Ефим Викторович Островский:
Да здравствует [контр]революция! Четвёртая предрождественская лекция

Рождение нового автора

Идёт волна новых авторов. Авторов, работающих с культурой вне левой традиции творчества, в рамках которой автор — это воспалённый нерв. Но этот нерв может делать с обществом только одно: невротизировать его, заражать паранойей. Сегодня в массовую культуру приходят авторы, у которых творческая компонента достаточно высока, чтобы производить культурные артефакты, а не подделки. Приходят авторы, способные пользоваться массовой культурой как транслятором новых норм и образцов жизни. Они нуждаются в очень многом. В поддерживающих инфраструктурах, в ресурсах, в инвестициях. Но если эту авторскую плеяду не вырастить, то остальные проблемы окажутся нерешаемыми. Ибо без них нам не решить, на каких новых основаниях взаимодействовать между собой, на каких основаниях ставить общие цели, создавать сложные, идеальные конструкты.

В современном мире либо ты проектируешь, либо тебя проектируют. А проектирование — это работа со сложными контекстами, с огромным количеством партнёров. Любая стратегия связана с тем, что ряд частных предприятий (в широком смысле) объединяется вокруг общей цели. И эта цель задаёт целостность. Например, целостность страны. Именно этот ход размышлений — размышлений о связности, — а вовсе не игра в слова, вывел нас на переописание очень дурно звучащего и безобразного в своей бессмысленности в русском языке звукосочетания «пиар». Мы переописали его через такое, на наш взгляд, точное русское прочтение англо-американской формулы «Public Relations Development» — «Развитие общественных связей» — РОС.

И вот «пиарщик» (гадкое слово, хотя есть и гаже — «отпиарить», например) всё больше трансформируется в другую фигуру — мастера-РОС, мастера развития общественных связей. В эту область деятельности пошла третья волна людей, синтезирующих эту новую фигуру, покидающую сервисные позиции и переходящую к генеральному управлению издательскими, кинопроизводящими, артистическими проектами и предприятиями. РОС-мастера и деятели массовой культуры всё больше сливаются, синтезируются… Это очень хорошо! Ибо до настоящего времени массовая культура, в первую очередь телевидение, литература, музыкальная культура FM разрушают связность страны. Но обвинять их в этом бессмысленно. Понятно, что люди, устремившиеся туда, первые десять лет в основном гордо возились с первоначальным накоплением. Но понимание этого не снимает проблему.

И отделить РОС-мастеров от так называемых «пиарщиков» просто: те, кто не понимает, что такое развитие общественных связей, гордятся тем, что они «PR-специалисты». И пиарят себе… И пусть они до сих пор называются этим вульгарным словом. В самой культуре их деятельности, пришедшей к нам как часть актуальной европейской культуры, присутствуют техники и технологии развития общественных связей и общественной связности.

Не пойте им песню нид…

Проиллюстрирую сказанное историческим примером. Когда рунические поэты, тысячу лет назад задававшие в Европе политическую культуру, строили свои рунические стихи, они отнюдь не считали себя людьми, описывающими реальность. В то время был особый жанр — «драфа» — песня славы. Некий культурный деятель Северной Европы тех времён говорил: «Дайте мне новобранца или молодого князя», главное, чтобы это был серьёзный человек, «… И я сделаю из него героя. Я спою песню о его будущих подвигах. И он их совершит».

Но в те же самые времена имелся и иной жанр — «нид» — песня хулы. Она рушила целостность человека. И за сочинение ни-да поэта могли казнить. Или взять «виру», такую же, как за убийство. Может пока-заться, что я говорю вещи, не имеющие I отношения к сегодняшнему дню, однако давайте поищем в современной культуре аналог, соразмерный по значимости древним скальдам. Более чем вероятно, что мы скажем: нашли, да, это — телевидение! Возможно.

И вот всё большее число экспертов, в частности известный историк, теоретик стратегии и критик Сергей Борисович Переслегин утверждает: современный телепродукт в массе своей нацелен на разрушение доверия внутри общества. Особенно он ополчается на серию телеигр, основанных на принципе «подставь своего». Он имеет в виду «Слабое звено», «Последнего героя», «Голод»… интриги, предательства, удары в спину — всё перед камерой. И никто не стесняется сказать на всю страну: «Она слишком хорошо проявила себя в последней серии испытаний. Это стало опасно. Поэтому я договорился с X, Y и Z голосовать против неё, а чтобы она не догадалась, продолжал оказывать ей знаки внимания». Переслегин справедливо замечает: мы имеем дело с телевоспитанием предателей, интриганов.

Известнейший специалист по кино Даниил Дондурей из раза в раз пишет, что художники не устают вдалбливать обществу свою депрессивную версию реальности, путают и морочат жизнеспособных зрителей. Да, к счастью, нынешнее телевидение не приспособлено, для того чтобы порождать смыслы, но оно может транслировать массам то, что стало общим местом в культурной среде. И когда это предательство и депрессия — опасность очевидна.

Но есть другие питательные среды, на которых может вырастать культура новых смыслов. Это мюзиклы и театральные постановки, это радио и, собственно, вообще устное общение, это печатные издания, книги, авторские семинары. Это реклама, её производители зададутся вопросом: а что ещё делает моя реклама, кроме как продвигает товар? Представим себе человека, производящего некий товар массового потребления только для того, чтобы этот товар окупал рекламу, с помощью которой он хотел бы оказывать важное, повышающее связность воздействие на народ своей страны.

Вы можете сказать: все это выдумки. Но если внимательно прочитать последние тексты североевропейской школы менеджмента, то легко обнаружить, что в них обсуждается задача, которую маркетологи ближайшего будущего должны будут либо решить, либо уйти со сцены, а именно обеспечение общественной эффективности предприятия. Ибо именно она является сегодня одним из главных инструментов достижения конкурентного превосходства на рынках.

Оставьте Бендера в мавзолее

Только в ходе и в итоге многократных обсуждений некая мысль обретает форму короткой фразы. И в этом виде попадает в телевизор. Известно: телевидение оперирует короткой фразой. Так случилось, например, на позапрошлых выборах, когда «Союз правых сил» обещал избирателям: новые, молодые, энергичные, грамотные — это будущее, это развитие. Идеология — это всегда «сшивание», синтезирование рационального и эмоционального. Сознательного и бессознательного. Психологии и философии. Так вот, когда рациональное понятие развития, синтезированное с эмоциональным образом наших детей — того самого нового поколения молодых, энергичных, грамотных — дало идеологему, побудившую голосовать за СПС более 8% избирателей, это и был пример подобного действия. Действия, повышающего связность, позитивного, накапливающего внутри общества потенциал для того, чтобы оно могло сделать некий новый шаг. Кстати, не могу не пометить, что эта форма «новые, молодые, энергичные, грамотные» была получена после нескольких сотен групповых коммуникаций, в течение двух лет. И то, что СПС не выполнил своего политического обещания, привело его к катастрофе.

Но к чему я это говорю? Почему обсуждаю это в контексте массовой культуры и культурной контрреволюции? Если в ближайшем будущем в стране и возникнет некий живой, истинный субъект нового класса со своими органичными целями, он не сможет их добиться, каковы бы они ни были, прежде чем он вторгнется в культурное пространство! Прежде чем он вложит свои силы в совершенно непарламентскую деятельность по изменению культурной знакоткани страны, в культурную контрреволюцию. И здесь я вернусь к мюзиклу.

Роман «12 стульев», — книга, издевавшаяся над двумя основными классами Российской империи: дворянством (Ипполит) и священством (отец Фёдор). Поколение нынешних русских граждан (тогда ещё советских людей) училось на этой книге глумиться над дворянством, ещё недавно являвшимся образцом теперь уже почти неведомой стране чести, и священством, обеспечивавшим присутствие в империи идеального христианского логоса. Но есть там ещё один герой — предприимчивый плут и проходимец, тонкий мошенник на доверии — Остап. Описать этот образ сложнее, но, судя по всему, создан он был для того, чтобы дискредитировать предпринимательство.

Когда два вечера подряд я смотрел мюзикл Кеосаяна и Цекало, то следил не за перипетиями известного мне почти наизусть романа. Не искал важных для мю-зикловедов и асов мюзиклоделия деталей хореографии и сценографии. В моём сознании шла битва: два автора музыкального спектакля боролись с двумя авторами красного романа. Столкновение магов! Ильф и Петров против Кеосаяна и Цекало! Превращая Остапа в творческий персонаж, в нечто среднее между художником, продюсером и визионером (Остап Кеосаяна и Цекало рисует чёрный квадрат, а не «сеятеля», выступает с футурологически-ми прогнозами, продюсирует шахматный чемпионат), авторы спектакля делают его не только эффективным, но и полезным! Делают его предпринимателем…

И когда мы обнаруживаем этого Бендера, то можем понять, что Бендер Ильфа и Петрова до сих пор красным трикстером ходит среди нас, вылезает из бессознательного… И часто, когда некто пытается сделать что-то добротное, это он — тот, старый Бендер, — превращает общественную инициативу в «Союз меча и орала», продюсерский проект — в Нью-Васюки, а любому творческому заработку придаёт нехорошо пахнущий привкус мошенничества.

А многие из нас, что греха таить, частенько восхищаются этим, в общем-то, гаденьким персонажем книги Ильфа и Петрова, который наслаждается глумлением над Ипполитом Матвеевичем, наслаждается тем, что может звать «Кисой» предводителя дворянства, предлагать ему быть камердинером. В советской мифологии есть два главных персонажа — Бендер и Ленин. Ленин — святой старого класса, а Бендер — герой нового. Но почему? Ведь и тот и другой на самом деле — «совки». Но если мы не любим Ленина зачастую просто так, то с Остапом иначе: мы как будто любим его, чтобы не любить себя. Но Бендер Кеосаяна и Цекало терапевтически исцеляет эту нашу слабость. Теперь мы можем оставить призывы вынести Бендера из Мавзолея, потому что теперь это уже совсем другой Остап Ибрагимович Берта-Мария-Бендер-бей. Понимаете: другой человек.

Слава героям [контр]революции!

Кстати, Кеосаян и Цекало, работая с Бендером, работают и с образом Ипполита. И когда они превращают его в трагическую фигуру, в дворянина, ищущего, замечу, в своих стульях, отобранных чужим, враждебным режимом, не бриллиантовый дым, а возможность пригодиться России, присоединившись к эмигрантскому сопротивлению, это всё поётся для нас. Как и эти слова Ипполита: «Россия, я сейчас не плачу, я лишь плачу тебе слезами за любовь». И несколькими строками ниже: «Как ты могла так опуститься низко, что я с сумой скитаюсь по земле».

Некоторые из нас, кто постарше, могут вспомнить, как в своё время продавали в «загранке» бутылку водки. Причём не чтобы сравнить себя с имперским дворянством, а чтобы почувствовать хоть немного всю низость глупых и дурацких шуток, которыми обложен Ипполит Матвеевич Воробьянинов в романе Ильфа и Петрова.

Реинтерпретируя персонажей культурной постсоветской мифологии, живущих в нашей повседневной жизни среди нас. И влияющих на нас не меньше, а может быть, даже и больше, чем персонажи мифологии исторической, белые и красные генералы, министры, правящие семьи, промышленники ушедшего века… Реинтерпретируя этих героев, живущих в нашем сознании и во многом владеющих им, два художника — Тигран и Александр — двое наших современников, наших приятелей, людей совсем таких, как мы, представляют публике удивительный сюжет борьбы магов, борьбы за наше и, кстати, за своё сознание. И тем самым, надеюсь, открывают, вольно или невольно, столь необходимую стране череду культурных контрреволюционных действий, действий по перекодированию нашей культуры из того состояния, в которое его погрузили коды красного проекта, в то новое состояние, которое необходимо русским гражданам нового класса в XXI веке.