Александр Анатольевич Ослон — российский социолог и социальный философ, основатель и президент Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), одной из ведущих в России социологических организаций, выполняющих значительный объём заказных и собственных исследований с использованием широкого спектра методов. Автор множества публикаций в российской и зарубежной печати, посвящённых опросам общественного мнения и методическим вопросам проведения социологических исследований. Публикуемый текст впервые вышел в журнале «Социальная реальность» в 2006 году. | |
Опросы общественного мнения как смысловая проблемаСмысл понятия «опрос общественного мнения» далеко не очевиден и требует семантических уточнений, причём как по отдельным словам, так Между тем, в древнегреческой традиции, мнение (δοξά — докса) — выражающее импульсивную оценку чувственное отношение, «неразумное» знание — противопоставлялось тому, что составляет истинное знание (λογος — логос). Если следовать «древнегреческим» определениям, то в общественном мнении не стоит искать признаки знания-логоса, — наоборот, его сущность составляет как раз недодуманное, недопонятое, недоосознанное и даже «примитивное, архаическое». В любой теме специалисты и квалифицированные дилетанты, способные на «логически выверенные» высказывания, составляют ничтожное меньшинство. Тогда как подавляющее большинство людей думали на эту тему мало, информацию по ней не собирали и не систематизировали, со специалистами не общались Значит ли это, что следует высокомерно отворачиваться от этих «профанных» мнений и не проводить опросов для их выявления? Пусть это приблизительные представления и смутные ощущения, выраженные к тому же неуверенно, но это ведь ровно то, из чего исходят в своих оценках Такова реальность: люди сплошь и рядом имеют мнения относительно того, что знают хорошо, не очень хорошо и совсем плохо. Когда человек смотрит телевизор и думает всего несколько минут в день (а может, и неделю) о событиях в мире, он В каждый момент времени мириады мнений — обоснованных и бездоказательных — высказываются или готовы быть высказанными в ходе взаимодействий между людьми, как непосредственных, так и опосредованных текстами, фильмами, новостями, слухами и так далее. Все эти коммуникационные процессы создают особую среду — социальный эфир, в котором Общественное мнение — это вся совокупность социальных коммуникаций, само содержание социального эфира. Люди чувствительны к происходящему в социальном эфире, так как у каждого есть особый орган чувств — «социальная кожа» (Э. Ноэль-Нойман). С его помощью все мы пытаемся понять, «о чем и что говорят», какие темы сегодня актуальны, и решаем, какие суждения по этим темам отвергнуть Обозначенные два подхода к пониманию смысла опросов общественного мнения — рациональный и коммуникационный — принципиально различны. Каждый из них заставляет Опросы общественного мнения как коммуникационная проблемаЧтобы понять друг друга, люди задают друг другу вопросы. В этом смысле опросы общественного мнения — всем знакомая практика. Но принципиальная особенность опросов состоит в том, что вопросы задаются систематически и «всем подряд», независимо от того, разбирается человек в обсуждаемой теме или нет. Специалистов по любой теме не так уж много, поэтому среди случайно отобранных респондентов вероятность встретить их очень мала. Следовательно, чаще всего в ходе массовых опросов вопросы задаются тем, кто недостаточно компетентен, то есть не обладает должными познаниями и опытом. Впрочем, вопросы социологов в таких опросах и не нацелены на разговор со специалистом — напротив, любая тема обсуждается так, чтобы выявить не собственно знания, а эмоционально окрашенное отношение к событиям, объектам, явлениям, персонам, институтам и так далее. Изучается, конечно, и уровень знаний, но не для получения «экспертных» суждений по существу, а для понимания общего уровня информированности. Спрашивается: (1) зачем же нужны ответы людей на вопросы, в которых они заведомо некомпетентны, Начнём с Не-специалист по определению не владеет «специальной» теорией, но тем не менее по «медийным» темам обычно высказывает вполне определённые суждения, которые представляются специалисту «наивными». Поэтому можно сказать, что он их производит на основе «наивной» теории, которая может быть фрагментарной, алогичной, стереотипной, мифологичной и даже фантастичной. Нодля её носителя она вполне приемлема и легитимна, более того, именно она определяет то, что он считает реальностью, и предопределяет его вполне реальное поведение 2. Ибо человек действует только исходя из того, что подсказывает его собственная теория — «специальная» (редко) или, при её отсутствии, «наивная» (в подавляющем большинстве случаев). Из этого вытекает ответ на Остаётся понять, кому и зачем необходимо это знание выявленных опросами «наивных» теорий, имеющих в данное время хождение в обществе. Распространённый ответ звучит так: опросы — это зеркало, в которое смотрится общество, чтобы путём такого рода обратной связи рефлексировать и понимать самое себя. Но это наивный ответ, так как результаты опросов, составляя мизерную часть тотального информационного потока, в минимальной степени принимаются в расчёт носителями сколько-нибудь широко распространённых «наивных» теорий. На самом деле опросы всерьёз нужны тем, чьи действия так или иначе могут влиять на «наивные» теории, разделяемые десятками миллионов наших сограждан и предопределяющие их поведение. К таким людям прежде всего относятся те, кто принимает решения, как нам жить, — то есть деятели политической, законодательной и управленческой сферы. А также те, кто в самых разных формах объясняет, как устроена наша жизнь, то есть деятели культурной и информационной сферы. Эти две социальные категории — «люди решающие» и «люди объясняющие» — собственно, и создают своими действиями и текстами «медийные» темы. Они являются специалистами лишь в узких секторах, но — внимание! — не должны исходить из «наивных» теорий о том, каковы «наивные» теории, распространённые в обществе. Они должны хорошо разбираться в том, что думает «народ», чтобы избежать неточных, неадекватных, иллюзорных представлений о мнения, возможных суждениях и вероятных поведенческих реакциях людей. Иначе говоря, они должны быть «гражданами, хорошо информированными» 3 о социальной реальности, возникающей из массовых «наивных» теорий. Опросы общественного мнения: мозаика социальных определенийДо конца Содержательные определения понятий «опрос» и «поллстер» формируются в тех социально-профессиональных средах, или, следуя Бурдьё, в тех социальных полях, участникам которых приходится практически иметь дело с опросами. Так как в каждом поле существует своё представление о смысле того или иного понятия или явления, то и эти понятия участники разных полей трактуют В политическом поле укоренено представление, что опросы — это инструмент получения рейтингов конкурирующих политиков и партий. Для участников этого поля рейтинги играют примерно ту же роль, что и курсы акций на бирже: политики оценивают свои шансы, аналитики получают пищу для комментариев, политтехнологи определяют стоимость своих услуг. Все они стремятся В управленческом поле опросам придаётся инженерный смысл: в рамках проектов, предполагающих массовые реакции, они рассматриваются как контур обратной связи. Обычно это крупные социальные проекты, инновации и реформы, которыми занимаются государственные институты. Опросы выступают в роли источника информации о восприятии населением или его отдельными группами действий социальных инженеров. Поллстерам здесь приписывается функция технических измерений сигналов обратной связи, что необходимо для оценки и коррекции принимаемых решений. Участники поля бизнеса занимаются рыночными проектами, зачастую затрагивающими массовые группы потребителей. Но по своим целям эти проекты радикально отличаются от государственных инноваций: здесь критериями выступают не социальные аспекты (как в управленческом поле), а экономическая выгода и достижение конкурентных преимуществ. Опросы в таких проектах выполняют задачи маркетинга, их результаты служат компасом для движения к поставленным целям. А поллстеры — уже не просто измерители того, «что получается», а своего рода «разведчики», выявляющие специфику потребительских предпочтений и действующие в одной упряжке с бизнесменами ради эффективности и успешности их проектов. Поле масс-медиа нацелено на производство информации, привлекающей внимание массовых аудиторий. С одной стороны, это бизнес, поэтому масс-медиа используют опросы для своих внутренних целей: измерения и исследования аудитории потребителей. С другой стороны, результаты опросов — это информация, пригодная для изготовления интересных аудиториям материалов. Поэтому в масс-медиа специальный персонал комментаторов и аналитиков занимается переработкой исходного «сырья» опросов в продукты, соответствующие установленным в этом поле канонам. Поллстеры, таким образом, выполняют роль поставщиков информации. Поле науки декларирует, что в нём происходит поиск истины, опросы традиционно «приписаны» к социологическому научному комплексу. Поэтому часто употребляется клише «социологические опросы», хотя сами исследования могут не иметь никакого отношения к собственно социологии. В этом поле научный смысл опросов состоит в том, что с их помощью выполняются исследования и изучается, что «на самом деле» думают люди. Так как это делается «научно обоснованными» методами, то результаты опросов претендуют на статус истинного знания. Поллстеры здесь выступают как учёные, именуют себя социологами и нацелены на научную карьеру, действуя по правилам, принятым в поле науки: достижение учёных степеней и званий, производство статей и монографий, чтение лекций и докладов. Сами поллстеры существуют и действуют в своём профессиональном поле. Здесь опросы рассматриваются как особого рода занятие: им отдаётся рабочее время, для них требуется специальная квалификация, они стимулируются надеждами на профессиональный и жизненный успех. Специфическими для этого поля являются такие аспекты, как отношения с заказчиками опросов, конкурентные и партнёрские отношения с иными участниками профессионального поля, а также в целом с «внешним миром» других полей. Что касается определений опросов, то здесь они обычно имеют технологический характер и конструируются из специальных понятий типа «репрезентативная выборка», «открытые и закрытые вопросы», «сеть интервьюеров», «интервью по месту жительства», «линейные и табличные процентные распределения» и пр. Этот внутренний язык в иных социальных полях хождения не имеет, как, впрочем, и определения опросов из других полей в профессиональном поле чаще всего воспринимаются как дилетантские и неправильные. Есть также массовое поле, в котором «обитают» те, кого такой предмет, как опросы, фактически не интересует, Опросы общественного мнения и обществоВ продолжение темы возникает вопрос о смыслах опросов по отношению к обществу в целом. Сначала рассмотрим стандартную версию ответа на этот вопрос. Здесь речь идёт об обществе, основанном на базовом постулате «равенства/свободы» его членов как естественном праве и, следовательно, на признании каждого из них самостоятельным индивидуумом со своим собственным мнением. Из этого вытекает теория «равной значимости мнений свободных людей», а из неё — теория «права голоса» и соответствующий метод голосования, с процедурой принятия решений по «правилу большинства». Комплекс теорий «свободы/равенства/голосования/большинства» возник в Однако не все так просто. Демократические идеи несли в себе разрушительный заряд по отношению к традиционному обществу, уходящему корнями в Античность и Средневековье и основанному на жёстком разделении сословных сегментов и регламентации социальных ролей в каждом из них. Такое «герметичное» устройство — в котором крестьянин не мог стать придворным, вассал принадлежал сюзерену, ремесленник был бесконечно ниже аристократа, — воспроизводилось из поколения в поколение, и общество было неизменно-устойчивым. Тогда как постулаты «равенства/свободы» предполагали слом сословных перегородок, атомизацию общества, его распыление на множество равных и свободных индивидуумов. Оказалось, что в «царстве свободы» возникает необходимость в особых социальных проектах, обеспечивающих «скрепление» общества, сохранение и охранение его целостности. Исторически сложились два типа таких проектов — «коллективистский» и «индивидуалистский». «Коллективистский» проект основан на идеях Жан Жака Руссо ( В конкурирующем c «коллективистским» — «индивидуалистском» проекте, основанном на идеях Адама Смита ( Поэтому на институты власти, управляющие обществом от имени «общей воли», ложится ответственность за установление разумных законов и пресечение их нарушений. Но в такой конструкции власть не может своей мощью принудить членов общества соблюдать законы и, следовательно, обеспечить целостность общества — иначе она превратится в свой силовой, «руссоистский» антипод. Для скрепления индивидуалистского общества, удержания его от распада используются совсем другие — не силовые, а символические — механизмы. Они принуждают видеть в обществе высшую ценность, наделяют то, что служит ему во благо, священным, сакральным смыслом, а тому, что вредит обществу, придают греховный характер 6. Подобно религиям, «институты скрепления» создают свою святыню, общество, и возбуждают в членах общества внутренние моральные убеждения (гражданские чувства) по отношению к символам общества — к его истории, героям, памятникам, к его властным, силовым и прочим учреждениям и, конечно, к его законам и конституции. Это происходит в форме исполнения особых квазирелигиозных действий — ритуалов. И именно ритуалы создают и поддерживают существование в сознании людей символов, идей и понятий, несущих указанные сверхценные смыслы. Так происходит превращение индивидуумов, озабоченных собственным благом, в членов общества и, следовательно, созидание самого общества. Среди ритуалов, скрепляющих общество, есть очевидные — например, инаугурация президентов, коллективные парады и празднования, церемонии награждений, выноса знамён и так далее. А есть ритуалы подспудные, незаметные, постоянно активирующие в языке А также — среди прочих базовых, скрепляющих понятий — «общественное мнение» и «опрос». Так что когда перед вами — публикация результатов опроса общественного мнения (в том числе Опросы общественного мнения как лекарство от социальных иллюзийНевозможно жить в обществе и не думать о том, как это общество устроено, не формировать свои представления о классах, слоях, стратах, группах и так далее, составляющих общество. Так, в советские времена в ходу было деление на официальные социально-учётные группы: «рабочие», «крестьяне», «служащие», а также «интеллигенция», «цеховики», «бюрократы», «члены партии» и другие. Эпоха перестройки ввела в оборот «номенклатуру», «красных директоров», «диссидентов», «кооператоров», «прорабов перестройки» и прочее. В бурные Что такое, например, «средний класс» в современной России? Специалисты спорят о содержании этого термина и не могут договорится, журналисты видят в нём модную фигуру речи, а те, кто готов отнести себя к «среднему классу», делают это на самых разных основаниях, включая «жизнь моя средняя — ни то, ни се». Примерно то же самое было с этим термином и на Западе В России же смысл понятия «средний класс» пока настолько размыт, что он остаётся «классом на бумаге». Это, конечно, не мешает думать и писать о нём но только как о конструкции, находящейся в стадии становления. Состоится ли «средний класс» в России? Скорее, да — многочисленные исследования (в том числе представленные в нашем журнале) показывают, как происходит его постепенное превращение из умозрительного понятия — в социальную реальность. Таковы современные российские обстоятельства. Очевидно, что конструирование групп не может быть конструированием из ничего (ex nihilo). Оно может быть тем более успешным, чем в большей степени базируется на реальности, то есть… на объективных связях между людьми… Эффект теории тем сильнее, чем теория более адекватна (Там же. Известны случаи, когда абстрактные теоретические конструкции, возникшие в умах немногих мыслителей, становились социальной реальностью, охватывали миллионы людей и «программировали» их чувства, воззрения и действия. Чего стоит хотя бы пример, когда небезызвестный «призрак коммунизма бродил по Европе» Но такого рода примеры — скорее исключение, нежели правило. Чаще теории общества, дающие имена социальным группам и разделяемые немногими энтузиастами, не имеют шансов широко распространиться, породить весомые, «узнанные и признанные» сообщества единомышленников, стать заметной частью социальной реальности. Такова в нынешней России участь либеральной теории «невидимой руки рынка», идей леворадикального социального протеста, основанных на императивах равенства, справедливости, а также идеологии феминизма, евразийства, нацизма, имперского возрождения, политкорректности, концепций экологических и правозащитных приоритетов и так далее. Всё это и многое другое представляет собой (может быть, пока?) скорее социальные иллюзии, а не социальную реальность. Пожалуй, больше всего социальных иллюзий возникает у тех, кому по необходимости приходится много размышлять о структуре общества. К таковым относятся, в частности, озабоченные выборами политики, партийные деятели, а также их консультанты, политтехнологи, работники информационного сервиса. У них особый взгляд на общество: он сфокусирован так, чтобы различить в общей массе населения свои и чужие электоральные группы, соотнести их, оценить свои шансы на электоральный успех. Из чего они исходят — из социальной реальности или из социальных иллюзий? Что они видят — реально сложившиеся электораты (чаще всего небольшие и диффузные) или то, что желают увидеть (мощные группы голосующих за них избирателей)? Чаще всего, конечно, политики живут в иллюзорном мире! Как он возникает — хорошо иллюстрирует знаменитый рисунок, в котором каждый усматривает то, что захочет: либо молодую девушку, либо древнюю старуху (карикатурист У. Хилл, 1915). По аналогии с этим рисунком можно вспомнить осень 1999 года, когда политические элиты, разглядывая результаты опросов населения о росте «народного рейтинга» В. Путина, говорили Но… прислушаемся к Бурдьё. Спонтанные воззрения на социальный мир, «folk theories» … (или то, что я называю спонтанной социологией), так же, как и учёные теории… составляют часть социальной реальности и могут получить совершенно реальную власть конструирования, как в примере с марксистской теорией (Там же. Мораль: если ты не хочешь оказаться в плену иллюзорных политических проектов и намерен трезво смотреть на социальную реальность, нельзя игнорировать авторитетные опросы населения, так как, по словам Бурдьё, «социальный мир может быть назван и построен различным образом в соответствии с различными принципами видения и деления», но: Власть внедрять в чужой ум старое или новое видение социального деления зависит от социального авторитета, завоёванного в предшествующей борьбе (Там же. | |
Примечания: | |
---|---|
| |