Александр Анатольевич Попов:
Символы будущего, или стратегия обретения себя

Вызов массовости

Деятели инновационных отраслей образования занимаются самой что ни на есть политикой. И, по мнению некоторых управленцев — самой «страшной» политикой — культурной, то есть политикой регионального развития страны на длительную перспективу. Суть этой позиции в том, что культурная политика — это «выращивание» новых гуманитарных технологий и социокультурных практик как способа управления развитием страны. Я полагаю, что рано или поздно этими практиками будут пользоваться на различных уровнях управления, в том числе и на самых высоких.

Недавно я был свидетелем интересной дискуссии между одним известным учёным и известным политиком в области образования. Первый утверждал, что система развивающего обучения является мощной культурной технологией и мощной гуманитарной практикой, которой скоро будет уже 100 лет. Второй же настаивал, что сегодня надо быстро создавать образовательные институты, а такие «тяжёлые» гуманитарные инструменты, как развивающее обучение, непригодны для строительства страны.

Однако любая культурная форма — это сложный в применении гуманитарный инструмент, с помощью которого трудно строить страну с набега. И потому я нахожусь на стороне учёного: настоящая культурная политика — это выстраивание системы культурных технологий, с помощью которых можно провести в нашем обществе социальные, гуманитарные, политические и даже экономические преобразования. При отсутствии этих культурных технологий как средств изменения ситуации современная политика смысла не имеет.

Средства для построения будущего используются, к сожалению, старые, культурные средства «берутся» тяжело. Чтобы использовать культурные технологии, нужно быть гуманитарно образованным человеком и прожить в культурной среде лет двадцать, и уж потом становиться политиком. Сегодня все не так: складывается впечатление, что от того, что называется «официальной политикой», людям, собирающимся действовать и действовать культурно, пока надо держаться подальше. Возможно, что в ближайшие годы ряд культурных проектов (особенно массовых), будет востребован в политике. Но пока никто не заявляет о развитии нашей страны путём развития культурных технологий.

Россия — страна с огромным населением, но при этом в ней до сих пор не созданы новые культурные инструменты и механизмы долгосрочной работы с большими массами людей. Конечно, проекты применения культурных технологий в развитии страны обсуждались, но задавались ли их авторы вопросом: а действительно ли это массовые проекты по силе убеждения и воздействия? С конца 1980-х — начала 1990-х годов в России действует реальное всеобщее избирательное право, что означает принятие решений в ближайшее время (на отрезке лет в тридцать) в интересах так называемого голосующего большинства. А это большинство имеет довольно отдалённые представления о культуре — культуре общества, культуре действия, культуре жизни. Люди же, занятые всерьёз идеями культурного развития, обсуждают не только массовую культуру, но, главным образом — длинные культурные дистанции: научные школы, театры, политические идеологии, философские практики, рассчитанные по действию и проявлению результата не на одно десятилетие. Сложность положения автора культурного проекта ещё и в том, что он не может сказать точно, каков будет его практический результат и выйдет ли проект в массовое пространство. Разве мог знать Лев Выготский, что возникнет ряд образовательных практик, основанных на его работах? И разве мог себе представить Мераб Мамардашвили, убегавший из Грузии во время перестройки и умерший фактически в аэропорту, что уже скоро его имя станет всемирно известным?

Культурные формы не есть формы популярные. И потому их надо защищать от массового сознания. В России же политика реализуется с помощью массовых проектов. А при увеличении масштаба планка качества любого направленного действия падает. Между тем, государство ограничено в своём понимании культуры и культурного строительства. Так в каком же направлении следует двигаться в такой ситуации?

Задачи на понимание, собственно, две.

Задача № 1: Полнота культурной трансляции

Культурная трансляция — необходимый инструмент в становлении и в восстановлении общества. Это так же очевидно, как-то, что люди должны периодически есть, пить, отдыхать и работать. Но заметьте, что про культурную материю и про культурный кризис они говорят не в первую, а в последнюю очередь. А в отсутствие общественной системы культурной трансляции в массовое сознание проникают другие — замещающие — идентичности: например, все смотрят «Человека-паука» и так далее.

Проблема культурного кризиса страны заключается в том, что у нас перестают быть нормой различные техники национального самовосстановления. Самовосстановление — это выход из стрессовых ситуаций, решение сложных организационных и личных проблем, решение профессиональных задач. К каким средствам мы прибегаем? С помощью чего ликвидируем эти зазоры? Можно говорить о том, что трансляция культуры в России реализуется в четырёх составляющих.

1. Первая составляющая работает с образцами, с героями, примерами для подражания. Культурная трансляция связана с символикой, символическим мышлением. Какое событие люди в СССР называли номером один в истории страны? Полет Юрия Гагарина в космос! А космический спутник стал одним из центральных символов XX века, знаком мощи и величия страны. Прошлым летом в Москве можно было увидеть ряд размещённых на биллбордах рекламных образов — спутник, балерину, матрёшку — объединённых надписью: «Это Всё, чем мы будем гордиться, если ты перестанешь мечтать!» Понятно, что есть русский балет, автомат и есть спутник… — то, чем гордилась страна, и это всё, что у нас останется в постсоветской России, «если ты перестанешь мечтать». То есть новых символов, на основе которых стране можно двигаться в своём развитии, мы пока не придумали. А отсюда и трагедия ряда партий: им нужно звать население куда-то, но символов, означающих будущее, ещё нет. В итоге рождаются политические пустышки огромных размеров.
2. Вторая составляющая — горизонт знания людей, масштаб их мышления, организация этого пространства, в котором они живут. Я и мои коллеги, работая со старшеклассниками, часто спрашиваем: со сколькими субъектами федерации граничит территория, на которой они живут. Называют соседей не более половины. Это наблюдение говорит о том, что молодые люди пока не воспринимают пространство страны как пространство своего перемещения и своих будущих возможностей. Год назад, работая в Тыве, мы были потрясены, выяснив, что местные взрослые, как и дети, называют Россией пространство, находящееся за Саянами. Они не идентифицируют себя как составную часть этой страны, 80% старшеклассников не представляют себе возможным выезд «за Саяны». В мифологическом тывинском сознании это подобно выезду в другой мир. Красноярск — не Тыва, но и здесь мы наблюдаем неспособность в воображении «схватить страну» как страну своих возможностей.
3. Третья составляющая связана с памятью населения. Что старшее поколение должно обязательно передать младшему? Что должно сохранить? Можно сыграть в такую игру: какой фильм, какую книгу, какую картину непременно надо передать потомкам? Что нужно помнить, а что — не обязательно? Вот идеи для разработки тренингов, которых пока не существует. Больше 10 лет идёт дискуссия об учебниках истории, которые должны читать наши дети. Они уже вырастают, а взрослые ещё и не знают, каким должен быть современный честный учебник по истории России. В итоге в школах читают учебник, где фактически ничего не написано. То есть учебника нет. Много лет идёт борьба за то, чтобы поменять список художественных произведений, которые читают в школе. Перечислять можно и далее. Проблема ясна?
4. Четвёртая составляющая — самая сложная по своему воплощению. Это рамка желаний, интересов, увлечений — того, что влечёт человека. Я по роду своих занятий больше всего связан с развитием человека в детском возрасте, поэтому разверну этот тезис на близком себе примере.

Существует концепция, что школу можно поделить на три части:

1. Младшая школа — школа формирования интереса. Маленький ребёнок говорит, что ему интересны динозавры. И у него все вокруг в динозаврах — в комнате, на кухне и так далее, и все книжки — про динозавров. И независимо от того, тройка или пятёрка у него по математике, для него начальная школа закончена, так как у него проявился интерес, направляющий его деятельность, руководящий отбором информации. В пятом классе он уже не будет заниматься динозаврами, они окажутся в ящике на балконе, а он станет заниматься, например, монетами. Это правильно. Собирание монет — более сложный процесс, связанный с более широким спектром знания.
2. Подростковая школа — школа постановки задач самим себе. Например, собираются в компании и ставят задачу навредить учителю… Сами не знают зачем, но эту задачу «на себе» уже несут.
3. Старшая школа — время взросления, освоение широкого пространства самореализации, осмысление его законов и векторов развития, соотносимое с представлениями о собственной жизненной траектории.

На этом простом примере все, вроде бы, ясно. Но при этом с рамкой интенции в стране большая проблема. Про неё говорят мне родители. Это проблема полного отсутствия у детей интереса к чему-либо. Одна мама сказала: «Ему ещё 14, а ему уже ничего не интересно!» Что это означает? А то, что он уже старшеклассник, ему пора заняться формированием личной стратегии, а он ещё начальную школу не прошел — ему ещё ничего не интересно… Когда кто-нибудь из учеников «Школы гуманитарного образования» говорит: «Мне интересно», я отвечаю: «Если бы ты был в пятом классе, мы бы поговорили о том, что тебе интересно, но теперь ты должен обосновать свой интерес из другой рамки — из поля содержания, смыслов и деятельности для тебя». И они пытаются формулировать свой интерес в более «длинных» рамках решения культурно-исторических проблем и своего движения.

Итак, перед нами четыре рамки культурного развития населения:

1. Рамка символическая — образов и примеров.
2. Топологическая — масштабов освоения территорий, амбиций.
3. Рамка памяти — собственной истории, истории страны и её культуры.
4. Рамка интенциональная — желаний, увлечений.

За всё это отвечает культурная трансляция, её первый уровень: уровень призвания и самоопределения. Если мы «завели» эти механизмы, то имеет смысл вести речь о других, нижних уровнях — уровне компетенции и уровне умения:

1. Уровень компетенции — уровень стратегий и того, как вы их строите.
2. Уровень умения — уровень ситуации: как ведёт себя человек в тех или иных обстоятельствах, его поведенческие практики и навыки.

Но если не формировать целенаправленно эти составляющие культуры общества, если их не транслировать, то мы попадаем в ситуацию культурного кризиса, который — налицо. Вот почему я предпочитаю называть политикой деятельность, направленную именно на осуществление этой культурной трансляции. Всё прочее — пиар… Поэтому одна из главных задач — построение способов восстановления культурной трансляции.

Задача № 2: Самоопределение (в системе межпоколенческих практик)

Я редко использую понятие «проект», так как, считаю, что человек в своей жизни делает всего один или два проекта. Например, «Аквариум» Бориса Гребенщикова — проект на всю жизнь. То же самое — построение школы. Или новой образовательной практики.

По существу я приравниваю понятие проекта к новой социокультурной практике. Куда двигаться, если не знаешь — куда двигаться? Как двигаться, если не знаешь — как? Выпускник ШГО Андрей Шалимов сказал на одной из сессий: «Не по течению, точно!» Реакция зала была закономерной: «А куда?» Последовал ответ: «Хоть куда, но только не по течению!» Это молодёжная позиция. Не по течению — это точно, потому что массовое сознание не предусматривает вхождение в культурные практики. В лучшем случае, вхождение в социальные практики — хождение на избирательные участки, запись в партии, гордость от того, что у нас в партии много народу, а в другой — нет…

Как практически обрести себя, если не знаешь — куда двигаться, в каком векторе? В пору юношеского самоопределения можно и нужно осваивать исторические культурные практики, выстраивая их под себя. Это очень важно и в 15–27 лет, и в 30–33 года, когда люди могут входить в культуру, чтобы обрести собственную культурную форму. Уже потом каждый будет думать, как поставить, к примеру, свой театр на ноги, свою пьесу превратить в театр, как заработать для театра деньги. Но прежде важно обрести эту культурную форму и начать выращивать идеологию своего движения — на философском уровне.

Но это не выйдет без институционализации, социализации… А для их осуществления нужна дружба поколений. Стоит выяснить, какие и в каком поколении есть дефициты и ликвидировать их. А те, кто старше, должны понять, какие у них есть дефициты, чтобы ликвидировать их с помощью нового поколения. Тогда возможен диалог поколений. Если новое поколение будет делать все в одиночку, то оно может и не сделать того, что должно.