Виталий Яковлевич Дубровский:
Введение в общую теорию деятельности.
Лекция 4. Онтологическая картина деятельности

1. На прошлой лекции

В. Дубровский: На первой лекции я попытался ввести понятие методологии, или деятельностного подхода, который подрядился решить проблему всеобщей интеграции и организации мышления и деятельности за счёт построения всеобщей картины мира, которую современная философия и наука оказались неспособными построить. Я охарактеризовал деятельностный подход как особый тип мышления, который (1) по сути является философией, то есть рефлексивным мышлением о мышлении о мире (Схема 1), но в отличие от традиционной философии (2) имеет практическую, а не познавательную целенаправленность и (3) использует научный метод, в отличие от науки, не ограниченный предметными рамками. Или, более коротко, деятельностный подход является философией по типу мышления; наукой по методу и практикой по целенаправленности. В конце лекции я противопоставил деятельностный подход трём другим — феноменологии, теологии, и натурализму.

Мы также положили, что методологическая рефлексия в своём становлении должна пройти ряд стадий, воспроизводящих филогенез философского мышления: (1) построение онтологической картины мира, (2) погружение мышления в мир, (3) погружение онтологической картины в мышление о мире, (4) затем, с помощью рефлексивного мышления о мышлении о мире, мышление о мире организуется для решения практических задач и проблем и, наконец, (5) мышление о мышлении рефлексивно замыкается с целью самоорганизации. Эту схему рефлексивного становления методологического мышления я и решил использовать для систематического изложения деятельностного подхода, таким образом, имитируя «как бы естественное» становление в конструктивной процедуре развёртывания схемы методологического мышления (Схема 2).

На второй лекции, вместо того, чтобы непосредственно приступить к осуществлению первой стадии становления методологической рефлексии — построение онтологической картины мира — мы вынуждены были рассмотреть первое, а на прошлой, третьей лекции, и второе понятие системы, поскольку досистемные естественнонаучные категории «вещь», «свойство», «отношение», и «процесс» не годились в качестве категориальных средств представления деятельности. Другими словами, для представления деятельности, как особого объекта, потребовалось введение системных категорий и формулировка принципа — деятельность есть система. Затем мы связали деятельностный и системный подходы в единый системо-деятельностный подход на основе общей для них методологической организации мышления. При этом мы характеризовали методологическую организацию мышления практической установкой на самосовершенствование путём преобразования и развития средств, методов и рефлексивной реорганизации собственного мышления и деятельности.

В заключение прошлой лекции мы пришли к положению о том, что при построении онтологии деятельности в рамках системо-деятельностного подхода, система должна выступать как категориальная форма, соответствующая деятельности, как идеальному содержанию. Другими словами, система есть форма онтологического представления деятельности как исходного идеального объекта методологического мышления.

2. Основные черты онтологической картины

На этой лекции, вооружённые понятием системы, мы, наконец, можем непосредственно приступить к построению онтологии деятельности. На следующей лекции, мы попытаемся осуществить остальные шаги развёртывания методологической рефлексии.

2.1. Полагание существования мира вне мышления

Приступая к построению онтологической картины деятельности, рекапитулируя основные стадии философского филогенеза, мы должны начать с наивного, не рефлектированного, полагания реального существования мира вне мышления. В терминах нашей схемы мышления о мышлении о мире, или «улитки», как её назвали аспиранты МГГППУ, это означает, что мы, как бы забыв саму эту схему, в которой онтологическая картина была наполнением структурного места «мира», рассматриваем её «морфологически» как сам мир. Георгий Петрович выразил это следующим образом: «Когда мы полагаем [существование мира вне мышления], мы уничтожаем рефлексию, мы нивелируем различие рефлексивного и непосредственного … мы здесь переходим от процесса в метафизику, а метафизика … закрепляет мир … это есть ответ на вопрос, каков мир». (Следует отметить, что термин «онтология» стал употребляться с XVII века как синоним «метафизики».) Таким образом, онтология — это, прежде всего, представление мира, рассматриваемое как мир как таковой.

2.2. Функциональные требования к онтологической картине

Мы уже упоминали, что в рамках системо-деятельностного подхода ответить на вопрос каков мир, значит ответить на вопрос что есть деятельность, а для этого, в свою очередь, мы должны представить деятельность в как систему во всех своих четырёх слоях. В силу процессуальной ориентации деятельности, мы, прежде всего, должны сконструировать процессуальную структуру деятельности.

Если помните из прошлой лекции, центральным этапом системного анализа является конструирование схемы структурной единицы сложного объекта. В роли онтологической картины, схема структурной единицы имеет целый ряд употреблений, которые выдвигают конструктивные требования к её знаковой форме.

Во-первых онтологическая схема может употребляться как очки-фильтр, сквозь которые мы смотрим на окружающий нас мир. При этом, мы можем видеть в этом мире только то, что зафиксировано в схеме.

Во вторых, как структурная единица, онтологическая схема может служить шаблоном, с помощью которого, мы в окружающем мире можем «вырезать» целостные единичные объекты. Вспомним Аристотелев пример с пальцем, который, не являясь целостной сущностью, может быть пальцем только как часть целостной сущности — человека. Единичные объекты должны, в идеале, включать все элементы структурной единицы.

Онтологическая схема может употребляться также как единица «горизонтальной сдвижки», когда один элемент структурной единицы интерпретируются в терминах другого её элемента, что позволяет задавать комбинаторные исследовательские вопросы и проблематизировать.

В иерархически организованном мире, схема — шаблон может служить единицей «вертикальной сдвижки» — наложение схемы на эмпирические системы разных уровней. Это позволяет синтезировать структурные модели эмпирических объектов, конструируя структуры более крупных единиц из более мелких структурных единиц. В последнем случае схема структурной единицы употребляется в качестве конструктивной единицы модели.

Но главное, онтологическая схема задаёт идеальное пространство логических переходов в плоскости объективного содержания.

2.3. Традиционные конструктивные требования к онтологической картине

Из перечисленных выше функциональных требований следует набор конструктивный требований, которым онтологические картины должны были удовлетворять с древних времён, и которым наша онтологическая картина деятельности также должна удовлетворять.

Во-первых, элементами онтологической картины должны быть простейшие образующие мира, называемые древними философами «элементами», «принципами» или «началами», и которые мы будем называть «базисными онтологемами», оставляя за просто «онтологемой» значение любой образующей онтологической картины. В метафизике Аристотеля базисными онтологемами были «форма», «материя» и «сущность», или «субстанция».

Во-вторых, из базисных онтологем должна быть построена архетипическая структурная единица мира, или то, что древние называли «это» и полагали, что мир состоит из таких единиц. Так в онтологии Аристотеля такими единицами были первичные сущности — единичные чувственно единые целые. В качестве парадигматических примеров первичных сущностей, Аристотель обычно приводил единичных животных — «эта вот лошадь» или «эта вот собака». (Вторичными сущностями он считал универсалии, например, «лошадь», «собака» и «добродетель»). Вспомним, что с в науке создание новых структурных единиц знаменует кардинальное изменение или развитие. В случае всеобщей картины мира, речь идёт о новой философии. Из-за такой логической значимости структурной единицы, именно её называют онтологией или онтологической схемой.

В-третьих, единицы мира должны быть связаны между собой, так чтобы многообразие взаимосвязанных единиц представляло то, что обычно называют «все», а философы — «тотальность«У Аристотеля это достигалось за счёт того, что сущности связывались как «движимое — двигатель» и, таким образом, образовывали тотальность со-изменяющихся сущностей. В естественно — научной картине мира тотальность вещей и их взаимодействий обычно называют «реальностью». В деятельностной картине мира мы будем называть соответствующую тотальность «действительностью».

И, наконец, в четвёртых, мир должен быть задан в своём системном Единстве, то есть представлен как универсум, или как «единое» Парменида. Это достигается за счёт единого принципа, объединяющего тотальность. В онтологии Аристотеля единым принципом служил всеобщий неподвижный двигатель — Бог, который служил целевой причиной мира, то есть был двигателем за счёт того, что особые сущности — небесные тела влекомые любовью к нему как совершенству, в свою очередь, двигали всё остальное. В естественнонаучной картине мира таким универсумом является природа, объединённая всеобщими законами и принципами сохранения — материи, энергии, спина и другими.

2.4. Аристотелев метод онтологического конструирования

При конструировании онтологической картины деятельности я буду пользоваться методом Аристотеля, знакомым вам из прошлой лекции. Этот сугубо конструктивный метод отличается от метода, которым обычно пользовался Георгий Петрович Щедровицкий, а именно, от метода псевдогенетического выведения: разрыв — снятие, разрыв — снятие. Последний, на мой взгляд, более соответствует задаче реконструкции четвёртого системного слоя — генетической структуры деятельности.

Напомню, что рассмотренный в прошлой лекции метод онтологического конструирования Аристотеля, включал три основных этапа. Первый этап — это схематизация смысла базисных онтологем. Это близко к первому этапу научного метода, описанного Георгием Петровичем — нисхождению от эмпирически конкретного к эмпирически абстрактному. Используя его выражения, мы из «эмпирического смыслового облака» с помощью схем создаём исходные, пока ещё эмпирические, абстракции, что-то вроде предельных предметов определённого рода. В работе Аристотеля по «физической химии» — «О возникновении и уничтожении» такими эмпирическими абстракциями были четыре элемента — огонь, воздух, вода и земля.

Вторым этапом в методе Аристотеля является создание исходной абстрактной онтологической схемы. Достигается это за счёт противопоставления полярных видов (эмпирических абстракций) над основанием единого, общего им рода (Схема 4). В терминах научного метода по Г. П. этим осуществляется переход от эмпирически абстрактного к логически абстрактному. Для перехода от эмпирически абстрактных четырёх элементов к логически абстрактным Аристотелю потребовалось перекрестное противопоставление «горячего — холодного» и «сухого — влажного» над общим основанием «пятого элемента» — умозрительной материи. Это противопоставление позволило ему задать четыре элемента в логически абстрактной форме: огонь, как горячее и сухое; воздух, как горячее и влажное; воду, как холодное и влажное, и землю, как холодное и сухое.

На третьем этапе Аристотелева метода должно осуществляться конкретизирующее развёртывание абстрактной схемы. Это соответствует восхождению от абстрактного к конкретному в научном методе, в результате которого и получается то, что Г. П. называл идеальным объектом. Если помните, у Аристотеля конкретизирующее развёртывание абстрактной схемы достигалось с помощью двух типов процедур — (1) построение промежуточных онтологем путём перекрестной атрибуции противопоставленных и (2) конкретизирующей переинтерпретации противопоставленных онтологем в терминах промежуточных с помощью возвратной атрибуции лишённости. Уже на этапе должно производиться соотнесение с эмпирическим материалом с использованием принципа «категориальной ловушки». В результате этого этапа мы должны получить конкретную структурную единицу онтологии деятельности — деятельность как идеальный объект (Схема 5).

Дальнейшее развёртывание онтологической картины должно получаться за счёт соотнесения онтологической структурной единицы, используемой в функциях очков, шаблона и сдвижки. В научном методе по Г. П. это соответствует обратному соотнесению логически конкретного — идеального объекта с конкретным эмпирическим материалом. Я надеюсь, что все эти моменты прояснятся в процессе конструирования онтологической картины деятельности.

Вопрос: Простите, а в логике Аристотеля это как звучало?

В. Дубровский: Спасибо за вопрос. Я забыл уточнить, что Аристотель задал на все века норму схематизации смысла в процессе нисхождения к эмпирически абстрактному. Согласно этой норме, вы не просто смотрите на смысловое облако эмпирии, вы должны критически смотреть на него сквозь понятийные слои предыдущих мыслителей. И благодаря этому, вы способны схватить этот эмпирически абстрактный смысл, который фиксируете и объективируете в схемах.

Реплика: Но это первый шаг.

В. Дубровский: Это первый шаг. Последующие шаги представлены на Схемах 4 и 5. Надеюсь, что они проясняться в процессе построения онтологии деятельности.

Ещё вопросы? Если нет, тогда давайте начнем.

3. Базисные онтологемы деятельности

Следуя идущей от Аристотеля традиции, мы будем исходить из взглядов предыдущих мыслителей, чтобы подойти к базисным онтологемам деятельности. И я думаю, что не будет большим преувеличением, если мы скажем, что мы непосредственно тянем свою линию от Платона и Аристотеля. Поэтому мы и начнём с рассмотрения деятельностных понятий этих двух авторов.

3.1. Противопоставление природы и деятельности в древней философии

До Платона и Аристотеля природа и деятельность чётко не разделялись. Например, у Гераклита уже имелось «предчувствие» законов природы, например, когда он говорил об огне, который «мерами возгорается и мерами затухает» и что «всем правит Логос». Но при этом, он понимал эти законы, как установления богов. Например, он говорил, что: Солнце ходит по-своему кругу, потому что оно боится, что если оно отклонится, то богини справедливости эриннии его накажут — «настигнут его».

Но уже Платон, например, в «Кратиле» противопоставлял природное и установленное при обсуждении происхождения языка. А обсуждая законы в «Горгии», он демонстрирует силу установленного права, торжествующего над природным правом силы.

Аристотель эксплицитно противопоставляет природу и деятельность (исскуства — techne) в «Физике», «Метафизике» и других работах. Аристотель полагал, что в то время как природа является внутренним детерминантом изменения предметов, деятельность детерминирует изменения предметов извне. Например, дерево растёт в соответствии с его природой, а дом строится строителем в соответствии с правилами строительства. Он отмечает, что один и тот же предмет может быть детерминирован и природой и деятельностью («И-Е кентавр» Георгия Петровича). Аристотель приводит пример кровати, которая построена из дерева в соответствии с правилами плотницкого искусства, спят на ней как на кровати, а гниёт она как дерево, в соответствии с его природой.

3.2. Идея природы в натурализме

Как известно основным онтологическим принципом натурализма является полагание того, что существует лишь природа, описываемая в категориях вещи, свойства, отношения и процесса. При этом природа едина, так как все в природе подчиняется единым всеобщим законам, которые могут быть открыты исследователем, но которые существуют независимо от исследователя. Как известно Георгий Петрович критиковал эту точку зрения, отмечая очевидный факт, чтотак называемые законы природы формулируются учёными и используются ими для вычислений параметров эмпирических объектов, не прибегая к непосредственным измерениям. Хотите узнать площадь треугольника — используйте формулу, гласящая, что площадь является половиной произведения основания на высоту. Эта формула является правилом для вычисления площади треугольника: «у данного треугольника измерь основание, затем измерь высоту, затем перемножь результаты измерения и произведение раздели пополам».

Эта критика Г. П. указывает на то, что законов природы ещё не достаточно, чтобы она служила внутренним детерминантом изменения вещей. В «Новом органоне» Ф. Бекон отметил этот факт и указав на необходимость в дополнить закон описанием «скрытого схематизма тел». Сейчас мы бы сказали «внутреннего механизма». Таки механизмом последующая наука полагала взаимодействие. Как особо указывал Ф. Энгельс, не помню точно, либо в «Антидюринге», либо в «Диалектике природы», что научное объяснение явления считается достигнутым, если описан механизм изменения объекта как взаимодействие логических атомов.

Речь идёт именно о логических атомах, то есть о сущностях которые в данном рассуждении полагаются неделимыми. Замечу, что атомы Левкипа и Демокрита также были логическими и назывались «семенами» и «идеями». Когда мы говорим о логических атомах, мы понимаем их более широко, нежели результат разложения химической молекулы на простейшие составляющие. Например, в так называемом «радикальном бихевиоризме» Ф. Скиннера такими атомами являются организм и среда и поведение организма объясняется его взаимодействием со средой. Скиннер, который был очень последовательным мыслителем, полагал, что у организма нет внутренности. Он отрицал и физиологические механизмы и переработку информации как объяснительные принципы. Организм он рассматривал как точку — локус репертуара поведения. Последний есть свойство организма. Единицей взаимодействия организма и среды является рефлекс, который связывает поведенческий акт организма с шансами подкрепления (contingencies of reinforcement) со стороны среды. Сила рефлекса описывается законом взаимодействия, подобным закону силы в физике. Поэтому концепцию поведения Скиннера иногда называют «бихевиоральной физикой».

Вопрос: А как он объяснял случаи, когда при разных стимулах была одна и та же реакция? Или наоборот, при одном и том же стимуле организм выдавал разные реакции. Это легко эмпирически проверить.

В. Дубровский: Я понимаю, что вы указываете на факты, которые якобы трудно объяснить, не прибегая к внутренним состояниям организма. Но давайте употреблять понятия строго. Ведь рефлекс как единица поведения, или взаимодействия организма и среды, состоит из двух элементов реакции и стимула, по Скиннеру, объединённых обусловленной связью взаимодействия. Реакция и стимул функционально соотнесены как ученик и учитель. Одно не мыслимо без другого. Поэтому выражение «это реакция не на тот стимул» является некорректным. Эта реакция и этот стимул являются неотделимыми элементами этого рефлекса. Другое дело наполнения мест этих элементов — поведенческий акт организма и ситуация в среде — они в рефлексах могут выступать в самых разных комбинациях, благодаря обусловливанию. Поэтому Ваш вопрос корректно переформулировать следующим образом: Почему одна и та же ситуация включается в разные рефлексы данного организма, и наоборот почему в разные рефлексы включается один и тот же поведенческий акт.

Реплика: Просто, отрицая внутренний мир организма, мы приходим к подобным ситуациям. Например, стимул — вкусный запах шашлыка. И реакция организма: человек сытый — это одна реакция, человек голодный — другая. Как он объяснял подобные схемы?

В. Дубровский: Давайте я отвечу Вам так, как мне кажется, ответил бы Вам сам Скиннер. Во-первых, от бы спросил Вас, откуда вы взяли, что собака чует вкусный запах шашлыка? Она вам об этом сказала? Во-вторых, на каком основании вы отождествляете состояние организма с его внутренним состоянием? Я радикальный — бихевиорист и менталистскими терминами типа «вкусный» и «голодный» не пользуюсь. Я пользуюсь только терминами, определяемыми операционально. Например, силу рефлекса я измеряю количеством нажатий на рычаг крысой, которая не получает за это никакого подкрепления. А состояние организма, которое вы называете «голодный» я характеризую количеством часов, в течении которых организм был лишён пищи и процентом веса, который он потерял по сравнению с тем, когда пища ему предоставлялась в неограниченном количестве. Поэтому, когда я объясняю, почему собака набросилась на шашлык, а не отвернулась от него, то я, как Вы бы и хотели, указываю на состояние собаки, заметьте, не на внутреннее состояние, а просто на состояние, которое я характеризую двумя параметрами — 36 часов лишения пищи и потерей 15 процентов веса. Вот почему.

Итак, естественнонаучный, или натуралистический, подход рассматривает природу как реальность объединённую всеобщими законами. При описании природных предметов используются традиционные категории вещи, свойства, отношения и процесса. При этом процесс рассматривается как особое свойство предмета и, соответственно, описывается как переход предмета из одного состояния в другое. На прошлой лекции мы обсуждали минимальную единицу схематизации, которая должна включать предмет и процесс (Схема 6).

Мы отмечали также, что, в связи с тем, что в естественнонаучном подходе процесс рассматривается как атрибут предмета, натуралистические схемы категориально предметно ориентированы. Например, один предмет может иметь в качестве своих атрибутов целый набор процессов (Схема 7).

Мы также отметили на этой лекции, что для объяснения процесса, или поведения предмета формулировки закона ещё не достаточно, необходимо ещё описание механизма — взаимодействия логических атомов, причиняющего этот процесс. Хороший пример нам даёт история астрономии. В XVII веке Тихо Браге в результате систематических и наблюдений движений планет, накопил огромное количество высокоточных данных. Его попытки вычленить соответствующие законы, сочетая системы Птолемея и Коперника, ни к чему не привели. Основываясь на эмпирических данных, собранных Тихо Браге, это сделал математик и астролог Кеплер, который, заменил круг, как принцип вращения планет, на эллипс, в одном из фокусов которого находится Солнце. Но законами Кеплера небесная механика не удовлетворилась. Движения планет вокруг Солнце стали считать объяснёнными только после того, как второй и третий законы Кеплера были доказаны Ньютоном на основании механизма взаимного гравитационного притяжения тел.

Важное замечание. Если вы помните, Георгий Петрович, говорил о принципе целостности объекта исследования относительно закона. Когда он говорил об И-Е — представлении объекта, он требовал, чтобы для Е — составляющей объекта указывались законы поведения его в условиях, когда объект предоставлен сам себе, то есть без технического воздействия на него. При этом Г. П., уделяющий большое внимание обсуждению механизмов процессов, насколько мне известно, почему-то не упоминал о механизмах ни при обсуждениях целостности объекта исследования, ни при представлении Е — компоненты И-Е — объекта. Исходя из вышеизложенного, я уверен, что он бы согласился с требованием включения описания механизма в обоих случаях.

Второе важное замечание. Почему натуралисты, вслед за Аристотелем, всегда говорят об имманентных, или внутренних, природных механизмах, а сведение осуществляют к взаимодействию, предполагающему, что взаимодействующие всегда находятся вне друг друга. Аристотель, мог это делать, благодаря своей целевой причине, согласно которой, например, тела падали на землю, так как «стремление» к центру земли было их (внутренней) природой. Но в естественных науках при описании процессов речь всегда идёт о внешних взаимодействиях по отношению к изменяющемуся объекту. Когда объясняют атрибутивные параметры состояния объекта исследования, то часто объясняют их указывая на внутренний механизм. Например объём, в корпускулярной теории газов соотношение объёма, температуры и давления газа, объясняют с помощью статистических параметров молекул и их взаимодействия. Но описание процесса, то есть изменения состояния объекта всегда требует его взаимодействия с другим, внешним ему объектом.

Я уделяю этому вопросу столько внимания по двум причинам. Первая — это то, что, как мы уже видели, Аристотель впервые эксплицитно противопоставил природу и деятельность именно на основании их, соответственно, внутренней и внешней детерминации. Вторая причина — это то, что основное взаимодействие рефлексивно опрокинутое на сам естественнонаучный подход — это взаимодействие субъекта и объекта. Имманентный механизм объекта, может служить основанием для одного из основных положений натурализма — объект не меняется от факта получения знания о нём. Но поскольку, имманентный механизм является фикцией, то я бы назвал это не обоснованным положением, а не очень доброкачественной аксиомой. Аксиома эта, очевидно, базировалась, с одной стороны, на идее природы, а с другой на опыте эмпирического исследования макромира, в котором применение эмпирических исследовательских процедур не меняло, с точностью измерений, свойств эмпирических объектов. Опыт исследований микромир опровергает эту аксиому, о чём свидетельствуют принципы неопределённости и дополнительности.

Более того, как отмечал Г. П., эта аксиома ограничивая научное исследование чисто познавательной установкой (Схема 8), ведёт к многочисленным проблемам и непродуктивному разделению наук на фундаментальные и прикладные, на теорию и практику и так далее. При этом практика по отношению к природе может быть только адаптационной-приспособительной.

3.3. Идея деятельности

Мы будем строить онтологию деятельности, основываясь на идее деятельности в методологии, которая в основном была в большинстве своих аспектов сформулирована Георгием Петровичем Щедровицким. Как указывал Кант, идеи могут быть выражены с помощью принципов.

Первый — онтологический принцип деятельности — задаёт особый взгляд на мир, а именно видение мира в деятельностной перспективе: деятельность есть единственное исходно существующее.

Вопрос: Можно вопрос? Принцип, что существует только человеческая деятельность — это по отношению к человеку, что у человека, кроме деятельности, ничего не существует?

В. Дубровский: Нет. Утверждение, что существует только деятельность — это не только по отношению к человеку. Это — всеобщее утверждение. Я не говорю «мир есть деятельность» или «все есть деятельность», только потому, что не хочу использовать деятельность как предельную категорию, то есть как характеристику, пусть даже всеобщую. По той же причине, Аристотель не утверждал, что бытие есть сущность. Он использовал иное выражение: «Ответить на вопрос, что такое бытие — это ответить на вопрос, что такое сущность».

Вопрос: А там, где нет человека?

В. Дубровский: Вопрос стоит не так. Давайте посмотрим на окружающий нас обыденный мир. Мы видим, что люди вокруг нас что-то делают. Хорошо, говорите Вы, это деятельность. Дома, дороги и тому подобное — это результаты деятельности. А вон тот лес — это тоже деятельность? В предлагаемой мной деятельностной перспективе — конечно. Во-первых, наш с Вами разговор об этом лесе есть деятельность. И с этой точки зрения лес, как предмет разговора, есть предмет деятельности. Может он существует тысячу лет, но он предмет деятельности уже потому, что мы на него смотрим, говорим «лес», знаем, что рубить его нельзя, поскольку он не наш, а если наш и мы его хотим рубить, то, опять же — он предмет деятельности. Кто-то нанёс его на карту — он предмет деятельности, и так далее.

Другой пример — космос с его галактиками. Непосредственно галактику мы задействовать не можем. Если бы мы могли её хотя бы увидеть невооружённым взглядом, она стала бы предметом нашего перцептивного действия. Вы можете предложить взглянуть в телескоп, посмотреть фотографии, изучить существующие теории или гипотезы астрофизиков. Но ведь во всех этих случаях галактики — предметы деятельности. Вы говорите, что они существуют и вне деятельности. Я знаю, что в этом состоит естественнонаучная позиция, но и в этом случае, само утверждение об их независимом существовании есть акт мыслительной деятельности, а галактики его предмет. С этой точки зрения, назидательным примером являются и флогистон, и эфир, и теплород, которые тоже «существовали» в природе вне деятельности, но теперь их об их существовании никто не утверждает. Этими примерами я просто хочу дать Вам почувствовать, что все возможно рассмотреть в деятельностной перспективе, либо как саму деятельность, либо как предмет, или предметная организованность, так или иначе включённые в деятельность. Даже само утверждение, что существуют предметы, скажем, ещё не открытые виды животных, о которых мы ещё не знаем, а значит они не предмет деятельности, включает эти предметы в деятельность, характеризуя их как то, чего мы не знаем.

Второй принцип, сформулированный в первой лекции, основанный на том факте, что применение традиционных категорий к деятельности приводит к парадоксам, был принцип системности деятельности — деятельность есть система. На прошлой лекции мы уточнили этот принцип с помощью двух положений. Первое — это то, что деятельность является системой — полуструктурой, а следовательно должна представляться с помощью конфигурации четырёх структур — процессуальной, функциональной, динамической и генетической. Второе — это то, что начинать надо с главной — процессуальной структуры и определять деятельность, прежде всего, как процесс, так как именно процесс задаёт её целостность, или единство. Причём, заметьте, речи идёт не о какой-то частной деятельности, или типе деятельности. Речь идёт о деятельности вообще — о всеобщем основном и определяющем процессе деятельности. Этот принцип задаёт первую специфическую для деятельности формально-категориальную характеристику деятельности. Ведь натуралисты, утверждая, что природа есть единственно исходно существующее, также могут утверждать, что природа является системой, да ещё и иерархической, с вселенной на вершине иерархии и элементарными частицами в её основании. Но при этом, они категориально характеризуют природу и её составляющие, прежде всего как предметы — вещи, а процессы как свойства этих предметов. Мы же характеризуем деятельность и её составляющие, прежде всего как процессы, а вовлечённые в этот процесс предметы и их организованности как атрибуты деятельности.

Г. П. Щедровицкий основной процесс деятельности через принцип воспроизводства: «Основным процессом конституирующим саму деятельность как в качестве рамки существования для разных организованностей, так и в качестве объекта рассмотрения и исследования, является процесс воспроизводства. Он захватывает собой всё, что существует в деятельности… В деятельность попадает всё, что мы знаем — люди, машины, знаки, организации, взаимоотношения, сама природа. Именно процесс воспроизводства включает все это в деятельность и обеспечивает единство и целостность в рамках деятельности, в том числе и в историческом времени» [33, с. 118; см. также 14, с. 263–266]. И далее: «Единственная схема, через которую деятельность может быть задана — это схема воспроизводства деятельности» [30, c. 584]. Таким образом, в системных терминах, процесс воспроизводства задаёт единство процессуальной структуры деятельности.

Если положение натурализма о том, что процессы природы подчиняются естественным законам, рассматривать как принцип законосообразности природы, то соответствующим принципом в отношении деятельности может служить принцип нормативности, который Г. П. Щедровицкий формулирует следующим образом: «всякая деятельность есть реализация норм». Я бы сформулировал этот принцип ещё более жёстко: деятельность детерминируется, а лучше, определяется, а ещё лучше задаётся нормами исключительно и исчерпывающе. К понятию нормы мы будем с вами ещё неоднократно возвращаться.

Сейчас я хотел бы рассмотреть тот аспект нормы, с которым связан само существование деятельности, а значит и воспроизводство. Дело в том, что предметы, а точнее, объекты природы, существуют вечно, а лучше вне времени, ведь только тогда о них может быть знание. Именно поэтому Аристотель представляет возникающие, изменяющиеся и исчезающие сущности, как состоящие из вечных формы и материи, о которых только и может быть знание. Современные натуралисты основывают эту «вечность» на законах, или принципах, сохранения материи, энергии, спина, и так далее. Изменения объектов природы, или процессы природы, всегда непрерывны. Они могут быть линейными, как, например, пространственные перемещения. Они могут быть периодическими, как движения по кругу. Они могут быть циклическими, как например, жизненный цикл бабочки: яйцо — гусеница (личинка) — куколка — бабочка — яйцо — гусеница — куколка и так далее… Но всегда эти изменения непрерывны. Разорвите этот жизненный цикл и линия этой бабочки оборвалась безвозвратно. В природе вещи существуют непрерывно. Правильное или истинное мышление о несуществующем невозможно. Я уже приводил пример: формально, в силу закона исключённого третьего, одно из утверждений «Сократ сидит» и «Сократ не сидит» истинно. Но если Сократ давно помер, то ведь к нему этот закон исключённого третьего не применим, разве что при «вырожденной» математической интерпретации — если Сократ не существует, тот он и не сидит. В отличие от объектов природы, действие не существует, оно — осуществляется. И ни о какой непрерывности здесь речи быть не может. Действие осуществилось и нет его.

3.3.1. Онтологическая функция нормы. Способ деятельности

Это ставит нас перед кардинальной онтологической проблемой. Если действие длилось некоторое время и исчезло, как же мы можем иметь знания или истинные представления даже о простейших элементах воспроизводства — актах деятельности? Вот тут-то на помощь приходит норма. Вот работает на конвейере рабочий и с небольшими вариациями повторяет «один и тот же» акт деятельности. Кончилась его смена, пришёл другой рабочий и делает то же самое. И если это американские рабочие, то в Мексике теперь те же машины собирают мексиканцы и осуществляют те же акты деятельности. На каком основании мы можем утверждать, что повторяются одни и те же акты деятельности, те же действия в тех же ситуациях, несмотря на то, что и действие и ситуации могут варьировать? Глядя на все эти акты, мы можем сказать, что все эти действия, протекают в стандартных производственных ситуациях и реализуют один и тот же способ действования. В данном случае мы выделяем первый тип норм — способ акта деятельности. Другими словами, способ и есть та норма, которая задаёт акт деятельности, нормирует его, и каждый раз, когда акт деятельности осуществляется, он актуализирует этот способ деятельности. Мы можем также сказать чуть иначе, что все повторения акта являются воспроизводством одного и того же акта, если каждое осуществление актуализирует один и тот же способ ¹. Мы изобразим это на рисунке следующим образом: акт А осуществляется множество раз, каждый раз актуализируя одни и тот же способ (Схема 9).

При этом мы полагаем, что хотя акт осуществился и нет его, его норма — способ не исчезает между осуществлениями акта и каким-то образом продолжает существовать.

Вопрос: А сама норма является предметом или процессом?

В. Дубровский: Спасибо за вопрос. Как мы уже обсуждали, в природе процессы сами по себе не существуют; они существуют только благодаря существованию предметов — как атрибуты последних. А в деятельности наоборот: предметы не существуют сами по себе — они определяются процессами деятельности. Например, люди называют «топором» предмет, которым рубят определённым образом определённые предметы. Люди, которые изготавливают топор, производят его из определённого материала, придавая ему форму удобную для рубки. Таким образом, топор оказывается предметом, который определяется двумя процессами — употребления и изготовления.

Теперь возникает вопрос, а сама норма категориально чем является? Поскольку она, очевидно, не процесс, категориально она может быть только предметом. Но поскольку в мире деятельности предметы получают свою определённость через процессы, то спрашивается, по отношению к какому процессу норма-способ является предметом? Он не может быть предметом или организованностью самого действия. Таковой является ситуация. При этом сам способ, как задающая акт норма, должен находиться вне акта и продолжать существовать между осуществлениями акта. Значит иной процесс нежели действие задаёт способ как предмет.

3.3 2. Трансляция способа. Актуальное время и время трансляции

Мы установим этот процесс следующим образом. Вот осуществился некий акт деятельности, и нет его. Осуществился опять, и опять нет его. И опять. И опять. Поскольку по предположению это всё воспроизведения одного и того же акта, то есть все они нормируются одним и тем же способом, этот способ должен обладать большим постоянством нежели сами акты. ² Иными словами способ должен быть в наличии при каждом осуществлении акта. Для этого он должен как бы передаваться во времени между осуществлениями акта. Такую передачу в ММК принято называть трансляцией способа.

Очевидно акты деятельности и трансляция способа происходят в разных временах. Во время осуществления действия, способ актуализируется не мгновенно и целиком, а постепенно, по частям, или, как говорят психологи, «сукцессивно», сам способ, задающий акт деятельности всё это время наличествует целиком, не изменяясь, или, как говорят психологи «симультанно». Это время осуществления акта деятельности, или актуализации способа, мы назовём актуальным временем. А вот транслируется способ целиком и как бы между осуществлениями-актуализациями, в ином времени, или временном измерении, которое мы назовём временем трансляции (Схема 10). На схеме актуализация и её время изображены в горизонтальном измерении, а трансляция и её время в вертикальном. При этом способ по форме организован по отношению к трансляции, а по содержанию — по отношению к актуализации.

Введение актуального времени и времени трансляции, иллюстрируют мысль Г. П. Щедровицкого от том, что традиционные категории времени, выработанные в рамках натуралистического подхода, в применении к деятельности не работают. Цитирую Г. П.: «Если мы хотим осуществить временизацию деятельности, то мы должны будем перестроить и изменить сами категории времени («Философия, наука, методология», с. 416).

Простейшей формой трансляции способа может служить мастер, демонстрирующий живые образцы актов. Например японский сенсей в карате покажет вам как наносить удар — «делай так». Если вы начнёте спрашивать, ожидая словесного описания, он вам опять ответит — «я делаю так», и продемонстрирует удар ещё раз. Более сложным случаем может служить письменное руководство документирующее регламент организационных операций и процедур (operational manual). В любом случае, форма способа является знаковой (ведь мастер, демонстрирующий образец способа является знаком в автонимной функции, то есть обозначающий сам себя). Как мы увидим позднее — это всегда знаковая форма, представляющая тип акта в модальности долженствования. ³

3.3.3. Получение знания о деятельности меняет эту деятельность

Итак, нормы задают деятельность. Но это означает, что в отличие от объектов природы, получение знаний, о деятельности, в типичном случае, меняет эту деятельность. Более того, обычно деятельность исследуют именно с целью её изменения — совершенствования. Представьте себе, что два исследователя получают два различных описания наблюдаемой деятельности, скажем акта принятия решения. Описание первого исследователя в точности соответствует тому, как решение действительно принималось, возможно отражая ошибки и другие несовершенства решения. Описание второго исследователя, не соответствует действительному процессу принятия решения, но это описание не включает упомянутых ошибок и несовершенств и представляет более эффективный способ принятия решения. Теперь я вас спрашиваю, какое из этих описаний истинное? С естественнонаучной точки зрения — первое, так как более соответствует объекту. Но когда речь идёт о деятельности, люди выбирают не то описание, которое более соответствует уже осуществлённой деятельности, а то, которое является более эффективным как предписание для предстоящей деятельности. Конечно, для того, чтобы описание деятельности стало предписанием, то есть приобрело модальность долженствования, оно должно быть санкционировано авторитетной инстанцией, вменено. Затем, за счёт культуротехнической работы оно должно быть интегрировано в культуру и транслируется и/или быть освоенным индивидами в процессе обучения.

И вот таким образом деятельность меняется в результате её изучения. Такое изучение деятельности является задачей методологии, которое, по выражению Г. П. Щедровицкого, осуществляется по принципу из прошлого в должное. Это определяет также практическое отношение методологии к деятельности — методолог может осуществлять практическое влияние на деятельность только через изменение старых и разработку новых норм, то есть путём нормировки (Схема 11).

3.3.4. Истинность и реализуемость

Подобное отличие деятельности от природных объектов кардинально меняет отношение описания к объекту исследования и, соответственно и понятие истиности. В естественных науках описание объекта исследования выступает как знание, а истинность понимается как соответствие знания объекту. В деятельности мы имеем прямо обратное отношение. Описание деятельности выступает как проект-предписание предстоящей деятельности или вовлечённой в неё предметности, а истинность понимается как реализуемость проекта, то есть осуществимость соответствия объекта проекту.

Реплика: Но оно же истинность не отменяет.

В. Дубровский: Это и есть критерий истины.

Реплика: Истинность в том, натуралистическом, смысле не отменяет.

В. Дубровский: Отменяет.

Реплика: Но если я проектирую деятельность, включая материал, который я буду преобразовывать, если у меня нет о нём истинной информации, то я могу ошибиться. В том числе сверхрезультаты получить, правильно? То есть передо мной в любом случае стоит задача истинной в натуралистическом смысле информации об этом материале.

В. Дубровский: Нет. Потому что вы будете определять этот материал в соответствии с вашими задачами, а не с его природой. Вы будете оценивать, соответствует ли материал стандарту.

Приведу для иллюстрации понятия истинности в деятельности пару примеров. Первый пример — история. Уже древние хорошо понимали, что истинное суждение можно делать только по поводу того, что существует. Поскольку прошлого уже нет, то как мы можем судить об истинности исторического описания? О ложности, да. Если, например, в настоящем сохранились или найдены документы и другие артефакты прошлого опровергающее описание. Как известно, начиная семинары ММК в новом учебном году, Георгий Петрович делал очередной доклад по истории кружка. Во время второго такого доклада, я к нему подошёл в перерыве и спросил, не работает ли он в «Министерстве правды» из книги Оруэлла «1984» и упрекнул его в том, что в этот раз его история выглядела совершенно иначе, чем прошлогодняя. Он мне объяснил, что у Оруэлла примитивные натуралисты «Министерства правды» пытались доказывать истинность партийных прогнозов и программ, ежедневно меняя их во всех документах и источниках так, чтобы они соответствовали существующему положению вещей. В отличие он них, Г. П. излагал свою псевдоисторию таким образом, чтобы было легче мотивировать и формулировать задачи на текущий год и ближайшее будущее. В этом смысле, истинность его псевдоистории кружка должна была оцениваться в соответствии с тем, насколько она соответствовала целям формулировки задач на будущее.

Реплика: Но другой пример. Я управленец, управляю людьми. И конечно, задача реализуемости первична. Но если мы рассматриваем людей как материал — не знаем, чем люди живут, условно говоря, какие у них проблемы, какие ситуации, — я не достигну результата.

В. Дубровский: Я понял ваш вопрос. Хотя, ваш вопрос намного вперёд. Но я вам отвечу. Конечно, хотя у вас и нет природного объекта, но вы должны своим объектом управлять, не переделывать или конструировать, а именно управлять, Вы должны представлять свой объект в двойной И-Е — модальности, то есть и в естественной модальности, описывая соответствующие законы и механизмы. И тогда да, ваше описание является знанием и должно соответствовать объекту. Но законами этими могут быть нормы, а механизмами деятельностные процессы, которые Вы решили не изменять. Мы это делаем сознательно, хорошо понимая, что можем целесообразно сдвигать границу искусственного и естественного.

Например, в 1980-х годах фармацевтическая компания, которая занимала шестое место на рынке медикаментов, наняла нового молодого вице-президента по информационным системам. Он осуществил все мероприятия, на которые подрядился, а также внёс дополнительное организационное предложение: расширить представление о границах организации и включить в неё не только людей, которым платят зарплату, но и людей, из других организаций, с которыми его фирма непосредственно кооперирует. Основываясь на неудобстве бумажной волокиты, требующейся при заказах лекарств больницами (естественная компонента), он предложил потратить несколько миллионов долларов и в каждой больнице, которой фирма поставляет лекарства, поставить компьютерные терминалы, соединить их с фирменным суперкомпьютером и обучить снабженцев как заполнять формы на экранах. В результате, больницы заказывали лекарства только у этой фирмы, которая, благодаря этому, захватила большинство рынка, выйдя на первое место. Другие компании предложили госпиталям поставить и свои терминалы, но те отказались, так как зачем захламлять место и учиться заполнять другие формы. Тогда компании подали в суд, ссылаясь на антимонопольный закон. Суд постановил, что фирма должна дать допуск к своей сети и другим компаниям, что фирма и сделала, получая от них хорошие деньги за использование своего оборудования. В данном случае границы искусственного, или технического воздействия, были расширены на область, до этого рассматриваемую как естественную, то есть от фирмы технически не зависящую.

Реплика: Я понял.

4. Абстрактная схема деятельности

В. Дубровский: Итак, первым принципом, выражающим идею деятельности, соразмерно с её системным формальным представлением, а значит процессуальной системной ориентацией, является принцип воспроизводства, согласно которому воспроизводство является основным конституирующим процессом деятельности. Вторым был принцип нормативности, в связи с которым мы рассмотрели понятия — актуализации и трансляции. Эти три понятия являются результатом схематизации смысла эмпирических процессов деятельности, а значит соответствуют тому, что Г. П. Щедровицкий называл эмпирически абстрактным представлением (Схема 10). Эти понятия позволяют нам приступить к конструированию исходной онтологической картины, рассматривая их как базисные онтологемы. В терминах научного метода — это шаг перехода от эмпирически абстрактному к логически абстрактному. Если следовать Аристотелю, то этот переход осуществляется за счёт изящного трюка — замены «реальной» связи противостоящих «реалий» логической связью противопоставления.

Напомню, что логическая операция противопоставления включает, по Аристотелю, как минимум четыре составляющих. Он говорит, что противостоящие должны вводиться как полярные виды над основанием одного и того же рода и принадлежать одной категории. В «Метафизике» Аристотель отмечает, что противостоящие онтологемы могут противопоставляться четырьмя различными способами — как обладание и лишённость (зрение — слепота), как противоположности (тоталитаризм — демократия), соотнесённые (внутреннее — внешнее) и как противоречащие (он сидит — он не сидит).

Следуя методу Аристотеля, я воспользуюсь соотношением «норма — реализация», которое Г. П. Щедровицкий справедливо характеризовал как «одно из наиболее важных категориально-онтологических определений всех без исключения явлений нашего деятельностного мира». Поскольку я должен, прежде всего, сконструировать процессуальное представление системы деятельности, мне представляется, что более подходящим термином были бы норма и «актуализация».

Вопрос: А реализация в чем? И соответственно, процесс.

В. Дубровский: Видите ли, «реализация» имеет корень «реа», что значит «вещь». Если мы воспроизводим, скажем, топор, то мы «реализуем», или «овеществляем», норму, или образец, топора. Но если мы осуществляем действие в соответствии с нормами, то мне представляется, что «актуализация», имея в корне «акт», лучше выражает нашу категориальную процессуальную ориентацию.

Теперь смотрите, «воспроизводство» означает повторное осуществление. Но и актуализация рассматривалась нами как повторение одного и того же акта деятельности, задаваемого определённым способом, то есть как воспроизводство акта. Точно также, трансляция, как повторная передача нормы — способа, является воспроизводством. Иными словами, и актуализация и трансляция могут рассматриваться как виды воспроизводства. И все они принадлежат категории процесса. Это даёт нам возможность ввести эти три категориально процессуальные понятия — воспроизводства, актуализации и трансляции как базисные онтологемы деятельности. Для этого, следуя Аристотелеву методу, мы противопоставляем актуализацию и трансляцию как соотнесённые полярные виды над единым основанием, общего им рода — воспроизводства, в единой категории процесса (Схема 12). Актуализация и трансляция являются соотнесёнными, поскольку немыслимы одна без другой. Актуализация — это то, что реализует норму, а норма — это то, что нормирует актуализацию.

С формально системной точки зрения, Схема 12 изображает процессуальную структуру деятельности. Воспроизводство выступает как Единство этой структуры (поэтому я и изобразил его в виде замкнутой стрелки). Элементами этой структуры являются два процесса — актуализация и трансляция. Связь этих элементов — «реализация — нормировка» — обозначает логическую операцию противопоставления.

Заметьте, что поскольку процессов без предметности не существует и действие вовлекает различные материальные и нематериальные предметы — людей, вещи, машины, знаки, знания, способности, и так далее. И эти предметы образуют определённую организованность по отношению к актуализации, которую мы называем «ситуацией». Точно также трансляция вовлекает нормы-предметы. Самая простая норма действия транслируется в виде мастера, демонстрирующего «живые» образцы действий. Самые простые нормы предметов — это образцы и эталоны. Но специфической формой существования норм в трансляции является знаковая форма. Типичными примерами могут служить «Руководство по организационным операциям» (Operational Manual) и ГОСТ на производство цемента. Поскольку мы должны соблюдать норму схематизации, простейшая единица которой, как мы уже знаем, должна образовывать связку «предмет — процесс». Следуя этой норме, мы, наряду с процессами актуализации и трансляции, изображаем соответствующие организованности — ситуацию и норму. При этом, очевидно, схема процессуальной структуры деятельности в целом сохраняет требуемую процессуальную ориентацию.

Эта абстрактная структура (а что может быть абстрактнее противопоставления?), по содержанию, должна рассматриваться как исходное онтологическое представление деятельности, а по категориально-системной форме — как простейшая структурная единица деятельности, или «это» деятельности. В терминах научного метода по Г. П. Щедровицкому — это и есть логически абстрактное представление деятельности.

Последнее означает, что, если вы хотите что-либо понять в деятельности, вы не можете рассматривать отдельные элементы или фрагменты этой схемы. Для этого следует рассматривать единицу деятельности целиком. Например, норма есть предмет, который можно понять как предметную организованность только по отношению к трансляции и актуализации. Её форма организована по отношению к трансляции, а содержание — по отношению к актуализации. ⁴

Вопрос: Поясните, пожалуйста, по сравнению с прошлой схемой здесь появился ещё один новый термин — «нормировка», который я не очень понимаю. Вы говорили, норма задаётся извне. А что такое нормировка?

В. Дубровский: Георгий Петрович называл это отношение «норма — реализация». Норма — это предмет трансляции. А вот когда мы рассматриваем отношение «норма — реализация» то как отношение, оно двухстороннее. Мы говорим, что выполнение акта «реализует» норму, а норма «нормирует» акт. Поэтому это отношение, рассматриваемое со стороны нормы, я и назвал «нормировкой» акта. Точно так же, когда мы рассматриваем отношение «раб — хозяин», мы говорим, о принадлежности раба хозяину, и о владении хозяина рабом.

Реплика: То есть здесь пока чисто формально.

В. Дубровский: Чисто формально. Главное, что нормирование и реализация соотносительны. Без акта нечего нормировать, без нормы нечего реализовывать.

Вопрос: Тогда можно здесь вопрос на понимание? Насколько я помню, у Георгия Петровича процесс трансляции шёл в паре с процессом воспроизводства. Я не знаю, было ли это отношение противопоставления, даже в языке, в схеме, воспроизводство деятельности и трансляция культуры. Воспроизводство и трансляция как парные процессы. У вас же воспроизводство охватывает. А трансляции противостоит и актуализация, противопоставляется.

В. Дубровский: Я думаю, что вы правы и не правы. У Георгия Петровича, и у меня, вслед за ним, воспроизводство обсуждается в связи с трансляцией. Но парой для трансляции у него является «производство» социетальных единиц в соответствии с транслируемыми нормами. Я категорически отказался от этих терминов по очень простой причине. Георгий Петрович генетически брал эти понятия из социологии. Объектом был социум воспроизводства, или воспроизводство социума. Я же старался избавиться от «социологизмов», полагая, что теория деятельности может служить философским основанием социологии, а не наоборот. К тому же, трансляция культуры не всегда рассматривалась в ММК, как трансляция норм. До этого она рассматривалась как трансляция средств деятельности, где и образцы рассматривались только как средства. Переход к новой интерпретации произошёл между 1964 и 1966 годами.

Реплика: У меня сложилось ощущение, что трансляция является процессом, обеспечивающим воспроизводство.

В. Дубровский: Совершенно верно — трансляция наряду с актуализацией.

Реплика: А воспроизводство является, собственно, основным, глубинным процессом деятельности.

В. Дубровский: Я бы выразился несколько иначе. В то время как воспроизводство является системным единством деятельности, актуализация и трансляция являются элементами её процессуальной структуры.

Вопрос: А почему процесс нормировки не может существовать без процесса реализации? То есть, например, если мы проектируем норму, которая в конечном итоге никем никогда не реализовывается. Не может быть? Почему вы говорите, что такого не существует?

В. Дубровский: Я такого не утверждал. Вы приводите эмпирический пример, который на уровне абстракции противопоставления я не имею права рассматривать. (В скобках замечу, что в системном проектировании, реализация проекта не только подразумевается, на и должна планироваться. Хотя действительной реализации возможно и не будет.) Но главное это то, что мы говорим о разном. Вы говорите о деятельности нормировки, а я об одной из сторон противопоставления «норма — реализация», а именно об отношении со стороны нормы по отношении к реализации, например, способ нормирует акт.

Вопрос: А у вас там культура появится потом?

В. Дубровский: Обязательно. Культура появится в процессе конкретизирующего развёртывания нашей исходной онтологической схемы.

5. Конкретная схема деятельности

Как уже много раз отмечалось, беда абстрактных схем состоит в из неприменимости ни к эмпирическому материалу, ни к практике. Цитирую Георгия Петровича: «Если, к примеру, мы попробуем объяснить зафиксированные в практике явления с помощью сильно абстрактных характеристик объектов, то у нас ничего не получится, и расхождение между этими теоретическими объяснениями будет тем больше, чем более абстрактными будут выбраны нами характеристики». Что касается нашей исходной схемы деятельности, то она предельно абстрактна, ибо нет ничего более абстрактного, чем схемы, полученные в результате противопоставления. Это означает, для соотнесения с эмпирией или практикой, данная схема нуждается в конкретизации.

5.1. Конструирование конкретных промежуточных онтологем

Для конкретизации исходной абстрактной схемы деятельности мы воспользуемся Аристотелевым методом конкретизирующего развёртывания абстрактных схем, основанных на противопоставлении. В терминах научного метода этот этап формирования идеального объекта Г. П. называл восхождением от логически абстрактного к логически конкретному.

Если помните по прошлой лекции, первым шагом конкретизирующего развёртывания по Аристотелю является конструирование промежуточных онтологем из противопоставленных онтологем исходной схемы. Процедура конструирования промежуточных онтологем состоит в перекрестной атрибуции противопоставленных онтологем, когда одной онтологеме, выступающей в качестве субстрата, приписывается вторая онтологема как атрибут первой. Поскольку эта процедура симметрично повторяется по отношению ко втрой онтологеме, то в результате должны быть получены две промежуточные онтологемы. В нашем случае, имея две онтологемы актуализацию и трансляцию, мы должны получить две промежуточные онтологемы. Первая промежуточная онтологема должна быть категориально определена путём приписывания трансляции как атрибута актуализации — транслирующая актуализация. Вторая — путём приписывания трансляции атрибута актуализации — актуализированная трансляция. Заметьте, в этих названиях я старался сохранить процессуальную ориентацию атрибутов.

Вопрос: А почему не назвать транслируемой актуализацией.

В. Дубровский: Мы ведь не транслируем актуализацию — мы транслируем нормы. Полное имя было бы «транслирующая нормы актуализация». Отсюда и активный залог — «транслирующая».

Вопрос: Тогда почему не нормированная?

Реплика: Потому что ориентация процессуальная, не предметная.

В. Дубровский: Совершенно верно. В процессуальной ориентации норма даже не сущность, а атрибут трансляции. Поэтому мы в атрибуции употребляем процессы актуализации и трансляции, а не их предметные атрибуты. Вместе с тем, «нормирующая актуализация» не было бы большим искажением смысла. Такая номинация просто не соответствует рассмотренному выше формальному правилу атрибутивной номинации.

Вопрос: Может быть здесь должно быть «транслируемая актуализация»?

В. Дубровский: Ведь не актуализация транслируется, а норма отсюда и активный залог атрибута.

Реплика: Актуализация трансляции.

В. Дубровский: По-русски «актуализация трансляции» звучит хорошо и, пожалуй, может использоваться как синоним транслирующей актуализации.

Вопрос: Виталий, а по-английски Вы как бы сказали?

В. Дубровский: По-английски в исходе мы имеем actualization и transmission — термин, закреплённый за трансляцией в социальных науках. Соответствующими атрибутивными формами были бы transmitting actualization и actualized transmission.

Реплика: Можно так и по-русски сказать — «актуализация трансляции».

В. Дубровский: Да, по-русски лучше всего «актуализация трансляции».

Реплика: Но подождите, у Вас тогда и здесь должно быть прошедшее время. Тогда это была бы «протранслированная актуализация». Актуализированная трансляция, то есть в прошедшем времени.

В. Дубровский: Это важное замечание. Почему-то я предпочитаю пассивный залог только для второй промежуточной онтологемы, в которой трансляция субъект, или субстрат, а актуализация предикат. Эту асимметрию наверное следует ещё обсудить.

Поскольку атрибутивные промежуточные онтологемы «транслирующей актуализации» и «актуализированной трансляции» предположительно являются конкретными, то их можно, соотносить с эмпирическим материалом и практикой. Такое соотнесение, с одной стороны, впервые категриально оформляет эмпирию и практику, а с другой — обеспечивает сами промежуточные онтологемы эмпирическим или практическим объективным содержанием. Существенно, что такое соотнесение онтологем с эмпирией или практикой, согласно принципу «категориальной ловушки», руководствуется лишь очевидностью категориальной интерпретации материала эмпирии и практики. Однако, ретроспективно, правильность такой интерпретации может, в частности, проявиться на следующем шаге конкретизирующего развёртывания абстрактной схемы — возвратной переинтерпретации противопоставленных онтологем в терминах промежуточных.

5.1.1. Обучение

Если я вас спрошу, что в эмпирии деятельности или практике соответствует транслирующей актуализации? Или другими словами, какова та деятельность, целью которой является передача норм не во времени трансляции, а в актуальном времени.

Реплика: Лекция.

В. Дубровский: Совершенно верно, в данном частном случае. А в общем — обучение. Представляется очевидным, что обыденной жизни деятельностью, целью которой является непосредственная передача норм — трансляция, является обучение. Например, при обучении отдельному акту деятельности ученик осваивает способ под руководством учителя. В результате у ученика формируется способность осуществления этого акта (Схема 13).

Вопрос: А можно вопрос? А знание там, в трансляции, в обучении присутствует?

В. Дубровский: Да, конечно.

Вопрос: Там способности обозначены, а знание есть?

В. Дубровский: Есть. Дело в том, что обучение является конкретной онтологемой, а значит соотносимой с эмпирией и практикой деятельности, что открывает путь эмпирическому исследованию обучения. Эмпирические исследования показывают, что даже простейший акт деятельности, скажем, освещение комнаты нажатием на кнопку лампы, задаётся способом на на четырёх различных уровнях — цели, метода, процедуры и операций. Соответственно этим уровням, мы говорим, о собственно способности, знаниях разного типа, умениях и навыках, которые должны сформироваться у актора в результате обучения.

Я хотел бы подчеркнуть, что я назвал обучение не актом трансляции, а транслирующей актуализацией не случайно. Дело в том, что обучение не является актом, по крайней мере, по следующим причинам. Во-первых, мы предположили, что акт, как мельчайший элемент воспроизводства осуществляется одним индивидом — актором. В акте же обучения имеется, по крайней мере, два актора — учитель и ученик. Но главное — это то, что в типичном случае обучение требует более одного акта — урока, то есть способность может «наращиваться» постепенно, пока не достигнет требуемого уровня. Если каждый «урок» осуществился и нет его, то «наращивание» способности присходит за счёт того, что уже приобретённая способность передаётся к следующему уроку. Другими словами, мы имеем дело с актуализацией, не просто с актом. Мы имеем дело с транслирующей актуализацией, но не с трансляцией. Действительно, трансляция передаёт нормы, а обучение «транслирует» от одного урока к другому самого ученика с формирующимися от урока к уроку способностями. Время обучения также является особенным. Каждый урок происходит в актуальном времени, а последовательность уроков выстраивается во времени «квази трансляции», времени формирования способностей — времени обучения.

Поскольку обучение является деятельностью, то с необходимостью возникает вопрос о нормах обучения. Из самого категориального определения обучения как транслирующей актуализации, ещё до всякого эмпирического исследования, можно выделить следующие специфические черты обучения. В каждой единице обучения, протекающей в актуальном времени — уроке участвует по крайней мере два актора — учитель и ученик — и они действуют совместно в одном и том же актуальном времени и одном и том же ситуативном пространстве. Это означает, что, в дополнение к способам, задающим акты каждого участника, требуются ещё особые нормы, координирующие их совместные действия. Такие нормы принято называть сценариями (scripts), или протоколами.

Очевидно, протокол обучения должен координировать две различные деятельности — деятельность научения, осуществляемую учителем, и деятельность учения, осуществляемую учеником. Соответственно, следует различие актов, способов и способностей научения и учения. Кроме того, очевидно, что роли учителя и ученика не симметричны. В частности учитель должен контролировать процесс обучения. Для этого протокол должен включать соответствующие акты контроля, а учитель должен обладать соответствующей легитимной властью, или авторитетом.

Эти особенности деятельности обучения непосредственно выводимы из его определения. Как мы увидим позже, другие его особенности могут быть выведены из связей обучения с другими типами деятельности. Конкретность обучения позволяет также выявление характеристик обучения благодаря эмпирическим исследованиям или практическому опыту. Например, из опыта мы знаем, что в самых простых случаях обучение может сводиться к демонстрации действия мастером или взрослым и подражанию ему учеником. В более сложных случаях одной демонстрации уже недостаточно и требуется дополнительные понятийные средства и словесные объяснения, предполагающие дополнительный тип деятельности — коммуникацию, а значит и наличие соответствующих коммуникационных способностей у обоих участников обучения.

5.1.2. Нормировка

Согласно процедуре перекрестной атрибуции, вторая промежуточная онтологема должна быть формально охарактеризована как актуализированная трансляция. На мой взгляд, очевидно, что этой характеристике в эмпирическом мире деятельности соответствует то, что в ММК принято называть нормировкой, состоящей в модификации существующих или создании новых норм с целю задания будущей деятельности (Схема 13). Необходимость в модификации и разработке норм возникает в связи с тем, что со временем старые нормы становятся неадекватными в связи с перманентной сменой ситуации или более широкого контекста деятельности.

Цель задания новой деятельности придаёт трансляции атрибут актуализации, а также определяет содержание новых норм. Это, по крайней мере, способы актов и стандарты предметов — элементов ситуаций, а также протоколов, координирующих акты, образующие совместную деятельность как, например, в обучении. Содержательный аспект нормировки задаёт особое требование к нормировщику — он должен быть экспертом в отношении задаваемой им деятельности.

Существенным аспектом нормировки является то, что её предметом является предстоящая деятельность, то есть нормировка является деятельностью над деятельностью. Последнее, выдвигает требование рефлексивного представления нормированной деятельности нормировщиком, что задаёт отношение внешней рефлексии деятельности нормировки по отношению к нормируемой деятельности. Отличие этой нормировки от других, обсуждаемых в ММК, состоит в том, что нормировщик непосредственно на предстоящую деятельность не влияет, поскольку он работает, прежде всего, на трансляцию.

Задание будущей деятельности является трансляцией в том смысле, что создаёт нормы, готовые нормировать выполнение новой деятельности. Это задаёт формальный аспект нормировки, который, очевидно, состоит в придании представлению норме модальности долженствования. Обычно это достигается путём санкционирования, узаконивания и других мероприятий, придающих норме статус обязательности. Это выдвигает дополнительное требование к нормировщику — он должен обладать легитимной властью, или вменяющим нормы авторитетом. О функции культуротехника, мы будем говорить ниже.

Содержательный и формальный аспекты нормировки и соответствующие характеристики нормировщиков были отмечены ещё Платоном в «Кратиле». Платон говорит, что имена вещей и событий создаются «мастером» имён, который одновременно является «законодателем» имён.

Как и обучение, нормировка является особым типом деятельности и должна задаваться особым типом норм. Поскольку экспертиза и авторитет могут быть функциями различных индивидов, или инстанций, то предполагается, что нормировку должны задавать, по крайней мере, три типа норм — способы осуществления отдельных актов образующих нормировку, протоколы координирующие осуществление этих актов и протоколы коммуникации между акторами. Нормировка является «техникой» изменения деятельности, способствующей её развитию или деградации. Дополнительные характеристики нормировки могут быть выведены из связей нормировки с другими типами деятельности (об этом ниже), а также в результате эмпирических исследований и анализа опыта нормировки.

Вопрос: Скажите, пожалуйста, при нормировке вменение — это обязательная часть?

В. Дубровский: Конечно. Иначе нормы не будут выполняться. Хотя вменение может быть косвенным и приниматься как бы «добровольно». Например, в Америке есть два учреждения, которые занимаются нормировкой — Институт стандартов и Институт тестирования и материалов (Institute of Testing and Materials). В основном они создают так называемые «добровольные» (voluntary) стандарты. Объявляется в газете, что техническая группа будет разрабатывать стандарт. Например, спичечный коробок. Любой человек с улицы может прийти и участвовать в работе комиссии. Комиссия должна достичь консенсус в полном смысле этого слова — единодушное соглашение. Если кто-то против, например, с улицы пришёл какой-то бомж и говорит: «А мне это не нравится» — стандарт не будет принят. Но вот добровольный стандарт принят. Например, делать спички так, чтобы дети не устраивали пожар. Эргономисты, наблюдая за детьми, выяснили, что они зажигают спичку и заворожено смотрят на неё, пока не обжигают пальцы, а затем просто бросают её. Поэтому был выработан стандарт, согласно которому спичка должна гаснуть, не догорая до конца. Я не пользуюсь спичками, поэтому не могу сказать, реализуется или нет этот стандарт. Но если люди начинают при покупке предпочитать именно такие спички, то рынок заставит производителей следовать этому «добровольному» стандарту. Здесь рынок вменяет стандарт.

Вопрос: А организация может заказать разработку норм организации, которые потом становится обязательными?

В. Дубровский: Конечно. Не все нормы добровольны. Например, нормы ограничивающие загрязнение среды обязательны, хотя и устанавливаются с помощью сложного политического процесса и переговоров заинтересованных партий.

Вопрос: Фигура «авторитет» — это частное имя? Потому что, конечно, когда Вы приводите пример рынка или когда мы приводим пример ГАИ, то очевидно, что это не авторитетные инстанции.

В. Дубровский: Если авторитет — это та инстанция, которая придаёт законность норме, то институты, разрабатывающие стандарты, являются таким авторитетом. Другое дело — принуждение (enforcement) к следованию стандартов. Здесь имеется два крайних случая — «естественное» принуждение рыночной конкуренцией или с помощью уполномоченных инстанций, таких как полиция или надзирающие комиссии.

Вопрос: Например, парламент?

В. Дубровский: Парламент — хороший пример.

5.2. Конструирование конкретных крайних онтологем

В. Дубровский: Согласно Аристотелю, следующим шагом конкретизирующего развёртывания исходной абстрактной схемы должна быть возвратная переинтерпретация противопоставленных онтологем в терминах соответственно ориентированных промежуточных онтологем.

Вопрос: Можно сказать прямо операционально, методически. Вот была предыдущая схема, у неё было два крайних члена. Причём Вы изменили эту схему, так сказать, разворачивая её по методу, перейдя к следующей. Что у Вас оказалась на месте актуализации?

В. Дубровский: Пока ещё у меня только два промежуточных члена сконструировано.

Вопрос: А крайние?

В. Дубровский: К их конструированию я сейчас и должен перейти.

Вопрос: Хорошо. Тогда вот культурная трансляция сохранилась? Сохранилась по сравнению с предыдущей схемой. Правый элемент. Правый элемент схемы, трансляция, он сохранился.

В. Дубровский: Да, в абстрактной схеме, но не как трансляция культуры, а как трансляция норм.

Вопрос: В этом смысле методически эти, тогда получается, три новых элемента в схеме…

В. Дубровский: Нет-нет, на новой конкретной схеме пока что два промежуточных. Забудьте про конкретные крайние. Мы их только начнём конструировать.

Вопрос: Там была нормировка и реализация, а здесь нормировка и обучение. Почему обучение заменено на реализацию?

В. Дубровский: Никакой замены не было. Ведь я не закончил процесс. Я только построил промежуточные члены. Теперь я буду конструировать крайние. Затем, вместо формальной связи, противопоставления нормы и реализации, я получу реальные связи между конкретными онтологемами, но уже на новой конкретной схеме (Схема 13).

5.2.1. Практика

Итак, следующим шагом конкретизирующего развёртывания должна быть возвратная интерпретация противопоставленных онтологем в терминах соответственно ориентированных промежуточных онтологем. Осмысленность такой интерпретации может служить оправданием того, как мы задавали промежуточные онтологемы. Если вы помните по прошлой лекции, по Аристотелю, эта интерпретация осуществляется путём атрибуции лишённости — приписыванию крайней онтологемы лишённости другой онтологемы как атрибута.

В отношении первой крайней онтологемы — актуализации, последнее означает, что в плане категориальной формы мы должны приписать акту лишённость трансляции, то есть лишённость атрибута, которым обладала промежуточная онтологема акта трансляции — обучение. Другими словами, при конкретной актуализации нормы реализуются без всякого участия трансляции. В плане эмпирического содержания мы можем рассмотреть эту лишённость трансляции как предельный случай обучения — постепенное сведение на нет внешней нормировки в процессе формирования у ученика способности и освоения средств осуществлять акт. Поскольку способность и интериоризированные средства актора становятся предметной составляющей ситуации, непосредственная внешняя нормировка уже не требуется. Как было принято говорить в ММК, норма оестествилась в способностях и интериризированных средствах. Так интерпретируемую конкретную актуализацию мы будем называть практической деятельностью, или просто практикой. Важным моментом здесь является то, что человек приобретший практические способности и средства становится уже не актором, а индивидом. Это связано с тем, что один и тот же человек выступает как актор по отношению к двум деятельностям — практике и учению. Теперь мы можем сказать не только, что практическая деятельность осуществляется, но и что её осуществляет индивид, благодаря имеющимся у него способностям, а значит мы можем говорить об индивидуальной деятельности людей.

Важным следствием такой интерпретации, является представление непосредственной трансляции индивида от одного осуществления практической деятельности к другому. В отличие от трансляции норм, непосредственная трансляция есть, в терминологии Г. П. Щедровицкого, перенос опыта.

Следует отметить, что непосредственная трансляция не ограничивается индивидом, но, включает также и предметные составляющие ситуации деятельности. Рабочий оставил свой верстак с инструментами и материалами и ушёл домой. Он вернулся на следующий день и продолжает с ними работать. В данном простейшем случае, соответствующий стандарту верстак, инструменты и материалы транслируется непосредственно. Такая трансляция типична для того, что принято называть предметной средой деятельности. Более того, предметы, как части предметной среды, имеют как бы «независимые» от конкретной деятельности значения. Эти значения задаются лексиконом языка и осваиваются индивидами в форме языковых навыков, тесно связанных с навыками восприятия. Именно благодаря стандартным лексическим «ярлыкам» с прикреплёнными к ним значениями предметная среда и отдельные предметы воспринимаются как реальные, то есть не зависящие от конкретной деятельности. Языковые навыки и основанные на них навыки восприятия являются необходимыми составляющими всякой способности.

О правильности интерпретации практического акта как предельного случая обучения свидетельствуют эмпирические предельные случаи обучения. Со стороны обучения таким случаем является производственная практика, когда предполагается, что соответствующие способности ученика уже сформировались, но требуется их проверка и «доводка» в «рабочих условиях». Со стороны практики таким предельными случаями являются испытательный срок и дообучение новичков (trainees) на рабочем месте (on job training), когда предполагается, что выпускники не обязательно обладают нужными способностями для работы в конкретных условиях данной организации.

5.2.2. Трансляция культуры

Вторая крайняя онтологема — трансляция норм — должна быть проинтерпретирована на формально категориальном уровне в терминах конкретной промежуточной онтологемы — нормировки. При этом она должна быть лишена всякой актуализируемости, то есть лишённой притока новых норм. Такую трансляцию уже установленных, или «освящённых традицией», норм принято называть трансляцией культуры. О правильности такой предельной интерпретации трансляции культуры свидетельствуют предельные случаи нормировки, когда новые нормы сразу же становятся элементами культуры. Со стороны нормировки таковыми являются новые стандарты, введённые общепризнанными законодателями новых веяний или узаконенными учреждениями по стандартизации. Со стороны культуры таким предельным случаем является нормировка, происходящая в самой сфере культуры: создание новых шедевров и тенденций в искусствах и моде, которые принято считать частью культуры.

5.3. Структурная единица деятельности

Итак, мы сконструировали все онтологемы конкретной онтологической схемы деятельности — процессуально-структурной единицы воспроизводства. Теперь нам необходимо рассмотреть связи между этими онтологемами. В абстрактной схеме мы имели только одну связь логического противопоставления. В конкретной схеме и связи должны быть конкретными. Связь между практикой и обучением может быть охарактеризована как кооперативная связь обеспечения. Продукт обучения — обученный индивид начинает функционировать в качестве актора в актах практической деятельности. Например, после смерти племенного заклинателя дождя, его замещает его ученик. Мы уже рассматривали более сложный случай, когда, после производственной практики и защиты диплома, дипломированный инженер поступает на работу, продолжая доучиваться в течении испытательного срока. Подомную обработку должны проходить и новые нормы — результаты деятельности нормировки. Прежде чем поступать в обучение, и новые нормы и традиционные культурные нормы должны быть дидактически трансформированы. Традиционно это функция осуществляется внутри деятельности обучения, хотя инициаторами такой трансформации могут быт и творческие педагоги. Точно также, прежде чем транслироваться, новые нормы должны быть интегрированы в культуру. Соответствующую функцию Георгий Петрович называл культуротехникой. Но независимо от того, кто осуществляет эти функции, мы можем положить, что связи между обучением, с одной стороны, и нормировкой и трансляцией культуры, с другой, обозначают дидактическую трансформацию норм, а связь между нормировкой и трансляцией культуры обозначает интеграцию новых норм в культуру.

Вопрос: Ведь культурные нормы содержат в себе процесс нормировки в свернутом виде?

В. Дубровский: Конечно, но новые нормы не транслируются в культуре, пока не будут интегрированы в культуру, то есть не станут культурными нормами.

Реплика: Так это, опять же, обучение. Трансляция культурных норм.

В. Дубровский: По нашей схеме, да. Трансляция культурных норм предполагает обучение.

Реплика: Связь получается и крайняя и через одну.

В. Дубровский: Это очень важное замечание. И здесь я бы отметил, что возможна и иная трактовка, которая мне представляется более предпочтительной. Именно, мы можем включить дидактическую функцию в состав нормировки, наряду с культуротехникой. Сделав это, мы можем рассматривать дидактику просто как вид нормировки. И тогда связь трансляции культуры непосредственно с обучением окажется излишней. И, наоборот, мы можем предположить, что сами дидактические нормы являются культурными и обойтись без связи нормировки и обучения. Мне представляется, что в практике имеются все три варианта. Но это уже вопрос на уровне институтов, или учреждений, которые мы обсудим ниже.

Вопрос: Чем отличается этот промежуточный член обучения от трансляции культуры?

В. Дубровский: В данном пункте формального развёртывания, мы, сильно упрощая для понимания, можем сказать, что акты обучения осуществляется в актуальном времени, а из урока к уроку передаются не культурные нормы, а «наращивающиеся» способности и освоение средств, благодаря непосредственному переносу учеников от урока к уроку. С другой стороны, в трансляции культуры имеются специальные функции, например, хранение (в музеях, Палате мер и весов, в капсулах, и так далее), демонстрация артефактов в виде концертов и выставок, и так далее.

Вопрос: А религия?

В. Дубровский: Конечно, транслируется. Например, при советской власти очень трудно было купить или найти Библию, потому что всё было сделано так, чтобы религия не транслировалась. Теперь вы приходите в книжный магазин и можете не только купить Христианскую библию, но и Тору и Талмуд и Коран и Веданту.

Реплика: Это не религия транслируется. Если мы будем покупать, мы же ещё не обеспечим себе этого.

В. Дубровский: Нет, не религия. Требуется ещё наставление в церкви и/или семье.

Реплика: Протестанты поспорили бы с Вами. У них все через книгу транслируется.

В. Дубровский: Думаю, что это не так.

Итак, мы получили конкретную онтологическую схему деятельности — структурную единицу воспроизводства. Мы можем рассматривать её как идеальный объект системо-деятельностного подхода. Мы можем накладывать её на эмпирический материал как шаблон, вырезая единицы для анализа, или употреблять в практике как идеальный проект («абстрактный прототип») деятельности. Мы можем сдвигать её горизонтально, совмещая элементы разных единиц (об этом дальше). А можем накладывать как единицу на деятельности различного уровня — от уровня актов, осуществляемых отдельными индивидами до универсума воспроизводства.

Вопрос: Деятельности или воспроизводства?

В. Дубровский: В отношении к процессуальной структуре, которую мы сейчас рассматриваем, это то же самое. Ведь воспроизводство и есть процесс, конституирующий деятельность.

5.4. Два следствия

Но прежде чем переходить к этим употреблениям онтологической схемы деятельности, я хотел бы рассмотреть два наиболее важных следствия из этой схемы — бессубъектность деятельности и множественное существование объектов в деятельности.

5.4.1. Бессубъектность деятельности

Конкретная онтологическая схема деятельности представляет участвующих в деятельности людей как безличных индивидов, которые отнюдь не являются субъектами деятельности. Иначе говоря, деятельность бессубъектна. С точки зрения воспроизводства абсолютно безразлично, какой именно человек актуализирует деятельность, лишь бы он имел соответствующие способности и владел соответствующими средствами. Ни практика, ни обучение, ни нормировка, ни трансляция, ни воспроизводство ему не принадлежат. Скорее он принадлежит деятельности, которая захватывает его в качестве агента — особого элемента ситуации, посредством которого она осуществляется и реализует нормы.

Напротив, в идеологии научной психологии деятельность осуществляется человеком — субъектом. Она этому человеку принадлежит, как атрибут приписывается сущности. В нашей онтологии деятельности индивид лишь особое орудие деятельности. Обсуждая этот вопрос, Георгий Петрович часто цитировал аналогичное высказывание Гумбольдта по отношению к языку: «Не человек овладевает языком, а язык овладевает человеком и через человека осуществляется». Другими словами, деятельность осуществляется посредством человека. Человек в этом отношении выступает просто как агент деятельности — как индивид.

Такое онтологическое представление человека вовсе не означает, что системо-деятельностный подход отрицает субъекта или личность. Ведь субъект и личность существуют в онтологиях других подходов, например, экзистенциализме. А это значит, что претендуя на всеобщую картину мира, методология должна, в соответствии с принципом культуросообразности, реконструировать такие «реалии» как «субъект», «переживание», «личность» и другие в своих онтологемах. Такая реконструкция является наиболее важной задачей методологии на будущее.

5.4.2. Множественное существование объектов в деятельности

Вторым наиболее важным следствием конкретизации онтологической картины деятельности является то, что в ММК принято называть множественностью существования объектов в деятельности. Рассмотрим это на примере нормы. Категория вещи к нормам не применима. Например, вопрос «где существуют нормы?» не является осмысленным. В «потоке» деятельности нормы всё время «мигрируют». Они как бы «размазаны» по деятельности. Более осмысленным является вопрос «как существуют нормы?» Коротким ответом является то, что нормы существуют множественными способами — они существуют как способности индивида, как то чему учитель учит ученика, как то, что последний осваивает, как то, что разрабатывается нормировщиком и как то, что транслируется в культуре.

Точно так же неосмыслен и вопрос «где существует сознание?» Указание же учёных на кору головного мозга, или её особые участки является смешным. Сознание не может рассматриваться как вещь. С другой стороны, рассмотрение сознания как процесса принадлежащего человеку, также ни к чему не привело. Недаром Джеймс признал сознание, которое он представлял как процесс — поток, «широко распространённым предрассудком». Повторяю, что нормативная реконструкция сознания является наиболее важной задачей системо-деятельностной методологии. В соответствии с рассмотренной на первой лекции схемой становления методологической рефлексии, это должно быть сделано на третье стадии — погружения онтологии в мышление. Если вы помните, такое погружение устраняет морфологическую жёсткость онтологии и позволяет целенаправленную её модификацию с помощью приёма «многих знаний».

Вопрос: Что было реконструировано в методологическом подходе из понятий других подходов? В частности, что было реконструировано из «психологических» подходов?

В. Дубровский: Была проделана большая работа по деятельностной реконструкции натуралистического подхода. Я имею ввиду работы по теме «предмет — объект» и конфигурированию, искусственному — естественному, объективации, оестествлению, артификации и другим. На мой взгляд, эта работа ещё не завершена. Что же касается реконструкции «психологизмов», то эта работа, по-моему, ещё и не начата, хотя много важных идей и формулировок можно найти как в ранних работах Георгия Петровича, так и в работах игрового периода.

Вопрос: То есть работа ещё просто не проведена?

В. Дубровский: Не проведена.

Вопрос: А правомочен ли в отношении к онтологии этот вопрос — «А в чьей рефлексии существует воспроизводство?»

В. Дубровский: Это не простой вопрос. С одной стороны — ни в чьей. Ведь мы положили, что метафизическое полагание существования мира уничтожает рефлексию. Кроме того, поскольку я воспользовался методом Аристотеля для построения онтологической картины и, тем самым занормировал себя, то мне рефлексия для этого построения не нужна. Но с другой стороны, поскольку Вы мне задали вопрос по поводу этой онтологии, то для моего ответа и вашего его понимания, мы с Вами должны выйти в рефлексивную позицию. Теперь онтология существует в нашей с Вами рефлексии.

Вопрос: Но если воспроизводство в чьей-то рефлексии существует, то в каком тогда смысле здесь нет субъекта?

В. Дубровский: В обыденном смысле мы все здесь сидящие — субъекты. Но если я отвечая вам, помещаю нас в эту онтологию, то мы, даже рефлектирующие, являемся индивидами, а не субъектами.

Реплика: Тогда мы должны повторить вслед за Декартом: «если мышление оседлало меня, следовательно, я существую».

В. Дубровский: Совершенно верно, но mutate mutandis — «если мышление оседлало меня, то я мыследействую».

Реплика: Исповедь Боливара?

В. Дубровский: Я придерживаюсь Аристотелевой точки зрения в интерпретации Фомы Аквинского — «Все люди мыслят одним мышлением». Или по Гумбольту — Щедровицкому — мышление мыслит через людей. В данном случае, конечно, я имею ввиду западное мышление. На Востоке мыслят иначе, там другие нормы мышления.

Богдан: Может ли в этой схеме присутствовать эволюция?

В. Дубровский: Должна. Мы об этом будем говорить дальше.

Вопрос: Я пропустил предыдущую лекцию и хочу по методу вопрос задать. Правильно ли я понимаю, что я могу, например, продолжать разворачивание этой схемы, например, между деятельностью и обучением построить новое «бейное А», «айное B»?

В. Дубровский: Нет. Ведь практика и обучение не противопоставлены. Больше четырёх членов Вы не можете сюда вставить по методу.

Последним этапом научного метода является соотнесение идеального объекта, построенного на предыдущих стадиях с эмпирическим материалом, а у нас и с практикой. Благо конкретная онтологическая схема (Схема 13) позволяет такое соотнесение, которое может происходить различными упомянутыми выше способами.

Во-первых, исследователь может «смотреть» на мир сквозь онтологическую схему как через своеобразные очки-фильтр. При этом он может видеть только то, что представлено в онтологической схеме, и именно это видение будет позволять ему задавать соответствующие исследовательские вопросы.

Во-вторых, исследователь может использовать эту схему в качестве шаблона для «вырезания» целостных единиц эмпирического материала для исследования.

В третьих, он может использовать схему в качестве конструктивных единиц для построения моделей деятельности.

В-четвёртых, он может «горизонтально» сдвигать эту схему на уровне самой единицы, накладывая, например, практику на обучение или нормировку. Каждая сдвижка позволяет ставить соответствующие вопросы. Например, наложение практики на обучение позволяет говорить о практике обучения, специфических нормах обучения, об обучении самому обучению — подготовке педагогов, о нормировке обучения, о специфических «каналах» трансляции культуры обучения. Сдвижка онтологической единицы на нормировку позволяет задавать те же вопросы, но уже по отношению к нормировке. Подобные вопросы для эмпирического исследования деятельности как и его результаты должны формулироваться с учётом вышеупомянутых принципов бессубъектности и множественности существования объектов в деятельности.

Наконец, в-пятых, онтологическую единицу деятельности можно сдвигать «вертикально», накладывая её на единицы разного масштаба, или уровня, от «молекулярного» уровня актов деятельности до универсума всего воспроизводства. Естественно, при этом будут получаться различные интерпретации этой схемы.

Н. Верховский: Время для перерыва.

6. Четырёхуровневая организация воспроизводства

В. Дубровский: Сдвигая онтологическую схему деятельности «вертикально» и накладывая её на деятельности разного уровня, мы, согласно традиции ММК, получим четыре основных уровня системы воспроизводства: (1) «молекулярный» уровень простейших единиц деятельности — актуальных единиц, (2) уровень организационно-технических систем, включающих кооперацию актов деятельности, (3) уровень сфер массовой деятельности и (4) уровень универсума воспроизводства. Каждый уровень характеризуется своим типом норм. Уровни взаимозависимы.

6.1. Актуальные единицы деятельности

Мельчайшая единица деятельности получается, если практикой является акт деятельности, осуществляемый отдельным индивидом (Схема 14).

В ММК обычно употребляется другая, более знакомая вам схема акта деятельности (Схема 15).

Разница между этими схемами состоит в том, что первая схема акта (Схема 14), состоящего из действия и ситуации, является процессуально ориентированной, имплицитно изображающей процессуальный слой системы акта. Принятая в ММК схема (Схема 15) синкретична относительно категориальных слоёв системы, имплицитно изображая все слои системы акта. Действительно на схеме действия, преобразование исходного материала в продукт изображается наряду с индивидом, таблом его сознания, орудиями, целью, знаниями и, поскольку схема открытая, вы можете туда добавить многое другое, например, мотивы, ценности и прочее. Георгий Петрович сознательно изображал именно таким образом, поскольку, хотя синкретическое представление и является категориально нестрогим, по его мнению, предоставляет определённые эвристические преимущества. Моей же задаче — анализу процессуальной струкруры воспроизводства соответствует именно процессуально ориентированное представление акта (Схема 14).

Специфическую транслируемую норму, соответствующую отдельному акту индивидуальной деятельности принято называть способом. Специально хочу подчеркнуть, что мы говорим не об актах деятельности, а о целостных структурных актуальных единицах деятельности, помимо актов, включают трансляцию способов, обучение способам, и нормировку, создающую новые способы. Мы уже, как пример, обсуждали специфическую задачу обучения способу — выработку у индивида соответствующей способности (целей, знаний, умений и навыков) на основании способностей, уже приобретённых в прошлых обучении и воспитании. В простейших случаях, выработка новых способов может происходить за счёт того, что индивид, обладающий многообразием способностей, знаний, умений и навыков, соответствующих многообразию актов, может комбинировать их различными способами для освоения новых ситуаций. В более сложных случаях могут потребоваться совместные усилия специалистов разного рода — инженеров, проектировщиков, методистов и других для разработки новых средств и способов деятельности в изменившейся ситуации.

Вопрос: А вот здесь как Вы определяете на данный момент акт деятельности, Вы подразумеваете реализацию одной нормы или многих норм?

В. Дубровский: Точный ответ — одну норму, или нормативную структуру — способ.

6.2. Кооперация и организационно-технические системы — ОТС

Актуальные единицы деятельности являются составляющими единиц следующего уровня — уровня организационно технических систем (социально-производственных систем, социотехнических систем) — ОТС. Хотя актуальные единицы, помимо практических актов, включают трансляцию способов, обучение способам, и нормировку, создающую новые способы, именно акты являются теми элементами, через которые эти единицы связываются между собой. Основным типом связи межу практическими актами деятельности служат связи кооперации.

6.2.1. Кооперативные связи обеспечения

Самая простая кооперативная связь — связь обеспечения, обозначающая» перенос» продукта одного акта деятельности — производства в другой акт — потребление, где он начинает выполнять роль определённого элемента. В излюбленном Платоном и Аристотелем примере — кооперации плотника и кормчего, плотник, по заказу кормчего, производит весло — продукт, который затем используется кормчим как орудие в акте управления судном. Различные виды кооперации обеспечения определяются тем, какую роль выполняет продукт акта производства в акте потребления (Схема 16). Каталогизация видов связей обеспечения является задачей эмпирического исследования. Эмпирические исследования и практические задачи могут служить также источником пополнения набора возможных элементов ситуации акта. Например, если продуктом акта производства является повышение мотивации (incentive) индивида в акте потребления, то в ситуацию деятельности следует включить мотивы.

Если теперь вернуться к кооперативной связке двух актов и, через них, двух единиц воспроизводства, то следует отметить, что сама связь продукта производства и элемента ситуации акта потребления является лишь формальным обозначением сложного процесса кооперативного со-действия, который уже не может быть задан исключительно способом или способами. Осуществление кооперации помимо способов, нормирующих каждый акт каждого кооперанта, должно ещё задаваться специальными нормами, координирующими их совместные действия. Этот новый тип норм так же как и способ должен транслироваться в составе культуры. Мы уже сталкивались с этим типом норм при обсуждении обучения. Речь идёт о том, что принято называть сценариями (scripts), или протоколами.

6.2.2. Протоколы — специфические нормы кооперации

Связь кооперации снабжения является чрезвычайно упрощённым обозначением целого ряда совместных действий, задаваемых соответствующим протоколом. Чего проще, кормчий снабдил сделанным им веслом кормчего, который теперь употребляет его для управлением судна. Но реальный процесс кооперации значительно более сложен. Кормчий должен придти к кораблестроителю, дать ему чертёж, определить стоимость, сроки, оформить договор и так далее. Затем готовое весло должно быть каким-то образом попасть в руки кормчего и пройти его инспекцию, Кормчий должен заплатить кораблестроителю. Они должны обменяться любезностями и, может быть, «обмыть» дело к взаимному удовлетворению. Религиозные ритуалы являются ярким примером протоколов. Все общение регулируется протоколами. Есть ресторанный протокол, магазинный протокол, протокол посещения врача. Судебный протокол зафиксирован в «Процессуальном кодексе». Существуют принятые протоколы международных переговоров и так далее.

Как особые нормы, протоколы транслируются в составе культуры. Например, всем русским ученикам и студентам известен протокол устного экзамена. Он не известен американцам, поскольку в Америке устных экзаменов не сдают. Другой пример, я решил переселиться из маленькой деревни на севере штата Нью-Йорк в Южную Флориду. Мне порекомендовали перевозчика. Он пришёл ко мне домой и мы обо всём договорились. На следующий день он принес мне стандартный договор, поскольку, он член ассоциации перевозчиков и обязан его заключить. По привычке недоверчивого городского жителя, я начал его изучать. Он возмутился: «Я тебе посмотрел в глаза и пожал руку! Что ты там изучаешь?» Я понял, что нарушил деревенский протокол, извинился и тут же подписал, не глядя. Я об этом не пожалел. Мало того, что он перевёз все в целостности и сохранности от границы Канады на юг Флориды, я ему дал ключ от дома, и он с помощником расставили всю мебель точно по-моему чертежу. И это при том, что я ему ещё не заплатил, поскольку у меня не было денег. Он подождал, пока я продал свой дом и смог ему заплатить. Это протокол маленького места, где все друг друга знают. В большом городе это невозможно.

Понятие протокола чрезвычайно важно не только для координации совместных действий людей, но и для анализа человеческих переживаний и того, что принято называть сознанием. Если вы принимаете принцип Жане — Выготского, согласно которому функции сознания являются интериоризированными социальными отношениями ребёнка и взрослых, а само сознание, вслед за Выготским, рассматриваете как «общение с собой», то легко поймёте роль протоколов в процессах сознания — так называемой функции сознания являются не чем иным, как освоенными в раннем возрасте протоколами кооперации ребёнка и взрослого.

Так что я надеюсь, что вы согласитесь с тем, что эмпирическое исследование протоколов должно стать наиболее важной неотъемлемой частью методологических исследований кооперации, коллективной деятельности, и сознания.

Уже одних связей обеспечения достаточно, чтобы продемонстрировать чрезвычайную сложность систем кооперации деятельности и задающих её протоколов. Но, по мере усложнения систем деятельности, над «горизонтальными» связями обеспечения, регулируемыми протоколами координации, надстраиваются принципиально иные «вертикальные» социотехнические связи организации, руководства и управления, регулируемые протоколами субординации, основанными на рефлексии и коммуникации.

3.2.3. Рефлексия и кооперативные связи субординации

Г. П. Щедровицкий вводит исходное абстрактное представление рефлексии с помощью схемы рефлексивного выхода.

Типичной для рефлексивного выхода является ситуация, когда индивид, выполняя деятельность, наталкивается на затруднения, либо приводящие к неудовлетворительному результату, либо вообще не позволяющие выполнить акт. Предполагается, что в таких случаях индивид задаётся вопросом, почему деятельность не удалась и что следует делать, чтобы она удалась. Предполагается также, что для получения ответа индивид должен мысленно выйти из своей прежней внутренней позиции деятеля в новую внешнюю позицию, и как бы со стороны посмотреть как на прежние, уже выполненные деятельности, так и на будущую, предстоящую деятельность. Находящийся во внешней позиции индивид рефлексивно представляет прежние деятельности как знание, а предстоящую деятельность — как проект.

Учитывая бессубъектность деятельности, рефлексивный выход можно рассматривать как вид кооперации между разными актами, даже если функцию обоих акторов выполняет один и тот же индивид. Схема представляет рефлексию не как процесс — «акт рефлексии», а как полагал Георгий Петрович, получившуюся в результате рефлексивного выхода функциональную структуру — особую кооперативную связку, типичную для деятельности над деятельностью. В этой связке рефлектирующая деятельность находится на более высоком иерархическом уровне, включая рефлектируемую деятельность как свой объект преобразования. Это преобразование осуществляется посредством модально-императивной коммуникации — задание цели, спецификация продукта, смена стандарта исходного материала, и тому подобное. При этом императивная модальность коммуникации обеспечивается специальными нормами — протоколами субординации, или руководства-подчинения.

Моя интерпретация рефлексивного выхода несколько иная, чем у Г. П. Щедровицкого. На мой взгляд, обсуждаемый процесс рефлексивного выхода скорее представляет происхождение рефлексии, нежели акт рефлексии. На мой взгляд, рефлексия должна была возникнуть в контексте кооперации, именно как затруднения в деятельности одного индивида, рефлектируемые другим индивидом. Способность одного индивида смотреть на свою деятельность «как бы со стороны», является вторичной — результатом освоения кооперативного протокола субординации одним индивидом. Если это так, то кооперативная связка рефлексивного выхода должна интерпретироваться не как функциональная структура, а как генетическая структура — организованность происхождения рефлексии. Как функциональная структура, кооперация должна быть ещё особым образом представлена. Затем акт рефлексии может быть рассмотрен как смена индивидом деятельностной позиции, осуществляемая благодаря рефлексивной способности — результата освоения (интериоризации) нормы рефлексивной кооперации.

Позднее, уже в игровой период, Г. П. Щедровицкий стал рассматривать рефлексию как интеллектуальную функцию индивида. Я предпочёл бы назвать это рефлексивной способностью — способностью перехода между различными деятельностными позициями. Понятие способности позволяет интерпретацию формирования рефлексии, в соответствии с принципом Жане — Выготского, как освоение кооперативного протокола рефлексивного выхода. Сам же процесс рефлексии может мыслиться как особый «перенос опыта» из одной деятельностной позиции в другую. Такая интерпретация позволяет сформулировать особое направление в исследовании психики и сознания — анализ формирования способности рефлексии и представлений о себе в процессе освоения соответствующих протоколов в раннем детстве.

Ещё раз подчеркну, что, в свете принципа Жане — Выготского значение протоколов при исследовании субъективности, психики и сознания трудно переоценить. Это же касается и мышления, понимания и коммуникации. Многие из вас читали работы Георгия Петровича по мысли-коммуникации, где он рассматривает мыслителя, который создаёт текст, и понимающего, который понимает текст. Это очень сложная схема. На мой взгляд её можно было бы значительно упростить, если бы она учитывала протоколы коммуникации. А протоколы эти бывают очень простыми. Например, мама спрашивает: «А где бутылочка?» Ребёнок отвечает: «Вот она» или указывает пальцем. Или мама спрашивает: «Это что?», а ребёнок отвечает: «Бутылочка».

Когда этот протокол с вопросами и ответами усваивается ребёнком, то формируется то, что мы называем вниманием и восприятием. Например, вопросы «Где бутылочка» и «Что это такое?» требуют от ребёнка категориально разных структур внимания и категориально разных ответов. Во втором случае ребёнок не говорит: «Бутылочка». Он говорит: «Здесь». Усвоение протоколов коммуникации — является не только условием любой кооперации, но и основой индивидуального мышления и сознания. Упрощая можно сказать, что то что в генезисе ребёнка является освоением различных протоколов, в функционировании является базисными индивидуальными способностями «восприятия», «памяти», «мышления», «воли» и других.

В исследование протоколов значительный вклад внесла школа когнитивной психологии Йельского университета США. В 1977 году Schank and Abelson опубликовали замечательную книжку «Сценарии, планы, цели и понимание. Исследование структур человеческого знания» (Scripts, Plans, Goals and Understanding: An Inquiry into Human Knowledge Structures). Позднее протоколами занялись и социальные психологи. Но, насколько мне известно, работ по связи между «функциями сознания» и усвоением протоколов не ведётся.

Вопрос: В вот сравнение себя в прошлом с собой в настоящем — рефлексия? В смысле коммуникации и кооперации?

В. Дубровский: Я не хотел бы сейчас отвечать на этот очень сложный вопрос, так как он требует рассмотрения множества вещей. Для меня важно, чтобы вы поняли простую идею, которую я пытаюсь выразить. А именно, что способность к рефлексии является результатом усвоения протоколов внешнего рефлексивного выхода и коммуникации с другим.

Н. Верховский: И только такой тип рефлексии существует?

В. Дубровский: Все виды рефлексии сводятся к этому. Это всеобщая схема.

Н. Верховский: А на схеме рефлексивного выхода внутри самого исходного акта деятельности никакой рефлексии нет?

В. Дубровский: По идее — нет. Ведь это же исходное абстрактное представление рефлексии. В каком-то смысле оно противопоставляется В. А. Лефевру. Лефевр бы нарисовал исходный акт деятельности на табло сознания его актора. Верно ведь? У него рефлексия всегда связана с изображением на табло сознания.

Н. Верховский: А у нас разве акт деятельности не на табло сознания рефлексирующего?

В. Дубровский: Я, в принципе, не принимаю отдающего натурализмом понятия «табло сознания». Оно законно для Лефевра — учёного, но не для нас. Но, поскольку оно есть на схеме Г. П., я вынужден отвечать в терминах этой схемы. Пожалуйста, вы можете нарисовать акт исходной деятельности на табло рефлектирующего индивида. На этой схеме не дозволена саморефлексия. Вот это важный момент.

Н. Верховский: Но, если я правильно помню, у нас, в общем-то, рефлексия всегда позиционно закреплена, у нас не может быть рефлексии без позиции. Просто это специфическая позиция.

В. Дубровский: Совершенно верно.

Н. Верховский: Значит ли это, что у нас не может быть рефлексии индивида, индивидуальной рефлексии?

В. Дубровский: Конечно может. Как рефлексивная способность — результат освоения протокола рефлексивного выхода.

Н. Верховский: Я говорю немножко о другом. У нас рефлексия всё-таки позиционна в том смысле, что в акте деятельности может быть предметная рефлексия по отношению к деятельности.

В. Дубровский: Конечно.

Реплика: Нет, Коля говорит, вот там внутри может быть рефлексия.

В. Дубровский: По смыслу схемы — не может. Она может появиться на других схемах как вторичная, благодаря рефлексивной способности индивида, освоившего протокол рефлексивного выхода. Нас не должно вводить в заблуждение «табло сознания» — натуралистический атавизм.

Реплика: А вот табло сознания рефлектирующего — это совершенно другое уже табло сознания?

В. Дубровский: На схеме — да. Но, в принципе, у него табло сознания, в онтологии деятельности, быть не должно. Табло сознания является результатом нашей натуралистической привычки локализации сознания и его содержаний «в голове». Г. П. это чувствовал, подчёркивая, что надо отвечать не на вопрос где существует сознание, а как осуществляется «сознание». В схемах мыследеятельности вместо табло сознания есть доски.

Н. Верховский: Но она же доска сознания?

В. Дубровский: Нет, это разные вещи, доска — внешний по отношению к индивиду предмет. Всё, что вы там рисуете, могут видеть все. «Доска» — это Лефевров планшет.

Реплика: Нет, Виталий Яковлевич, в схеме коммуникации он рисует табло сознания, оно, фактически, отражает ситуацию. В классической схеме коммуникации, в которой находится тот или иной коммуникатор, он говорит, что это могут быть две разные ситуации, это могут быть общие, но вот этот квадратик, он нужен для того, чтобы была связь с ситуацией.

В. Дубровский: Но это уже о другой схеме — схеме коммуникации. Какую функцию играет этот квадратик, я хорошо понимаю. Я даже понимаю какую функцию в психологии имеет перцептивный образ, сенсорный образ или чувственная ткань А. Н. Леонтьева. Я просто говорю, что эти понятия — бесплодные теоретические фантомы.

Н. Верховский: Всё-таки доски — доски сознания. Согласно Г. П., сознание организовано как две доски, ортогональные друг другу — объектная и организации сознания.

В. Дубровский: Да, я знаю. Но я бы отбросил слово «сознания» и говорил бы только о досках. Ничего ведь не изменилось бы. Георгий Петрович, как вы знаете, ситуативно, даже и о подсознании говорил, что подсознание осуществляет рефлексию, например, в «ОРУ–1». Но к этому не следует относиться серьёзно. Это ни в какие [деятельностные] ворота не лезет.

Н. Верховский: Потому что, если туда цели, например, знания поместить, то мы уже можем сознание функционально определить. И что за этими словами стояло бы?

В. Дубровский: Табло сознания?

Реплика: Конечно.

В. Дубровский: Вот я и говорю, что ничего не стоит. И цели и знания ни «где», а «как».

Н. Верховский: Потому что у Вас такая рисовка. Ведь есть же другая рисовка схемы акта, где есть табло и там в табло вписаны цели, знания, а есть ещё одна рисовка, где у него средства лежат, на табло. И вообще, табло никогда не пустое место.

В. Дубровский: Но ведь термин сознания имеет определённое культурное значение.

Н. Верховский: Существует же деятельностное понятие сознания?

В. Дубровский: Может быть, но мне оно неизвестно. Если оно таково как Вы его сейчас описывали, то есть по смыслу, термин этот употребляется как натуралистическое «где» и одновременно имеет субъективную культурную коннотацию, то я его не принимаю и убрал бы его из всех деятельностных схем. Нормативно-деятельностное понятие сознания ещё предстоит ввести.

Реплика: А что бы Вы там у рефлектирующего оставили?

Н. Верховский: Там звездочки рисуются.

В. Дубровский: Все остальное.

Н. Верховский: Стоп-стоп-стоп, а это тогда для него что?

В. Дубровский: Предмет рассмотрения.

Н. Верховский: А где этот предмет у него существует?

В. Дубровский: Не где, а как. Как предмет — элемент ситуации. Смотрите, я взял в руки бутылку водки…

Н. Верховский: Хорошо. Как она у него существует?

В. Дубровский: Мне говорят, что я эту бутылку не просто взял в руки, а я её ощущаю, у меня образ её возникает в сознании. Когда я спрашиваю: хорошо, кто-нибудь видел этот образ? Мало того, что никто не видел этого образа, его невозможно видеть, потому что, если кто-то видел этот образ, например пресловутый «гомункулус», то, чтобы видеть этот образ — предмет, у него должен возникнуть уже образ этого образа и так до бесконечности. Теперь, обратите внимание, перцептивный образ описывается в научной психологии всегда в терминах самого предмета, и только в терминах предмета. Но тогда зачем образ нужен. Почему не описывать сам предмет?

Вопрос: Виталий Яковлевич, можно по-другому этот вопрос задать? Вот смотрите, убрали табло сознания из рефлектирующего акта деятельности. Что там ещё есть кроме этой цели?

В. Дубровский: Это просто, для простоты он так изображён. У него есть своя цель, свои средства, по Георгию Петровичу, свои действия и так далее. Добавляйте всё, что Вам потребуется. Но всё, что Вы добавляете описывайте в деятельностных нормативных онтологемах.

Вопрос: То есть, способ, и его пространство организовано так же, как и рефлектируемый акт?

В. Дубровский: Абсолютно. Только предметом второго является акт первого и, соответственно этому предмету, будут и другие элементы иными. В этом вся разница. А структура акта остаётся той же самой.

Вопрос: А что есть предмет на схеме акта деятельности?

В. Дубровский: Здесь?

Вопрос: Да. Что есть предмет? Где там предмет?

В. Дубровский: Понимаете, это вопрос сложный и не совсем законный.

Вопрос: Нет, если Вы говорите, что у него есть предмет, и его пространство организовано точно так же, как пространство актора рефлектируемой деятельности, то тогда и у рефлектирующего актора должен быть предмет. Или у него это не предмет, а что-то другое?

В. Дубровский: Нет, у актора есть предмет.

Вопрос: Где? Где он на схеме? Что выполняет функцию предмета?

В. Дубровский: На схеме его нет. Но мы можем его нарисовать. Но нарисовать не «где», а «как». Потому что это деятельность и предметы в ней существуют множественным образом.

Во-первых, предмет существует в цели. Скажем, «купить картошку». Прежде всего, в цели предмет представлен как диффициентный предмет, то есть, картошки нет, а её надо купить. Она представлена местом своего отсутствия.

Во-вторых, после того, как я картошку купил, я её кладу в сумку и доставляю домой. Теперь картошка является предметом преобразования-перемещения.

В-третьих, чтобы её доставить, я должен взять сумку, открыть её, взять картошку, положить в сумку и так далее. Теперь картошка уже является предметом оперирования — непосредственного физического задействования.

В-четвёртых, я знаю, что такое картошка и каковы её питательные свойства. Здесь она предмет научного знания. Я также знаю как эту картошку сварить, или поджарить. Здесь она предмет практико-технического знания. И так далее. То есть, в этом смысле, я могу вам сказать: давайте нарисуем предмет…

Н. Верховский: Понятно, Вы говорите, что он просто один раз существует, когда …

В. Дубровский: Совершенно верно, я бы нарисовал так же, как и цель, как и знания, это все «размазано» по деятельности.

Реплика: Но тогда пространство организации правой позиции рефлексивной отличается от пространства организации.

В. Дубровский: По организации она не отличается, Просто здесь один предмет — картошка, а там другой — акт деятельности по отношению к картошке.

Реплика: Но это же существенное изменение.

Вопрос: В каком смысле?

Н. Верховский: По той схеме, какую Виталий Яковлевич нарисовал, предмет есть то, на что направлена деятельность, с чем мы оперируем. С этой точки зрения, нет никой разницы — с картошкой ты оперируешь или с актом деятельности. Конечно, есть технологическая разница.

В. Дубровский: Смотрите, если мы нарисуем здесь картошку, то она, эта картошка не здесь, она в цели, в действиях, в преобразовании, эта картошка. Как предмет, она размазана по деятельности, множественное существование имеет.

Реплика: Нет, ну, смотрите, я немножко про другое спрашиваю, я, в этом смысле, пытаюсь расшифровать стрелочку, которая у вас идёт от правого индивида к схеме акта деятельности.

В. Дубровский: Эта стрелочка, чисто формальная связь, обозначающая рефлексивное отношение. Больше ничего. Вы потом можете добавить коммуникацию, если хотите, руководство, управление и так далее. Эта стрелочка означает очень простую вещь: индивид, находящийся в рефлексивной позиции имеет рефлектируемый акт предметом своей деятельности.

Н. Верховский: А рефлексия — это деятельность?

В. Дубровский: О! Спасибо за этот вопрос! Понимаете, это очень тонкий и важный вопрос. Поскольку для меня всё есть деятельность, а значит все нормировано, то вопрос я понимаю следующим образом. Каков деятельностный статус рефлексии, она что — акт, кооперация, и так далее или она предмет, или предметная организованность? И как она нормирована? На мой взгляд, рефлексия — это есть мгновенный переход — смена позиции по отношению к некоторой деятельности.

Реплика: Такой же мгновенный, как сам акт.

В. Дубровский: Нет-нет, ведь акт длителен, он осуществляется, он реализует способ постепенно, пошагово.

Вопрос: Но Вы говорили, что акт осуществился и нет его. А рефлексия? Она осуществилась, как вы говорите, мгновенно и нет ее?

В. Дубровский: Но акт имеет длительность, рефлексия длительности не имеет. В моём понимании, рефлексия — это есть мгновенная смена позиции мышления по отношению к деятельности. Поэтому нормируется ситуация рефлексивного перехода, то есть при каких обстоятельствах вы должны осуществлять рефлексию, и, соответственно, средства рефлексии, определяющие её форму, и содержание рефлексии. Если я обнаружил, что нажал на кнопку и получил не тот эффект, то содержанием рефлексии должна быть моя процедура, а вот в целях я не сомневаюсь. Если я нажал на кнопку и получил нужный результат, но последствия не те, которые я ожидал, я должен пересмотреть цель. Например, я нажал на кнопку и включил сирену, чтобы мобилизовать команду, а вместо мобилизации началась паника. Другими словами, предметный фокус рефлексии здесь иной, нежели при нажатии не на ту кнопку.

Нормированию подлежат также мыслительные средства рефлексии. В сфере мышления Гегель, например, различал диалектику, или отрицательный разум, и спекуляцию, или положительный разум, в зависимости от средств рефлексии. Если рассудочные проблемы рефлектируются и обсуждаются в терминах того же рассудка, то мы говорим о диалектике и о противоречиях, а если в рефлексивных терминах разума, то мы имеем дело с спекуляцией и непротиворечивости. Метаматематика, например, с этой точки зрения относится к диалектике, поэтому она всегда имеет дело с противоречиями и логической неполнотой.

Вопрос: То есть, Ваш ответ на вопрос: рефлексия — это деятельность или нет?

В. Дубровский: Это не деятельность, но особая мгновенная стадия — переход в рамках акта мыслительной деятельности.

Реплика: Не деятельность.

В. Дубровский: Деятельность в том смысле, что она в деятельности. Она не единица деятельности, обладающая качеством целого, например, акта, но элемент деятельности, качеством целостного процесса деятельности не обладающий.

Вопрос: И рефлексия тогда это что в деятельности?

В. Дубровский: Это элемент, а процессуально, момент деятельности.

Вопрос: Момент?

В. Дубровский: Да. Рефлексия вроде бы относится к процессу деятельности, но длительности не имеет, так как является особой мгновенной сменой деятельностной позиции. И этим она отличается от процессуальных длящихся составляющих, например, актов и их элементов, обладающих длительностью — длительных стадий.

Н. Верховский: Коллеги, я предлагаю двинуться дальше.

Вопрос: У меня вопрос на уточнение. Виталий Яковлевич, если, например, испытуемый или ученик что-то делает под контролем учителя, например, я точу деталь на станке, а мастер-наставник стоит и смотрит, правильно ли я там шпиндель пытаюсь настроить. Ну, все формально, по схеме, он как бы рефлектирует мою деятельность. Как понимать в этом смысле одномоментность.

В. Дубровский: Спасибо за вопрос. Когда мы говорим об учителе и ученике, то здесь есть и рефлексия, и кооперация, и преобразование ученика как материала научения. Мы можем наложить схему рефлексивного выхода и сказать, что учитель управляет обучением. У ученика есть «естественные» задатки и, по крайней мере, те способности, которые уже сложились, и должны быть приняты как данные и использованы для того, чтобы сформировать другие способности. Учитель, как и всякий деятель должен рефлектировать ситуацию своей деятельности, заметьте не саму деятельность, и, поскольку он управляет деятельностью учения ученика, он рефлектирует деятельность последнего, как предметную составляющую своей ситуации. Другими словами, здесь нет рефлексивного перехода, а следовательно, нет и одномоментности. Здесь речь идёт о постоянной рефлексивной позиции управляющего по отношению к управляемому объекту, как составляющей ситуации управления. Другое дело, если у учителя возникают затруднения, то он должен осуществить рефлексивный выход, то есть мгновенный рефлексивный переход уже по отношению к своей собственной деятельности. Мы здесь просто сдвигаем схему рефлексивного выхода.

Вопрос: То есть?

В. Дубровский: В исходном пункте мы наложили схему рефлексивного выхода на кооперацию ученика и учителя. Учитель рефлексивно поглощал деятельность ученика, находясь в рефлексивной позиции. В случае затруднения в обучении, он осуществляет рефлексивный выход уже по отношению к своей собственной деятельности. Схематически мы представляем это, сдвигая схему рефлексивного выхода, или что то же самое, накладывая её на деятельность обучения как на объемлемую, а новую рефлексивную позицию учителя рассматриваем как объемлющую.

Рассмотренные нами «горизонтальные» кооперативные связи обеспечения и «вертикальные» социотехнические связи рефлексивной кооперации и коммуникации нашли своё системное представление в функциональной схеме организационно-технической системы — ОТС (Схема 18).

Эта схема была разработана уже в период ОДИ, на основании оргтехнической схемы коллективной мыследеятельности. В это время Георгий Петрович рассматривал рефлексию уже как интеллектуальную способность индивида. Последнее позволило ему разработать схему переноса опыта, и на основе последней, в свою очередь разработать процессуальную схему ОТС — схему «шага развития» (Схема 19).

Как мы видим, кооперативная структура образуется актами деятельности связанных кооперативными связями обеспечения и социотехническими связями рефлексии и коммуникации. Эти связи обеспечиваются специальными нормами — различного рода протоколами координации и субординации. Вместе с тем, Единство, или целостность, кооперации требует особого задания. Как говорил Г. П., кооперация, ещё должна быть организована. Действительно, глядя на схему оргтехнической системы мы видим не одну, а несколько рефлексивных позиций — исследователя, проектировщика и принимающего решение. Очевидно, их кооперация требует ещё особой координации и организации. Мы вернёмся к этому вопросу при рассмотрении иерархической организации деятельности.

6.3. Универсум массовой деятельности

Если нет вопросов, то я бы сделал следующий шаг в соотнесении онтологической картины с эмпирией деятельности. Для этого я сделаю очередную вертикальную «сдвижку» конкретной онтологической схемы деятельности (Схема 13), наложив её как структурную единицу на весь универсум деятельности. При таком наложении универсум деятельности будет характеризоваться как единство воспроизводства, включающий, как и всякая единица воспроизводства, в качестве своих элементов практику, обучение, нормировку, и трансляцию культуры. Вместе с тем, единство, очевидно, должно чем-то отличаться от единиц нижележащих уровней. Г. П. Щедровицкий характеризует это отличие как «массовость», а сам универсум деятельности как массовую деятельность.

Смотрите, единичный акт деятельности осуществился, и нет его, и опять осуществился, и опять нет его, и опять, и опять… и так далее. Если повторное выполнение отдельного акта в соответствии с нормой обеспечивает этому акту постоянство, то его массовое воспроизводство обеспечивает ему непрерывность, поскольку, в соответствии с понятием массовости, полагается, что в каждый данный момент времени каждый данный акт где-нибудь да осуществляется. Тем самым соблюдается главное условие существования актов — их непрерывность. То же самое относится к ОТС. Данный банк обанкротился и перестал существовать, в то время как другие банки продолжают функционировать, что обеспечивает банковскому делу существование. Таким образом, в отличие от неуничтожимой и вечной природы, деятельность существует благодаря массовому воспроизводству. Поэтому и говорит Георгий Петрович: воспроизводство является процессом, конституирующим деятельность. Поскольку знание можно иметь только о том, что существует, а проект — того что может осуществиться, то деятельность можно изучать и проектировать.

Массовая деятельность может мыслиться как тотальность осуществляемой деятельности, или все деятельности. В натурализме универсуму природы соответствует тотальность вещей и их взаимодействий, называемая реальностью. Аналогично, мы будем называть тотальность массовой деятельности, соответствующую универсуму воспроизводства, действительностью.

Если уровню актов деятельности соответствует способ, как специфический тип нормы, уровню ОТС — соответствуют протоколы координации и субординации, наряду, с другими организационными нормами, то и универсуму воспроизводства должен соответствовать специфический тип норм. Такими нормами являются нормативные принципы — всеобщие ценности. Примерами всеобщих ценностей могут служить справедливость, равенство, свобода, счастье, любовь, дружба, доблесть, истина и знание.

6.4. Сферы массовой деятельности

Наложив онтологическую структурную единицу деятельности на универсум воспроизводства, мы выделяем в нём четыре элемента — практику, обучение, нормировку, и трансляцию культуры. Как элементы воспроизводства, они также имеют массовый характер, и в ММК их принято характеризовать как сферы массовой деятельности. Как и ранее рассмотренным уровням актов, ОТС, и универсуму воспроизводства, уровню сфер деятельности соответствует свой специфический тип норм, который традиционно называют институтами, или, по-русски, учреждениями (в смысле «учреждение звания народного артиста»).

Учреждения возникают по мере обособления некоторого типа деятельности в виде сферы массовой деятельности. Сравнительно недавно это произошло, например, с деятельностями проектирования и организационного управления. Сущность обособления некоторого типа деятельности в сферу состоит в том, что она, наряду с учреждениями и благодаря им, вырабатывает собственные механизмы воспроизводства и развития в рамках универсума воспроизводства.

Поскольку сферы должны воспроизводиться именно как сферы, они должны включать все элементы, необходимые для самовоспроизводства. Формально это означает, что наполнением сферы — является полная онтологическая структурная единица. Например, сфера обучения должна включать практику — учреждения обучения учеников или студентов, обучение — подготовку педагогов, нормировку — разработку учебных программ и методик и трансляцию педагогической культуры.

На уровне сфер деятельности происходит постоянное «брожение» и «пульсация». Появляются новые сферы, благодаря обособлению новых развивающихся типов деятельности и формированию специфических для них учреждений. При этом сферы взаимно ассимилируют друг друга — включают акты других типов деятельности, подчиняя их с помощью своих учреждений и, тем самым, трансформируя их. Например, в сфере проектирования осуществляется проектирование управления и, в то же время, в сфере управления осуществляется управление проектированием. В последнее время на вершину иерархии сфер вышло управление. В частности, это выражается в том, что всё чаще типичная ОТС, включающая обычную формальную администрацию, рефлексивно поглощается управляющей социотехнической системой, согласно Г. П. Щедровицкому, имеющей преимущественно клубную структуру. Типичными примерами могут служить попечительный совет (board of trustees) университета и Совет директоров (board of directors) банка.

6.5. Четырёхуровневая организация деятельности

Таким образом, деятельность имеет четыре основных иерархических уровня системной организации — на вершине её — воспроизводство массовой деятельности, ниже уровень сфер деятельности, затем ОТС и, в основании, — уровень актов деятельности, осуществляемых отдельными акторами. (Схема 20). На схеме, для простоты, внутри сфер изображены только элементы актуализации единиц соответствующего уровня).

6.5.1. Типы норм и ролей индивида и уровни организации деятельности

Каждому уровню соответствует особый тип норм и особая роль человека-индивида в деятельности. Уровню универсума воспроизводства соответствуют нормативные принципы — всеобщие ценности, по отношению к которым индивид выступает как носитель. Уровню сфер соответствуют нормы — учреждения, по отношению к которым индивид выступает как профессионал, имеющий соответствующее звание. Уровню ОТС соответствуют протоколы координации, субординации и коммуникации, а индивид выступает как должность. Уровню актов соответствует норма — способ, а индивид выступает как актор.

Рассмотрим различие этих норм и ролей на примере учителя. В акте обучения учитель — это актор, обучающий учеников в соответствии со способами научения. В этом смысле, если нет учеников — нет и учителя. Почему? Потому что способ деятельности обучения не может реализоваться если нет ученика, если некого учить.

В ОТС обучения — школе учитель это должность, определяемая, помимо способов обучения, обязанностями по отношению к ученикам, коллегам и другими членам персонала. Учеников распустили на каникулы, но учитель остаётся учителем так как работает в школе и продолжает выполнять часть своих обязанностей. Когда он уходит в отпуск, он уходит в отпуск как учитель — сотрудник школы.

В сфере обучения учитель — это уже профессионал, имеющий учреждённое звание. Например, по окончанию пединститута присваивается «Звание учителя математики средней школы». Даже в поисках работы имеющий звание остаётся профессионалом — учителем. Так, в США в каждом штате, чтобы преподавать в школе, необходимо иметь лицензию, которая свидетельствует о соответствии индивида учреждённым квалификационным стандартам. Я закончил пединститут и получил звание «Учителя средней школы по специальности математика и черчение». Я не преподавал в школе много лет, но у меня есть эти диплом и звание. И поскольку в США ценятся русские педагогические дипломы, особенно в области естественных наук, я спокойно смог бы найти работу в школе и преподавать математику или физику. Хотя в одних штатах надо было бы сдать экзамен на лицензию, а в других мне бы выдали лицензию на основании моего диплома. Теперь, если же я совершу серьёзный аморальный поступок, меня могут лишить не только лицензии, но и звания учителя, и я вылечу из сферы обучения. Недавно в нашем штате Флорида училка переспала со своим 14-летним учеником, её посадили в тюрьму, по-моему, на четыре года и лишили лицензии и права преподавания. Суд также постановил, что ей запрещается приближаться к территории школы менее чем на 500 футов.

Вопрос: К конкретной или любой? (Смех)

В. Дубровский: К любой школе.

Происходит это потому, что учитель — это не только звание. В универсуме воспроизводства учитель является носителем ценностей знания и образования и, как таковой, должен быть моральным образцом.

6.5.2. Взаимозависимость уровней организации деятельности

В силу взаимозависимостей между уровнями, учёт четырёхуровневой иерархической организации деятельности не только необходим, но и открывает новые возможности, как для выведения свойств систем деятельности, так и для формулировки исследовательских и практических задач. Дело в том, что по отношению к системам определённого уровня, единицы более низкого уровня выступают как составляющие этих систем, а единицы более высокого уровня — как задающие их целостность и тип элементов и связей. Рассмотрим это на примере ОТС.

Поскольку нижележащим для ОТС является уровень актов деятельности, то их составляющими должны быть актуальные единицы, а в качестве основного типа связей — связи кооперации. Поскольку вышележащим для ОТС является уровень сфер деятельности, то системная целостность ОТС задаётся как специфический для данной сферы институт или учреждение (например, школы и ВУЗы — для сферы обучения, КБ — для сферы проектирования), а его функциональная, или организационная, структура задаётся номенклатурой мест — учреждённых должностей (например, декан или профессор для сферы обучения, главный инженер и руководитель проекта — для сферы проектирования) и соответствующих им кооперативных связей взаимных обязанностей. Именно так понимаемая организационная структура, как более конкретное представление ОТС, по мнению Г. П. Щедровицкого, снимает идею кооперации. Это значит, кооперация не мыслима вне ОТС — она перестаёт быть самостоятельным понятием, становясь лишь моментом понятия ОТС.

Последнее обстоятельство меняет также и онтологический статус человека — он теперь уже не только актор, способный осуществлять отдельные акты деятельности, а индивид — носитель учреждённых стандартных квалификаций — способностей, позволяющих ему служить наполнением определённых должностных мест в организационных структурах.

Должностные места и связи взаимных обязанностей задают формальную структуру ОТС, которой уже соответствует целостный коллектив индивидов. Между ними могут спонтанно складываться неформальные связи и основанные на них неформальные группы. Последние, образуют неформальную структуру организации — клуб. Формальная и неформальная структуры ОТС взаимодействуют через «материал» индивидов.

Взаимовлияние иерархических уровней организации деятельности следует учитывать ещё и потому, что в зависимости от того, в какую сферу включены ОТС и акты деятельности, они, с одной стороны, будут определяться способами данного акта, а с другой, учреждениями сферы, в которую они включены. Например формы обучения в сфере производства, с одной стороны, задаются способами обучения, а с другой, учреждениями производства, например, производственный тренинг рабочего, стажировка молодого специалиста или специальные корпоративные миникурсы.

Следует подчеркнуть, что представленное выше онтологическое представление деятельности включает лишь её процессуальную структуру с «примесью» синкретических структур актов и ОТС и, конечно, не может рассматриваться как законченная онтологическая схема деятельности. Тем не менее оно позволит нам на следующей лекции рассмотреть вторую стадию становления методологической рефлексии — погружение мышления в мир деятельности.

7. Историко-культурная детерминация деятельности

И последний на сегодня, на первый взгляд, парадоксальный вопрос. Если деятельность задаётся нормами извне, а воспроизводство есть деятельность, то что извне может задавать универсум воспроизводства? Видимая парадоксальность вопроса состоит в том, что по определению, универсум, как объемлющий все, не может иметь внешности.

Реплика: Эволюция.

В. Дубровский: Да. История.

Вспомним, что любую систему, а следовательно, и систему деятельности следует рассматривать с точки зрения двух процессов: основного процесса её конституирующего, и процесса её происхождения, или генезиса. Процессом конституирующим деятельность является воспроизводство, а процессом генезиса для универсума является эволюция, или, в случае деятельности, история. Это и есть ответ на, казалось бы, парадоксальный вопрос. Универсум воспроизводства деятельности является универсумом в синхронном времени, в котором у него, по определению, быть не может внешности. Однако в диахронии такой внешностью является его эволюция, или история. Интересный вопрос о том, применимо ли понятие универсума к диахронии, я сегодня обсуждать не имею времени.

Поскольку деятельность детерминируется извне нормами, то её эволюция есть не что иное как эволюция, или история норм, организованных в культуру. Отсюда и следует идея историко-культурной детерминации деятельности. Детерминируя деятельность, нормы играют ту же роль, что и естественные законы по отношению к природе. Как мы видим главное отличие норм от законов природы состоит в том, что они исторически меняются.

Ещё раз отмечу, что рассмотренная сегодня онтологическая картина представляет лишь один — процессуальный слой системы деятельности. Это означает, что онтологическая работа должна быть продолжена.

Реплика: Вы обещали сказать несколько слов про мыследеятельность.

В. Дубровский: Это в следующий раз. Когда мы будем погружать мышление в деятельность, получив в результате онтологию мыследеятельности.

Вопрос: Я хотел бы задать один вопрос, чтобы докрутить предыдущую линию. Если рефлексия в Вашей онтологии это моментальный переход, то значит ли, что она не подлежит изучению, поскольку не имеет длительности и непрерывности.

В. Дубровский: Никак не значит. Она подлежит изучению, но не как таковая, самостоятельно. Так же как мы не можем рассматривать связь, или кооперацию как самостоятельные предметы исследования, а только как моменты таких предметов, соответственно, структуры и ОТС. Это как палец у Аристотеля: он не имеет своей собственной формы, его форма — это часть формы тела. Например, мы можем изучать рефлексию в контексте рефлексивного выхода.

Спасибо за внимание.

27 октября 2008 года.