Томас Лукман

Томас Лукман родился 14 октября 1927 года в Есенице (Словения). В 1945 году эмигрировал в Австрию, изучал философию, немецкую филологию, романскую лингвистику и литературу, сравнительную лингвистику и психологию в университетах Вены и Инсбрука. В 1950 году переехал в Соединённые Штаты Америки. С 1951 по 1953 год учился в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, в частности у А. Шютца, К. Майера, К. Лёвита. Во второй половине 1950-х годов преподавал в Хобартском колледже, в первой половине 1960-х — в Новой школе социальных исследований. В 1965 году вернулся в Европу по приглашению Франкфуртского университета, где возглавил отделение социологии. В 1970 году перешёл в Университет Констанца, где занимал пост профессора социологии до своей отставки и выхода на пенсию в 1994 году. Ушёл из жизни 10 мая 2016 года в Австрии в возрасте 88 лет.

Т. Лукман занимался разработкой широкого круга проблем, относящихся социологии и философии знания, религии, языка и общения. Будучи учеником и последователем А. Шютца, основоположника феноменологического направления в социальных науках, реализовал проект его книги «Структуры жизненного мира» («Structures of the Life-World», 1982), задуманной в качестве систематического описания элементарных структур жизненного мира, лежащих в основе социального опыта, языка и социальной деятельности. Особое значение здесь придаётся роли повседневного, или обыденного, знания, составляющего фундамент всей социальной жизни. Лукман даёт классификацию знания посредством разного рода типизации, соотнесения с релевантными структурами и субъективными интерпретациями, что предполагает определённую технику, позволяющую не только упорядочить и осмыслить повседневную реальность, но и сопоставить субъективные значения и смыслы с данными социальных наук. Подобно Э. Гуссерлю и А. Шютцу, философское обоснование социальных наук и возможность выхода из переживаемого современной наукой кризиса Лукман видел в «феноменологии жизненного мира», которая, по его мнению, может стать наукой, анализирующей человека в качестве своеобразной части природы, способной понять не только природу, но и самое себя в качестве её части. Она должна дать ясные и надёжные методы рассуждения о фундаменте социальных наук и об основании, на которое опирается сам процесс рассуждения. Для этой цели необходимо найти возможность соответствующей формализации и построить метаязык, на который можно было бы перевести языки и наблюдения различных социальных наук без потери внутренней значимости их содержания. По замыслу Лукмана, «феноменология жизненного мира» должна была стать «универсальной наукой», «матрицей» всех социальных наук, способной дать с помощью «метаязыка» описание универсальных структур жизненного мира, чтобы человек и его жизненный мир заняли соответствующее им в научной космологии место, утраченное со времён Г. Галилея.

Широкую известность Т. Лукману принесла написанная совместно с П. Бергером работа «Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания» («The Social Construction of Reality: A Treatise in the Sociology of Knowledge», 1966), в которой предлагается феноменологический вариант социологии знания. В этой работе подвергаются критике традиционные концепции социологии знания (М. Шелер, К. Мангейм, Р. К. Мертон и другие), главный недостаток которых, по мнению Лукмана и Бергера, заключается в чрезмерном внимании к проблеме социальной обусловленности теоретического знания, а также к эпистемологическим и методологическим вопросам социологического анализа. Вместо этого, опираясь на разработанную А. Шютцем феноменологическую социологию, авторы предлагают перенести акцент на изучение формирования обыденного знания, посредством которого конструируется социальная реальность. По их мнению, подобный социологический поворот должен послужить переходом к новой, «гуманистической перспективе» в социальных науках, в основе которой находятся человек и реальность его «жизненного мира», а не теоретический анализ макросоциальных структур.

Исследуя процесс конструирования социальной реальности, Т. Лукман руководствуется двумя главными принципами: во-первых, социальные факты следует рассматривать как «вещи»; во-вторых, объектом познания как исторической, так и социологической, науки является комплекс субъективных значений действий. Отсюда следует, что общество в его целостности включает два аспекта: общество как объективная фактичность («объективная реальность») и как совокупность субъективных значений деятельности («субъективная реальность»). Общество, определяемое как непрерывный диалектический процесс, содержит три основных элемента: «экстернализацию» (проявление себя человеком в деятельности), «объективацию» (процесс, в результате которого продукты человеческой деятельности и социальные институты приобретают характер объективности) и «интернализацию» (процесс перевода объективированного социального мира в сознание в ходе социализации). «Общество как объективная реальность» отождествляется с экстернализацией и объективацией, а «общество как субъективная реальность» — с интернализацией. «Экстернализация» — это процесс собственно человеческой деятельности, когда человек творит самого себя и весь окружающий мир.

В духе философской антропологии Лукман стремится показать двойственную природу человека (как социального и природного существа) и его особое, эксцентрическое положение в мире. Создание человеком себя самого — предприятие социальное, так как люди вместе создают человеческую среду во всей целостности её социально-культурных и психологических образований. Таким образом, Homo sapiens всегда есть в той же степени Homo socius. Созданный человеком институциональный мир необходимо поддерживать, и эту функцию, по мнению Лукмана и Бергера, выполняет «легитимация», предлагающая способы объяснения и оправдания социального мира. Легитимация даёт представителю какой-либо общности знание о том, чем являются те или иные вещи (когнитивный элемент) и почему он должен поступать так, а не иначе (нормативный элемент). Авторы различают несколько уровней легитимации: на первом, до-теоретическом уровне происходит передача лингвистической объективации человеческого опыта в языке и с помощью языка; на втором уровне в зачаточной форме содержатся теоретические предположения, различные объяснительные схемы, складывающиеся в системы объективных значений (пословицы, моральные максимы, поговорки, легенды и так далее); на третьем уровне возникают явные теории, посредством которых институциональный сектор легитимируется в терминах дифференцированной системы знания; четвёртый уровень связан с «символическими универсумами», интегрирующими самые разные области значений, все секторы институционального порядка и многочисленные реальности, отличные от «реальности повседневной жизни». Согласно Лукману и Бергеру, «матрицей всех социально объективированных и субъективно реальных значений» является «смысловой универсум», который обеспечивает интеграцию всего многообразия институциональных процессов и служит важным средством защиты человека как на индивидуальном, так и институциональном уровнях. «Номическая» функция «смыслового универсума» заключается в том, что всё в жизни человека расставляется по своим местам, упорядочивается, приобретает смысл в терминах не только индивидуальной биографии, но и космического порядка.

Концепция «социального конструирования реальности» отталкивается от феноменологии как гаранта «строгой научности» и беспредпосылочности социологии, но не ограничивается описанием актов сознания. Она обращается к исследованию социальных институтов. Субъективная реальность рассматривается в диалектической взаимосвязи с объективной реальностью, даётся детальное описание процессов социализации и институционализации. Таким образом, от феноменологического анализа сознания Лукман вместе с Бергером переходят к феноменологическому анализу общества. Они подчёркивают активность сознания людей, создающих различные смысловые единства. Образ социальной реальности, возникающей в сознании, не является её механической копией. Он всегда опосредствуется размышлениями, верованиями, убеждениями. Наличное знание (будь оно обыденным или теоретическим) — язык, мифология, религия — является той инстанцией, которая трансформирует получаемые нами сигналы из внешнего мира: в процессе социализации возникают структуры осмысления мира, типичные для данного общества установки, ценностные ориентации, социальные роли. Социальная реальность истолковывается Лукманом и Бергером в контексте «субъективной парадигмы», которая предстаёт в этой концепции в качестве феномена жизненного мира, реального в той мере, в какой он осознается людьми и является содержанием их «коллективных представлений».

Основная работа Т. Лукмана по социологии религии «Проблема религии в современном обществе» («Problem der Religion in der modernen Gesellschaft», 1963; в английском переводе: «Invisible religion», 1967) рассматривает значимость религии как «символического универсума» человека. В ней исходным пунктом рассуждений выступает утверждение о том, что социология религии — наиболее важная часть социологии вообще и что вопрос о положении человека в современном мире связан с вопросом о его «символическом универсуме», то есть с религией. В различных социографических исследованиях религия и религиозные институты стали синонимами, а церковь — главным предметом внимания. При этом секуляризация понимается как сокращающееся влияние церквей, играющих роль «островков религии в море секуляризма». Лукман с этим не согласен, он считает, что посещение церквей никоим образом не может служить убедительным показателем религиозности, так как наряду с упадком «церковно-ориентированной религии» внецерковная религиозность может сохраняться и даже возрастать. Но для того чтобы понять, как институциональная религия соотносится с другими формами религии, необходимо дать общее определение религии. Религия, по мнению Лукмана, — «институционализация символических универсумов, представляющих собой социально объективированные системы значений, которые соотносятся, с одной стороны, с миром повседневной жизни, а с другой, указывают на тот мир, опыт которого трансцендирует повседневную жизнь».

По Лукману, любой субъективный опыт, разделяемый членами социальной группы и имеющий социальную значимость, «объективирован», но не всякая «объективация» делает реальность целиком осмысленной. Значимость религии как «символического универсума» состоит в её обращении к трансцендентному, выходящему за пределы любого повседневного опыта, тогда как прочие смысловые системы в большей или меньшей степени связаны с повседневным опытом. Лукман указывает на первостепенное значение конституирования смысла на уровне как индивидуального, так и коллективного сознания. Смысл не является качеством, априорно присущим предмету; предмет приобретает смысл лишь в процессе интерсубъективного конституирования с помощью интерпретативных актов сознания. По мысли Лукмана, в основе всяких интерпретативных схем и смысловых систем лежит субъективная интерпретация опыта «Другого» в ситуации лицом-к-лицу. Конструируя «символический универсум», человек выходит за пределы своей биолог, природы, становясь личностью (приобретая Я).

Лукман подчёркивал, что лишь «указал на тот общий источник, из которого возникают исторически дифференцированные социальные формы религии», а также на универсальное и одновременно специфическое антропологическое условие возникновения религии. Отталкиваясь от идей философской антропологии, он утверждает, что трансцендирование, то есть выход за пределы биологической природы человека, есть процесс конструирования «смыслового универсума». А так как универсум в целом лежит за пределами «реальности повседневной жизни», то подобное конструирование всегда имеет религиозный характер. Трансцендирование, согласно Лукману, — неотъемлемая сторона человеческой жизни, наиболее полно проявляющаяся в религиозности. Человек изначально религиозен, и без религии не может быть целостного видения мира. Так что религиозность — качество самой природы человека, неизменно присутствующее в ней во все времена. Меняются лишь формы её проявления, которые Лукман связывает с социальными изменениями, происходящими в данном обществе.

Символические универсумы создаются не на пустом месте: люди рождаются в определённой социальной среде, где символические универсумы уже существуют и человек усваивает их в процессе социализации. Символические универсумы легитимируют существующие социальные порядки, которые освящаются и выступают как проявления универсального порядка. Религия становится традицией, ключевым фактором, наделяющим общество моральным авторитетом, ей придаётся предельно широкая функция «быть в ответе» за «священный космос». Но церковь как религиозный институт (с особой системой специализированных религиозных ролей), отвечающий за связь со священным космосом, не обязательно есть везде, где присутствует религия, но лишь в обществе с довольно сложной и дифференцированной структурой. И чем более специализированной становится сфера религиозной компетенции, тем более сомнительной для общества становится интегрирующая функция священного космоса. Противопоставление религии и общества, возможность конфликтов между ними растут по мере того, как «священный космос» и «мир» достигают всё большей автономии и саморегуляции в рамках своей области. Когда происходит институциональная специализация, предполагается, что религиозный институт (как «официальная модель священного космоса») будет адекватно удовлетворять потребности индивидуальной религиозности, а священный космос будет восприниматься индивидом не непосредственно, а с помощью религиозных специалистов, экспертов. Однако в современном обществе «официальная модель священного космоса» теряет свой былой авторитет, так как не справляется с проблемами субъективной религиозности. Это происходит по следующим причинам: во-первых, «официальная модель», находясь в ведении экспертов и специалистов, слишком далека от индивидуального опыта и сложна для понимания современного человека; во-вторых, «официальная модель» устанавливает такие нормы поведения и веры, которые ослабляют интегрирующую функцию религии, соответственно отделение религиозных ролей от остальной системы социальных ролей означает падение значимости религии; в-третьих, поскольку «официальная» интерпретация священного космоса осуществляется экспертами, далёкими от повседневной жизни, то существует разрыв между интересами экспертов и обычных мирян.

Идея о полном совпадении между «официальной моделью» религии и субъективными представлениями о ней связана с понятием успешной социализации, в ходе которой индивид усваивает институциональную религиозную систему. Но это, полагает Лукман, теологический идеал, не достижимый в реальности. Ближе всего к этому идеалу оказывается средневековое католичество, и дальше всего от него отстоит современное общество, где религиозные институты действуют на бюрократической основе, а это значит, что «священный» характер религиозного института ставится под сомнение его светской деятельностью. Тот факт, что в сложном современном обществе институциональная религия становится делом специалистов, означает, что её пределы всё более сужаются. Более того, религиозные институты начинают конкурировать друг с другом, что делает универсалистские требования религии невыполнимыми. Лукман называет этот процесс «потерей церковью монополии на определение священного космоса». Но так как сакрализация мира, по его убеждению, необходима человеку, неспособному жить без опыта трансценденции, то происходит уход религии в «частную сферу», где субъективный опыт наделяется священным характером и возникает так называемая «невидимая», «частная», «субъективная» религия, которая в современной ситуации гарантирует человеку «автономию» и возможность самореализации.