Стенограмма лекции гуманитарного технолога Ефима Островского, состоявшейся 6 апреля 2002 года в Оренбургском государственном университете. | |
ПредисловиеУ нас в последнее время с группой, которая организовывает серию лекций в поддержку центров развития в Приволжском федеральном округе такая игра — они мне придумывают названия лекций, а я потом отдуваюсь и их читаю. Я в очередной раз долго разбирался в названии лекции «Новые границы: Геокультура. Сколько людей сегодня уже живут в Новом Мире, и что другим мешает перейти туда». Я понял, что в названии лекции есть ошибка — в Ваших приглашениях написано: «Сколько людей уже живут в новом мире, а надо читать — сколько живут уже. Не буду забегать вперёд, но в ходе лекции объясню, почему тема должна быть названа именно так. В силу того, что лекция попадает в такой нелёгкий для меня физический период, я только-только вышел из очень сложной гонки, устал, поэтому лекцию я построю так: сделаю более короткой часть хронологии и потом в силу того, что все технические средства позволяют нам общаться достаточно плотно и интерактивно, потом поймём все по вопросам и поговорим о более актуальном для Вас, поскольку от российской ситуации я в последнее время несколько успел оторваться. Название этой лекции настолько длинно, что я длительное время пытался это запомнить, даже записал себе специально, потом начал размышлять о том, что же будет на самом деле интересно моим слушателям, особенно учитывая тот факт, что название темы лекции указывает на очень такие высокие, горние темы. Мне сказали, что лекция будет расшифровываться, и стенограмма будет размещена в Интернете. Для тех, кто стенографирует (иногда диву даёшься…). Именно «горние» — «И горних ангелов полёт и гад морских подводный ход». С одной стороны это высокое целеуказание, высоко задранный прицел, с другой стороны понимание того, что, например, прочитав прошлую лекцию в столице республики Татарстан, я столкнулся с тем, что пресса обсуждая лекцию, обсуждала только две вещи — цену борта, самолёта на котором я прилетел из Киева, и вылетел обратно, они спорили пять или десять тысяч, а также длину моих волос. Я в связи с этим вспоминаю историю Остапа Бендера, который говорил, что нет ничего хуже, чем быть пророком Мафусаилом, потому что ему всегда задают два вопроса — почему нет животного масла и еврей ли Вы. И раздираемый опытом общения, точнее опытом обратной связи от слушателей, хотя журналист — специфический слушатель, (с ужасом думаешь, а вдруг и остальные обратили внимание только на это), а с другой стороны сложностью темы, я решил, что свой монолог я построю следующим образом — слово за словом разберу название темы, попробую рассказать об их значении, и вдруг станет очевидно, что прав был, как рассказывают, Георгий Петрович Щедровицкий, который говорил, что в книге надо читать только оглавление, потому что если прочёл оглавление и всё понятно, то зачем дальше читать, и так всё понятно, если прочёл оглавление и непонятно даже оглавление, то тем более, зачем её читать, если даже оглавление непонятно. В этом смысле я попробую сегодняшней лекцией выйти на понимание того, как можно прочитать тему лекции и на лекцию уже не ходить, потому что это будет и для читающих лекцию такой инновацией — не читать лекцию, а просто отправлять тему. Можно будет издавать такие сборники тем лекций. ЛекцияИтак «Новые границы: Геокультура. Сколько людей сегодня уже живут в Новом Мире, и что другим мешает перейти туда». Последняя прелюдия — я читаю свои лекции, во-первых, не столько в логическом, сколько в топическом ключе, не столько развёрнуто в линейную логику, сколько пытаюсь положить топическое пространство, топику, указав на его точки связанности, базовые узлы, зная которые можно восстановить общую картину мира, которая за моими выступлениями стоит. И скорее говорю в жанре указующем, указывающем, чем объясняющем. Однако поскольку моим годовым гороскопом мне рекомендовано скорее читать информационно, чем авторитарно-установительно, скорее рассказывать, чем высказывать допсы, то я буду стараться указать на те контексты, каждый из которых обволакивает одну из точек связанностей топики, позволяющей понять, что такое геокультура и помечать, где и как эти контексты могут быть восстановлены, а уже через них собраны эти точки связанности, а затем эти точки связанности соединены в структуру этого пространства. «Новые границы: Геокультура. Сколько людей сегодня уже живут в Новом Мире, и что другим мешает перейти туда». Начнём со слова «новые», поскольку часто приходится сталкиваться с попытками установить такой мостик взаимопонимания между людьми и с благодарными слушателями, как правило, одна из наиболее сложных проблем заключается в том, что ключевые слова имеют свойство стираться со временем, как старые монеты, как говорил Шкловский, терять своё значение, переставать удерживать на этом значении внимание, и необходимо, выходя на новые рубежи, требующие нового внимания, «остранять» эти слова, делать их странными, и за счёт «остранения» возвращать им значение, потому что, знаете, иногда кажется, что читаешь фразу и все по отдельности слова вроде понятны, кроме одного, про которое фраза собственно и написана. В данном случае я имею ввиду геокультуру, а складываешь вместе, фраза не получается. С одной стороны кажется, что это из области шутки, но с другой стороны, наверное, если одни люди приезжают и рассказывают Искусство такого внимания к словам к такому распробывованию слов, внимание к каждому слову, чтобы понять, что оно означает изначально, как оно устроено с точки зрения того культурного контекста, в который вписано, или тех корневых смыслов, которые в него закладывает язык — культура сегодня ещё не очень прижившаяся в стране, но необычно вкусная, увлекательная, позволяющая приобрести другую цветность мира. Все… «Я классицизму отдал честь, хоть поздно, а вступленье есть». Слово «новое». Оно здесь употреблено дважды, а подразумевается ещё несколько раз, с одной стороны в этой фразе говорится о новых границах, а с другой — о новом мире. Однако, когда мы говорим «новое», мы очень часто попадаем в ловушки, которые для нас расставляет обыденный язык, например, мы очень часто говорим словосочетание «новое поколение», однако, говоря о новом поколении, мы, как правило, молниеносно скатываемся к обсуждению, молодёжи, возраста, таких физико-биологических параметров биологических особей. Очень быстро скатывается от значения этой новизны к тому, сколько кому лет, кто, когда родился, кто хронологически относится к этому новому, а кто не относится. С другой стороны, очень часто новым мы называем, например, следующий цикл Эта история, связанная с новым, непосредственно связана с дискуссией, которая несколько десятков лет ведётся в интеллектуальных кругах по поводу будущего, понятия будущего, которое неразрывно связано с новым, что есть будущее, является ли оно продолженным настоящим, либо наоборот категорически отличается от него. Есть некое настоящее, некое будущее, и между ними есть разрыв, и необходимо описать качественный переход от настоящего к будущему. Является ли будущее естественным или искусственным явлением, насколько можно предсказать будущее, или его создать. Зачем я строю этот кокон вокруг слова «новое», чтобы нам не казалось, что когда мы говорим о новых границах мира, о новом мире, и о новых людях, которые там живут, чтобы нам не казалось, что это словосочетание безусловно понятно. Я положу здесь же ещё несколько любопытных притч — одна из сравнительно новых политических доктрин западной цивилизации, развивавшихся во второй половине XX века внутри консервативной идеологии, называется «консервативная революция». Эта доктрина имела дело с обсуждением вопроса о том, является ли развитием возвращение к давно уже утерянным схемам и патернам, тысячелетней давности (или двухсотлетней) и является ли выведение этих схем патернов на авансцену современной политики новым, шагом вперёд, или это регресс, возврат назад к прошлому. Является ли любое изменение новым, является ли любое новое развитием, и является ли в этом смысле любое изменение ценным. Вопрос, казалось бы, очень отвлечённый, но, тем не менее, очень важный, как только вы начинаете задумываться о разного рода реформах и преобразованиях, потому что бытовому человеческому сознанию очень просто свести представления о развитии реформ к новизне, а потом начинается путаница, потому что под стратегией реформ разные люди понимают совершенно разный набор новых действий, новых решений, новых шагов. Как найти схему, которая объединяет то новое, что вас интересует с тем, чему вы будете противостоять, это большой вопрос. «Новые границы». Последние несколько лет, разбираясь с проблемами Приволжского федерального округа и Оренбуржья мы большое время уделяли пространству границы, не как разделяющему, а как объединяющему. Вырастает этот подход из нашей шутки, связанной с проблемой русского мира. Пока упомяну, что представление о языковых мирах утверждает, что пространство этих миров, границу между этими мирами определяет не кровь и почва, а язык и культура. В этом смысле границы языковых миров проходят не по территориям, а по людям. В зависимости от того, на каком языке человек говорит и думает, к этому миру он и принадлежит. Точнее сказать, если для вас языком общения и мышления является русский язык, то вы принадлежите к русскому миру. Возникает естественный вопрос, как же быть с тем человеком, который говорит на двух, трёх языках. Этот человек и есть пограничный человек, «пограничник», по которому проходит граница между этими языковыми мирами. То для осознания привыкшего воспринимать границу в советском патерне сразу же в этой точке происходит сбой понимания, потому что для советского человека, для человека XX века, пограничник — это человек, охраняющий разделительную линию, препятствующий соприкосновению миров по две стороны границы. Но никто не обязывает вас воспринимать пограничника как человека рассекающего, а границу, как линию разделяющую враждующие стороны, так же как линия на рисунке, разграничивающая два цвета, является скорее способом соединить эти цвета в картину, чем способом расторгнуть. Точно так же граница… если вы смотрите на неё, вдумываетесь в это слово с ощущением собственной свободы моделировать мир, в котором вы живёте, картину мира, граница может превращаться из линии разделения в линию объединения. Когда мы говорим о новых границах, мы указываем именно на это. Но обратите внимание, точно так же как опираться можно только на то, что оказывает сопротивление, точно также и граница как нечто объединяющее может быть нужна только тогда, когда это объединяемое является разным. Только когда «разное» присутствует по обе стороны границы, требуется граница, которая должна их объединить. С того момента как это разное по обе стороны границы становиться одинаковым, однородным, а о том, как она становится или не становится, мы поговорим попозже. Мы в зависимости от этого, от объединяющей грани… Новые границы мира, и здесь мы входит в такую очень специальную зону, если до сих пор я говорил о границах, намекая и имея в виду границы между странами, то когда мы говорим о границе мира, о границе миров мы поставим «i» с точкой во второй версии, мы говорим о какой версии, мы обнаружим что обсуждении и тех и других границ для нас также важно. Надо определиться о каком мире мы говорим… Итак, с одной стороны мы говорим о границе между языковыми мирами. В этом смысле новые границы мира — новые границы в мире миров, объединяющих языковые миры, в котором соприкасаются, взаимопроникают русский мир с китайским миром, с англо-саксонским миром, с романо-германским. И вот они пересекаются, входят друг в друга, причудливым образом слоятся, уже не двухмерно, а многомерно и границы этих миров проходят по людям и русский мир простирается до тех пределов, где есть человек, говорящий по-русски. Входит ли Татарстан в русский мир или Франция — в русский мир, или Израиль? Это русский мир входит в Татарстан, Израиль, Канаду. Это он присутствует там в этих географических пространствах. В этом смысле, когда в Украине вас спрашивают — «вы что здесь действуете как в русском мире?» — Вы можете ответить «нет, я действую здесь от лица русского мира, изнутри него, в некотором смысле по его поручению», конечно язык не даёт письменных командировочных предписаний, но даёт нам предписания гораздо более глубинные и мощные. Когда мы говорим о новых границах мира миров и о пограничниках, то тогда возникает причудливая гиперссылка, перебрасывающая наше внимание на другой аспект внимания к границе, жития с границей, строительства границы, а именно на то, насколько всегда было специфически выгодно проживать на границе, осуществлять собой пограничность, потому что именно контролируя граничную зону, проживая там, человек всегда имел специфические возможности для осуществления того процесса, который сейчас принято называть торговлей, являться агентом обмена между разным, различным и за счёт этого снимать свою дельту в той или иной форме. Продолжим обсуждение слова Мир, оно у нас написано непонятно как, поскольку в сегодняшнем языке те слова, которые в русском имперском языке писались одно через «i», другое — через «и» большое, в нашем случае пишется через одно «и», что помогает нам создавать такое конструктивное смешение двух смыслов в одном слове. О каком мире мы говорим? Мы говорим о мире, который состоит из предметов, которые мы видим глазами, который можно пощупать, о морфологическом мире, о мире ландшафтов, предметов или мы говорим о каком-то логическом мире, мире того или иного логоса, если можно так выразиться. Иначе говоря, говорим ли мы о мире вне людей или о мире внутри людей и соответственно о способе людей видеть мир, о том, как они видят мир, и какой образ стоит перед ними. Здесь мне надо сделать маленькое отступление, указать то что для понимания этого захода важно покопаться в работах, так или иначе затрагивавших проблему лингвистической относительности и проблему относительности переводов, в которых разбирались два крупных лингвиста и этнографа Сеппер и Уорф. Один из них в своё время писал очень красивые статьи о том, что для индейцев хопи радуга трёхцветна. Они в отличие от нас видят в радуге всего лишь три цвета. Почему? Потому что у них в языке есть всего лишь три имени для тех цветов, для которых у нас семь имён. В их я для красного, оранжевого и жёлтого есть только одно имя, для зелёного — другое, для синего, голубого и фиолетового — третье имя. И это означает, что радуга для них трёхцветна. А для эскимоса снег может быть восьмидесяти разных цветов (Сеппер), то, что для нас имеет одно имя «белый», для него имеет 80 разных имён. Язык предопределяет наши представления о мире гораздо в большей степени, чем нам это может казаться. Вглядываясь в смысл слов, вслушиваясь, вдумываясь в них, мы можем открывать для себя совершенно неожиданные, новые аспекты устройства мира. Я очень люблю в качестве иллюстрации рассказывать историю о том, что, например, мы очень часто используем слово «удовольствие» к месту и не к месту «я получил удовольствие», «я получаю удовольствие от работы», от еды, и ещё при этом женщина говорит «Я получила удовольствие», ведь на самом деле женщина в принципе не может испытывать удовольствие. У женщины удовольствия не бывает, потому что у неё нет «уда», «уд» есть только у мужчин, собственно это и есть то, что отличает мужчину от женщины. Здесь могу отказать себе в радости поерничать, сказать, что женщина может дарить удовольствие, но никак не получать. Но и мужчина может получать удовольствие только в очень ограниченном классе ситуаций. Он может получать удовольствие от работы только в том случае, если он работает жиголо, во всех остальных случаях это невозможно. Тут же мы можем ещё вспомнить тысячу случаев, когда, стерев язык, мы потеряли богатство мира, с которым соприкасаемся (кстати, я не вижу ничего плохого в том, что женщина не может получать удовольствие, я ничего плохого в этот момент о женщине не говорю. Просто женщина не может, а мужчина может. А мужчина не может рожать.) Очень важно всегда видеть границу и разницу, объединяющую границу и различия, которые она объединяет. Только когда мы увидим различия, из которых соткан мир, мы начинаем познавать карту этого мира и можем двигаться между мирами, переходя из плоского мира географии в объёмный мир культуры. Но об этом чуть позже, у меня ещё осталась парочка периодов, касающихся новых границ мира в том смысле, в котором можно представить этот мир не через «i», а через современное русское «и». Человечество весь XX век пыталось прорваться к границам мира, которые оно в тот момент искало в космосе. Мы, человечество вышли сначала к ближайшим земным спутникам, потом добрались до Марса, выслали Период великих географических открытий закончился, если к рубежу XIX — XX века он закончился на Земле и вроде бы возникли новые перспективы, и в середине века советские люди пели, что на пыльных планетах, на пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы, и готовы были продолжать эпоху географических открытий на просторах Марса, Юпитера и Венеры, то сегодня нам очевидно, что, видимо, этот путь экспансии для человечества закрыт. И для целого ряда людей, склонных к движению, тех, кого я назвал пассионантными людьми, это в какой-то момент показалось последним пределом пространства самореализации. Казалось, что новое исчерпало себя, и единственно возможная жизнь есть жизнь по этому скучному машинообразному функционированию в пределах человеческого обитания. Однако параллельно с космическими исследованиями и с естественно-испытательскими порывом, направленным в космос, человечество ожило и реализовывает новый сценарий, который все в большей и большей степени выплёскивается сегодня на поверхность. Первый такой мощный выброс этого контента произошёл во время первой информационной революции Кстати замечу, если быть точным, компьютерное пространство называется дигитальным (Digital), как оно и называется в ряде специальных работ, а Virtual в английском языке означает вовсе не то, что мы думаем, вовсе не Digital. Virtual означает истинное, настоящее, должное и лишь в седьмом или восьмом значении то же самое, что Digital. «Реванш в Холодной войне» указывает на то, что компьютер не более чем, устройство для проникновения в это виртуальное пространство, точно так же как приводится пример шлема виртуальной реальности, который является ни чем иным, как подобие водолазного шлема. Если себе представить костюм виртуальной реальности, то он ничем не отличается от скафандра для перемещения в открытом космосе или водолазного костюма. Компьютер есть всего лишь техническое средство для освоения ещё одной среды обитания человека. Virtual Reality — виртуальность, знакоткань, знакотканное пространство. Есть всего лишь ещё одна и, заметьте, то ли очень новая, то ли старая как мир среда человеческого существования. И когда вы смотрите фильм «Матрица» вы можете думать, что это чудесная шутка, а можете, в общем-то, глубоко задуматься над тем, на что же указывает этот фильм. Я любил похваливать текст «Реванша», за то, что там этот концепт описан задолго до того, как этот фильм был создан. Хотя с другой стороны я должен был сказать, но через много сот лет после того как буддизм, буддистская гносеология описала мир таким образом, как будто бы он существовал «внутри компьютера». Я поставлю здесь многоточие, поскольку название темы моей лекции было написано организаторами именно в рамках этого предложения «Новые границы: Геокультура. Сколько людей сегодня живут уже в Новом Мире, и что другим мешает перейти туда». Я поставлю здесь многоточие, сославшись для интересующихся на «Реванш» с одной стороны и с другой стороны на целый веер этих работ на ту же тему, начиная от работ Миндела в основном (иногда он пишет вместе с женой), с другой стороны на работы Улсена, с третьей стороны к Глейковским работам о хаосе. Если это интересно, поговорим об этом в вопросах. Итак, мы остановимся в разборе словосочетания «Новые границы Мира», указав на то, что мы имеем в виду одновременно и новые пределы, до которых расширился мир природы, среда обитания человека и укажем на то, что существует совершенно новая среда, культурная среда, знакотканная среда обитания. При таком видении мира мы можем говорить о совершенно другой организации политического мира, о мире миров, о мире геокультуры, вместо мира геополитики. Итак «Новые границы мира: Геокультура». Значение слова «геокультура» само по себе установить достаточно трудно, я не могу сказать, что на сегодня это признанный термин, насколько я наблюдаю его контекст, это скорее новенькое словцо, чем общеупотребимый термин. Указать назначение этого слово легче всего, положив рядом слово геополитики, указав на то, что слово геокультура есть такой парадокс спора с геополитикиой, опровержение геополитики. Что же такое геополитика? Сегодня в разговорном бытовом языке слово «геополитика» склонны использовать кто ни попадя и по какому ни попадя поводу. Считается, что всё, что связано с глобальным, описывается этим словом. На самом деле такая лженаука как геополитика возникла совсем недавно, я, наверное, не ошибусь, если назову конец XIX века. В основании этой доктрины лежало несколько достаточно простых постулатов: геополитика во-первых утверждает, что география расселения народов предопределяет международную политику, в которую эти народы вовлекаются, причём именно геополитика указывает на то, что люди, живущие в разных ландшафтах, имеют разные психологические, а значит и макрополитические склонности, что все войны, вся конфигурация власти в географии политической предопределена географией физической. Геополитика подводит теоретическую базу под то, что любой народ, любая нация — это кровь и почва, что люди объединяются кровью и почвой, биологическим и географическим факторами. Геокультурный взгляд — это взгляд, утверждающий, что народ и нация — это прежде всего язык и культура. Что именно язык и культура объединяют и разделяют людей, что русский — это тот, кто говорит на русском языке, точно так же как американец — это тот кто говорит на американском языке, потому что американский язык и та культура, которую он в себе несёт очень сильно отличается от британского языка и британской культуры, что в современном мире ресурсы языка и культуры являются более важными, чем ресурсы территории. Всего лишь год назад до нас дошла книжка одного из затусованных в интеллектуальное окружение нынешнего американского истеблишмента людей, который написал книжку «Virtual State» («Виртуальное государство»), где указывал на то, что в современном мире наиболее эффективными государствами оказываются государства с наименьшей территорией. Рассматривает в своей книге принципиальную возможность создания государства без территории вообще. Он здесь не первопроходец, эта книга скорее интересна тем, что впервые показывает, что такие взгляды такого рода высказываются уже не людьми фронтира, а достаточно обычными людьми обычного интеллектуального истеблишмента, даже не истеблишмента Франции, а Америки, сегодняшнего имперского центра. Если включить воображение, а я человек, родившийся в мае 1968 года до сих пор помню, что во время Парижской весны 1968 года на стенах Сорбонны было написано «воображение — власть», вот, если включить воображение, то можно легко представить государство без территорий в сегодняшнем мире, где 50% роста в большинстве стран, экономика которых растёт, в подавляющем большинстве стран, достигается за счёт сектора услуг, за счёт нематериальной продукции, производство продуктов не имеющих веса, высоты и ширины, поэтому не нуждающихся в физическом пространственном перемещении. Вообще, учреждения такого государства можно себе представить, если вспомнить, что существовал ряд корпораций государственного (государствующего) типа: Ватикан до крупных орденов, например монашеских орденов, которые конечно же имеют в своём управлении разные территории, но в общем-то никогда не обладали над ними полным суверенитетом, при этом прекрасно реализовывали свою историческую миссию, некоторые реализовывают её до сих пор. В этом смысле мир геокультуры — мир, где сталкиваются тонкие силы, силы внутричеловеческого пространства, пространство, которое находится внутри культуры, внутри человеческого сознания и в котором географическое расположение человека и сообщества, и оказывается хоть и важным, но не первостепенным фактором образующим среду обитания, среду жизни. «Границы Нового Мира: Геокультура». Обратите внимание, что слово «гео» не обязательно означает слово «земля», оно может означать геометрия, но в том морфологическом значении геометрии, когда она была связана с землемерством, а в том абстрактном, мыслительном значении, где она оперирует совершенно отвлечёнными пространствами, преобразованиями этого пространства. Сколько же людей живут в новом мире, и почему другие не могут туда перейти? Я сейчас достаточно указующе, мифологично пройду по всем остальным словам, а потом буду рад перейти к диалогу. «Сколько?» Этот вопрос можно задавать с разными интонациями — простого внимающего вопроса, с интонацией насмешки, с интонацией жёсткого военного допроса. Здесь я хочу указать на то, что «много» не всегда означает одно и то же для разных людей. Для тех, кто в новом мире живёт, все остальные в общем-то и не живут вовсе. Один и тот же вопрос в зависимости от интонации, с которой он поставлен, будет иметь совсем разные ответы. Будучи поставленным изнутри этого мира будет один ответ — собственно все и живут, потому что всё остальное это просто не жизнь. Помните, как в анекдоте, когда пришли к Рабиновичу и спросили, здесь ли живёт Рабинович, он долго молчал, а потом ответил: «разве это жизнь?» Для вопроса, задаваемого изнутри мира старого, морфологического мира, ответ будет совершенно другой в зависимости от того, какая будет интонация этого вопроса, если интонация будет алармистская, с ужасом о том, что люди уходят в этот мир, то ответ будет «много», поскольку перешли в этот мир и живут люди, выдерживающие на себе принципиально важные для мира физического точки связанности, узлы компетентности. Если он будет задаваться с точки зрения обыденного любопытствования и желания присоединиться к большинству, с бытовой позиции то, скорее всего, получится другой ответ «мало», и люди, живущие в этом мире, не являются большинством. Так же большинством не являются люди счастливые, богатые, но здоровые и так далее. Вопрос о том, сколько людей живут в этом мире, напоминает нам о том, как только мы приближаемся к теме, что такое люди, человек, к теме людского, человеческого и начинаем различать их, помнить, что такое различение возможно и будем подтягивать сюда «сколько людей живут» и помнить о том, что бытование в качестве такого винтика пусть и сложной, но Если мы возьмём более широкий масштаб, то обнаружим здесь ещё более сложную пространственную фигуру, а именно указание на то, что те, кто живут, те, кто сопричастен жизни вечной, а те, кто не видят пути жизни вечной, те никогда не могут умереть, потому что и не жили вовсе (ссылаюсь на Евангелие от Фомы). Сколько людей живут уже, вот это уже подразумевает вопрос о масштабе времени. О каком масштабе времени мы здесь говорим. Уже в течение последних нескольких десятков лет или уже в течение последних сотен, тысяч лет известной нам истории. И ответ будет очень разный, поскольку как только мы введём это уже и соразмерим его с масштабом последних десятков, тысяч лет, мы скажем, что в этом самом новом мире, собственно уже две тысячи лет живёт то, что принято называть христианской цивилизацией, цивилизацией, созданной и пронизанной самой логической религией в мире, цивилизацией, живущей в логосе и устремлённой в этот предельно конкретный в своей абстрактности мир. Сколько людей живут уже в новом мире, в новом способе видеть и практиковать своё видение, и что мешает остальным, кто хотел бы и мог, но пока ещё не знает как перейти туда. Можно было бы считать, что лекция должна начаться именно сейчас, что всё это простой вопрос о том, как же | |