1. Правительство берёт на себя обязательство по контрактуНачиналось это довольно невинно. Один американский профессор, уроженец Чили, совершил две поездки на свою родину, чтоб убедить тамошних профессоров принять вместе с ним участие в проведении исследования, посвящённого чилийскому обществу. В числе тех, с кем он установил контакт во время своей второй поездки, был социолог, преподававший в Католическом университете Чили. Социолога ознакомили с рядом рабочих документов по этой теме и сообщили, что данное исследование финансируется Национальным научным фондом. Документы показались чилийскому профессору подозрительными, поскольку некоторые ссылки в них были стерты, а в то же время там имелись другие ссылки, наводившие на мысль, что данное исследование может вызвать в Чили политический резонанс. Свои сомнения он выразил в письме на имя Генерального секретаря Чилийского университета, который в свою очередь пришёл к заключению, что исследование носит «политический характер» и «представляет собой серьёзную угрозу нашему суверенитету». Оба эти сотрудника решили совместно выразить письменный протест, который затем был напечатан в «Латиноамериканском обозрении социологии». В этой статье, в частности, утверждалось, что данное исследование фактически финансируется военным ведомством США. Авторы оказались правы. Ссылки, которые были устранены в рабочих документах, относились к армии США. Национальному научному фонду об этом исследовании ничего не было известно. Первая статья в американской прессе относительно этой истории появилась 20 июня 1965 года в вашингтонской газете «Стар» под заголовком «Распри между вооружёнными силами и Государственным департаментом стали достоянием гласности В результате ряда публикаций в прессе и расследований, проведённых Конгрессом США после статьи в газете «Стар», выяснилось, что факты заключались в следующем: исследование, посвящённое Чили, было частью более крупного исследования, которое проводилось вооружёнными силами и именовалось «проект Камелот». Проект осуществлялся Научно-исследовательским бюро специальных операций, одной из военных «фабрик мысли» при Американском университете в Вашингтоне (округ Колумбия). «Камелот» представлял собой исследование широкого масштаба, посвящённое изучению причин революции и восстаний в развивающихся странах, и проводился с задачей выработки методов для устранения «потенциальной неустойчивости» у некоторых наций. Негодование по поводу чилийской авантюрь привело к отмене проекта «Камелот». Как Конгресс, так и президент Джонсон проявили свою власть и потребовали, чтобы в дальнейшем проекты типа «Камелот» первоначально получали одобрение государственного департамента. Тем не менее Конгресс единогласно решил, что финансовая поддержка исследований в области внешней политики со стороны военного ведомства вполне допустима. Вскоре после того, как улеглись страсти, вызванные проектом «Камелот», Бюро специальных операций сменило своё название на Центр исследований по социальным наукам (ЦИСН) и масштабы исследований, проводимых Министерством обороны во внешнеполитической области, продолжали расширяться бурными темпами. Хотя проект «Камелот», как таковой, уже более не возобновлялся, осуществлялись такие работы, как проект «Эджайл», цикл исследований по противоповстанческим методам того же масштаба, стоимости и диапазона, что и «Камелот». Указанный Центр (первоначально — Бюро) был создан в 1956 году с целью оказания содействия «третьей миссии» вооружённых сил, которая в выпускаемой им литературе характеризуется как «любые (за исключением всеобщей войны) мероприятия, направленные на подавление косвенной агрессии, подрывной деятельности и так называемых национально-освободительных войн». Конкретная задача, возложенная на эту «фабрику мысли», заключалась в детальном изучении населения развивающихся стран, с тем чтобы в случае участия американской армии в военных действиях в какой-либо из этих стран она располагала бы готовой информацией, которая могла бы использоваться в качестве основы для стратегического планирования, оказания военной помощи и ведения психологической войны. Кроме того, Центр должен был служить и в качестве справочного органа или информационного бюро, где военные руководители могли бы быстро получать необходимые сведения. В 1967 году, например, было подготовлено 392 ответа на запросы относительно «социальной динамики Ирана», законов о воинской повинности в Латинской Америке и экономики Таиланда. В результате, в частности, появился доклад, озаглавленный «Колдовство, волшебство, магия и прочие психологические феномены и их воздействие на военные и военизированные операции в Конго», — доклад, который часто упоминался в Конгрессе в качестве примера провокационной направленности исследований Пентагона. В период Центр сумел подготовить 27 справочников по таким странам, как Гана, Ирак, Бразилия и Венесуэла. Сенатор Дж. Уильям Фулбрайт весьма критически настроен как в отношении этих справочников, так и в отношении подхода военного ведомства к вопросам внешней политики в целом. Его основной тезис сводится к тому, что военные должны заниматься военными делами, и он заявляет: «Слишком многие из этих исследований — как уже проводящиеся, так и предлагаемые — свидетельствуют, что пентагоновские плановики не вынесли никаких уроков из вьетнамских событий, а, напротив, продолжают трудиться над разработкой стратегий, согласно которым наши военные должны играть ведущую роль в попытках поддержать порядок в неупорядоченном мире. Я, во всяком случае, не хотел бы, чтобы Сенат поощрял планирование новых вьетнамов». Возможно, что Фулбрайт в своих утверждениях несколько преувеличил. Фактически эти справочники в Если и нельзя изучить конкретное содержание региональных справочников, то можно проанализировать сам факт их появления. Они представляют собой всего лишь один пример продукции, которая сходит с конвейера военных «фабрик мысли». Учитывая многообразие этой продукции — от нового снаряжения до новых доктрин, — следует иметь в виду, что основная её доля рассчитана на выполнение одной и той же функции: способствовать повышению боеготовности до такой степени, чтобы вооружённые силы могли быть немедленно переброшены в любую точку земного шара. Что же касается законности подобных действий, то это дело второстепенное. Для тех, кто утверждает, что вооружённым силам США суждено по воле провидения выполнять особую миссию в Гане, Норвегии или где-нибудь ещё, наличие «фабрик мысли» должно оказаться существенным подспорьем. Для тех же, кто придерживается иной точки зрения, данный Центр и прочие военные «фабрики мысли» представляют собой угрозу. По мере расширения деятельности Центра его внимание в интеллектуальном плане сосредоточивалось на Вьетнаме. В результате появилась серия исследований, которые интенсивно использовались вооружёнными силами для подготовки кадров как в училище, где обучались «зелёные береты», так и в военном колледже сухопутных войск. Центр также выкроил время для разработки «программ стабилизации», проведения исследований по противопартизанской борьбе и для создания планов психологической войны в различных государствах в Европе, Африке и Латинской Америке. До 1969 года Центр являлся частью Американского университета и пользовался статусом федерального научно-исследовательского центра, работающего по контрактам. Однако непрекращающийся протест студентов в связи с его ролью во Вьетнаме и деятельностью по подготовке к войне в других районах привёл к тому, что Центр вынужден был убраться с территории университета. Он влился в организацию, именуемую «Американские исследовательские институты» («АИИ»), крупную «фабрику мысли», основные подразделения которой расположены в Питтсбурге. Это независимая некоммерческая организация, специализирующаяся в области общественных наук и наук о поведении человека, с отделениями в Питтсбурге, Вашингтоне, Пало-Альто и Бангкоке. За годы своего существования она выполнила десятки исследований в указанных областях для многочисленных заказчиков из системы Министерства обороны. Несмотря на то что АИИ получала денежные средства, которые в обычных условиях должны были быть предоставлены Центру, эта организация не значится в официальном перечне федеральных научно-исследовательских центров, работающих по контрактам. Являясь федеральным научно-исследовательским центром, деятельность которого осуществляется на основе контрактов, данный Центр входит в число примерно 75 учреждений, полностью или почти полностью финансируемых каким-либо одним государственным ведомством, включая десяток подобных организаций, обслуживающих Министерство обороны. Содержание всей этой группы обходится более чем в миллиард долларов в год, а в некоторые годы — почти в полтора миллиарда. Несмотря на огромное многообразие этих «фабрик мысли» — от гигантских научно-исследовательских центров, работающих по контрактам с Комиссией по атомной энергии, средней по размерам корпорации «РЭНД», и до крошечных местных научно-исследовательских центров по разработке политики в области образования, находящихся в ведении Управления просвещения, — все они обладают одной общей чертой. Каждое такое учреждение имеет особое доверительное соглашение с каким-либо государственным ведомством, заключаемое на длительный период. Наиболее могущественными, наиболее известными и вызывающими больше всего споров из этих центров являются те, которые находятся в системе Министерства обороны. Как мы видели на примере корпораций «РЭНД» и «Систем девелопмент», а также Центра исследований по социальным наукам, эти организации способствовали росту могущества и влияния Министерства обороны. В 1967 году в пентагоновском перечне федеральных научно-исследовательских центров, работающих по контрактам, было указано 21 учреждение. К моменту написания данной книги в этот список входило только 12 организаций. Подобное сокращение списка в большей степени отражает политическое давление, нежели реальное положение дел. Центр исследований по социальным наукам, например, по-прежнему финансируется военным ведомством и входит в его интеллектуальный арсенал, но вследствие того, что он влился в другую «фабрику мысли», в списке он не значится. Корпорация «Систем девелопмент» исключена из списка, однако Пентагон продолжает её щедро субсидировать. Фактическое количество «фабрик мысли», в основном или почти полностью финансируемых Министерством обороны, значительно превышает сотню, но в указанном перечне они не упоминаются. В 1968 году из этого списка был исключён Гудзоновский институт, и тем не менее Пентагон продолжает оказывать ему финансовую поддержку. Джон С. Фостер (младший), начальник Управления военных научных исследований, в своём письме палате представителей объяснял подобные действия в отношении Гудзоновского института следующим образом:
Наряду с содержащимся в письме замечанием о том, что Кан и его компания не стремятся к удовлетворению требований даже самого крупного из своих клиентов, там также приводится наилучшее из находящихся в обиходе определений того, что представляет собой научно-исследовательский центр, работающий на основе государственных контрактов. Как выразился один из сотрудников Министерства обороны: «Такие центры осуществляют все те функции, за невыполнение которых упрекают Гудзоновский институт». Упоминавшийся перечень — это «липа», составная часть игры «в кошки-мышки», которую военное ведомство ведёт с законодательными органами. Игра протекает так. Конгресс стремится к осуществлению контроля над организациями, указанными в перечне, полагая, что такие центры представляют собой дорогостоящее тихое пристанище, где предоставляется слишком много свободы. Начиная с 1966 года Конгресс ограничил общие расходы на эти центры относительно стабильной суммой в 250 миллионов долларов в год. Тем временем Пентагон неустанно трудится над «сокращением» количества центров, значащихся в списке, в результате чего «уцелевшие» получают больше, или по крайней мере их поступления сохраняются на постоянном уровне. Так, в 1966 году в перечень был занесен 21 центр, а в 1970 году — 12, между тем и в том, и в другом году на финансирование включённых в него учреждений было выделено 257 миллионов долларов. Исключённые же из списка организации либо финансировались за счёт других статей колоссального бюджета на науку, либо же преобразовывались в подразделения Министерства обороны. Например, один из центров, занимавшихся военно-морской тематикой — «Гудзоновская лаборатория», — был передан ВМС. В результате подобной игры Пентагон добивается своего, а Конгресс сохраняет иллюзию контроля. Несмотря на то что все это шито белыми нитками, Конгресс не сумел разобраться в происходящем или, что более вероятно, предпочитает смотреть на подобные махинации сквозь пальцы. По мнению Сэмюэля Э. Клементса, заместителя Джона Фостера, составление этого списка является весьма неприятным делом для Пентагона. «Для Конгресса это одновременно и олицетворение власти и олицетворение коварной группы лиц внутри правительства, которые помыкают этим самым правительством. Те, кто перечислены в списке, превратились в козлов отпущения». Сделав это заявление, Клементе с неожиданной откровенностью сообщает: «Имеется, пожалуй, сотня научно-исследовательских групп, которые можно было бы выдвинуть в качестве кандидатов на занесение в данный перечень». Превосходным примером вспомогательного научно-исследовательского учреждения Пентагона, не включённого в указанный перечень по политическим мотивам, но безусловно относящегося к нему по своему профилю, является Институт управления тылом (ИУТ). Этот институт был создан Министерством обороны, являющимся его единственным клиентом, и в целом представляет собой идеальный образец научно-исследовательской организации, работающей по контрактам. Эта небольшая некоммерческая корпорация, находящаяся в Вашингтоне, была учреждена в 1961 году по распоряжению Роберта С. Макнамары. Институт выступает в роли консультанта Министерства обороны по вопросам снабжения и представляет рекомендации относительно производимых закупок и организации хранения закупленного имущества. С момента своего основания институт выполнил около 50 научных работ по самой разнообразной тематике — от разработки новой процедуры заключения контрактов с промышленными фирмами до обширного исследования, посвящённого методам совершенствования приготовления пищи и обслуживания в столовых вооружённых сил. Рекомендации этого исследования носили самый различный характер — от введения «единого рациона» по всем категориям продуктов для всех видов вооружённых сил до новых типов кухонного оборудования. Влияние этого института больше всего нашло своё выражение в новых концепциях и методах, предназначенных для тех, кто ведает денежными делами Пентагона. Институтом разработаны, в частности, «методика определения стоимости с учётом всех затрат» и «способы анализа структуры издержек». В первом случае речь идёт об изучении и оценке нового снаряжения, предусматривающей расчёт полной его стоимости, включая расходы на эксплуатацию и ремонт, что позволяет заранее определить все финансовые последствия. Во втором документе излагается система стимулирования, рассчитанная на то, чтобы побудить подрядчиков из оборонной промышленности к поискам эффективных путей снижения стоимости. Стимулирование, говоря вкратце сводится к выплате подрядчику части сэкономленных им средств. Хотя деятельность Института управления тылом посвящена таким прозаическим вопросам, как организация работы в складском хозяйстве, снабжение запчастями и разработка графиков капитального ремонта, время от времени он выполняет исследования, представляющие интерес и для тех, кто находится за пределами узкого мирка специалистов по тылу. Наибольшую известность (пожалуй, печальную) получил доклад, составленный и распространённый в ту эпоху, когда в Министерстве обороны делами заправлял Кларк Клиффорд. В докладе утверждалось, что вопреки всеобщему мнению 40 ведущих подрядчиков из оборонной промышленности не только не получают крупных прибылей, но и вообще получают меньшую прибыль, чем 3500 компаний, не выполняющих или почти не выполняющих заказы Министерства обороны и специализирующихся на выпуске невоенной коммерческой продукции. Там говорилось, что якобы средняя прибыль по военным заказам составляла 7 процентов, тогда как фирмы, сбывающие продукцию на гражданском рынке, получали 9 процентов. Доклад ИУТ широко использовался теми, кто стремился доказать отсутствие каких-либо спекулятивных махинаций. В то же время, как и следовало ожидать, он подвергся нападкам со стороны лиц, убеждённых в том, что имеет место получение сверхприбылей. Критики, Исследования, проведённые Институтом управления тылом, являются типичными для значительной части научных работ, которые «фабрики мысли», занимающиеся военной тематикой, осуществляют для своих хозяев. В таких работах в основном рассматриваются аргументы и контраргументы, позволяющие военному ведомству отстаивать свои позиции. В том что пространные анализы, представляемые «фабриками мысли», используются в качестве подпорок для пошатнувшихся позиций военного ведомства, нет ничего удивительного — в конце концов эти учреждения работают на Пентагон. Удивительно другое — иногда подобный порядок оказывается настолько удобным, что должностные лица и члены попечительского совета испытывают необходимость воздать должное интеллектуальной независимости. В 1967 году, например, Максвелл Д. Тейлор, являвшийся президентом пентагоновского Института оборонных анализов, разослал в качестве внутреннего документа памятную записку, адресованную своему персоналу, где подробно останавливался на этом вопросе. Там, в частности, говорилось: «Незаменимыми достоинствами исследований ИОА, помимо высокого профессионального уровня, должны являться достоверность, независимость и объективность». Указанная памятная записка была составлена по инициативе членов попечительского совета института, испытывавших беспокойство по поводу того, что за институтом всё больше утверждалась слава ловкого изготовителя штампов. Уже одно то, что некоторым из наиболее высокооплачиваемых учёных, находящимся на государственной службе, пришлось разъяснять элементарные принципы объективного исследования, служит само по себе обвинением. Несмотря на то что целый ряд учреждений, аналогичных институту управления тылом и вполне заслуживающих включения в официальный перечень Пентагона, отсутствует в этом перечне, данный документ выполняет две полезные задачи: он позволяет выявить наиболее важные военные «фабрики мысли», а кроме того, указанная в нём группа учреждений позволяет составить представление о многочисленных интелектуальных случаях, воспитанных или завербованных военным ведомством. Несмотря на наличие значительного сходства между некоторыми числящимися в перечне организациями — а они все в различной мере стараются укрыться за стеной собственной секретности, — их лучше рассматривать по отдельности. 2. Кабинетные генералыВ иерархии «фабрик мысли», работающих на военное ведомство, верхнюю ступень занимает Институт оборонных анализов (ИОА). Институт, который отделён от Пентагона всего лишь несколькими участками для автомобильных стоянок, не афиширует своё существование. На десятиэтажном здании готического стиля, построенном из бетона и стекла и напоминающем гигантскую скрепку для бумаги, нет никаких вывесок. Единственное исключение — огромная вывеска «Субурбан нэшнл бэнк», расположенного на первом этаже. Разумеется, большинство прохожих понятия не имеет о том, что внутри этого большого здания размещается ещё Работа, проводимая институтом, носит преимущественно не научно-исследовательский, а аналитический характер и почти полностью является секретной. Своей репутацией ИОА обязан первоклассным научно-руководящим кадрам, а кроме того, его сильной стороной является то, что исчерпывающие доклады и анализы он подготавливает в самые сжатые сроки. Институт выполняет поручения секретариата министра обороны и имеет влияние в высших сферах Пентагона. «Если нам потребуется шесть лучших в стране аквалангистов или авиационных инженеров, то министр обороны нам их прикомандирует», — заявляет Кристиан Дж. Голл, руководитель издательского отдела ИОА, ведающий одновременно и весьма ограниченными связями института с общественностью. В отличие от стремящейся в ИОА специализировался на стратегических и тактических исследованиях, оценке вооружения, международных обзорах, планировании противоповстанческих действий и на экономических анализах. Институт выполнил для Пентагона несколько сот исследований, лишь очень небольшая часть которых доступна широкой общественности. Приблизительно три четверти работ засекречены, а остальная четверть, как правило, имеет гриф «Для служебного пользования» и не предназначена для распространения. За исключением невоенных работ института, журнальных статей, опубликованных его сотрудниками, а также кое-каких исследований во второстепенных областях, относящихся к гражданской обороне и военному персоналу, трудно составить достаточно подробное представление о достижениях института, его позициях или полученных результатах. Все же имеется достаточно сведений для того, чтобы определить хотя бы некоторые из основных направлений его деятельности. В отличие от большинства других «фабрик мысли», занимающихся исключительно долгосрочными программами, ИОА выполняет также «срочные задания» министра обороны, Комитета начальников штабов и другие. Эти исследования посвящены главным образом актуальным проблемам, требующим немедленного решения. В качестве примеров в этой области можно привести разработку методов обнаружения спрятанного оружия для содействия борьбе с воздушным пиратством, проводимой Федеральным авиационным управлением, а также интенсивную работу над решением некоторых задач, связанных с винтовкой «М–16». Исследования, рассчитанные на длительный срок, касаются большинства наиболее важных проблем, с которыми сталкиваются высшие военные руководители в процессе планирования. К числу подобных работ следует отнести исследование об «изменении погоды» в военных целях серию работ, посвящённых проблемам восстановления государственного управления и экономики США после ядерной войны, ряд технических разработок, связанных с ПРО, а также изучение альтернатив на будущее в отношениях США с континентальным Китаем. Последняя из указанных разработок представляет собой лишь одну тему из целого ряда исследований, затрагивающих проблемы, связанные с дипломатической деятельностью, которые вроде бы должны осуществляться под руководством государственного департамента или Белого дома, однако на деле ведутся в соответствии с указаниями Пентагона. Уникальным подразделением в ИОА является «отдел язонов», где работают Отдел занимается научными аспектами главных оборонных проблем. Среди изучавшихся тем можно назвать баллистические ракеты, обнаружение подводных лодок, технические средства борьбы с инфильтрацией противника, тактика во Вьетнаме, ядерное оружие, а также установка мин с воздуха. Из засекреченного царства «язонов» общественность не получает почти никаких сведений, однако стало известно, что они провели значительную работу, пытаясь разрешить технические проблемы, связанные с ПРО, внесли большой теоретический вклад в разработку технических средств борьбы с инфильтрацией противника, а также, как сообщала газета «Нейшн» в апреле 1968 года подготовили исследование, посвящённое возможному использованию тактического ядерного оружия в «Юго-Восточной Азии. К. Дж. Голл в качестве представителя ИОА следующим образом подытожил деятельность «язонов»: «Можете не сомневаться, что любая животрепещущая проблема, возникшая перед Министерством обороны, окажется в центре внимания язонов». Институт также выполнял работу в отдельных гражданских областях, такая работа не носила секретного характера и проводилась с санкции Пентагона на основе контрактов, заключённых с гражданскими ведомствами. Среди примерно десяти выполненных контрактов можно назвать составление планов для Управления городского общественного транспорта, проектирование и разработку командного центра на случай массового бедствия и кризисных ситуаций в округе Колумбия, изучение путей снижения стоимости жилищного строительства, а также выполнение ряда технических заданий Министерства почты с целью совершенствования операций по обработке почты, включая оборудование для автоматического гашения марок. Следует отметить, что два исследования института по гражданской тематике привели к выводам, явно нежелательным для заказчиков. В исследовании, посвящённом сверхзвуковому пассажирскому самолёту, которое финансировалось Федеральным авиационным управлением, был сделан вывод, что создание этого самодета отрицательно повлияет на платёжный баланс США. В докладе, подготовленном для Бюро экономических возможностей в 1967 году, было показано, что из средств, ассигнуемых на борьбу с бедностью, менее половины (около 40 процентов) использовалось непосредственно на удовлетворение нужд бедняков. В связи с этими двумя исследованиями Института оборотных анализов на гражданскую тематику возникает любопытный вопрос: обусловлен ли их объективный характер расчетом на внешний эффект и отличаются ли они коренным образом от работ, выполняемых по заказу Пентагона, или же они характерны для всей научной продукции института? Ответить на этот вопрос, разумеется, никто не в состоянии, за исключением лиц, имеющих допуск к совершенно секретным материалам. Действующий здесь порядок засекречивания всего, что относится к военной тематике, не должен иметь места. Если ИОА может открыто выступать против Министерства транспорта и двух федеральных ведомств по вопросу о влиянии сверхзвукового транспортного самолёта на платёжный баланс, то почему мы не можем ознакомиться с заключением института относительно проекта ПРО? Существует стандартный аргумент в защиту военных «фабрик мысли», состоящий в том, что они способствуют оживлению и обострению дискуссий. Не исключено, что дело может обстоять подобным образом, однако вся процедура осуществляется по секретным каналам. Вне этих каналов они отказываются вести дискуссии по поводу ПРО, политики по отношению к Китаю, ядерной войны. Бесспорно, существуют такие работы, особенно в области новой техники, которые нельзя публиковать по соображениям безопасности. Однако держать в тайне от общественности почти все военные исследования — неправильное и опасное дело. Ещё одним гражданским заказчиком института является Министерство юстиции, щедро выделившее ему более полумиллиона долларов на изыскание новых идей в области борьбы с преступностью. Основная часть конкретных рекомендаций института оборонных анализов посвящена использованию ЭВМ, современных методов управления, системного анализа и более совершенных средств связи для борьбы с растущей преступностью. Институт также оказал содействие при организации недавно созданного Национального института по осуществлению законности и уголовного права, научного подразделения в системе Министерства юстиции провёл большую работу по изучению целесообразности применения и потенциальных возможностей полицейского оружия, применение которого не приводит к смертельному исходу (способствуя тем самым принятию на вооружение «химической дубинки» в качестве стандартного полицейского атрибута), а также работает на протяжении ряда лет над усовершенствованием «детектора лжи». Взаимоотношения Института оборонного анализа с Конгрессом сложились далеко не идеально. Одним из камней преткновения является секретность, окружающая деятельность института. В 1966 году Комиссия палаты представителей Конгресса по делам вооружённых сил заинтересовалась деятельностью института и обнаружила наряду с другими нарушениями, что им не соблюдались инструкции Пентагона относительно закупки оборудования, приобретались электронно-вычислительные машины без санкции вышестоящих руководителей, что он пользовался невероятной свободой в отношении расходования денежных средств, откладывал весьма значительную долю гонораров от контрактов, освобождённых от налога, что было равнозначно прибыли, а также предоставлял прямо-таки райские блага своим сотрудникам. Будущие сотрудники тоже прекрасно обеспечивались. Так, одному научному работнику было предоставлено институтом 25 200 долларов на поездку в Голландию с целью повышения квалификации, при этом подразумевалось что затем он будет работать в Институте оборонных анализов. Однако по возвращении он предпочёл работать в другом месте. Несмотря на то что в результате расследования были проведены кое-какие реформы, это не помешало данной «бесприбыльной» организации осуществлять накопление своих гонораров и прибылей. Как и многие другие федеральные научные центры, работающие по контракту, институт имеет резервный фонд, создаваемый за счёт налогоплательщиков, средства из которого идут на финансирование исследований, не санкционированных Конгрессом. При всём этом в ИОА не проводилось ревизии с 1966 года, хотя в поводах для этого недостатка нет. В отчёте за 1969 год, например, значится сумма 835 тысяч долларов, ассигнованная на важные, по мнению института, исследования. Данные средства выделены из резервного фонда в 2,9 миллионов долларов, образовавшегося за счёт «избыточных поступлений». Это изрядная сумма по стандартам любой корпорации, лежащая без движения, и даже чересчур большая для бесприбыльной оборонной организации в такие времена, когда министр обороны заявляет, что расходы на оборону урезаны до предела. Хотя представители технической и университетской элиты, работающие в институте, утверждают, что их деятельность направлена на благо общества, тем не менее они подчиняются правилам, запрещающим публичное изложение их мнений, включая выступление в Конгрессе. Можно привести ещё пример. В 1969 году опубликован доклад, в котором некоторые ведущие специалисты ИОА утверждали, что система ПРО «Сейфгард» имеет серьёзные конструктивные недостатки и даже является опасной. Несмотря на то что институт занимался вопросами ПРО не менее детально, чем любое другое учреждение, он ни разу не предал гласности свои выводы и не сообщал ничего об этой своей работе, кроме того, что он дорабатывает некоторые технические аспекты, связанные с проектом. К. Дж. Голл в качестве представителя института следующим образом резюмирует политику института в отношении такого рода информации: «К нам поступает очень много запросов от представителей прессы относительно наших выводов по поводу ПРО, и я могу вам сообщить лишь то, что сообщил уже им. Все наши отделы занимались этим вопросом, и существует множество различных мнений и выводов. И это фактически всё, что мы можем сказать». Институт представляет собой наглядный пример того, как; безликие люди, не питающие уважения к Конгрессу и не считающие нужным знакомить общественность со своими взглядами, проникают в государственный аппарат, который вершит политику. ИОА был создан в 1956 году в соответствии с рекомендацией министра обороны Чарлза Э. Уилсона с целью привлечь и закрепить гражданские кадры, которые оказывали бы помощь группе оценки систем оружия, существующей при Комитете начальников штабов. Группа нуждалась в помощи, чтобы иметь возможность выступить в качестве арбитра в ходе ожесточённых сражений С годами сфера деятельности института расширялась. Он стал выполнять консультативные функции для министра обороны в вопросах, касающихся двух наиболее важных составных частей технической программы Пентагона: Управления перспективных научно-исследовательских проектов и Бюро начальника управления оборонных научных исследований и техники. Осенью 1967 году принстонское отделение организации «Студенты за демократическое общество» потребовало, чтобы университет прекратил свои связи с ИОА. Когда это требование было отвергнуто, то перед Центром исследований в области коммуникаций ИОА, находящимся на университетской территории, была организована демонстрация. Студенты Мичиганского университета последовали примеру своих принстонских коллег, а весной 1988 года прекращение связей университета с ИОА стало одним из основных требований во время восьмидневного студенческого бунта, потрясшего Колумбийский университет. Как эти, так и другие, менее серьёзные конфликты привели к тому, что двенадцать университетов, принимавших участие в деятельности ИОА, отказались от участия в деятельности этой организации. Ведущие сотрудники указанных университетов продолжают оказывать помощь в осуществлении научных программ ИОА и состоят в попечительском совете, однако только в индивидуальном порядке, и они не являются официальными представителями своих университетов. Остаётся фактом, что самая секретная из крупных «фабрик мысли» обладает и самыми внушительными связями в научных кругах. Следует упомянуть ещё об одной военной «фабрике мысли», которая также столкнулась с определёнными осложнениями и была вынуждена убраться с территории Вашингтонского университета и подобрать более спокойное место для своего размещения. Речь идёт о Бюро по изучению человеческих ресурсов. Оно было создано в 1951 году армией США в Университете Джорджа Вашингтона для проведения исследований в области «психотехнологии», или, конкретнее, изучения методов подготовки кадров, мотивации солдат и их морального состояния, а также психологической войны. После того как бюро в 1969 году порвало отношения с университетом, оно превратилось в частную некоммерческую корпорацию, центральный аппарат которой разместился в городе Александрия, штат Вирджиния. Это одна из крупнейших в стране организаций, занимающихся поведенческими исследованиями. В её штате около 230 человек, преимущественно психологов, которые работают как в центральном аппарате, так и в пяти филиалах, созданных при военных учреждениях, находящихся в различных частях страны. Десятки выполненных и разрабатываемых в бюро проектов имеют кодовые «рабочие» наименования типа «Скала пустыни V», «Сопрано», «Рейд», «Защита», «Побуждение». Кодовые словечки маскируют самую различную тематику — от самой простой до самой сложной. «Скала пустыни V», например, — это цикл исследований, посвящённых изучению факторов, влияющих на боеспособность солдат в условиях атомной бомбардировки. Исследование показало, что, чем лучше подготовлены солдаты к моменту атомного взрыва, тем большую уверенность в себе они сохраняют и тем охотнее вызываются добровольно участвовать в ядерном сражении; «Сопрано» же представляет собой обзор музыки, используемой во враждебной пропаганде. Однако выводы этой работы, возможно не лишённые интереса, не известны, поскольку она засекречена. «Рейд» — это кодовое наименование ряда исследований, проведённых с целью повышения эффективности малых групп, действующих в условиях стресса. В этом случае получили подтверждение основные армейские догмы, а именно что успешно действующая группа обладает большей сплочённостью, чем та, которая неоднократно испытывала неудачи. При проведении исследования под названием «Защита» изучалось воздействие противогазов на боеспособность солдат. При этом выяснилось, что, помимо прочего, ношение противогаза уменьшает способность солдата к поддержанию служебных контактов на 41 процент. В ходе программ «Побуждение» анализировались нарушения дисциплины в вооружённых силах и было показано, что самовольные отлучки в большей степени обусловлены предыдущим жизненным опытом солдата и его взглядами, нежели теми ситуациями, в которых он оказывается во время пребывания в армии. В общем, все проводимые бюро исследования охватывают обширную сферу психологических проблем, связанных с участием в военных действиях. Разрабатываются программы обучения солдат с целью преодоления боязни высоты, снижения нервной реакции при стрельбе из личного оружия, общего психологического приспособления к условиям боевой обстановки. Недавно в длинном перечне разрабатываемых проблем появилась программа по изучению способов формирования у американского солдата «культурного самосознания». Данный проект, получивший наименование «Преодоление», вызвал дискуссию в Сенате в августе 1966 года, когда рассматривался вопрос о роли, которую должно играть в научных исследованиях Министерство обороны. Инициатором обсуждения был сенатор Фулбрайт, выразивший сомнение в уместности и необходимости затрат на то, чтобы обучать американцев американскому образу жизни. Несмотря на то что содержание бюро обходится несколько дешевле, чем большинства других «фабрик мысли», его ежегодный бюджет постоянно сохраняется в последние годы на уровне 3,5 миллиона долларов. Бюро влияет на вооружённые силы самым непосредственным образом, и обнаружить Это нетрудно. Можно указать на такую «продукцию», как недавно принятый метод обучения новобранцев стрельбе (одним из новшеств, введённых бюро, явилась замена круглой мишени реалистической фигурой человека, падающей при попадании), новые правила и процедуры несения караульной службы, инструкции по обучению ночному бою, создание училищ повышенного типа для сержантского состава, подготовка учебных планов для курсов офицеров запаса, разработка комплексных программ обучения технического персонала вооружённых сил, а также методов решения проблем, возникающих во время противоповстанческих действий. В стенах бюро был создан также целый ряд наглядных пособий для вооружённых сил, разработаны классификационные тесты, учебники, учебные программы, электронные приборы для имитации военных действий, а также брошюры, посвящённые отдельным элементам боя. Если рассматривать деятельность бюро в более широком плане, то следует сказать, что его влияние носит глубокий и фундаментальный характер. Оно служит наиболее важным катализатором в процессе перехода от традиционных — эпохи Второй мировой войны — методов обучения и постановки боевых задач к новым методам, диктуемым «системной ориентацией», то есть речь идёт о такой подготовке, которая приспособлена к системе, где человек является одной из составных частей, будь то «система стрелкового оружия», вертолёт или ракетная батарея. Подход, применяемый бюро, а следовательно, и вооружёнными силами, заключается в том, что человека считают интегральным компонентом данной системы оружия, выполняющим определённые функции. Бюро разрабатывает для вооружённых сил программы, направленные на более качественное использование кадрового состава. Например, когда проведённые бюро исследования показали, что одинокие военнослужащие тем лучше привыкают к армейским порядкам, чем дальше они находятся от дома, то были внесены соответствующие изменения в порядок прохождения службы. Литература, выпускаемая бюро, кишит такими терминами, как «психотехнология», «эргономика», «контроль качества персонала», «групповая эффективность» и система «человек — оружие». Подобная безличная ужасающая терминология — не просто жаргон. Эти термины правильно характеризуют ту отрасль прикладной психологии, которой занимается бюро, и осуществляемую им основную задачу: превратить людей в послушный и безотказный механизм. Несомненно, наиболее важной военной «фабрикой мысли» является корпорация «Рисерч анализис» (корпорация научно-исследовательского анализа). Она находится в городе Маклейне, штат Вирджиния, и, пожалуй, больше, чем какая-либо другая организация, напоминает «РЭНД», поэтому её нередко называют «армейской корпорацией RAND». Она несколько меньше «РЭНД», но её деятельность почти аналогична организации, находящейся в Санта-Монике, в том отношении, что её тематика в основном посвящена политическим исследованиям, новым системам оружия, прикладной технологии, стратегии и тактике, а также новым математическим и управленческим методам. Объём работ «Рисерч анализис» в военной области меньше, чем у «РЭНД», однако и эта корпорация, подобно «РЭНД», стремится получить больше заказов такого рода. Область, на которую корпорация «Рисерч анализис», опять-таки как и «РЭНД», оказала большое воздействие, — это военные игры и военное моделирование. В служебном бюллетене КРА утверждается, что она обладает непревзойдённым потенциалом в том, что касается военных игр и военного моделирования. Наибольшей известностью пользуются два детища корпорации: военная игра «Кармонетта» и «Автоматизированная модель структуры вооружённых сил». «Кармонетта» была разработана в конце Корпорация «Рисерч анализис» размещается в пятиугольном здании на территории научно-исследовательского комплекса в окрестностях Вашингтона. Хотя корпорация возникла только в 1961 году, её история восходит к 1948 году, когда военное ведомство организовало Бюро по исследованию операций (БИО) в составе Университета Джонса Гопкинкса для оценки влияния атомного оружия на действия вооружённых сил. Между 1948 и 1961 году БИО выполнило более 600 проектов и оказало значительное воздействие на различные военные сферы. Приведём несколько примеров: Бюро разработало план использования чернокожих в вооружённых силах, изучило вопрос о тактическом применении атомного оружия, подготовило первую в армии программу ведения психологической войны, а также создало в составе вооружённых сил ряд подразделений по исследованию операций. Бюро по исследованию операций Университета Джонса Хопкинса превратилось в независимую корпорацию «Рисерч анализис» в 1961 году главным образом в результате трений, возникших между БИО и армией. Эллис Джонсон, возглавлявший БИО, считал, что военное ведомство не предоставляет его организации достаточно свободы в выборе тематики и проведении исследований. Он также утверждал, что армия предъявляла слишком большие требования в отношении секретности. Эти трения привели к разрыву военного ведомства с университетом и к немедленному созданию нового учреждения с новой структурой и новым руководством. В последующие годы деятельность КРА была в значительной степени посвящена Юго-Восточной Азии. Корпорация работала над широким кругом проблем: от альтернативных методов эвакуации раненых из Вьетнама до нахождения оптимальных мест применения гербицидов. В 1962 году она открыла отделения в Бангкоке и в Сайгоне для проведения «исследований» в этих районах. В недавно опубликованной рекламной брошюре КРА выдвигает собственное определение научной деятельности, сообщая, что её отделение в Таиланде находится в распоряжении правительства США и правительства Таиланда с задачей ликвидации повстанческого движения в этой стране. В 1969 году военное ведомство приняло решение о сокращении количества официальных исследовательских центров с четырёх до двух, при этом сохранилась «Рисерч анализис». В списке наряду с ЦИСН не оказалось ещё одного маленького учреждения — Армейского математического научно-исследовательского центра (АМЦ), входившего в Висконсинский университет. 24 августа 1970 года в центре произошёл взрыв бомбы. Был убит один научный сотрудник и трое ранено, разрушен флигель, в котором помещался центр, и уничтожено большое количество научных материалов. В письме, адресованном органам информации группой террористов, говорилось: «Мы осуществили нападение на Армейский математический научно-исследовательский центр, одну из главных военных «фабрик мысли» в США… Центр проводил наиболее важные фундаментальные исследования, необходимые для разработки обычного и ядерного оружия, химического оружия, стрелкового оружия и многого другого… Центр был важной шестерёнкой в механизме империализма США». В действительности данный центр представляет собой одно из наименее важных научных учреждений в пентагоновском списке. Его основные функции заключались в проведении математических исследований, организации научных контактов между военными математиками и их гражданскими коллегами, а также в организации курсов усовершенствования по прикладной математике. Несмотря на то что АМЦ вычеркнут из списка, военное ведомство продолжает оказывать ему финансовую поддержку. Из всех видов вооружённых сил наибольшее количество научных центров, работающих на основе контрактов (пять), имеют ВВС. Одним из пяти, но отнюдь не самым крупным является «РЭНД», остальные — это Линкольновская лаборатория, находящаяся при Массачусетском технологическом институте, корпорация «Аэроспейс» и корпорация «МИТРЕ». Линкольновская лаборатория занимается разработкой новых средств противоядерной обороны. К её наиболее важным разработкам относится создание линии радио-локационных систем раннего обнаружения, а также проектирование подземной электронной системы в Монтане, регистрирующей все производимые в мире атомные взрывы. Крупнейшей из всех военных «фабрик мысли» является корпорация «Аэроспейс», находящаяся в Эль-Сегундо, штат Калифорния. Ежегодно она получает от ВВС 75 миллионов долларов, а численность её персонала превышает 3000 человек. Корпорация занимается только техническими вопросами, и роль её главным образом состоит в том, чтобы содействовать успеху проводимых ВВС ракетно-космических программ. С момента своего возникновения в 1960 году корпорация решала различные проблемы для ВВС, в том числе инженерно-технического порядка, занимаясь почти исключительно большими системами оружия и космическими системами. В числе выполненных корпорацией крупных работ можно упомянуть разработку ускорителя ракеты «Титан III», усовершенствование ракеты «Минитмен», разработку ряда программ повышения надёжности космических кораблей и ракетных ускорителей, разработку ряда военных спутников связи, а также программы создания усовершенствованной системы вхождения космических аппаратов в плотные слои атмосферы — имеется в виду непрекращающаяся работа над созданием ракет, могущих успешно преодолеть оборону противника. В 1965 году деятельность корпорации «Аэроспейс» стала предметом обсуждения на заседаниях подкомиссии по проведению специальных расследований Комиссии Палаты представителей по делам вооружённых сил. На этих заседаниях было выявлено значительное количество фактов, которые показывали, как «некоммерческая» корпорация может злоупотреблять своим статусом и насколько незначительным может оказаться контроль со стороны государства, если оно этого пожелает. В ходе заседаний был представлен длинный перечень злоупотреблений. Во-первых, корпорацию «Аэроспейс» обвиняли в том, что она затратила крупные суммы на рекламу, а это, как указывалось, «отнюдь не подобает» организации, созданной для выполнения правительственных заданий самим правительством и в уставе которой предусмотрено, что она не будет заниматься «пропагандой или пытаться каким-либо иным образом воздействовать на членов законодательных органов». За четыре года корпорация израсходовала более миллиона долларов на содержание персонала, занятого рекламой, ежемесячно выплачивала 2000 долларов одной нью-йоркской фирме, специализировавшейся в этой области, за её услуги, а также ежегодно расходовала свыше 200 тысяч долларов на вербовочные объявления, что, как указывала подкомиссия, делалось с целью переманить работников из других государственных учреждений на более высокооплачиваемые должности в корпорации «Аэроспейс». Корпорация также приобретала недвижимость за счёт налогоплательщиков, например ей были куплены земли во Флориде за 261,3 тысячи долларов без санкции ВВС. Отмечались также факты, свидетельствовавшие о плохом соблюдении секретности, отказ представить ВВС отчёт за использование безлюдного фонда, а также нежелание соблюдать некоторые условия контракта, например 15,5 миллионов долларов, выплаченные Пентагоном за проведение исследований, не были израсходованы, а, напротив, отложены, возможно «на чёрный день». Но есть одна область, в которой корпорация превзошла саму себя, — это политика в отношении кадров. Срок отпуска по болезни не ограничивался, выдавались ссуды для получения образования, причём это не влекло за собой обязательства продолжать работу в корпорации, выплачивались немыслимые подъёмные при переездах (как, например, выплата 3 133 долларов за перевозку лодки одного административного работника из Массачусетса в Калифорнию), а также производилась выплата за счёт государства взносов за членство в загородных клубах, организовывались «роскошные банкеты», и, наконец, цитируя доклад подкомиссии, устанавливались «необычно высокие начальные ставки заработной платы, производилось необычно резкое повышение заработной платы после непродолжительного пребывания в должности, существовала чрезвычайно высокая шкала зарплаты для управленческого персонала». Годовое жалованье президента корпорации «Аэроспейс» было в 1964 году равно 91 730 долларов, однако в эту сумму не входили дополнительные привилегии: страхование жизни за счёт компании и оплата членских взносов в клуб. Основной вывод следственной комиссии гласил: «Корпорация «Аэроспейс» постоянно нарушала правительственные распоряжения при заключении контактов с ВВС, в результате чего были перерасходованы без всякой необходимости миллионы долларов государственных средств». Хотя некоторые из отмеченных нарушений были устранены после проведения проверки, как, например, ежемесячные выплаты нью-йоркской рекламной фирме, в отношении других все оставалось по-прежнему. Ставки заработной платы, например, продолжали повышаться, пока наконец не вмешался Конгресс и в 1969 году не установил верхний продел. Вообще же расследование особых последствий для корпорации «Аэроспейс» не имело. Корпорация «МИТРЕ» — это крупная научно-исследовательская и инженерная фирма, находящаяся в Бедфорде, штат Массачусетс. Она во многом напоминает корпорацию «Систем девелопмент». Фирма возникла в 1958 году при Массачусетском технологическом институте. Он помог создать её, с тем чтобы она взяла на себя те оборонные проекты МТИ, которые являлись слишком крупными для него и которыми ему, как учебному заведению, не следовало заниматься. В настоящее время «МИТРЕ» — частная корпорация, не имеющая официально никакого касательства к МТИ. От половины до трёх четвертей ежегодного дохода корпорации поступает от ВВС, для которых она изобретает, разрабатывает и помогает производить новейшее оружие, средства связи и электронные системы. Корпорация имеет свыше 2000 сотрудников, работающих или в огромной штаб-квартире около Бостона, или в большем комплексе в предместьях Вашингтона, или в её 24 филиалах, которые находятся в различных пунктах, от Хантсвилла, штат Алабама, до Фуджу, Япония. Военная тематика её деятельности включает разработку систем ПВО, средств связи и радиолокацию. Корпорация выполнила свыше ста заданий военного ведомства, а в настоящее время она в числе прочих работ составляет проекты новых тактических спутников связи, которые должны быть запущены в середине Около 20 процентов её деятельности носит невоенный характер, и, по словам Чарлза Дьюка, руководителя планового отдела, корпорация надеется в будущем выполнять больше гражданских заданий, продолжая одновременно обслуживать и Министерство обороны. Самая сильная сторона корпорации, по мнению Дьюка, в том, что она выполняет роль проектировщика и технического консультанта для ведомств, занимающихся проблемами общественного транспорта, просвещения, здравоохранения, борьбы с загрязнением и соблюдения законности. У корпорации появляются постоянные клиенты из гражданской сферы, как, например, власти штата Миссачусетс, для которого она выполняет разнообразные задания, включая проектирование единой сети связи для юридических органов штата, модернизацию отдела здравоохранения, а также изучение судебной процедуры с целью разгрузки заваленных делами судов. Корпорация «МИТРЕ» хотела бы занять положение официальной «фабрики мысли» штата Массачусетс. Одной из самых интересных областей, в которых корпорация сейчас проводит работу, является проектирование и оценка средств общественного транспорта, которые могут использоваться в будущем. Она занимается этим для ряда отделов Министерства транспорта. Диапазон здесь очень широк: от инженерных разработок на уровне «болтов и гаек» для экспериментальных высокоскоростных «Метролайнера» и турбопоезда, а также изучения (на бумаге) принципиальных характеристик общественного транспорта отдалённого будущего, например:
«МИТРЕ» (наряду с корпорацией «ТРВ», находящейся в Редондо-Бич, штат Калифорния, и некоторыми другими фирмами, которые занимаются системами) только недавно стала оказывать поддержку подобному свободному и творческому научному пояску, и поэтому ещё слишком рано выносить какое-либо суждение. Можно только сказать, что возникает новая концепция планирования общественного транспорта. Будет интересно наблюдать дальнейшее влияние «МИТРЕ» в этой области по мере того, как некоторые из этих систем найдут применение. Гораздо меньшей по размерам, но не по значимости, чем «Аэроспейс» или «МИТРЕ», является корпорация «Аналитик сервисез» (или «АНСЕР») — небольшая специализированная некоммерческая организация. Она находится в одном из пригородов Вашингтона в арендуемом здании, напоминающем по внешнему виду химчистку. Задача её — по возможности быстро обеспечивать ВВС объективными научными данными. Своей высокой репутацией она обязана умению в относительно сжатые сроки указывать пути создания перспективных систем оружия. «АНСЕР», которую журнал «Эрфорс-спейс дайджест» метко окрестил «быстродействующий фабрикой мысли» Военно-Воздушных сил, обслуживает исключительно ВВС, ассигнующие на её деятельность 1,5 миллиона долларов в год. Проводимая ей работа, как правило, засекречена, а большинство изучаемых тем не может быть даже упомянуто по соображениям безопасности. Продукцию её по большей части составляют устные сообщения, консультации и технические отчёты, редко, впрочем, публикуемые. Главная её черта — анонимность. Фактически на протяжении длительного периода анонимность была взята за правило. Доклады, подготовленные сотрудниками «АНСЕР», публиковались как документы штаба ВВС, и название её в этих документах не фигурировало. Помимо ежегодных запросов на ассигнования для «АНСЕР» и наличия здания, где работали её сотрудники, мало что свидетельствовало о существовании корпорации. В период, когда Макнамара являлся министом обороны, «АНСЕР» получила возможность выйти в В числе заданий, которые «АНСЕР» выполняла для ВВС, были такие специфические, как определение оптимальных сроков снятия с вооружения бомбардировщика «Б–47», лучшие способы укрепления стратегических позиций ВВС, оптимальный состав будущих стратегических сил, а также потенциальные возможности использования космоса в военных целях. К вкладам, сделанным корпорацией в военную технологию, относится, например, проведение первой стадии исследований, которые позволили создать ионосферную радиолокационную станцию сверхдальнего действия, применяемую теперь для противоракетной обороны, усовершенствования в области технологии межконтинентальных ракет, а также разработки новых авиационных материалов, как, например, биметаллические волокна с содержанием бора — перспективного материала для создания принципиально новых конструкций самолётов, гораздо более лёгких и прочных. Корпорация осуществляла также разработку проектов авиационных и ракетных систем, пилотируемого стратегического бомбардировщика, транспортного самолёта с изменяемой геометрией крыла, сверхзвукового прямоточного воздушно-реактивного двигателя со сверхзвуковым сгоранием, а также перспективного самолёта с вертикальным взлётом и самолёта с коротким пробегом при взлете и посадке. Во время рассмотрения оборонного бюджета на 1970 год на заседании финансовой комиссии палаты представителей отмечались как безвестность, так и значительная роль корпорации «АНСЕР». Когда члены Конгресса попытались выяснить, что она собой представляет, чем занимается и для чего, оказалось, что эта наиболее важная комиссия понятия не имеет о том, что такое «АНСЕР» и только теперь, хотя корпорация на протяжении ряда лет финансируется правительством, наконец им стало известно, в чём здесь дело. Некоторые даже не понимали, что означает её название. Иногда Конгрессу с трудом удаётся обнаружить наличие новых дорогостоящих программ разработки вооружения, очевидна и та роль, которую играет относительно небольшая «фабрика мысли», находящаяся в системе ВВС, в подготовке и обосновании новой военной техники. В заключение следует отметить, что Военно-морской флот имеет четыре исследовательских центра. Три из них представляют собой сугубо технические организации, скорее являющиеся лабораториями, чем «фабриками мысли». При этом две из них называются одинаково: «Лаборатория прикладной физики». Одна из них функционирует при Университете Джонса Хопкинса, а другая — при Вашингтонском университете. Третьей организацией является лаборатория артиллерийских исследований в Университете штата Пенсильвания и, наконец, четвёртая — Центр военно-морского анализа, сфера деятельности которого гораздо шире, а выполняемая роль аналогична корпорациям «Рисерч анализис» и «РЭНД» для других видов вооружённых сил. Несмотря на то что научные центры, выполняющие военные контракты, представляют собой вызывающий страх придаток могучей военной машины и на их деятельность ассигнуются миллиарды долларов, Конгресс редко проявлял интерес к их деятельности и находил причины для критики. Собственно говоря, за последнее десятилетие наиболее частым поводом для дискуссий был относительно маловажный вопрос о ставках, выплачиваемых Министерством обороны гражданским специалистам. В 1969 году президент корпорации «Аэроспейс» получал свыше 90 тысяч долларов в год, два его заместителя получали соответственно 66 и 65 тысяч долларов, и надо было спуститься до шестой ступени служебной иерархии, чтобы выявить административного работника, получающего столько же, сколько получает министр обороны Лэйрд, — 60 тысяч долларов в год. Подобные ставки уже в течение некоторого времени вызывали недовольство членов Конгресса. Сенатор Карл Э. Мундт, например, высказываясь по поводу того, что отставной генерал Максуэлл Тейлор, возглавлявший до недавнего времени Институт оборонных анализов, получает 50 тысяч долларов в год в дополнение к своей военной пенсии, заявил, что пентагоновские «фабрики мысли» — это «дорогостоящая утечка умов из гражданских ведомств в закрытые частные предприятия, которую оплачивают налогоплательщики». Наконец, в 1967 год было предложено дополнение, которое было принято и внесено в закон о военном бюджете на 1970 год. Дополнение гласило, что ставки в этих организациях не должны превышать 45 тысяч долларов в год, за исключением тех случаев, когда это разрешено президентом США, а также делалось изъятие для корпораций «МИТРЕ» и ИОА, где президентам разрешалось выплачивать 60 тысяч долларов в год. Благодаря этому некоторые ставки были уменьшены, однако в большинстве случаев «реформа» свелась только к тому, что правительство выплачивало лишь первые 45 тысяч долларов, а разница или её значительная часть компенсировались за счёт «корпоративных фондов», источники которых, как нетрудно обнаружить, представляют собой выплата за административную деятельность и другие доходы, складывающиеся за счёт средств налогоплательщиков. Из 20 администраторов, получавших более 45 тысяч долларов в 1969 году, у 12 зарплата и в 1970 году превышала этот уровень. Больше всех пострадал президент корпорации «Аэроспейс», жалованье которого было урезано Белым домом до каких-то «жалких» 70 тысяч долларов в год. Помимо вопроса о заработной плате, взаимоотношения между Пентагоном и его «фабриками мысли» подверглись критике со стороны членов Конгресса ещё в двух важных направлениях. В одном случае речь шла о влиянии этих учреждений на процесс выработки политики, а в другом — об их привилегированном положении в качестве частных учреждений. Несомненно, что результаты деятельности этих «фабрик мысли» оказали значительное влияние на процесс принятия решений в федеральном правительстве. Вследствие этого анонимные специалисты и учёные, не несущие непосредственной ответственности перед избирателями за свои решения, оказывали содействие государственному аппарату и даже в На деле, благодаря своим «фабрикам мысли» Пентагон пе только обогатил свой арсенал новыми идеями и новой техникой, но сумел распространить свою власть и на Конгресс. Приведём в качестве иллюстрации два примера — один подлинный и один гипотетический. Пентагон и его вспомогательные научные учреждения вели интенсивную работу над противоракетой ещё до того, как вопрос о развёртывании ПРО был поднят перед Конгрессом. С 1956 по 1968 год на исследования в этой области было затрачено приблизительно 4,5 миллиарда долларов. После того как организации, подобные «РЭНД», ИОА, КРА, Гудзоновскому институту и другие, стали привлекаться для предоставления консультаций в Конгрессе, они использовались Пентагоном и приверженцами ПРО в Конгрессе — как открыто, таи и тайно — в качестве поставщиков обширной информации, обосновывающей необходимость ПРО по техническим и политическим соображениям. Информация такого рода предоставлялась в экспертных заключениях, в памятных записках и на пресс-конференциях. С другой стороны, те, кто выступал против ПРО или ещё не был убеждён в её необходимости, должны были, приводя контраргументы, опираться на «сборную» группу из специалистов и учёных. Как уже говорилось, именно в этот период Джером Б. Уизнер, бывший советник по науке при президенте Кеннеди, заявил, что Конгрессу необходим «анти-РЭНД» — научное учреждение, обслуживающее Конгресс, которое представляло бы заключения, не финансировавшиеся военным ведомством. Второй, на этот раз гипотетический, пример касается Таиланда, ныне одного из главных объектов исследований, которые проводятся «фабриками мысли», оплачиваемыми Пентагоном. В перечне работ по Таиланду, выпущенном Министерством обороны в 1968 году, перечисляется 508 отдельных исследований, посвящённых этой стране, основная часть которых подготовлена «фабриками мысли». КРА, Стэнфордский исследовательский институт, «МИТРЕ», КСД, Американский исследовательный институт, Корнеллские лаборатории по аэронавтике (это всего лишь некоторые из таких учреждений) не только проводили исследования, относящиеся к данной стране, но и в то или иное время имели свои отделения в Бангкоке. Если вдруг будет внесено предложение или принято решение относительно американской интервенции в Таиланде, то можно быть уверенным, что тут же в оправдание этой акции будет представлена масса законченных исследований, политических рекомендаций, графиков и статистических данных. Точно так же как и в примере с ПРО, те, кто выражает сомнения или неодобрение по поводу подобной акции, должны будут начинать с нуля при сборе фактического материала для встречной аргументации. Последний из доводов, выдвигаемых критиками, касается тех весьма привилегированных условий, в которых находятся эти корпорации. По мнению критиков, правительство только финансирует их, но почти не контролирует, на них не оказывают сдерживающего воздействия ограничения свободного рынка, связанные с существованием конкуренции, кроме случаев, когда корпорации решают увеличить свой фиксированный доход, конкурируя с другими фирмами при получении контрактов на проведение научных работ, и не обременены правилами, действующими в государственном аппарате. Хотя за последние годы ставки государственных служащих повысились и одновременно были предприняты некоторые попытки контролировать ставки и финансовые привилегии научных центров, «фабрики мысли» обычно более щедро вознаграждают своих сотрудников. Ни для кого не секрет, что одной из причин создания этих учреждений было главным образом стремление обойти систему тарифных ставок и дополнительных выплат, введённую для государственных служащих. То обстоятельство, что специалист «РЭНД» летит первым классом и может пользоваться каждые шесть лет годичным оплаченным правительством отпуском, а специалист, находящийся на государственной службе, не имеет ни того, ни другого, дало повод для утверждения, что сотрудникам «фабрик мысли» предоставляются «чрезмерные привилегии». Часто также утверждают, что федеральные научные центры имеют явно несправедливое преимущество при получении, правительственных заказов на проведение научных работ, контракты на которые в противном случае заключались бы на основе конкурса фирменных заявок и, возможно, обошлись бы дешевле. Более того, хотя правительство оплачивает накладные расходы, федеральным научным центрам разрешается вести конкурентную борьбу за получение неправительственных заказов. Характерными являются высказывания члена палаты представителей Чарлза С. Габсера (республиканец от штата Калифорния) относительно соглашения, заключённого корпорацией «РЭНД» с биржами: «Фактически это субсидия, получаемая Нью-Йоркской биржей от федерального правительства через ВВС и «РЭНД», то есть бесчестная форма конкуренции по отношению ко многим фирмам, предоставляющим услуги этого рода». За исключением тех случаев, когда речь шла о заработной плате, критика со стороны Конгресса, равно как и другие попытки контролировать субсидируемые военные «фабрики мысли», не носила регулярного характера и оказалась безрезультатной. Детальные расследования, как, например, изучение деятельности корпорации «Аэроспейс», организуются редко, а если это и имеет место, почти никогда не проводится последующая проверка в целях установления того, были ли устранены отмеченные нарушения. Наиболее упорным критиком является сенатор Фулбрайт, осуждающий субсидируемые государством «фабрики мысли» главным образом за ту роль, которую они играют в формировании внешней политики, и за связанную с этим деятельность в области общественных наук. Количество критически настроенных людей увеличивается одновременно с усилением общей критики в адрес военных, хотя сторонники «фабрик мысли» все ещё обладают численным превосходством над их противниками. Тем не менее большинство членов Конгресса либо не заинтересованы в данной проблеме, либо не разбираются в ней. Читая протоколы заседаний Конгресса, на которых рассматривались вопросы, связанные с деятельностью военных «фабрик мысли», встречаешь множество примеров непонимания того, чем они занимаются и чем являются. Фактически даже Фулбрайт, специально занимавшийся изучением данного вопроса, иногда становится в тупик, когда дело доходит до деталей. В 1968 году на заседании комиссии Сената по иностранным делам он сказал, заглядывая в список пентагоновских федеральных научных центров: «У меня в руках их перечень, но я не понимаю, что означают некоторые названия. О некоторых я слышал, ЦАЭС — ИИТИИ? Понятия не имею, что это такое. Это такая фирма в нашей стране?» ЦАЭС — ИИТИИ, на котором споткнулся Фулбрайт, — это небольшой федеральный научный центр, имевший контракт с ВВС и вычеркнутый из списка в 1970 году (однако он по-прежнему финансируется ВВС). Название его расшифровывается следующим образом: Центр анализа электромагнитной сопоставимости (ЦАЭС), руководимый Иллинойским институтом Технологического исследовательского института (ИИТИИ). Критика со стороны Конгресса наталкивалась на ожесточённое сопротивление со стороны Пентагона. Ещё в начале 1969 года начальник управления оборонных исследований Джон С. Фостер заявил комиссии палаты представителей по делам вооружённых сил: «Эти организации великолепно выполняли наши задания и продолжают их великолепно выполнять. Следует сказать, что их услуги, пожалуй, сегодня более необходимы, чем когда-либо, хотя бы потому, что по мере усложнения оборонных проблем нам требуется всё больше опытных и объективных аналитиков, проектировщиков и администраторов». Как правило, Пентагон утверждает, что его «фабрики мысли» создают высококачественные исследования, что там не бывает столкновения интересов, что они превосходно знакомы с потребностями своих патронов в отношении науки, могут быстро удовлетворять нужды военных, а также обладают весьма эффективными возможностями для проведения междисциплинарных исследований. Существует, однако, одно обстоятельство, которое даже у Пентагона вызывает беспокойство: минимальная с его стороны возможность контролировать дальнейшее развитие этих необыкновенных учреждений. Руководитель управления оборонных НИР Фостер сообщил во время прений в палате представителей в 1969 году о своём беспокойстве по поводу того, что некоторые «фабрики мысли», как это уже имеет место, поддаются искушению и вместо оборонной работы приступают к изучению внутренних проблем США, приобретая при этом независимый статус. Идя навстречу их стремлению расширить сферу своей деятельности, Пентагон с начала 1969 года установил порядок, в соответствии с которым до 20 процентов проводимых ими исследований могла занимать невоенная тематика. Однако, поскольку «РЭНД» уже дошёл до цифры 35 процентов и каких-либо замечаний в этой связи не было высказано, ясно, что военное ведомство пе требует от своих «фабрик мысли» строгого соблюдения этой квоты. К тому же мало вероятно, чтобы Пентагон был в силах заставить их соблюдать это ограничение. Бесспорным фактом является то, что «фабрики мысли», созданные, выпестованные и непрерывно финансируемые Пентагоном, юридически, если захотят, имеют полное право поступать как им заблагорассудится. Как выразился Фостер в 1969 году: «Выбор, таким образом, не полностью зависит от нас». То обстоятельство, что другие «фабрики мысли» могли бы последовать примеру корпорации «Систем девелопмент» и превратиться в независимые организации, частично объясняет, почему в настоящее время военное ведомство проводит исключительно в рамках своей системы эксперимент с группами, аналогичными по функциям с «фабриками мысли». По мнению определённых кругов Пентагона, будущие «группы по изучению политики и по оказанию технической помощи» (то есть «фабрики мысли») должны находиться под более строгим внутренним контролем. В последние десять лет дважды в официальном порядке проводилось подробное обследование деятельности научных центров, работающих по контрактам. Одно осуществлялось при подготовке фундаментального обзора в 1962 году по линии Бюджетного бюро, изучавшего положение дел в области правительственных НИР, а второе проводилось Главным финансовым управлением в 1969 году. В обоих случаях была высказана критика по поводу взаимоотношений между государственными органами и федеральными научными центрами, обращалось внимание в первую очередь на необходимость обеспечения отчётности этих учреждений о своей деятельности перед государственным аппаратом и установления над ними организационного контроля. Кроме того, в обоих случаях выдвигалась альтернативная идея о создании государственных «институтов» или внутренних «фабрик мысли». Концепция создания институтов, выдвигавшаяся в обоих докладах, предусматривала сохранение наиболее положительных аспектов контрактных научных центров: определённую свободу в выборе проектов, освобождение от некоторых бюрократических обязанностей, а также известную организационную гибкость при общем контроле со стороны правительства. Несмотря на то что оба документа настоятельно рекомендовали детально рассмотреть предложение о создании «институтов», до настоящего времени это не сделано. Все же за последние годы возникло несколько учреждений, напоминающих те, о которых шла речь в указанных докладах, а некоторые находятся в проекте. ВВС, например, серьёзно изучают вопрос о создании внутри своей структуры «фабрики мысли», управляемой гражданскими лицами, на авиабазе Райт-Паттерсон (штат Огайо) для содействия осуществлению крупных, дорогостоящих программ по созданию новой авиационной техники. Однако наибольшую активность в этой области проявляют сухопутные войска, организовавшие целую группу институтов, наиболее интересным из которых является Институт наземных боевых действий. 3. Занимаясь игрой в войны будущегоАмериканская армия, ещё давным-давно сражавшаяся в войне, которая должна была положить конец всем войнам, сегодня имеет в своей исполинской структуре группу из 170 гражданских специалистов и военнослужащих, занятых придумыванием и «проведением» войн, которые, возможно, произойдут в Чтобы проникнуть в институт, требуется провести нечто вроде «операции плаща и кинжала». Если опыт, полученный автором, является типичным, то тогда процедура начинается с многократных запросов об информации, которые остаются без ответа. Затем, если проявить достаточную настойчивость, можно получить приглашение на беседу с представителем группы внешних сношений управления боевой подготовки сухопутных войск в Форт-Бельвуар (штат Вирджиния). Во время этой встречи производится зондаж намерений назойливого посетителя, и он может получить просимое разрешение, если усвоит, что вооружённые силы совершенно не одобряют какой бы то ни было рекламы института. Как сообщил один вольнонаёмный специалист по внешней информации, который в отличие от своих коллег гордится умением ограничивать рекламу: «Журнал «Лайф», узнав о существовании зала для военных игр, захотел его сфотографировать, но нам пришлось ответить отказом». Если, наконец, удаётся организовать интервью с кем-либо из научного персонала, оно проходит в быстром темпе, лишено содержания и записывается на магнитофон. Во встрече участвуют несколько полковников и один гражданский специалист, работающий в институте. Вместо приветствия они начинают с изложения обязательных правил: нельзя цитировать их высказывания, не сняв кавычки при записи. «Интервью» фактически сводится к быстрому показу ряда диапозитивов, комментируемых собравшейся группой. Оно продолжается менее часа и даёт представление всего лишь о структуре института и характере выполняемых заданий в самых общих чертах. Подобная процедура вызывает больше вопросов, чем даёт ответов, и стремление получить представление об этом укромном закоулке правительственного аппарата становится ещё более настоятельным. Общую картину приходится составлять на основании других интервью и других документов, не полагаясь на официальных добровольцев из рядов вооружённых сил. Институт разместился на верхних этажах здания фирмы «Гофман», частного административного здания, полностью арендуемого Пентагоном, которое находится в убогом промышленном районе Александрии (штат Вирджиния). Внутренние помещения выглядят так же, как и во многих других «фабриках мысли»: унылый ряд кабинетов, впрочем, при этом отсутствуют вычурные плакаты и прочие иконоборческие символы, которые встречаешь в таких учреждениях, как «РЭНД» и Гудзоновский институт. Спартанское убранство оттеняется бросающимися в глаза средствами обеспечения секретности. Комнаты, используемые для совещаний и инструктажа, выглядят как огромные сейфы с комбинационными замками на дверях, которые запираются изнутри во время заседаний. Украшения в холлах представляют собой многочисленные надписи, сделанные крупными красными буквами, которые оповещают, что посетители, не имеющие сопровождающего, будут задержаны. Институт представляет собой одно из научно-исследовательских подразделений Управления боевой подготовки сухопутных войск, созданного в 1962 году для полной разработки новых идей — будь то военное снаряжение, новая организация или новая военная доктрина, — от момента зарождения до внедрения в войска. Всего данное управление имеет около 30 самостоятельных групп, отделов и институтов, занимающихся разработками, связанными с проблемами ведения боевых действий. Помимо Института наземных боевых действий, имеются институты перспективных научных исследований, комплексных систем вооружения и поддержки, специальных исследований, ядерных исследований, стратегических и вспомогательных операций, а также системного анализа. В отличие от Института наземных боевых действий, занимающегося самыми широкими проблемами предполагаемых боевых действий, прочие учреждения представляют собой ориентированные на будущее группы, которые разрабатывают отдельные вопросы боевой деятельности. Институт наземных боевых действий был создан в апреле 1967 года в качестве одного из основных армейских центров в области прогнозирования и перспективного планирования. Институт — первое учреждение такого типа, на которое возложена обязанность заниматься вооружёнными силами в целом, а не осуществлять рассмотрение их различных компонентов, как это поручалось ранее его предшественникам. Мысль о таком институте возникла в 1966 году, когда армейское командование, искало пути обеспечения более единообразного подхода к планированию военных НИР. Непосредственным поводом для организации института была необходимость урегулировать некоторые издавна существующие разногласия в военных кругах, например споры между теми, кто хотел бы получить в будущем больше вертолётов, и сторонниками увеличения производства танков. Институту поручили разработать всеобъемлющий план армии будущего и предоставили возможность привлекать к этой работе любые военные ведомства. Разработка первого варианта этого гигантского плана должна была завершиться к маю 1972 года. План известен под кодовым названием «СНБД–90», что означает «Система наземных боевых действий — 1990 год, и разослан высшим военным руководителям страны. Предварительным этапом разработки является серия отдельных исследований и обзоров. Эти работы подготовлены как самим институтом, так и другими военными учреждениями. Итоговый труд должен представлять собой анализ альтернативных вариантов организации будущих армий, которые, возможно, будут существовать в 1990 года и охватывать период Основными составными элементами плана являются исследования, посвящённые войнам, которые, возможно, будут вестись в 1990 году, функциям, которые должна будет выполнять армия в данный период, я также вооружению и снаряжению, которые могут быть созданы к 1990 году. Эти данные, представляющие собой сырье для «СНБД», содержатся в двух предварительных трудах, уныло озаглавленных «КСЗА–90» (Конфликтные ситуации и задачи армии, 1990 год) и «СВАМЧ–90» («Справочник по возможным вариантам материальной части, 1990 год»). Первый — это преимущественно продукция военной разведки, а второй в основном составлен одним из подразделений управления материально-технического обеспечения сухопутных войск. Несмотря на то что оба исследования были почти закончены к 1970 году, они будут непрерывно обновляться на позднейших стадиях. Следующим шагом в процессе подготовки плана является создание альтернативных концептуальных проектов, в результате чего будут разработаны три концепции армий будущего, обозначенные А. В и С. Эти три варианта подвергнуты «преференциальному анализу», который должен показать, какая из них какие задачи может выполнять лучше всего и при каких условиях. В заключение этот анализ переработан в проект и представлен на детальное рецензирование ещё до появления на свет «СНБД–90». Институт до настоящего времени выявил почти 400 войн (точнее, 385), возможных к 1990 году и около 600 видов нового вооружения и снаряжения, с помощью которого в них может участвовать армия США. Эти 385 возможных конфликтов фигурируют в прогнозе, составленном подразделением из 12 специалистов военной разведки, именуемом Группой разведывательного анализа угрозы (ГРАУ). Из этих будущих конфликтов ГРАУ выделила 145, в которые, вполне вероятно, могут быть вовлечены США. Ввиду наличия столь большого числа конфликтов, потенциально касающихся армии, список сократили, сведя его к типичным примерам, в которых представлены различные климатические условия, тактика, силы противника, местность и оружие. В качестве примеров подробно рассмотренных вариантов конфликтов 1990 года можно упомянуть анализ азиатского конфликта на Тайване, когда Тайвань, США, Филиппины и Япония сражаются с коммунистическим Китаем, либо трёх внутренних конфликтов с участием американской армии — в Конго, Боливии и США. Армия определяет этот раздел работы как «ряд правдоподобных условий и вероятных причин, районов и типов конфликта». В этом разделе исследования перечислены также 11 задач армии на 1990 год. Многие из них традиционны, например защита страны и обеспечение эффективности гражданской обороны, тогда как другие представляют собой перенесение в К этой работе примыкает исследование, посвящённое военной технике, которая может появиться в рассматриваемый период. Оно опирается на перечень функциональных задач на 1990 год. Согласно определению, данному институтом, функциональная задача представляет собой «итог, цели или конечный результат наземной боевой операции, достижение которого может способствовать развитию более значительного целого или же само по себе рассматриваться как окончательный успех». Всего определено 165 функциональных задач, разбитых на крупные тематические разделы, например имеется более десяти задач, посвящённых разведке, и девять задач, относящихся к мобильности. В качестве примеров таких функциональных задач можно назвать способность:
Военное снаряжение, принципиальные характеристики которого были разработаны в результате постановки этих задач, было создано примерно в 47 военных лабораториях и научно-исследовательских группах. Необходимая информация была собрана и сведена воедино. Управлением разработки концепций перспективной военной техники — исследовательской группой, насчитывающей около 100 сотрудников, которые отвечают именно за эту часть исследования. Все из примерно 600 предметов снаряжения, существование которых считается вероятным к 1990 году, находятся в пределах возможностей современной технологии, но ещё не созданы. Как выразился один из работающих в институте военнослужащих: «Это преимущественно вещи, имеющие более высокую мощность, более значительную огневую мощь или обладающие более высокой степенью автоматизации. Это все вещи, до создания которых ещё очень далеко, они могут быть как огромными, так и портативными, приспособленными для переноски одним человеком». В качестве примеров можно назвать новые танки, более прочные вертолёты, обладающие более широкой сферой применения, автоматизированные противотанковые ракетные системы, приборы для радиолокационного опознания самолётов во время боевых действий, новые системы для точного определения местонахождения неприятельских войск, а также предметы снаряжения для военно-строительных частей и службы тыла. Конкретным образцом такого рода снаряжения, мысль о котором возникла благодаря этому исследованию, является машина, названная «мощный пневматический водомет», напоминающая по внешнему виду танк. При помощи мощной струи воды машина дробит горные породы на куски, пригодные для строительства дорог и взлетно-посадочных полос. На следующем этапе для изучения трёх различных вариантов армии будущего созданы три группы офицеров, Первые два исследования используются в качестве ориентиров наряду с некоторыми фактическими бесспорными допущениями относительно будущего армии, например этим группам сообщают, что армия будет комплектоваться целиком или почти целиком из добровольцев и что в Европе будет меньше американских баз. На основании этого разработчики исходят из наличия менее многочисленных, более эффективных и обладающих более высоким моральным уровнем вооружённых сил. Затем каждой группе даются различные вводные. Группа «А» использует «эволюционный» подход, преобразовывая нынешнюю армию в будущую без значительного увеличения ежегодного бюджета и без особого изменения тенденции. Группа «В» менее консервативна и готовится к традиционной неядерной войне с меньшим ограничением расходов. И наконец, группа «С» может исходить из почти полного отсутствия каких-либо ограничений — как в отношении денежных средств, так и стратегических вооружений, вплоть до ядерных. После создания этих трёх «армий» использован ряд методов для их оценки, включая анализ издержек, изучение эффективности, внешнюю экспертизу со стороны других военных ведомств, а также проведение военных игр. Военные игры, роль которых в этой работе является первостепенной, проводятся отделом военных игр института, который использует для этих целей недавно созданное специальное устройство, получившее прозвище «поле боя под стеклом». В зале для военных игр пять огромных матовых проекционных экранов, передвигающихся по монорельсовой дороге, показывают ход сражений. Благодаря наличию дороги различные фазы сражения можно фотографировать для позднейшего анализа, а кроме того, экраны по этому рельсу вкатывают на ночь в сейф, чтобы обеспечить сохранность находящейся на них секретной информации. По соседству с главным залом расположены отдельные помещения для играющих за армию «красных», за армию «синих» и для контролёров во время военных игр так называют посредников). Роль военных игр в «СНБД–90» заключается в выявлении сильных и слабых сторон различных вариантов армий в отношении их организации, вооружения и тактики по результатам проверки в воображаемых конфликтах, а также в определении влияния на армии «А», «В» и «С» различных комплектов снаряжения. Военные игры будут также использоваться для проверки эффективности каждой из концепций организация армии во время гражданских беспорядков, а также стихийных бедствий и катастроф. В дальнейшем предстоит провести интересный цикл игр, в котором будущее американское оружие должно противостоять сегодняшнему. Это делается преимущественно с целью определить, в состоянии ли то оружие, которое Соединённые Штаты сейчас поставляют другим странам, превзойти наше будущее оружие, в случае если какая-либо из этих стран займёт к 1990 году враждебную позицию. В окончательном варианте «СНБД–90», предназначенном для высших военных руководителей страны, перечислены преимущества и недостатки трёх армий, включая воздействие каждой из них на американскую экономику и ресурсы, а также предложения относительно «четвёртой армии», которая должна быть созвана с учётом лучших сторон трёх других. Хотя к моменту написания настоящей книги данное исследование не завершено, можно не сомневаться, что основной упор в нём будет сделан на гораздо большую степень автоматизации. Говоря конкретнее, развитие будущей американской армии направлено на то, чтобы она соответствовала доктрине широкого применения автоматизации на поле боя, или, как иногда его называют, «пористого поля боя». Эта доктрина излагалась различными военными руководителями, в том числе начальником штаба сухопутных войск генералом Уильямом С. Уэстморлендом, который кратко сформулировал её в своей речи в октябре 1969 года: «На поле боя грядущего будущего неприятельские войска будут обнаружены, прослежены и окажутся под прицелом почти мгновенно благодаря применению каналов передачи данных, оценки данных разведки с помощью ЭВМ и автоматизированному управлению огнём. Вследствие того что в первом же раунде вероятность поражения почти максимальна, а приборы наблюдения могут непрерывно следить за противником, потребность в крупных силах для оказания физического сопротивления будет менее значительной… Понадобились сотни лет, чтобы добиться мобильности бронетанковой дивизии. Спустя немногим более двух десятилетий мы имели аэромобильную дивизию. При совместных усилиях нас будут отделять от автоматизированного поля боя не более 10 лет». Вооружённые силы уже приступили к решению гигантской задачи — научного обеспечения автоматизации на поле боя. До настоящего времени затрачено свыше 2 миллиардов долларов. Сенатор Проксмайр, который в июле 1970 года привлёк внимание Конгресса к вопросу об электронной технике на поле боя, утверждает, что подготовка к её использованию может в конечном счёте обойтись в 20 миллиардов долларов, или, как говорит он, связывая это дело с нынешним фиаско, «почти вдвое больше, чем мы затрачиваем на ПРО, и в четыре раза больше, чем мы затратили на транспортный самолёт «С–54». Проксмайр также охарактеризовал эту программу как «классический пример применяемого Пентагоном метода «просунуть ногу в дверь». Небольшие суммы, затраченные на исследования и разработки, превращаются в миллиарды на новые системы оружия, вопрос о которых никогда в целом не подвергался детальному и критическому анализу со стороны Конгресса». Если этот обширный набор электронных приборов и инструментов будет разработан, он станет одним из главных компонентов армии будущего в том виде, как её представляет Институт наземных боевых действий. Институту было также поручено изучить возможные для Америки будущие конфликты, исходя при этом из того, что конфликты такого рода являются скорее нормой, чем отклонением от неё. Институт проявил незаурядное воображение при решении задачи о нормализации войны, о чём, в частности, свидетельствует тот факт, что им было придумано 385 войн, считающихся вполне возможными. Интересно то, что сотрудникам института было предписано исходить из неизбежности участия Соединённых Штатов во многих из этих войн и необходимости уже теперь размышлять над тем, как их выиграть. Опасность, связанная со всем этим, слишком очевидна, поскольку черта между позицией подготовки к самообороне и позицией поисков конфликта, к которому следует готовиться, уже давно перейдена. Короче говоря, какой же основной урок тысячи специалистов, работающих в «фабриках мысли», вынесли из вьетнамского опыта? Очевидно, по их мнению, беда в том, что война велась недостаточно эффективно, а не в том, что её ведение по самой своей сути было расточительным и изнурительным для всех, кто принимал в ней участие. Вьетнам для них — это не сомнительное предприятие, а несовершенный продукт, который необходимо улучшить. Готовиться сейчас к возможной войне, скажем, на Луне в 1990 году — это значит сделать существенный шаг к тому, чтобы приучить творцов государственной политики буквально — и психологически к такой перспективе. |
|