техническим развитием, но и подчёркивая её существенное несоответствие положению вещей, или, во всяком случае, видению этого положения с позиций теории систем, концепции автопоэзиса или синергетики. По сути они считают, что в современном обществе этика может играть нормативную роль при межличностных коммуникациях, но не в социально значимых вопросах управления ³¹⁴. Основные аргументы здесь состоят в следующем.

Во-первых, в отличие от морали в традиционном обществе, этика не может обеспечить интеграцию современного общества, характерными чертами которого являются функциональная дифференциация и плюрализм. Этика не в состоянии обосновать универсально приемлемые и применимые нормы, способные интегрировать такое общество. По мнению Н. Лумана, привнесение нормативной этикой моральной составляющей в существующие социальные конфликты приводит не к их урегулированию, а к фундаментализации. Конфликты в плюралистическом обществе часто характеризуются тем, что их стороны руководствуются различными представлениями о морали.

Во-вторых, это уже упомянутые системные кумулятивные эффекты и непредвиденные долгосрочные последствия. С точки зрения теории систем в поздней трактовке Н. Лумана функциональная дифференциация и автономия социальных подсистем приводит к тому, что такие долгосрочные последствия очень трудно предусмотреть, поскольку для их упреждающего выявления необходимо преодолевать границы этих автономных подсистем. Тем самым, как считает Г. Бехманн, предмет этики рискует попросту исчезнуть, поскольку этическая рефлексия возможна только применительно к известным или хотя бы достаточно предвидимым последствия деятельности ³¹⁵. Тому существует множество конкретных подтверждений, например, вредные последствия индустриального использования фторхлоруглеводородов для озонового слоя планеты, которые длительное время, вплоть до 1980-х годов не были выявлены и соответственно не могли быть предметом морального дискурса.

Следуя этой логике, можно прийти и к выводу об исчезновении субъекта ответственности. Это связано с особым пониманием причинности в синергетике. Когда мы имеем дело с процессами самоорганизации, с большим количеством постоянно возрастающих взаимодействий в открытых системах, установление причинной связи оказывается почти неразрешимой задачей. А как писал ещё В. Виндельбанд, «ответственность доходит лишь до тех пределов, в которых действует причинная связь» ³¹⁶. Если же рассматривать техническое развитие в целом как множество метаморфоз реальности, как синергетический процесс, то создаётся впечатление, что все рассуждения об ответственности строятся на песке.

Синергетические взаимодействия и кумулятивные эффекты приводят к тому, что знание и власть перестают быть адекватной мерой ответственности. Знание оказывается недостоверным и вероятностным; овладение большим объёмом информации не свидетельствует о большей ответственности. Что касается власти, то и здесь масштаб последствий может совершенно не соответствовать мере власти. Действие, которое характеризуется как малое и незначительное при линейном взаимодействии, может при синергетическом взаимодействии (в зонах бифуркации) иметь несоразмерно большие последствия.

В-третьих, критики нормативной этики указывают на проблему безадресности. Теория систем рассматривает техническое развитие как децентрализованное. Автономные социальные подсистемы (экономика, наука, право, политика) воспринимают действия других подсистем как импульсы или раздражения. Но в обществе не существует единой центральной инстанции, которая воспринимала бы все эти импульсы и могла бы контролировать социальное развитие в целом и техническое развитие в частности. Это значит, что нет единого адресата этики, и на её долю остаётся лишь голая риторика.

Столкновение двух позиций — нормативной этики и социологической теории систем ³¹⁷ на первый взгляд обескураживает. Релевантность нормативной этики технической деятельности вызывает все большие сомнения, тогда как теория систем обнаруживает дефицит нормативности. Между тем практическая деятельность нуждается как в более адекватном описании, так и в нормативном предписании. Возможен ли здесь компромисс? Как представляется, в сфере теории твёрдой основы для подобного компромисса нет. Однако в практической области, например, в сфере оценки техники (модель, включающая дескриптивную и нормативную оценку) попытка такого компромисса имеет перспективы.

Хотя этика не способна решить задачу интеграции современного общества, она тем не менее может сыграть позитивную роль в ситуациях выбора или конфликта в качестве моральной рефлексии и обоснования деятельности. Даже если стороны конфликта руководствуются различными моральными представлениями, моральная рефлексия при соответствующей культуре диалога может способствовать прояснению позиций и даже нахождению точек взаимопонимания. В оценке техники это имеет большое значение в процедурном плане, особенно для интерактивной оценки техники.

Проявляющаяся в теории систем тенденция к этическому релятивизму представляется опасной. Моральную рефлексию над техникой и её последствиями никак нельзя считать беспредметной именно с практических позиций. Связанные с техникой и её последствиями конфликты не могут быть преодолены посредством голого расчёта прибылей и убытков. Такие конфликты являются конфликтами ценностей и представлений о будущем развитии, где неизбежно присутствуют моральные импликации.

Философское осмысление синергетического и кумулятивного характера технического развития и непрогнозируемость всей полноты его последствий не могут полностью отодвинуть этику на обочину дискуссий о технике. Прежде всего, многие последствия техники вполне прогнозируемы при помощи широко используемых методов анализа и прогноза. Ещё какая-то часть последствий может быть выявлена при условии совершенствования существующих или разработки принципиально новых методов. В той мере, в какой трудность прогнозирования последствий является когнитивной проблемой самой оценки техники, открывается соответствующее пространство для моральной рефлексии о предвидимых последствиях технической деятельности, включая обсуждение проблематики ответственности ³¹⁸.

Сопоставимость когнитивного и этического пространства оценки техники означает также, что к сфере ответственности могут быть отнесены не только прогнозируемые последствия (область знания в когнитивном пространстве ТА), но и непрогнозируемые с помощью конкретных методов анализа последствия (область еще-незнания или неуверенного знания в когнитивном пространстве оценки техники). Последнее также сопряжено с ответственностью. Собственно, ещё в римском праве был провозглашён фундаментальный принцип «Ignorantia non est argumentum» (незнание не освобождает от ответственности). Поскольку же оценка техники может выступать в качестве обоснования с моральных позиций тех или иных вариантов действий, она, следовательно, обязана эксплицировать в своих рекомендациях область незнания или неуверенного знания.

В этой связи интересные соображения высказывает В. Циммерли. Он считает, что существуют разные виды незнания, часть из которых не исключает ответственности. Ответственность в современной технической деятельности становится своеобразным «незнание-менеджментом», который преодолевает границы «классической» трактовки ответственности за деятельность и её предвидимые последствия ³¹⁹. Там, где по мнению Циммерли, когнитивные возможности охвата последствий заканчиваются, должны применяться дополнительные механизмы для решения проблемы ответственности за последствия деятельности в условиях незнания. Отработка таких механизмов должна быть одной из задач оценки техники.

Отсутствие единого адресата морального дискурса в рамках социальной системы не является достаточным основанием для отказа от этических суждений. Здесь можно видеть лишь аргумент в пользу децентрализации этики, её разработки применительно к таким социальным подсистемам как политика, наука, бизнес, а также её дальнейшей специализации (биомедицинская этика, ядерная этика, информационная этика и так далее). При этом вновь обнаруживается потребность в оценке техники как форуме сопоставления и возможного согласования различных этических позиций. Оценка техники, наряду с другими подобными форумами, позволяет компенсировать издержки чрезмерной дифференциации и специализации этики. А необходимость в подобной компенсации связана с характером тех практических действий, на подготовку которых ориентирована оценка техники: в конечном счёте речь идёт об управлении техническим развитием.

Развитие идей этики ответственности применительно к технической деятельности выявляет комплекс теоретических и практических проблем, решению которых может способствовать оценка техники. Идея расширенной предупреждающей ответственности перед будущими поколениями и окружающей средой, сформулированная как реакция на угрозу самим основам существования человечества в результате неконтролируемой и всеохватывающей технизации, поставила в центр морального дискурса отдалённые и непредвиденные последствия технической деятельности. Возникшая дилемма демонстрирует недостаточность индивидуальной моральной ответственности и корпоративной инженерной этики перед лицом столь широкого спектра последствий. Широкий спектр долгосрочных последствий затрагивает интересы общества в целом и, таким образом, актуализирует социальную ответственность.

Оценка техники (разумеется, несколько идеализированный её вариант) представляет собой особую модель разделения и делегирования ответственности за предупреждение отдалённых и непредвиденных последствий технической деятельности. Суть этой модели в следующем:

a.) Конституирование и институционализация оценки техники означает делегирование части социальной ответственности специализированному институту; b.) В качестве независимой экспертизы оценка техники преодолевает внутреннее противоречие ролевой ответственности (в данном случае: ответственность разработчика за качество проекта, эффективность технологии, etc) и упреждающей расширенной ответственности. Оценка техники ориентируется на расширительную трактовку ответственности, к сфере которой относится самый широкий спектр последствий, включая долгосрочные и непредвиденные; c.) С позиций предупреждающей расширенной ответственности оценка техники может в случае необходимости дать специальные рекомендации относительно предписания ответственности субъектам технической деятельности; d.) Оценка техники может выступать в качестве этической экспертизы, компенсируя тем самым дефицит этического обоснования, характерный для чисто инструментальных решений на стадии проектирования; e.) Оценка техники в качестве форума согласования различных позиций (интерактивная или партиципативная оценка техники) предоставляет дополнительную возможность через механизм участия реализовать индивидуальную или групповую ответственность.

Описанная модель является паллиативным решением. Это и неудивительно, поскольку оценку техники как попытку решения основных задач контроля и управления техническим развитием тоже нельзя охарактеризовать иначе, как паллиатив. Но именно в качестве практической попытки овладения техническим будущим оценка техники открывает перспективу преодоления серьёзных противоречий между нормативной этикой, социологической теорией систем и синергетическим подходом.

В качестве моральной рефлексии и форума согласования различных точек зрения оценка техники способна вносить позитивный вклад в урегулирование или смягчение остроты конфликтов, связанных с определением стратегии технического развития. Это означает, что оценка техники приводит к повышению общественной значимости этики, в том числе и в плане частичной социальной интеграции.

Оценка техники восстанавливает этику в своих правах и в том плане, что предметом моральной рефлексии могут быть только известные и предвиденные последствия. В этой связи можно говорить о совпадении пространства моральной рефлексии с когнитивным пространством оценки техники как долгосрочного прогноза последствий технической деятельности. Причём к когнитивному пространству оценки техники, наряду с областью уверенного знания, относится область неуверенного знания или еще-незнания. Сама оценка техники может быть интерпретирована как своеобразное управление незнанием.

Наконец, интерактивная и междисциплинарная оценка техники должна способствовать как специализации этики, так и преодолению вероятных издержек этого процесса и даже синтезу различных нормативно-этических доктрин.