|
В этой главе в исторической перспективе будет представлен обзор развития переговорных умений, что указывает на определённые изменения в нормах поведения. Поворотным пунктом можно назвать изменения, связанные с тем, как люди справляются со своими эмоциями и эмоциями оппонента Предполагается, с что годами люди учатся быть более гибкими, подвижными в дифференциации своих чувств и побуждений. Каждый переговорщик проходит этот путь становления. Как этот процесс дифференциации специфическим образом относится к умениям вести переговоры будет, детально описано дальше. 9.1. История переговорных уменийОфициально обучение переговорщиков началось в XVII веке. Основоположником этого направления считают французского дипломата Франсуа де Каллере (Fransuois de Calliieres, 1645–1717). В 1716 году де Каллере издал новую книгу, посвящённую проблемам переговоров (1716, De la maniere de negocier avec les souvereins). Первое предложение его трактата говорит само за себя: «Искусство вести переговоры с принцами настолько важно, что судьбы великих держав часто зависят от того, хорошо или плохо проходят переговоры, от того, насколько профессиональны нанятые переговорщики» (Де Каллере / Уайт, 1963, с. 7). Он описал несколько стилей поведения, необходимых в переговорах:
Он также развил идею о том, кого не следует привлекать к переговорам:
Это, на мой взгляд, хорошая пища для ума. С присущей им правильностью, эти рекомендации, судя по всему, не были самоочевидны. Де Каллере приходилось постоянно подчёркивать, что такого рода поведение абсолютно неэффективно. Заслуживает внимания интерес, уделяемый де Каллере вопросам сдержанности и дисциплины: «Прежде всего переговорщик должен быть способен постоянно контролировать себя с тем, чтобы преодолеть желание что-либо сказать прежде, чем он обдумает, что именно он будет говорить» (Де Каллере / Уайт, 1963, с. 19–20) «Тот, кто по природе своей горяч, легко заводится, абсолютно не подходит для участия в переговорах» (Де Каллере / Уайт, 1963, р. 34). «На такого человека нельзя положиться, так как в моменты, когда он ищет удовлетворения своих плохо регулируемых желаний, он готов выдать самые сокровенные тайны своего господина» (Де Каллере / Уайт, 1963, р. 34). «Тот, кто умеет владеть собой, пользуется безусловным преимуществом над тем, кто легко возбудим. Вы можете сказать, что они борются не на равных ведь для того, чтобы достигнуть успеха в этом виде деятельности, лучше слушать, чем говорить: и флегматичный, сдержанный, терпеливый, сверхблагоразумный человек, может сломить любое сопротивление — именно эти качества представляются нам залогом успеха» (Де Каллере / Уайт, 1963, р. 35, 36). «Без сомнения, будет легко доказать примерами из современной жизни, что люди не всегда непоколебимы и стабильны в своём поведении; как правило, ими управляют чувства, страсти и меньше всего разум» (Де Каллере / Уайт, 1963, p. 47, 48). «И, наконец, тот, кто хочет быть мастером в сфере переговоров, должен запомнить, что если даже один раз он позволит своим чувствам главенствовать при ведении переговоров, он встаёт на путь, прямо ведущий к провалу» (Де Каллере / Уайт, 1963, р. 108). В наши дни эти строки ещё воспринимаются как рекомендации, но тенденция, что вещи эти очевидны и само собой разумеющиеся, нарастает. Сама терминология привлекает внимание плохо регулируемые желания, необузданные страсти. Современные авторы воспринимают более уравновешенный темперамент как данность, поэтому они не видят смысла в оперировании такими понятиями. Участник переговоров не всегда может придерживаться поведенческого кодекса участника переговоров, но, очевиден факт, что этот кодекс воспринимается нормой, стандартом. Во времена же де Каллере подробные объяснения и увещевания были просто необходимы. Вот ещё несколько рекомендаций де Каллере:
Также де Каллере уделяет огромное внимание важности знаний по истории и культуре страны оппонента; о манерах, присущих двору. Заслуживают внимания его постоянные предупреждения против бесчестного поведения. Развитие искренности и доброй воли рассматриваются им важными элементами: «… переговорщик должен быть сговорчивым, информированным и дальновидным человеком — он должен остерегаться встать на тропу подозрительности и искусных манипуляций. Сущность этого умения состоит в способности скрыть его, поэтому переговорщик должен произвести и усилить впечатление о себе как искреннем и добропорядочном» (Де Каллере / Уайт, 1963, с. 24). Следует отметить такие термины, как «выглядеть», «подозрительность», «спрятать» и «впечатление». Тем не менее, мы можем уже говорить о развитии более доверительной манеры поведения. Обычной практикой во времена де Каллере были угрозы и запутывание. Обман был нормой. В Византийской империи он был даже возведён в ранг искусства. Дипломатам Итальянских провинций разрешалось использовать все средства для проталкивания идей государства. Скрытность, интриги и даже убийства были нормальным средством того времени. Макиавелли полагался на видимую добродетель принца. В его времена послы были шпионами, которые постоянно лгали и манипулировали во благо государства. Таким образом, рекомендации де Каллере больше соответствуют изысканной манере поведения, если мы сравним его с поведением на более ранних стадиях. Это он подтверждает сам, говоря следующее: «Основная, широко распространённая ошибка, состоит в том, что опытный переговорщик должен обладать искусством обмана» (Де Каллере / Уайт, 1963, с. 31). Во второй половине XVIII века ещё один французский автор Феличе (1778) попытался сделать некоторые рекомендации, которые он отнёс к искусству ведения переговоров. В его представлении переговоры — это комплекс умений, соответствующий требованиям времени («современные» умения, как он их назвал), позволяющие достигнуть более тесной взаимосвязи в переговорах: «Только в современной Европе жители тесно объединены схожими традициями, общими религиозными основами, свободой торговли и непрекращающимся обменом знаний. Именно это возвело переговоры в ранг искусства, придало им стабильности» (Де Феличе / Зартман, 1976, с. 60) «Как это ни странно, манера вести переговоры без перерывов, либо, по крайней мере, проведения их в любое возможное время, сделало общественные переговоры сложными. Промедление в действиях требует большей жёсткости и терпимости и, без сомнения, меньшей эмоциональности, чем это нужно при более скорых переговорах. Традиция вести переговоры без перерывов учит всем тем уловкам и хитростям, которые используются политиками для одурачивания друг друга; промедление в переговорах наделяет переговорщиков достаточным количеством времени для того, чтобы утомить и однажды застать врасплох друг друга. Существует непрекращающаяся возможность для зондирования, проверки и злоупотребления чувствами друг друга» (Де Каллере / Уайт, 1963 с. 60). Согласно де Феличе переговорщику следует:
Он выработал также тактику подавления своих эмоций, которая заслуживает особого внимания. «Только чувства движут людьми. Даже в тех поступках, которые могут показаться нам абсолютно далёкими от тех, что принято называть эмоциональными актами, можно обнаружить глубоко запрятанные, но всё же сентиментальные мотивы» (Феличе / Зартман, 1976). «Если мы хотим господствовать над эмоциями других, мы должны хорошо владеть своими. Иначе наше преимущество всегда будет сомнительным преимуществом, если мы дадим власть своим эмоциям, то обязательно упустим тот единственный представившийся нам счастливый случай. Мы будем не в состоянии применить необходимые в переговорах вкрадчивость и обаяние. Наша эмоциональность заставит остерегаться нас, представит нас с такой стороны, о которой мы даже не подозреваем. Только эмоции не позволят нам вникнуть в суть дела, увидеть и использовать те способы, с помощью которых мы можем его выиграть». Без сомнения, что человек, который хочет добиться успеха в переговорах должен настолько владеть своими эмоциями, чтобы казаться хладнокровным, когда его обуревают горе и спокойным, когда он охвачен страстью. Даже если принять во внимание то, что не все эмоциональные состояния поддаются контролю и, более того, что человек не может абсолютно быть свободным от эмоций, каждому необходимо научиться контролировать себя, своё состояние, скрывать свои эмоции от постороннего взгляда. Очень хорошо, если вы умеете запутать противника выглядеть охваченным чувствами, но только не теми, что на самом деле обуревают вами. Ведь человек, легко охватываемый страстью, даёт возможность надеяться, что над ним легко одержать победу, тогда как скрытный человек обычно кладёт на лопатки других. На самом деле, если вы стимулируете то или иное эмоциональное состояние, отвлекаете внимание противника от своих настоящих возможностей, вы вводите его в заблуждение, сбиваете с пути истинного. Такая тактика абсолютно позволительна, и не в коем случае не противоречит установленным нормам поведения» (Феличе / Зартман, 1976, р. 53). Авторы того времени — представители общества, в котором люди слабо контролировали свои простейшие эмоциональные побуждения, что и получило отражение в их работах. Естественно, что в их творчестве по сравнению с современными работами мотивы неуправляемых импульсов намного сильнее, поведенческие нормы представлены более свободными и в некотором смысле упрощёнными. Однако, в наше время мы видим, что изменения в этой области происходят. Способность преодолевать зависимость от эмоциональных состояний и побуждений набирает всё большую силу. Из цитат очевидно, что условия общественной жизни того времени требовали от человека подавления состояния взволнованности тем или иным фактом, эмоционального притворства. Осознание того, что другие поступают так же, приводило к тому, что переговоры были близки, чтобы стать процессом одурачивания друг друга, по крайней мере, как это может показаться в наши дни. Довольно-таки нечестный и бестактный способ для ведения общих дел. Но, с другой стороны, этот опыт можно рассматривать как стадию в процессе формирования умений владеть собой. Трактаты де Каллере и де Феличе, посвящённые проблемам переговоров, — часть более широкого общественного развития в направлении сдерживания эмоций и придерживания более выдержанных поведенческих норм. Это общественное развитие, контекст, в котором зародились новые правила ведения переговоров, отражено также во многих других работах Франсуа де Каллере.
Книги де Каллере пользовались большим успехом, что отражает огромный интерес к поведенческим нормам. Поводом для интереса было больше, нежели простое любопытство. Основная причина имела прямое отношение к проблеме неуверенности в сфере постоянно изменяющихся норм поведения. Каким образом меняющихся? Для того, чтобы ответить на это, лучше всего обратиться к истории, что мы дальше и сделаем. Чтобы более ясно представить изменения в манерах и поведенческих нормах, я хотел бы обратиться к работам Эразмуса Роттердамского (Элиас, 1978, с. 53) В 1530 он издал на латинском языке буклет «De Civilitate», посвящённый манерам, поведению, и предназначался этот труд для молодых людей благородного происхождения. Книга выдержала огромный тираж. За лет лет книга была переиздана более, чем тридцать раз. Вообще, можно насчитать 130 её изданий, 13 из которых были сделаны уже во второй половине XVIII века. Количество переводов, подражаний и продолжений — неисчислимо. Первая голландская версия «Goede manierlijcke seden» появилась в 1546 году. Чего не хватало читателям, в чём они испытывали живую необходимость? В книге были представлены способы мышления и чувствования, которые едва ли не были утеряны к тому времени. Всё это имеет отношение к тем правилам, которые сейчас нами воспринимаются как вещи само собой разумеющиеся, что делает одно упоминание о них здесь несколько странным. Здесь можно найти всё ту же тему «Сдерживание и контроль спонтанных аффектов и простейших побуждений», которая в этой книге даже более сильно звучит, нежели в работах де Каллере и де Феличе. Это указывает на то, что мы имеем дело с непрекращающимся развитием в сторону всё возрастающего контроля. По сравнению с Де Каллере, Эразмус развивает эту тему на более существенном уровне:
Вот почти отвратительный для нас список нужд и импульсов, которые давно стали для нас табу. Кажется, их вообще не существует в нашей жизни, настолько умело они подавляются и скрываются. Контроль над ними буквально стал самоочевиден. Эти нормы контрастируют тому, что было во времена Эразма, чьё детальное описание, великая искренность и прямота замечательны в своём годе. Элиас (1939) связал такого рода развитие с возрастающей взаимозависимостью и более высокой плотностью систем, объединяющих людей. В Западной Европе, начиная со Средних веков, процесс этот был ускорен усиливающейся монополией на два основных ресурса власти, удерживаемой всего лишь несколькими правителями — налоги и армия. Элиас живо описывает большую сдержанность и подавленность в манерах, так необходимых для поднятия своего престижа либо увеличение шансов занять более высокую должность во вновь зародившихся и процветающих коммерческих и политических институтах. Другим толчком для удержания и сдерживания эмоций было желание людей занять более высокий ранг, выделяясь среди других более сдержанной манерой поведения и осторожностью с тем, чтобы не обидеть вышестоящих. Влияние этого развития на сферу переговоров показано в таблице 9.1 «Сфера влияния первичных импульсов». Здесь представлен схематичный обзор более или менее простейших поведенческих норм, превалирующих на ранних стадиях развития переговорных умений.
В интеракции три эти основные блока импульсов проявляют себя в виде простейших ответных реакций. Они могут быть рассмотрены нами даже как комплекс ответных реакций, больше относящихся к биологическому выживанию. Три этих первичных направления могут быть найдены в трудах других исследователей например, три основные поведенческие стиля, выработанные Хорни (1945) — «противодействие» (борьба), «сближение» (покорность) и «уход» (отступление). Люди способны подавлять в себе эти побуждения, либо вуалировать и маскировать их бесчисленным количеством способов. В своих поведенческих реакциях они уступчивы и сговорчивы. Люди способны также развить «смешанное» поведение и даже поведения, выходящие за рамки треугольника основных импульсов. На более ранних ступенях развития переговорный стиль предоставляется нам более односторонним и крайним, по сути, менее дифференцированным и менее смешанным, более «огнеопасным» и сумасбродным. В контексте гигантских и непредсказуемых различий в силе, наблюдается сильная тенденция к крайней сдержанности и подавлению своих действительных чувств и намерений. Читая де Каллере и де Феличе, мы понимаем, что лесть и сдержанность использовались как средства для достижения доминирования. Здесь мы имеем дело с тактическим поведением. Искусство камуфляжа, инсинуаций и махинаций очень высоко развито. Тем не менее, несмотря на его просчитанность, стройность и даже искусность, это поведение, на наш современный вкус кажется нам неловким и искусственным. Внутренний механизм контроля поглощает большее количество эмоциональной энергии. Поэтому, в нём меньше гибкости, искренности, неофициальности. Это непрекращающаяся погоня за доминированием, принимающим формы подчинения, лести и крайней сдержанности. Возможности для более гибкого и смешанного поведения — минимальны. Этот факт может быть объяснён частичным, но всё же подавлением эмоций. Это частичное, не всегда осознанное подавление в прямом смысле слова делает интеграцию опасной, например, при помощи неожиданных проявлений агрессивности и унижений, изменений в настроении. С этой точки зрения «искусственные» и «ритуальные» поведенческие нормы представляют собой более рафинированный и цивилизованный опыт. В наше время, когда степень взаимозависимостей ещё велика, балансировка сил носит симметричный характер, процесс контролирования своих эмоций становится нормой. Как бы парадоксально это не звучало, но этот процесс даёт возможность людям «быть максимально (более) искренними в своих чувствах. Он может даже перерасти в средство развития доверия и конфиденциальности между людьми. Это произойдёт, когда интеракция будет представлять из себя комплекс взаимозависимостей и будет проходить в атмосфере хорошо контролируемых и выдержанных эмоциональных состояний, лесть и высокомерие вряд ли можно назвать соответствующими требованиям времени приёмами. Более того, они представляются нам сейчас антипродуктивными, так как служат причиной недоверия, лишают процесс переговоров гибкости. Без сомнения, что у сдержанного, даже в Когда постоянный контроль над эмоциями становится вторым я, когда различия в силе становятся менее выраженными, то потребность в актуалистческой, официальной и шаблонной технике ведения переговоров становится минимальной. Нагромождение традиций в ведении переговоров препятствует их гибкости, непосредственности и конструктивности. Теперь вернёмся к Франсуа де Каллере в его бытность такие импульсы как доминирование и покорность с соответствующими им эмоциями, страха и гнева, проявлялись с большей силой и меньшим количеством нюансов. По сравнению с нашим временем, они менее сложны, менее смешаны с другими эмоциями и причинами. Однако, необходимость в контроле такого рода побуждений всё больше и больше ощущается Эмоциональные взрывы могут скомпрометировать, нанести ущерб. Во времена де Каллере они рассматривались как проявление слабости. В силу этого, переговорщики тщательно скрывали свои чувства. Простейшими формами контроля над эмоциями стали сдержанность, подавление и отказ от них. Тенденция к запрятыванию своих намерений и побуждений становится всё более очевидной. Набирает силу движение в сторону меньшей спонтанности и большей расчётливости в поведении. Вот как характеризует типичное для двора Людовика XIV поведение Ла Бриер (1922, с. 211): «Человек, искушённый жизнью при дворе, мастер жестов, взглядов и экспрессивности он труднопостигаем, непроницаем. Он лицемерит, улыбается врагам, подавляет низкие побуждения, свойственные ему, маскирует свои привязанности, не слушает своего сердца, действует против своих чувств». Контроль и вуалирование прямой агрессии при защите своих интересов, хотя и неоткровенно, но всё же подчиняет оппонента. Эти умения могут достичь достаточно высокой степени мастерства в отношениях, основанных на взаимозависимости. Желание доминировать скрыто за индифферентностью и конформизмом. Это может быть подкреплено другими техниками использованием искусных интриг и хитрых уловок. Таким образом человек пытается одержать верх над оппонентом. Намерения не на много изменились с тех пор, но поведение становится всё более сдержанным и подвластным контролю. Оно теперь не являет собой одну из крайних точек треугольника, изображённого в таблице 9.1, в нём уже больше постоянства и меньше пылкости и страсти. Внутри же этого треугольника оно достигает вершины в так называемых «Византийских интригах». Однако, это огромный сдвиг по сравнению с ситуацией, когда напряжённость выливалась в открытое насилие. Переходы к «поведению борьбы» все ещё достаточно часты, но обнаруживают они себя менее открыто и спонтанно, чем это было прежде. Иногда, вместо неистовой конфронтации, можно встретить примеры дуэлей и убийств исподтишка. Абсолютно убийственный способ урегулирования конфликтов! Но правителям того времени все с большим успехом удавалось преодолеть и подавить такого рода способы разрешения взаимоисключающих интересов. 9.2. Изменения в моделях сдерживания эмоцийОсобый интерес вызывает то, как люди учатся управлять эмоциями во время переговоров. Де Каллере и де Феличе специфически рассматривают этот аспект. Скрывайте свои эмоции, используйте аффекты оппонента. Ничего удивительного, что они в своих работах обращаются к таким эмоциональным состояниям как гнев, плохо контролируемые желания, раздражение, высокомерие, страх. Они призывают к жёсткому сдерживанию такого рода импульсов. Одержанным должно быть не только обыденное поведение, но и все проявления открытости, касающейся действительно свойственных человеку чувств и намерений. Также скрывать надо было заинтересованность в желании добиться выгодных человеку результатов и целей. Простого подавления и дисциплины уже не было достаточно. Де Каллере и тем более де Феличе указывают в своих работах на необходимость произвести впечатление светского, угодливого и честного человека. Довольно искусственны наблюдения де Феличе, из которых он сделал вывод, что вообще не показывать эмоций — опасно. Это заставит людей относиться к вам с подозрением, быть постоянно начеку с вами. Таким образом он призывал симулировать эмоции, быть бесстрастным, хладнокровным и расчётливым, всегда быть в маске. В наши дни такое поведение может показаться искусственным, если не сказать фальшивым, манипулятивным и бесчестным. Эти суждения больше характерны для современных поведенческих стандартов, чем для норм, свойственным тому времени. В те дни такого рода «искусственное» поведение было достаточно рафинированным и цивилизованным. Оно указывает на то, что люди того времени достаточно хорошо владели собой, не было риска выпадов исподтишка, проявлений гнева, непредсказуемых смен настроений, эмоциональных вспышек. С таким, подвластным контролю поведением, люди чувствовали, что они в безопасности и свободны, контактируя друг с другом. Личный контроль и чувство стабильности и безопасности при общении с людьми, без сомнения, позитивный и цивилизованный опыт. Надо сказать, что умение владеть своими эмоциями, контролировать их, не было свойственно всем членам общества того времени. Люди, обладавшие им, чувствовали себя более комфортно, выглядели более цивилизованно по сравнению с теми, кто не владел им. Таким образом, такого рода поведение было средством, позволяющим отличать одну общественную группу от другой. Эта характеристика стимулировала процесс сдерживания и контроля над эмоциями, что послужило новым толчком к все большей дифференциации и варьированию в светских манерах, выражающих контроль и индивидуальность (Элиас, 1983). Как относятся к рекомендациям де Каллере и де Феличе в наши дни? Не проявляйте эмоций, симулируйте другие эмоции, будьте хладнокровны и расчётливы! Разумно ли такое поведение? В рядах современных переговорщиков нет ещё согласия в вопросе симулирования и вуалирования эмоций. Некоторые из них согласны с такой линией поведения. Некоторые сами по себе развивают в себе привычку быть бесстрастным и не выказывать эмоций на людях. Вместе с тем, огромное количество переговорщиков прекрасно осознают потенциальные последствия такого рода поведения. Оно порождает подозрительность, официоз и расчётливость у представителей другой стороны. Постепенно, переговорщик теряет доверие к себе и уважение со стороны оппонента. Другой эффект может вызвать более негативную реакцию. Вуалирование чувств, постоянное подавление действительных стремлений и желаний, может иметь губительный эффект на убедительность силового потенциала. Чувства притупляются, нет живости, экспрессивности, нет стимула для гибкости — всё это ведёт к возрастанию и даже взрыву враждебности. Многие переговорщики абсолютно осознают всю опасность этого. Главная их цель — постепенно развить большую искренность, прямолинейность в их чувствах и интересах, но осторожным, подвластным контролю способом. Ведь есть немало способов управлять своими эмоциями, помимо того, чтобы подавлять их и запрятывать подальше. Люди в состоянии использовать свои эмоции как средство ориентации в своей деятельности, выражения своих интересов. На смену жёсткому подавлению и контролю над эмоциями приходит вариативная и дифференцированная артикуляция умение хорошо держать себя в руках и, вместе с тем, искренность и непосредственность. Очевидно, что процесс изменения в моделях эмоционального контроля набирает силу. Он затрагивает теперь не только проблемы сдержанности и самообладания, но и проблемы контролируемого высвобождения, делая людей более искренними, непосредственными, делая их деятельность более созидательной и мотивированной (Элиас / Уоутерс, 1977). Изменения, происходящие в моделях сдерживания, могут быть объяснены противоречиями и вместе с тем сбалансированностью в автономности и взаимозависимости. Люди учатся быть более искренними и прямолинейными в своих желаниях и чувствах. Одновременно с этим они испытывают большую проникновенность друг к другу. Непоколебимость теперь комбинируется с дружелюбием, догматичность с гибкостью. Мы становимся свидетелями непрекращающегося развития в сторону всё большей разнородности, неоднозначности. Мы совершенствуем умения в сфере преодоления напряжённости в балансе между автономией и взаимозависимостью. Мы все больше способны одновременно выражать факты и чувства, основанные как на автономии, так и на взаимозависимости. Мы учимся быть более прямолинейными, более искренними, уважительными и гибкими. Более искреннее и прямолинейное общение друг с другом стало возможным только в силу большей стабильности в самоконтроле. Переговорщики уверены в дисциплинированности друг друга Таким образом, эта стадия в развитии умений вести переговоры создала условия для другого развития. Следующий шаг в развитии — чувство уверенности в том, что люди не будут терроризировать и унижать тех, чьё мнение, интересы отличаются от их собственного. На этой ступени люди в состоянии оценить искренность и неофициальность в поведении. Они не воспринимают такого рода поведение как провокационное, не видят в нём угрозы для себя: особенно, если открытость и непринуждённость в манерах комбинируются с признанием существования различных интересов, с творческим и гибким поиском компромисса. Изменения, происходящие в моделях эмоциональной сдержанности, можно отнести также к усилению взаимозависимости, которое прежде всего имело место в отношениях в сфере коммерции и политики. Изменения эти не имеют ничего общего с естественной и присущей любому обществу тенденцией к более цивилизованному и рафинированному поведению. Нельзя назвать поворотным фактором для них умения и качества, рекомендуемые Эразмом Роттердамским, де Каллере и другими великими людьми. Это развитие свойственно более экстенсивным системам, с более интенсивным и симметричным характером взаимозависимостей, что делает изменения в поведении выгодными для людей. Этот процесс детально описан Элиасом (1939). В продолжение этого процесса мы научились контролировать наши эмоции более эффективно (аспект исторического развития практически не используется в современных общественных науках. А это серьёзное условие для более полного понимания человеческого поведения. Тем, кто интересуется этим аспектом, я рекомендую обратиться к работам Норберта Элиаса, перечисленным в списке литературы, использованной для написания этой книге. — Прим. авт.). Мы не только научились лучше контролировать их, но также организовывать и моделировать их различными способами. Каким образом различными? В направлении всё большей дифференциации чувств и поведения, более выдержанного и вместе с тем более вариативного, так как выдержанность и сдержанность уже стали нашим вторым я. Это, без сомнения, открывает массу новых возможностей для более искусной манеры вести переговоры. Это развитие имеет отношение к переходу к более дифференцированному самоконтролю, который делает возможным большую гибкость и представляет больше возможностей для эмоциональных проявлений (но умеренных, просчитанных), оно позволяет допустить и выразить большую напряжённость в балансе между автономией и взаимозависимостью. Люди теперь более неоднозначно контролируют свои эмоции и избавляются от сдержанности. Они в полной мере используют свои чувства для более живой и убедительной самоориентации и самовыражения. Это стало возможным лишь потому, что, во-первых, они научились дифференцировать свои чувства, во-вторых, в силу того, что жёсткое и широко распространённое подавление и сдержанность в эмоциях свели к минимуму риск в общественных интеракциях. Развитие переговорных умений, три стадии:
Переговорные тактики — конкретные эффективные способы взаимодействия со спонтанностью в эмоциях, импульсами, являющимися причинами конфликтов. Тактики эти небезусловны, они предполагают их совершенствование и преобразование. Но высокой степени эффективности этих техник можно достичь лишь при условии, что они станут интернациональными, если они станут неотъемлемой частью психологии переговорщика, в Процесс перехода от сдержанности и стройности к более умелому и гибкому поведению все ещё не завершён и разные люди учатся этому по-разному». Постепенно мы оказались на такой его ступени, что уже в состоянии тренировать в себе арсенал эффективности моментов в поведении, классифицировать возможные препятствия его эффективности, ловушки, расставляемые нам оппонентом, прогнозировать эффективные процедурные ходи и тактики. Различные дилеммы, представленные ранее, служат средствами для концептуализирования (как можно точного и специфического) различий в аспектах напряжённости, свойственной балансу «автономия-взаимозависимость». Особенно дилеммы полезны при концептуализировании «смешанности» в нашем поведении, когда мы имеем дело с балансом напряжённости. В следующем разделе этой главы вы найдёте более подробное разъяснение этого. 9.3. Связь с моделью переговоровЗнание истории, без сомнения, способствует лучшему пониманию смысла вещей. Но лучшего понимания отнюдь недостаточно. Большее видоизменение, ну и что? Какого рода видоизменения больше относятся к эффективности переговоров? Уроки истории, безусловно, необходимы, но что могут нам сказать современные авторы? Возможно ли объединить современный опыт и исторический аспект в единую интегративную модель, способствующую лучшему пониманию сущности переговоров, во-первых, и, во-вторых, действительно полезную в работе? В предыдущих главах я познакомил вас с современными подходами к переговорам и с исследованием, проведённым мной с тем, чтобы развить модель, основанную на дифференциации нескольких видов деятельности, присущих процессу переговоров:
Виды деятельности я расположил на шкалы, которые в свою очередь отражают дилеммы. Дилеммы представляют собой противоречия между автономией и взаимозависимостью, фактором и так присущим процессу переговоров. Четыре основных дилеммы — способ, при помощи которого люди разрешают такого рода противоречия. В теории и на практике мы постоянно находимся в борьбе с различиями во мнениях на переговоры Многие авторы считают, что переговоры — это умная борьба. Названия их трудов говорят сами за себя: «Как выиграть переговоры», «Переговоры руководство победителю», «Победа с помощью запугивания» (См. приложение 1). Сторонники более современного подхода к переговорам отдают предпочтение перспективе «победа-победа», которая ближе к сотрудничеству. Этот подход исключает использование силы, отрицает необходимость тупиков и прессинга как средств для получения преимуществ. Мы, все же, пытаемся уйти от такого рода односторонних переговоров к переговорам, ещё и ещё раз подчёркивая, что природа переговоров — смешанная. Видоизменения в сути переговоров помогают конкретизировать понятие смешанности переговоров, они помогают определить поведение, необходимое при взаимодействии со смешанностью. Неопытные участники переговоров не умеют делать различия между поведением и эмоциями. Их деятельность в основном сосредоточена внутри того треугольника простейших импульсов, который изображён на схеме 9.1. Например, если кто-то строго придерживается своих интересов, он ведёт себя не всегда правильно. Он хочет выиграть и ничто не может сбить его с этого пути. Его несговорчивость будет сквозить во всём, даже более того, чем это действительно необходимо. На схеме 9.3. виден вертикальный разрез такого поведения.
Результат такого стиля — эскалация и непрекращающаяся борьба. Альтернативой такому поведению служит более доверительная, искренняя манера ведения переговоров. Такое поведение без труда вписывается в режим развёртывания процесса переговоров. В этом случае сила не может больше рассматриваться важным, необходимым компонентом. И вот опять-таки, если в переговоры вовлечён человек, имеющий мало опыта, то он, без сомнения, переборщит и в этом. Интересы свои он будет отстаивать тоже в режиме терпимости, снисходительности и сотрудничества. Этот тип поведения изображён на схеме 9 4.
Этот стиль поведения не оставляет второй стороне ничего, кроме как занять позицию эксплуатации. Она (сторона) объясняет такое доверительное ведение переговоров со стороны второй стороны фактом неизбежным, успешно использующим уступки, подкрепляя их хорошо обдуманными и оформленными документально требованиями и предложениями. Третья возможность — стиль пассивности, сдержанности и покорности. Он ближе к стилю сотрудничества, только на шкале гибкости поведение в большей степени сдержанное и пассивное. Три этих стиля вращаются вокруг одного из импульсов в таблице 9 1. В Главе 14 «Решетка переговоров и личный переговорный стиль» будут описаны ещё несколько стилей. Они демонстрируют более высокий уровень дифференциации. Все эти простые стили могут рассматриваться нами как ступени в развитии переговорных умений. Достаточно часто мы заблокированы в этом развитии, мы придерживаемся лишь одного типа поведения, тому, что абсолютно устраивает нас и окружающих (принимая во внимание отношения взаимозависимости). Опытные, искушённые переговорщики без труда распознают такого рода поведение. Иногда они достаточно осведомлены и о своих недостатках и достоинствах. Какой из всего этого можно сделать вывод? Какой подход к ведению переговоров выбираем мы? Если учесть, что участник переговоров способен различать все четыре вида деятельности, то, без сомнения, преимущество он отдаст защите своих насущных интересов. В этом случае он ясно понимает, что атмосфера запугивания и нервозности не принесёт ему никакой пользы — наоборот! Более того, если брать во внимание тот факт, что его отношения с другой стороной, участвующей в переговорах, будут продолжаться по их окончании, то он абсолютно заинтересован в атмосфере доверия и положительных эмоций. Он также осознает, что манера бесконечного выигрывания очков и заталкивания противника в угол не имеет ничего общего с переговорами. Он знает, что взаимозависимость в переговорах даёт возможность любой из сторон, вовлечённых в них, получить преимущество. Это без труда позволит ему выбрать именно те методы, которые помогут ему если не выиграть, то, по крайней мере, не проиграть. Этот подход проиллюстрирован на схеме 9.5:
Смешанный подход основан на всех трёх точках треугольника на таблице 9.1 «борьба» (агрессия), «уход» (уклонение) и «покорность» (сотрудничество). Мы теперь более свободны в выборе между агрессией и сотрудничеством, успешно разделяя поставленные на карту интересы, с одной стороны, сбалансированность сил и зависимостей сторон, с другой стороны и личные отношения с третьей. Мы даже в состоянии выйти за пределы этого треугольника, обладая навыками развёртывания, что является альтернативой уклонению и сдерживанию. Развитие такого рода поведения делает людей более гибкими. Люди менее склонны предпринимать жёсткие и односторонние меры. Поведение это в большей мере предсказуемо, так как уже нет необходимости к неожиданным впаданиям в крайности. Нам доступно огромное количество поведенческих альтернатив: менее простых, более дифференцированных и смешанных. 9.4. ЗаключениеМы представили развитие переговорных умений как процесс изменений в манере поведения и эмоциональных реакций. Всё большая способность сдерживать аффекты идёт рука об руку с увеличением числа вариантов в стилях и нюансах поведения. Контрасты и неожиданные вспышки в поведении исчезают, контроль и дисциплинированность приходят им на смену. На определённой ступени жёсткий контроль уменьшает сдержанность, направляет развитие в сторону большей гибкости, открытости и прямолинейности в общении. Своего рода контролируемое высвобождение, способствующее большей созидательности, доверительности и надёжности в межличностных отношениях. Этот процесс связан с историческим развитием более сложных систем, внутри которых отношения между переговорщиками носят продолжительный, не моментный характер. Становясь опытными переговорщиками, мы проходим все стадии развития в более сжатые сроки. Оглядываясь назад, в прошлое, мы чувствуем себя неловко за переговорщиков того времени, когда ими использовались «неуклюжие», обрядные, ориентированные на использование силы, методы. Интересно, как оценят историки будущего нашу манеру вести переговоры. Вполне возможно, что современный стиль ведения переговоров покажется нашим потомкам грубым и жёстким. Надеемся, что они будут более гибкими, будут и дальше варьировать и дифференцировать поведенческие стили. |
|||||
Оглавление |
|||||
|---|---|---|---|---|---|
|
|||||
