Ханс Закссе:
Антропология техники

Современный человек живёт в условиях парадоксальной ситуации: он терпеть не может технику, которая составляет основу его существования. Это отношение временами усиливается, вплоть до появления опасности «гражданской войны». В настоящее время в секторе обстрела оказывается прежде всего ядерная энергия. Видимо, надвигаются уже протесты против химии, которая никогда не была особенно популярной. Эта широко распространённая и усиливающаяся антитехническая установка встречает то возражение, что техника является не чуждой, губительной и демонической силой, а частью самого человека, как его руки и ноги, его глаза и уши, и что она, несмотря на это, постольку всё же оказывается чуждой нам, поскольку современный человек — Homo sapiens technicus — ещё не осознал в достаточной мере себя самого.

Антропология техники подразумевает, что техника не является чем то не гуманным, а представляет собой естественную и существенную составную часть человека, так сказать, продолжение его биологических органов, которая умножает его способность накапливать опыт и, действуя, вмешиваться в действительность. Та идея, что при развитии технических орудий речь идёт об органопроекции, была впервые развита Эрнстом Каппом в 1877 году, но он не размышлял о том, какое обратное воздействие эти новые искусственные органы имели и будут иметь на дальнейшее развитие человека.

Прежде всего следует уточнить, что мы понимаем под техникой, и для этого нам необходимо более широкое понятие, которое охватывало бы всю сущность технического действия. В этом смысле мы хотим охарактеризовать технику как особую форму действия, и к тому же как такое действие, которое выбирает обходный путь, поскольку на нём цель достигается легче. Обходный же путь состоит в том, чтобы не приступать непосредственно к достижению цели, а сначала ставить между ней и собой средства. Здесь следует упомянуть Арнольда Гелена, который в своей обширной «Антропологии» определяет человека как деятельное существо; причём более пристальное рассмотрение показывает, что Гелен всегда понимает деятельность в смысле технического действия. Своими фундаментальны ми определениями философия техники весьма обязана Гелену.

Средства, которые применяет техника, могут выступать в виде орудия для изготовления орудия, в виде инструментов, производственного оборудования различного типа, но также и в виде методов и способов действия. В этом смысле применяемое здесь понятие техники выходит за рамки инженерной техники, оно охватывает также организационную технику и системотехнику, но также и тех нику нанесения мазков кистью, которую применяет художник, или технику дыхания, которую практикует певец, то есть все специальные методы, позволяющие лучше достигать чего бы то ни было.

Тот факт, что обходный путь может оказаться более быстрым, заложен в фундаментальной физической модели этого мира. Это требует краткого пояснения. Процессы биологической эволюции основываются на скорости химических реакций, которые в свою очередь зависят от сил притяжения и отталкивания, от силовых полей, участвующих во взаимодействии молекул. Эти химические силовые поля, которые определяют все перегруппировки, являются сложными структурами, которые влияют друг на друга, поскольку зависят от участвующих компонентов, а не так, как в случае бетонных блоков, когда вес одного вовсе не зависит от того, что рядом с ним стоит другой. Из этого следует, что при подходящих сочетаниях реакции проходят через промежуточные соединения, могут протекать быстрее, если, благодаря взаимодействию компонентов, осуществляется более лёгкий путь через неровный ландшафт силового поля. Лишь квантовая механика привела к пониманию этих сложных структур: с помощью необходимых подключений дополнительных компонентов реакции отталкивания, так называемые пороги активности, могут быть снижены, так что этот обходный путь через промежуточные соединения становится более лёгким и быстрым. Химики используют это обстоятельство при катализе. Катализаторы являются подлинными посредниками, они образуют подходящие промежуточные соединения, которые повышают скорость реакции и управляют ей.

Тот факт, что органическая природа изменяется намного быстрее, чем камни и земля, основывается на том, что она в виде своих энзимов и ферментов располагает гораздо более эффективными и сложными катализаторами, что она за счёт проб и ошибок в процессе эволюции пришла к таким сложным цепочкам реакций, которые оказались более быстрыми. При биологическом развитии высших форм также обнаруживается, что более сложный путь, проходящий через промежуточные ступени, может оказаться более быстрым путём.

Хорошим примером служит половое размножение. Низшие организмы размножаются с помощью деления клеток и партеногенеза, с помощью неоплодотворённого яйца. В противоположность этому половое размножение представляет собой далёкий обходной путь — подходящие партнёры должны разыскивать и найти друг друга, должны быть способны и готовы к продолжению рода. Должны были образоваться соответствующие органы, а также широкий набор способов поведения, сигналов и методов коммуникации, чтобы этот сложный процесс мог быть реализован. Несмотря на это, половое размножение вышло победителем в процессе развития, ибо этот обходный путь допускал новую комбинацию наследственных свойств, так что при одном и том же генетическом фонде могут образовываться более жизнеспособные комбинации основных компонентов системы.

Общий принцип этого опосредования через промежуточные члены состоит в функциональном подразделении, специализации и интеграции специализированного во всеохватывающую систему. Это преимущество дифференцированно-интегрированной системы в соревновании но скорости реакции даёт объяснение также и тому вызывавшему много споров вопросу, почему, несмотря на закон возрастания энтропии, вследствие которого неупорядоченное состояние является в природе предпочтительным и более правдоподобным, дело доходит до образования высоко организованных структур. С появлением этих высших форм организации в ходе эволюции закон возрастания энтропии не нарушается, поскольку всякий синтез осуществляется за счёт деструкции, так как все организации существуют за счёт обмена веществ, который связан с разложением, рассеиванием энергии, возрастанием энтропии. То обстоятельство, что несмотря на это деструкция осуществляется через более высокоорганизованные структуры, связано с тем, что этот путь как раз является более быстрым, и то, что он является более быстрым, имеет свою причину в физических константах силовых полей реагирующих молекул.

Возрастание энтропии, которое является движущей силой изменения в нашем универсуме, можно сравнить с паром, который движет поезд вперёд, а силовыми полями является сеть железных дорог, от которой зависит, по какому пути поедет поезд. Эволюция является процессом обучения, при котором через пробы и ошибки, через мутацию и селекцию нащупываются пути реакции, осуществляемые с помощью образования всё более высокоорганизованных систем У животных обучение связано с видом. Природа расточительна, и неподходящее становится жертвой отбора. Однако у высших животных развивается способность к индивидуальному обучению и передаче полученного в обучении. Скачкообразное повышение этой способности к применению полученного опыта и к внегенетическому переносу информации является переводом стрелки на путь по направлению к человеку. Новый путь индивидуального обучения несёт с собой большое преимущество в скорости развития; шаги эволюции, для осуществления которых в субгуманной области требуются усилия многих поколений, могут осуществляться на протяжении одного поколения, и при способе действия с помощью проб и ошибок жизнь индивидов более уже не ставится на карту, но в случае неуспеха корректируется совокупность ценностей, выработанных на основе опыта.

Мутации, которые открывают новый путь развития, создают, по выражению Карла Поппера, новую целевую структуру. Следствием этого является то, что селекция благоприятствует всем дальнейшим мутациям, которые служат построению структуры способности для этой целевой структуры. Возможность индивидуального обучения имеет своей причиной и влечёт за собой два важных направления развития, первым из которых является освобождение рук в результате прямохождения. Тем самым было получено имеющее принципиальное значение и универсальное орудие для ощупывания и манипулирования. И, во-вторых, образование специального органа обучения — мозга. Это развитие может быть прослежено с помощью обнаруженных в раскопках орудий и костей. Древнейшие изготовители орудий, австралопитеки, жили от 2 до 4 миллионов лет тому назад. Они ходили только на двух ногах, весили от 35 до 45 кг и имели объём мозга в 500 см, однако они ещё не владели огнём и не имели языка. Основываясь па исследованиях формирования гортани, можно считать, что язык стал развиваться лишь позднее.

Крестной матерью этого развития, приведшего к по явлению человека, была техника. Способность индивидуального обучения создаёт биологическое преимущество поскольку то, что получают в обучении, есть техника. И развёртывание техники является ответом эволюции на структурный принцип превосходства дифференцирован но интегрированных систем. С развитием способности к индивидуальному обучению техника приходит к дальнейшему, очень важному шагу дифференциации обходный путь, который свойствен техническому действию, делает возможным подразделение всего процесса между различными индивидами для сотрудничества ради достижения одной цели, он делает возможной межиндивидуальную специализацию. Орудием такой специализации служит язык. Герхард Хепп выдвинул интересную теорию эволюции языка. Он даёт определение языку в соответствии с его биологической функцией, которая с самого начала и до сегодняшнего дня была бы одной и той же в качестве «таких звуковых выражений, посредством которых люди взаимно побуждаются к кооперации в надиндивидуальном контексте». Основной формой был бы императив, однонаправленное предложение. Одним возгласом серый гусь мог бы сказать своей супруге: «Поднимайся, здесь что-то неспокойно. Нам нужно защищать гнездо». Следующая ступень представляет собой удвоение на объектную часть для обозначения данностей окружающего мира и на часть, связанную с действием, глагол. Имя служит в первую очередь для обращения и выделения индивида из некоторой группы, и повествовательное предложение имеет своей функцией связывать между собой излагаемое. Согласно Хеппу, можно сказать, что превосходство основанной на разделении труда деятельности как структуры цели в ходе эволюции привело к выработке языка как структуры способности.

Действенность техники основывается на разделении труда. Когда двое объединяют свои усилия и при этом один умеет делать именно то, чего другой не умеет, в таком случае оба достигают большего, чем двое по отдельности. Поскольку при таком основанном на разделении труда кооперированном обществе целое оказывается больше, чем сумма его частей, постольку человеческая техника становится полноправной составляющей общества, а человек с помощью своей техники становится общественным животным. Сообщества, которые основываются на дополнительности, мы будем называть взаимодополнительными сообществами.

Своим техническим действием человек продолжает дело природы, по обходному пути, через дифференциацию и интеграцию. Решающую помощь в этом ему оказывает его способность представления, которая позволяет ему репрезентировать в сознании прошлое и будущее. Это наглядное воссоздание удалённого позволяет ему освободиться от давления ситуации, в которую попадают животные, позволяет ему отвернуться от преследуемой цели и обратиться к средствам, делает его способным к временному отказу от потребления.

Характерным признаком развития техники служит длина обходного пути, возможность обозревать с помощью воображения все более длинные цепочки взаимосвязей, включать всё большее число промежуточных ступеней, задействовать всё больше средств, связанных с конечным результатом через все более длинные цепочки воздействий. Первое орудие человека — рубило — оказывало ещё весьма непосредственное влияние на удар. Его изготовление, которое с течением времени становилось всё более искусным, приводило, правда, уже к большему удалению от цели.

Второе значительное техническое достижение — укрощение огня — уже более не давало такого непосредственно видимого результата, последствия его более обширны и необозримы: защита от холода, защита от диких зверей и, прежде всего, расширение круга основных продуктов питания за счёт того, что часть процесса химической переработки пищи и переваривания была перенесена из организма на предварительную обработку. С помощью этого отказа от непосредственного взгляда в пользу более обширной взаимосвязи это изобретение впервые привело также к преодолению предрассудков.

С этих пор в истории техники путь через средства к цели становится всё длиннее, человек начинает всё более издалека, всё более обширными, долгосрочными и непрозрачными оказываются обходные пути усилия по разработке вспомогательных средств. Крестьянин не может съесть посевной материал, он должен доверить его земле в надежде на урожай в течение года. Ещё более протяжёнными и менее обозримыми являются проекты современных промышленных цивилизаций. Так, высадка на Луну вобрала в себя работу 300 тысяч человек на протяжении почти десятилетия, должны были быть решены многочисленные проблемы медицины, химии искусственных материалов, приборной и информационной техники, метеорологии, была необходима мобилизация всего естественно-научного, медицинского и технического знания.

Идея плодотворности обходных путей производства стала также и ключевым понятием народного хозяйства. Критерием состояния развития экономической сферы служит набор орудий и машин, приборов и фабрик, исследовательских достижений и технологических знаний. Сумма всех вспомогательных средств характеризуется как капитал. Бём Баверк пишет: «Капитал же есть не что иное, как совокупность промежуточных продуктов, которые возникают на отдельных этапах обходного пути», Вальтер Ойкен говорит об одном эмпирическом правиле, которое «называется также законом большей продуктивности обходных путей производства». Этот закон относится как к централизованной государственной экономике, так и к рыночной экономике; например, Советский Союз в интересах образования капитала, в данном случае государственного капитала, часто осуществлял жёсткое сдерживание личного потребления, удовлетворения непосредственных потребностей.

Предыдущее изложение показало, как техническое развитие со своих первых шагов и вплоть до гигантских проектов сверхдержав развёртывалось в соответствии с тем же самым принципом, что и неорганическая и биологическая эволюции. Но человек со скачкообразным повышением своей способности к индивидуальному обучению, с образованием руки, мозга, гортани и языка оказывается в состоянии осознанно применять эти принципы для всестороннего формирования условий своей жизни, для осуществления своей природы. Это развитие, вследствие своего большого прогресса, достигло сегодня некоторого критического пункта.

Человек, как никогда прежде, стал активным участником преобразования своего собственного существования. Тем самым на него также легла и ответственность за его существование и за его дальнейшее развитие. Перед нами встал вопрос, как мы хотим обращаться с могучими вспомогательными органами, предоставленными в наше распоряжение, и для достижения какой цели мы хотим их использовать. Это вопрос о социальной форме технической работы и о смысле и цели этой работы.

В данном контексте я хочу остановиться в дальнейшем на двух проблемах: на проблеме отчуждения и на пределах роста.

Под отчуждением мы в самом общем плане можем понимать потерю социального контакта. Техника целиком и полностью построена на сотрудничестве, основанном на разделении труда, на социальном общении. Однако из-за обходного пути, из-за введения промежуточных средств техническое действие может быть прослежено неопытными людьми лишь с большим трудом, и поэтому с давних пор появляется искушение ввести в заблуждение, переоценить его возможности. Греческое слово «технэ» близко по значению военной хитрости и ловушке, а слово «technao» — «искусственно изготовленное» — приобрело значение «притворяться», «лицемерить».

Сегодня эти контексты стали столь широкими и сложными, что потеряна прозрачность всей системы в целом, в которую мы включены, что отдельный человек оказался лишь звеном в цепи, не имея перед глазами подлинной цели и смысла своей работы. Карл Маркс, который первым разглядел социальные сети техники во всей остроте, называл отчуждением тот факт, что рабочему продукт его труда может противостоять как самостоятельная, чуждая и враждебная сила. Потеря социального общения рубит техническое сотрудничество под корень. Что можно против этого поделать? Марксистский Восток со своей централизованно управляемой экономикой и основанная на конкуренции экономика Запада на этот вопрос дают различные ответы.

Маркс требовал средства производства, капитал сделать кооперативной общественной собственностью. Он считал, что отчуждение можно преодолеть, если рабочий станет совладельцем. Однако это предложение по терапии социальных отношений не оправдало себя. При переходе к общественной собственности на совокупность средств производства на место многочисленных частных владельцев встаёт государство в качестве единственного гигантского предпринимателя. Из-за этого отдельный человек уже оказывает не большее, а напротив, меньшее влияние на ставшую сейчас уже всемогущей систему, которая противостоит ему теперь уже как более чуждая и более угрожающая. Оказалось утопией и то представление Маркса, что с развитием техники разделение труда может исчезнуть. В течение сотни лет со времён Маркса, в соответствии с тенденцией развития, специализация решающим образом продолжала усиливаться как на Востоке, так и на Западе. Система диалектического материализма так и не сумела воспрепятствовать отчуждению или хотя бы как-то смягчить его.

Расхожее мнение на Западе гласит, что отчуждение является следствием недостаточной информации. В отношении курса по ядерной энергии один вечерний университет в качестве высшей цели обучения указывает: «Слушатель курса должен приобрести способность с помощью предметной ориентации вырабатывать рациональное, обоснованное и самостоятельное суждение по существенным проблемам получения ядерной энергии». Подобным же образом девизом школьного воспитания является формирование с помощью передачи знаний самостоятельных, зрелых и эмансипированных граждан. Все это старо. Для защиты от обмана с помощью «хитростей» техники необходимо приобрести соответствующее знание, чтобы можно было проникать в суть мероприятий, затрагивающих человека. Но и этого метода оказывается сегодня недостаточно, чтобы снять отчуждение. Хорошая информированность совершенно определённо является предпосылкой для того, чтобы надлежащим образом понимать суть дела, но было бы безнадёжной иллюзией полагать, что одно лишь объяснение естественно-научной и технической сути неспециалисту или же школьнику могло бы способствовать обретению компетентности на уровне специалиста для обоснованного самостоятельного суждения.

Специализация техники сделала полностью невозможным, чтобы один человек имел квалифицированное отвечающее сути дела суждение во всех областях. Это означает, что при техническом сотрудничестве — а условия нашей жизни в целом опираются на большую систему технического сотрудничества — один человек должен иметь возможность положиться на другого. Отчуждение может быть преодолено только через восстановление доверия, через обучение доверию.

Как раз сегодня особенно предостерегают от доверия. Причина заключается в том, что невозможность проникнуть в суть дела облегчает обман и что на деле доверие слишком часто приводит к разочарованию. Однако при неудачном опыте доверии большей частью речь идёт об опрометчивом доверии, о доверии, которое оказывают легкомысленно и безрассудно. Тот факт, что на конференции 1938 года в Мюнхене союзники поверили Гитлеру, является примером такого рода ошибочного доверия, ибо Гитлер с поразительной откровенностью уже сказал и показал, что он намеревался делать. Корни этого ошибочного доверия в самообмане, когда охотно верят в то, во что хотят верить. И в недавней истории как предвыборная кампания, так и внешняя политика дают множество примеров такого рода некритического доверия. Однако тот, кто хочет быть обманутым, не должен жаловаться, когда он окажется обманутым. Это ошибочное, легкомысленное доверие приводит к дальнейшим весьма негативным последствиям: оно расшатывает доверие тех, кому это доверие оказывалось, оно коррумпирует надёжность. О том, что получено даром, нет нужды беспокоиться. Истинное критическое доверие и надёжность взаимно обусловлены: доверие есть плата за надёжность, и надёжность есть оправдание доверия.

Каким же образом можно охарактеризовать истинное доверие? Оно характеризуется трезвым деловым пониманием чужого образа действий. Оно представляет собой как интеллектуальную, так и этическую проблему. Прежде всего необходимы скромность, желание узнать о другом, признание, что другой может быть несколько лучше, чем я, что он также может быть образцом. Понимать можно вообще только то, что глубоко уважаешь. Второе требование — смелость в отношении доверия. Оказывать доверие всегда риск, аванс. Доверие, основанное на предусмотрительности, также может принести разочарование, человек не может быть ясновидцем. Эта смелость связана с основной установкой по отношению к наличному бытию, с изначальным доверием, с уверенностью по отношению к бытию. Это смелое отношение не является само собой разумеющимся, часто оно требует этического ободрения. Для межчеловеческих отношений аванс, предоставляемый доверием, поскольку оно увеличивает силу того, кому оказано доверие, столь же важен, как и соответствие этому доверию. От ожидания исходит формирующая сила, позитивное ожидание способствует позитивному поведению другого, негативное же ожидание усиливает негативные компоненты в связке мотивов и тем самым унижает партнёра.

Третье этическое требование для понимания другого человека — постановка себя на его место, по возможности при полном отвлечении от всех личных желаний, интересов и чувств. Понять другого человека можно, прежде всего лишь сделав себя совершенно пустым, чтобы воспринять в себя чужое. Такой образ действий требуется не только для понимания отдельных наших собратьев, но также и для понимания целых групп людей, духовных течений в истории и современности. Взвешенному критическому доверию как такому отношению, которое требует свободного от эмоций представления чужого мышления, можно научиться и овладеть им на практике. При этом эвристическая гипотеза состоит в том, что другой человек имеет честные намерения, поскольку он сам обычно считает себя правым Вместо того чтобы целиком и полностью отбрасывать доверие, следовало бы наших воспитанников предостерегать от легкомысленного и безрассудного доверия, а истинному, критическому доверию обучать. Представлению позиции другой стороны можно натренировать в игровых ситуациях с разделением ролей. Вопрос мог бы формулироваться следующим образом: как бы я стал себя вести, если бы кто то обращался со мной так, как я сейчас обращаюсь с моими товарищами по школе. Можно набросать любые близкие к действительности сценарии. Другой доступ к чужому сознанию представляет классическая литература, ведущая с нами разговор через столетия. Широко распространённая дискредитация образцов и воспитание недоверия, напротив, является неверным путём для того, чтобы разделаться с отчуждением. Эти методы разрушают социальное общение вместо его оздоровления.

Доверие — это антропологически заданное дорациональное достижение человека, которое было дискредитировано лишь в недавнее время в результате прогресса техники, а также из-за сложности и анонимности отношений. Но именно эта потеря гласности сегодня в большей мере, чем прежде, делает необходимым до доверие, ибо мы в гораздо большей степени зависим от обстоятельств, о которых мы не можем иметь компетентного суждения. Преимущество доверия по сравнению с контролем основывается на том, что оно простирается дальше него, ибо оправданное доверие имеет место в тех случаях, в которых контроль уже более невозможен.

Социолог Никлас Луман охарактеризовал доверие как механизм для редуцирования сложности. Строго говоря, сложность в целом не снижается, но её преодоление распределяется таким образом, что каждый отдельный человек должен преодолеть лишь небольшую часть этой сложности, поскольку преодоление другой части он предоставляет другому. Такого рода распределение лежит в основе всякого представительства интересов. Монтескьё таким образом обосновывал идею представительной демократии. В своей книге «О духе законов» (1748) он пишет, что хотя народ и не в состоянии был бы осуществить управление, но каждый способен выбрать своего представителя. Часто можно услышать, что политикам вообще нельзя доверять. Однако когда мы выбираем, мы всё же должны решить в пользу того, к кому мы питаем больше доверия после сопоставления кандидатов друг с другом, иначе как вообще мы могли бы выбирать?

В действительности основанное на разделении труда взаимодополнительное техническое сообщество сегодня, как никогда прежде, требует отношения доверия и достоинства в качестве соответствующего сути дела отношения индивида в надындивидуальной системе, в которую каждый как специалист вносит свой вклад и из которой каждый извлекает пользу, получает ли он ток из розетки или применяет результаты исследований другого. Конечно, мы должны будем отказаться от современной излюбленной идеи автономии и суверенности отдельного индивида. Она и без того была утопией, но вера в неё, требование или обещание её осуществления ведут к опасным промахам в межчеловеческих отношениях. Размышление о доверии и педагогическом восстановлении принципиальной основы доверия и надёжности требуют большой внутренней перестройки по отношению к общепринятым сегодня представлениям. Эта перестройка будет трудной, если вообще достижимой. Однако она станет необходимой, если мы не хотим потерпеть неудачу в нашем собственном духовном развитии.

Тем самым мы сразу же приходим ко второму вопросу для чего вообще нужна техническая работа в целом; в чём её смысл, её цель; что могут означать для нас часто цитируемые «Пределы роста»? Вопрос о смысле техники является новым. С давних времён человек живо подхватывал технические возможности, чтобы облегчить условия своей жизни, удовлетворить свои основные потребности в пище, одежде, безопасности и мобильности и увеличить радиус действия своих органов чувств. Однако сегодня мы начинаем сознавать, что стремительное техническое развитие наталкивается на границы и что оно имеет определённую цену.

Экспоненциальный рост числа людей, усиленный экспоненциальным повышением жизненных требований, наталкивается на ограниченные размеры планеты и на ограниченность запасов сырья. На эти материальные пределы убедительно и в своих основных высказываниях неопровержимо указал Римский клуб. Но существуют также и духовные пределы. Из-за плотности населения люди мешают друг другу, управление совместной жизнью сталкивается с техническими трудностями административного характера и приводит к малопонятным для отдельного человека и нежелательным ограничениям свободы действий. Это давление обстоятельств, связанных с надындивидуальной системой, часто ощущается сильнее, чем преимущества, которые она предоставляет каждому отдельному человеку.

Отказ от техники и её осуждение проистекают сегодня из весьма различных источников: любовь к природе и к простой, несложной жизни; потребность в ясном представлении положения вещей; экономические соображения относительно запасов сырья и удаления отходов; чувство справедливости, которое протестует против того, что определённые группы людей живут гораздо лучше, чем другие, а также желание изменений системы, которые могли бы привести к принципиальному революционному преобразованию общественной структуры — всё это оказывает влияние на указанное отношение к технике. Эти разнородные группы объединяются против так называемой технократии и требуют нулевого роста. В противоположность этому напряжённые усилия всех политиков, находящихся на ответственных постах, направлены на дальнейшую поддержку и развитие техники. Что же это за аргументы, которые в настоящее время могут перевешивать все иные соображения? Можно привести три позиции.

Первая позиция. Существует некая неизбежность роста. Всякая плановая экономика намечает размеры дохода, который будет получен в последующие годы. Для заблаговременной подготовки необходимого обходного пути она осуществляет инвестиции и расходует деньги, которые потребляют в форме заработной платы и выплат содержания задолго до того, как вновь будет получен доход, ожидаемый в соответствии с планами. По существу, такое кредитование влечёт за собой то, что прирост уже оказывается использованным, прежде чем он фактически получен — экономическим путём. Остановка этого процесса привела бы не к удержанию экономики на постоянном уровне, а к её краху. Застой означал бы скатывание вниз.

Вторая позиция. Требования бедных. Сегодня сложилось общее понимание относительно того, что необходимо выровнять резкие различия в уровне жизни людей. Простой подсчёт показывает, что равномерное распределение имеющегося богатства — если его можно было бы осуществить — мало бы что дало, поскольку бедных больше, чем богатых. Если в качестве грубого масштаба для жизненного уровня взять потребление энергии на душу населения, то в США богатые должны были бы отказаться от 5/6 их потребления, а бедные получили бы только 1/6 от нынешнего уровня. Экспроприация зажиточных слоёв населения даст слишком мало. Помощь, выравнивающая положение для бедных, может быть осуществлена только на основе технико-экономического роста.

Третья позиция. Самоутверждение. Возможность самоутверждения наций зависит сегодня почти исключительно от их технико-экономического потенциала. Кто сегодня в одностороннем порядке остановил бы свой рост, тот обязательно попал бы в зависимость от других. Ограничение роста является такой же международной проблемой, как и ограничение вооружений. Развивающиеся страны заявляют, что пропаганда защиты окружающей среды является уловкой индустриально развитых стран, чтобы тех, кто беден в этом мире, не допустить до технического прогресса. Замирание роста приводит к провалу того, чья позиция в качестве торгового партнёра оказывается из-за этого ослабленной.

Приведённые аргументы показывают, что этот экспансивный технический рост было бы не так-то просто остановить. Несмотря на это, темп — хотят того или нет — всё же замедляется, хотя бы уже из-за нехватки сырья. Здесь нечего возразить Римскому клубу: экспансия, которую мы уже осуществили в этом столетии, не может продолжаться. Тем самым возникает вопрос: наступит ли когда-нибудь такое время, когда технический прогресс окажется уже изжившим себя? Если принять антропологическую идею техники как существенного признака человека, то на этот вопрос приходится дать отрицательный ответ. Наш вопрос состоял в том, что является целью технического действия. Обычный ответ звучит так: обеспечение материального снабжения. Но если техника является составной частью человека, то такая формулировка целеполагания оказывается слишком узкой. Человек, как известно, живёт не хлебом единым.

Большие достижения прежней технической деятельности, государство всеобщего благоденствия, страхование на случай болезни, пенсионное обеспечение, увеличение свободного времени, великое переселение народов на солнечные пляжи, обилие информации по телевидению всё это не может быть конечной целью технического прогресса, они обескураживающим образом становятся даже тормозом для дальнейшего прогресса, ибо они лишают человека инициативы, его самостоятельности. Полное удовлетворение примитивных желаний не исчерпывает цели человеческого развития, оно оставляет чувство пустоты, бессмысленности, оно порождает, в зависимости от обстоятельств, безразличие, фрустрацию или агрессивность. Но можем ли мы ценный инструментарий техники задействовать для новых задач, которые ведут ещё дальше?

Поскольку возможности экстенсивного роста ограничены, постольку дальнейший прогресс техники должен быть поставлен на службу интенсивному повышению уровня жизни. Техника необычно повышает возможности наших органов чувств и органов действия. Чувства являются воротами в мир, они поставляют нам материал, который наполняет наше сознание и представляет нашу действительность. Увеличение радиуса действия чувств означает расширение сознания, означает более богатую действительность. Это повышает живость, интенсивность жизни, участие. Этот переход от экстенсивного к интенсивному росту может сослужить серьёзную службу человечеству для его образования и развития в смысле подлинного самоосуществления. В этом направлении были предприняты, например, такие шаги:

1. Последовательная рационализация, упрощение и упорядочение производственной техники с целью создания свободного пространства и свободного времени для получения людьми дальнейшего образования. Очевидно, что здесь имеются ещё большие возможности для высвобождения энергии, труда и времени.
2. Повышение уровня естественно-научного и гуманитарного исследования для расширения познания мира и жизни. Здесь предстоит совершить ещё много прорывов.
3. Усиленное применение техники для интенсификации обучения и образования, с помощью которого лучше выравниваются различия в образовании и отдельные люди становятся участниками духовного универсума. Такой шанс сегодня предоставляет только техника, которая даёт возможность каждому иметь свободное время.
4. Упорядочение и повышение уровня коммуникационной техники для углубления межчеловеческих отношений во всём мире.

Смещение экономики от первичного и вторичного секторов к третичному, от сельского хозяйства и производства промышленных товаров к предприятиям сферы услуг показывает, что развитие уже пошло по этому пути. Однако это развитие всё ещё мало обдумано, пока не хватает философии общества обслуживания. Наконец, третичный сектор объемлет всё, что выходит за рамки удовлетворения основных потребностей, — искусство, народное образование в целом, эстетическое оформление жизни, религию, спорт. Ещё недостаёт практической мерки для оценки и упорядочения деятельности третичного сектора, и поэтому здесь недостаёт ещё последовательного привлечения техники для претворения в жизнь человеческих способностей, чтобы без всякого утопизма сделать жизнь богаче в рамках данных возможностей.

Правда, техника часто считается чуждой силой, в распоряжение которой мы отданы, чем-то материальным, враждебным духу. В действительности же она является средством самореализации человека. Она столь же мало враждебна духу, как глаз или рука или даже мозг, который ведь также, в конце концов, представляет собой лишь инструмент для овладения наличным бытием. Поворот от расширения сферы применения техники к её интенсификации может поднять нас на новый уровень развития сознания, как это имело место при неолитической революции, при которой происходил переход к оседлому образу жизни, всё ещё считающийся наиболее резким переломом в культурном развитии человека. Предпосылкой для такого продвижения вперёд служит, однако, переориентация по отношению к тому, что считается ценным. Ибо техника всегда поставляет лишь средства для достижения чего-либо, она, как и наши руки, имеет лишь служебную функцию, цели же мы должны находить в нас самих. Если мы не хотим потерпеть фиаско с техникой, то это изменение сознания должно будет найти своё воплощение прежде всего в педагогике.