Ханс Ленк:
Эпистемологические заметки относительно понятий «теория» и «теория проектирования»

1. Введение

Теория находится в центре внимания философии науки, является одним из её центральных понятий. Теория, как говорится, — это нечто, что должно иметь дело с истиной и связано с практическими применениями. К этому утверждению следует добавить ряд поговорок о том, что теория является ничем иным как прикладной практикой или — «нет ничего более практичного, чем хорошая теория», а также что она представляет собой предположение, связанное с высшим образованием. Все эти рассуждения в определённом смысле соответствуют действительности и ведут к различному пониманию сути теории.

2. Субстантивные и оперативные теории

Наиболее важным мне представляется различение субстантивной (по Бунге ¹) и оперативной теорий. Первая носит содержательный характер, её можно найти в реальной науке, эмпирична, информативна и проверяема, в то время как вторая — инструментальна, представляет оперативную концепцию метода, так сказать, методологична. Так, например, математические «теории» представляют структурную концепцию, которая инструментальным способом может быть применена в определённых областях, скажем, эмпирического, или идеально-содержательного, или даже нормативного происхождения. В то время, как субстантивные теории охватывают содержательные законы с опытным содержанием и одновременно заключают в себе содержательную субстанцию, информационное содержание, которое необходимо для опытно-научного (или для любого иного содержательного) объяснения и прогноза, инструментальные (или оперативные) теории являются не объясняющими номологическими гипотезами, а привлекают «объяснение» или проноз, исходя из некоторых (необсуждаемых по практическим основаниям) предварительных теоретических, структурных предпосылок, которые могут быть использованы для создания измерительных инструментов и экспериментальных установок, но в данном случае представлены лишь через формальные (строительные) леса, то есть с помощью формул.

Оперативные теории являются, например, конструкциями, состоящими из формальных правил, исчислений, структурных зависимостей, которые в плане их инструментального характера сравнимы даже с языковыми формами или математическими формулами и сами не представляют содержательно-номологические гипотезы с опытным содержанием, хотя они и необходимы для формулировки законов в строго научной форме. Они должны быть, однако, сначала дополнены номолигическими гипотезами и таким образом наполнены содержанием, поскольку исчисление само по себе не имеет эмпирического содержания. Математизированная оперативная теория становится одновременно субстантивной только через субординацию предложений наблюдения, измерительных методов и способов проверки, а также процедур применения.

Субстантивные и оперативные теории являются, таким образом, моделями совершенно разных типов. Собственно говоря, лишь относительно субстантивных теорий может идти речь о теории в собственном смысле слова. Так называемые оперативные теории являются всего лишь инструментальными моделями, или модельными структурами. (Многие традиционные математические инструменты и «теории» имеют именно такого рода оперативный характер — это же относится и к большинству аксиоматизированных теорий, поскольку они связаны с структурными лесами или формализованными основными аксиомами. Также и формальные системные теории, логические исчисления и многие математические аксиоматические системы являются в этом смысле инструментально-оперативными).

Это различение проводится часто недостаточно чётко как относительно аксиоматически построенной естественной науки, так и практически ориентированных прикладных дисциплин (какими являются технические и организационные науки). Из этого может быть выведена первая максима также и для теоретиков проектирования: необходимо проводить ясное различение между субстантивными (содержательными, например, имеющими эмпирическое содержание) теориями и оперативными «теориями» (точнее, инструментальными методологическими и методическими концепциями), даже если эти последние, так сказать, «пронизывают» первые, структурируют их в качестве «логических лесов». Тогда первые — субстантивные — теории (или эти первые в союзе с последними) могут претендовать на соответствие истине. Последние же, оперативные, теории сравнимы с орудиями, взятыми из инструментального ящика, более или менее соответствующие цели или ведущие к определённой цели инструментами для структурирования и формализации или обработки содержательных высказываний.

3. От истины к подгонке/функциональности

Из этого вытекает последующее понимание того, что соответствует традиционному представлению теории в философии науки: научные теории должны быть проверяемыми и имеющими истинное содержание, то есть они должны быть проверяемыми посредством подтверждения или испытания (полная верификация является невозможной) или фальсификации (эмпирического опровержения) с точки зрения такого рода критериев истины. Теории, не связанные с фактической истиной, не являются опытно-научными теориями. (Логическая или математическая истина представляет иную концепцию: формальные научные теории признаются действительными (формально или логически истинными), если они свободны от противоречий). Для эмпирических содержательных теорий отсутствие противоречий является лишь одним из необходимых, но отнюдь недостаточным условием).

Указание для теоретиков проектирования: до тех пор, пока речь не идёт об истине или эмпирическом и фактическом соответствии истине, а о «качестве (эффективности)», не может быть и речи о теоретических концепциях, а также в традиционном смысле об истинной реально-научной или основанной на науке теории, а только о метаметодических или методологических принципах, то есть об общих структурных максимах деятельности. Эти максимы упорядочивают концепцию организованных шагов деятельности нормативно или структурно, но не связаны с номологической истиной в эмпирическом смысле. Аксиоматические теории проектирования являются в собственном смысле слова даже нормированными или стандартизированными предписаниями или инструкциями для деятельности. Точнее говоря, они представляют собой обобщённые и абстрактные модели интерпретационных конструктов, которые рассматриваются или применяются при определённых нормативных критериях («качество», «оптимизация», «адекватное решение проблемы», «удовлетворение функциональным требованиям», а также «простота», «осуществимость», «затраты» и так далее).

4. Что такое научные теории?

В современной философии науки существуют различные концепции теории и их интерпретации, отличающиеся от традиционной концепции аналитической философии науки (подобной той, которую развивали позитивисты Венского кружка, но также исходящей из попперовского критического рационализма).

4.1. Традиционный подход

Согласно традиционной интерпретации, теории — это логически связанные системы предложений или высказываний, которые состоят из гипотез универсальных законов и могут быть представлены в их законченной и совершенной форме аксиоматически. Связь с реальностью или их эмпиричность вытекает из того факта, что понятия теории подчинены предложениям наблюдения, а именно посредством правил соответствия, соединяющим теоретические понятия с предикатами наблюдения более низкого уровня, которые в свою очередь могут быть сведены к наблюдениям и измерениям. Это традиционное двухступенчатое представление реальных научных теорий рассматривается в настоящее время весьма критически и дополняется или замещается несколькими другими концепциями.

С традиционной концепцией теории тесно связано признание первичности или образцовости математической теории в аксиоматическом облике, заложенном в логико-математическом формализме (Д. Гилберт) в начале двадцатого столетия. Ему соответствуют (математические) теории и аксиоматические системы, которые сами определяющие свои не интерпретированные теоретические понятия частично «имплицитно» через структурные аксиомы, но в то же время могущие полностью охватить ту область реальности, которая посредством этой теории должна быть охвачена (как, например, классическая алгебра). (С помощью метаматематических результатов, полученных Гёделем и Чёрчем, эти ожидания были признаны невозможными: сложные аксиоматизации высокого уровня показали свою неполноту — доказуемость непротиворечивости является ограниченной и, кроме того, не существует никаких абсолютных гарантий и механизмов, или алгоритмов доказательства даже для некоторых логически или математически правильных теорем в рамках формальной системы).

Таким образом, тотальная аксиоматизация теорий провалилась. Аксиоматические методы могут быть поняты во всяком случае как дидактические, полезные вспомогательные конструкции. В качестве таковой они могут, естественно, применяться, как и раньше, в особенности в формально-научных (например, математических) теориях. Но аксиоматизация и «сайентификация» не могут быть приравнены друг к другу ни в формально научном, ни в реально научном смысле. Аксиоматизация является вспомогательным средством, но не самой реальной научной теорией.

Всё это приводит к выводу о том, что аксиоматизацию нельзя рассматривать в качестве единственного и достаточного критерия научности так, как это может быть необходимым в практике обучения на примере системы аксиом. В особенности не следует смешивать одну лишь формальную аксиоматизацию, а именно математическую структуру исчисления, с «теорией» — будь то в научном или практическом смысле. (Именно это должны иметь в виду конструкторы и теоретики проектирования, ориентирующиеся на формальную аксиоматизацию).

4.2. Динамика и последовательность теорий

Отличительной особенностью философии науки за последние примерно сорок лет является её историчность. После Фейерабенда и Куна философы науки начали принимать во внимание фактуальную историю науки. При этом оказалось, что реальное развитие науки в значительной степени носит отпечаток групп занимающихся ей учёных, а также соответствующих ценностей и концептуальных изменений: «нормальная наука» в противоположность «революционной» переломной фазе (Т. Кун). Последняя может привести к новой «парадигме» в определённой области науки: следствием является некоторая (или даже полная) несовместимость парадигм или фундаментальных теоретических интерпретаций (например, классической и квантовой механики).

Это приводит к третьей концепции теории как парадигмы, пользующейся групповой поддержкой и нормальное внутреннее развитие которой, так сказать, поддерживается научно-политически и с помощью авторитетов, а позднее, как обычно, в процессе исторического развития заменяется новой парадигмой. Сравнение теорий, конкурирующие результаты измерений и научный прогресс приводит в случае крайнего социологического варианта этого подхода (например, в соответствии со «строгой» концепцией, так называемой, эдинбургской школы социологии и истории науки) к неразрешимой дилемме рациональной оценки теоретического прогресса и рационального научного изменения.

Имре Лакатос (как и Фейрабенд, ученик Поппера, творчески отошедший от него) развил в противоположность этому концепцию исторического «теоретизирования» или обгоняющих одна другую «исследовательских программ» — концепцию, которая заменила первоначальный наивный фальсификационизм К. Поппера «рафинированным» («усложнённым») фальсификационизмом. Хотя теории являются системами универсальных гипотез («законов»), находящихся в логически-дедуктивной связи, однако, они — лишь опосредовано фальсифицируемы, в то время как взаимодействие между объясняемой теорией и теоретически нагруженными предложениями наблюдения задаёт проверочную инстанцию в смысле утверждений о непротиворечивости (например, между измерительной теорией и объясняющей теорией).

Теории необходимо всегда оценивать в рамках исторической последовательности предшественниц и преемниц: теории-последовательницы «лучше», чем их предшественницы, если они имеют больше эмпирического содержания, то есть позволяют предсказывать новые факты, чтобы избежать некоторые аномалии, содержащиеся в старой теории (поскольку любая теория содержит аномалии), и/или делают возможным интегративный, обобщающий процесс сращивания теорий. Переход к лучшей теории называется «теоретически прогрессивным», если она позволяет предсказывать новые факты, которые ещё не подтверждены эмпирически. («Эмпирически прогрессивным» является переход, если некоторые новые факты уже подтверждены эмпирически, как, например, переход от ньютоновской теории гравитации к общей теории относительности на основании эддингтонских экспериментов по отклонению световых лучей вблизи солнца в 1919 году).

4.3. Модельно-теоретический подход

4.3.1. «Не-стандартная» концепция

«Не-стандартное» понимание теорий как теоретико-множественных предикатов или множества моделей разработано главным образом в работах Снида и Штегмюллера в развитие идей Суппеса. Это — называемое также «структуралистским» — представление рассматривает в качестве теории совокупность или сеть теорий-элементов, которые частично упорядочены ² с помощью специализированных отношений или ограничений (constraints), то есть присоединения специальных законов. Кстати, под теорией понимается лишь упорядоченная пара математического структурного ядра K и множества частичных потенциальных моделей, являющихся предполагаемыми возможными приложениями, то есть упорядоченная пара [K, I], понимаемая в настоящее время как «теория-элемент». Частичные потенциальные модели теории являются моделями возможных приложений, которые ещё не определены через теоретические функции и на основе наблюдения, где теория должна быть применена (модели предполагаемых приложений). К структурному ядру, которое задаётся через математические отношения, принадлежат по определению потенциальные и частичные модели, а также ограничения (то есть теоретически заданные взаимосвязи между отчасти пересекающимися частичными потенциальными моделями) и самими моделями (то есть фактически уже схваченными в теории и действительно успешно ей описанными системами).

Эмпирические утверждения и гипотезы какой-либо теории заключаются в суждении, что предполагаемые приложения теории принадлежат к области приложения сети (или структурного ядра) и удовлетворяют ограничениям данной теории. При этом к множеству частичных потенциальных моделей (то есть возможных реальных систем, которые могут рассматриваться как приложения теории и обозначаются сначала без теоретических функций) добавляются теоретические функции таким образом, что возникает множество потенциальных моделей. Введение теоретических функций и специализаций (через добавочные специальные законы) должно привести к частичному множеству «осуществлённых» моделей (M) так, чтобы целая последовательность теоретических функций удовлетворяла бы ограничениям данной теории.

Грубо говоря, любая теория, с точки зрения «нестандартной концепции», состоит из упорядоченной пары математической формульной структуры (структурное ядро) и множества возможных предполагаемых приложений и ограничений. Причём возможные приложения являются системами объектов или реальными системами, которые рассматриваются в качестве кандидатов на приложения данной теории и заданы через определённую парадигматическую, обычно основателем теории сформулированную исходную модель. Тогда о теории говорят как о «множественном предикате» (согласно Сниду и Штегмюллеру в соответствии с одной из идей, высказанных Суппесом), то есть о такой упорядоченной паре, которая состоит из математического структурного ядра и множества возможных предполагаемых приложений. «Формально ядро K может быть представлено либо как квадрупель K = [Mp, Mpp, M, C], либо как квинтупель K = [Mp, Mpp, r, M, C], где Mp, Mpp и M являются упомянутыми множествами … C является множеством ограничений (constraints), то есть подмножеством множества всех подмножеств M; и ограничительная функция r: Mp –> Mpp преобразует элемент Mp, то есть потенциальную модель в элемент Mpp, то есть в частичную потенциальную модель при «зацикливании» («lopping off») всех теоретических функций» ³. Таким образом, целая теория представляет собой расширенное ядро, приводящее к теории-сети посредством добавления специализированных законов и соответствующих новых ограничений, ограничительных функций и новых предполагаемых моделей, вводимых в множество потенциальных моделей и осуществлённых моделей. Короче говоря, теория является, следовательно, предикатом отношения, определяемым через множество потенциальных моделей приложений. Этот предикат является теорией и утверждает наличие отношения между математическим структурным ядром и множеством в определённый момент времени предполагаемых приложений теории, причём это множество возможных моделей является расширяемым (к нему могут быть присоеденены дальнейшие потенциальные, ранее не предполагаемые приложения, как, например, расширение ньютоновской динамики на гравитационную систему посредством добавления гравитационного закона).

Из этой новой концепции выводится целая серия интересных результатов: можно говорить, например, об одной и той же теории, даже если исчерпано множество специальных законов теории и множество предполагаемых моделей, так долго, пока сохраняется структурное ядро (основной математический закон) теории. Например, ньютоновская механика, состоящая из первых трёх ньютоновых аксиом, расширяется или специализируется добавлением специальных законов, подобных закону Гука или закону гравитации, оставаясь всё ещё той же самой, но более дифференцированной и специализированной теорией.

4.3.2. Т-теоретические понятия

Кроме того, свойство быть теоретическим понятием, теперь отнесится к соответствующей теории и становится контролируемым с помощью одного критерия независимо от обычного (принципиально неудачного) различения наблюдаемых и не наблюдаемых величин. Наряду с оппозицией «теоретический — наблюдаемый» (которая определила различие между теоретическим языком и языком наблюдения у логических позитивистов, например, у Р. Карнапа) теперь задаётся релятивизированное отношение между «до-теоретическими» и «теоретическими» понятиями определённой теории T (точнее T-теоретическими понятиями). Например, понятия «масса» и «сила» в ньютоновской механике и гравитационной теории являются теоретическими понятиями, а «пространство» и «время» (которые, однако, в рамках лежащей в её основе физической геометрии — евклидовой структуры — были теоретическими понятиями) не являются. T-теоретическое понятие характеризуется тем, что оно сопрягается лишь с применением теории, то есть соответствующая величина может быть измерена. Прагматически понятия «иметь в распоряжении теорию» или «представлять теорию» («использовать теорию») рассматриваются как деятельностные понятия, которые характеризуются не только логически, но также определяются через прагматические, теоретико-деятельностные и персонифицированные характеристики ⁴.

4.3.3. Расширение структурного ядра

Прогресс в использовании теории и при расширении теории через введение дальнейших предполагаемых моделей может быть достигнут различными способами: с помощью расширения множества предполагаемых приложений, совершенствования сети для структурного ядра или разведения взаимоисключающих предполагаемых возможных моделей, которые поэтому не могут задать друг с другом согласующиеся специальные законы.

Этот подход предопределяет определённую автономию структурного ядра теории относительно его ответвлений и расширений, а также известный иммунитет против относительных фальсификаций. Из Т-теоретичности (релятивизм теории) или теоретических понятий и теоретической нагруженности наблюдений, сообразно с чем теория, так сказать, определяет свои собственные, ей самой заданные факты, вытекает также целостность опровержений и подтверждений в том смысле, что только научная теоретическая сеть в целом контролируется и подтверждается опытом, может быть оправдана или фальсифицирована.

4.3.4. Практическое моделирование и аксиоматизация

Обращение к теоретикам проектирования: такое структуралистское представление структурного ядра теории кажется на первый взгляд весьма абстрактным и далёким от практики. Оно имеет, однако, то преимущество, что позволяет понять теорию как множество математических структурных лесов и моделей и при лежащем в её основе одном и том же структурном ядре (одних и тех же аксиомах) даёт возможность модифицировать или расширить предполагаемые модели за счёт введения новых моделей, не говоря при этом о создании новой теории. Кроме того, что особенно важно для теории проектирования, становится возможным перенести конституирующую взаимосвязь математического структурного ядра и предполагаемых приложений (частичных потенциальных моделей) также на тот контекст, в котором нельзя говорить об истинности субстантивной теории. Например, это представление может быть применено к общим принципам технологических областей для их описания, характеристики и схватывания с точки зрения критерия «качества» или функциональных требований и тому подобного. Фактически аксиоматическую теорию проектирования ⁵ можно выразить в виде характеризуемого несколькими общими принципами («аксиомами») представления структурного ядра, удовлетворяющего многофункциональным требованиям, а не «истине». Структуралистский подход к теории поощряет эту связь аксиоматического выражения (относительно математического структурного ядра), с одной стороны, и практического выбора моделей из открытого для расширения множества, с другой. (Этот подход может быть также связан с историческим развитием принципов и их специализацией).

Вообще говоря, структуралистская концепция теории поддерживает представление теоретиков проектирования о том, что «теория» (более точно, методология общих принципов проектирования и их структурных взаимосвязей) может быть рассмотрена как математическое (точно определённое или могущее быть точно определённым) структурное ядро, включающее много функциональные требования и различные модели. Аксиоматическая теория проектирования является скорее нормативной обобщённой методологией определённых функциональных требований и проектных параметров, которые характеризуются многоаспектными и изменяющимися модельными решениями (оптимальными или удовлетворительными), чем субстантивной научной теорией с эмпирическим содержанием в узком смысле этого слова. Такого рода прагматические модельные представления оказываются особенно подходящими прежде всего для ещё разрабатываемых технологий, то есть для технологических «методологий» в смысле множества систематически связанных методов и однородных взаимоотношений между технологическими правилами, с одной стороны, и научными субстантивными фундаментальными теориями, с другой. К сожалению, технические науки традиционно не разрабатывают общую методологию в смысле философии науки с критериями теоретического подтверждения, хотя о развитии «общей технологии» и её методологии и говорится у некоторых философов техники ⁶.

4.3.5. Технологически ориентированный и теоретико-деятельностный подходы

Модельно-теоретическое представление можно ещё более расширить, чтобы лучше охватить и технологические модели. Рональд Гири в своей книге «Объясняющая наука» ⁷ развил интерпретацию, которая связывает структуралистскую модель теории с технологическим подходом ⁸.

Гири понимает теорию как состоящую из двух компонентов: 1) множества моделей и 2) различных гипотез, связывающих эти модели между собой и с наиболее важными типами существующих в мире систем. Таким образом, то, что мы находим в учебниках не является буквально самой теорией, а лишь утверждениями, определяющими модели, которые являются частью этой теории. Важны отношения подобия между моделью в целом и некоторой реальной системой, рассматриваемой в качестве её приложения, или модельным представлением этой системы. Гири рассматривает теорию как семейство моделей, или даже семейство семейств моделей, которые могут быть соотнесены с реальностью опосредовано через подгонку и связывание этих моделей с данными системами. Теории в этом смысле состоят не из лингвистических сущностей или голых формульных каркасов, а из Гетерогенного множества абстрактных конструктов, теоретических моделей, а также отчасти из сформулированных на естественном языке гипотез о подогнанном характере этих моделей и их (различной степени и послойном) подобии с реальностью. Реальная система определяется как подобная одной их этих моделей. В этой картине вообще не идёт речи об интерпретации высказываний, которые используются для определения моделей, а также о подлежащих определению таких лингвистических сущностей, как, например, уравнения. И если говорят о теории, то прежде всего ищут модели, затем гипотезы применения этих моделей, то есть модели и их подобия с реальными системами или же их дотеоретическими моделеподобными воспроизведениями (например, планетная система или модель «Земля-Луна» как исходное модельное представление ньютоновской теории гравитации), а не общие принципы и аксиомы. При связывании теоретических моделей и ими представляемых реальных систем решающую роль начинает играть техника.

Подобно Хакингу Гири видит конструктивный реализм в проверке реальности в успешно организованных технологиях, в сущностях, которые можно, так сказать, ощутить руками и которые раньше имели статус чисто теоретических сущностей (таких, например, как электрон), если они применяются для того, чтобы охватить и охарактеризовать новые модели или другие теоретические сущности. (Если, например, электронное излучение успешно применяется в электронном микроскопе, чтобы решать иного рода научные задачи, то в этом технологическом смысле первоначально теоретически постулированные электроны теперь выступают как научно-технические реальные сущности). Если электроны и протоны теперь полностью освоены и применяются в сложных технических измерительных инструментах для того, чтобы доказать существование других элементарных частиц и структур, как, например, кварков, тогда они являются действительно «реальными». Таким образом, то, что мы сегодня изучаем, воплощается в исследовательских инструментах будущего.

4.3.6. Подгонка как соответственность

Гири утверждает, что учёные являются конструктивными реалистами, которые соотносят модели с реальностью с помощью технологических применений и внедрение в реальность и несмотря на все теоретические конструкции или случайности развития моделей и споры в научном сообществе приходят к эксперименталистки-реалистическому представлению моделей в смысле относительной не обязательно оптимальной) подгонки или приспособления: соответствие моделей не максимируется, а оптимируется в смысле цели таким образом, что из этого вытекает удовлетворительный результат для экспериментального и в определённой степени соответствия моделей реальности. Учёные поэтому для Гири являются оптимизаторами, а не максимизаторами в отношении модельных соответствий.

Указание для теоретиков проектирования: Это представление о хорошо соответствующем, не обязательно лучшем, варианте относительно решения проблемы при удовлетворении функциональных требований делает технологическую и одновременно конструктивистско-реалистическую научно-теоретическую модель Гири особенно подходящей для технических проектов, методологии теоретиков конструирования и технического проектирования. Гири достаточно выразительно говорит, что технология представляет собой главное связующее звено между нашими развитыми когнитивными способностями и микромиром ядерной физики. Это утверждение естественно может быть сформулировано в более общем виде: развитие науки зависит по крайней мере также сильно от машин. Как и от идей. Речь идёт о технологии или технике, которая даёт возможность осуществить связь между нашими развитыми способностями восприятия и миром науки. Причём технология, скажем экспериментирования, разработка экспериментальных инструментов и способностей, а также испытанных средств и способов рассматривается одновременно как ставшее конкретным «воплощённое знание». Необходимо было бы ещё соотнесение со структурированной деятельностью: экспериментирование и даже само развитие теорий или их применение являются деятельностью.

5. Действовать, экспериментировать, познавать

В своих работах, я уже указывал на неразрешимую взаимосвязь между знанием, экспериментированием и действием. Посредническая роль между научными моделями и научными системами, которую согласно Гири выполняют технология и технические манипуляции или посреднические операторы, подобные измерительным инструментам и машинам, может быть более широко объяснена в теоретико-деятельностном контексте. Это могло бы стать особенно интересным для теоретиков проектирования, поскольку данная точка зрения охватывает тогда, с одной стороны, hardware — структуры технического оборудования — и соответствующие манипуляции с ним, и, с другой стороны, проектирование software в программных моделях. Прагматический модельно-теоретический подход к рассмотрению технических инструментов должен быть дополнен или расширен на основе теоретико-деятельностных представлений, что в особенности соответствуею точке зрения теоретиков проектирования.

В то время как традиционные концепции научной теории слишком сильно настаивали на представлении теоретических элементов и гипотез как чисто языковых, лингвистических сущностей, традиционная аксиоматическая, как и чисто структуралистская концепция страдала слишком формалистической ориентацией в понимании теорий и их структур исключительно как аксиоматических структур или даже субтеоретических сложных предикатов.

Философия науки, так иногда называемого нового экспериментализма, прагматически технического происхождения и в теоретико-деятельностной перспективе может избежать этого чрезмерного упрощения и уточнить характер взаимосвязи между идеализированными когнитивными моделями или предполагаемыми моделями теории в смысле технологических реализаций и теоретико-деятельностными или операциональными последовательностями (как это можно видеть при проектировании операций и экспериментов).

В таком случае теоретики проектирования могут соотнести свою методологию или метаметодическую концепцию оперативных принципов проектирования с выполнением функциональных требований и оптимизацией или удовлетворением многофункциональным условиям, которые являются типичными для проектных задач, независимо от претензий на абсолютную истину (скажем, в смысле субстантивных эмпирически истинных или истинностно подобных теорий). В этом смысле учитываются нормативные компоненты и тем самым в рамках данной общей методологии или учения о принципах удовлетворяются уточнённые или подлежащие уточнению многофункциональные требования. Это равносильно расширению старой задаче традиционной систематики конструирования 1950-х и 1960-х годов (см. работы Ханзена — Hansen, 1965; Мюллера — Muller, 1967) только теперь в модельно-теоретическом рафинированном виде. Можно пойти здесь и дальше и присоединить сюда теорию творчески упорядоченной и структурированной деятельности, к которой близка социальная психология и философия творчества.

6. Схемотеоретическая и интерпреционистская перспектива

Прагматическая философия науки может многому научиться у технологического и теоретико-деятельностного подходов. Также и методология технических наук или общая технология, которая ещё должна быть разработана, могут внести важный вклад в повышение методологического уровня и сделать этот подход более дифференцированным при учёте новаций и различений теории науки и общей методологии. С эпистемологической точки зрения эти методологические подходы могут быть объединены в ещё более абстрактную «теорию» схемных интерпретаций (Lenk 1993, 1995), согласно которой реальные системы рассматриваются как методологически и эпистемологически зависимые от специфических перспектив, целефункциональных требований, теоретических конструкций и подходов, а также от рутинных практических действий или социальных конвенций и институтов соответственно. Новое единство наук и технологий как понимание мира и доступ к реальности через действие и применение теоретических интерпретационных или экспериментальных и практически действенных моделей выявляется на метатеоретическом уровне, который характеризуется общими методологическими требованиями любых активных процессов, схватывающих внешние или ментальные сущности и идеальные структуры. Действие, схватывание и познавание, а также формирование мира и нормирование в этом смысле понимается как схематизация (разработка и использование схем частью наследственных, но главным образом полученных в процессе обучения) и интерпретация.

Говоря иронически, главный вопрос — не «бытие или проектирование», а в том, что схватывание структурированного реального бытия всегда зависит от своего рода проектирования, от частично биологически или наследственно заданной, частично конвенциональной и многоступенчатой интерпретации. Возвращаясь к исходному утверждению, что теория является большим, чем оболочкой истины, следует подчеркнуть, что она является сложным интерпретационным конструктом, выходящим за пределы простого приспособления к истине и состоящим из множества соподчинённых схем и интерпретаций, конструктивный, конкретизируемый в методах, действиях и техниках, способ общения с внешними срезами мира, потенциальными моделями, реальными системами, также как и со смыслами (ментальными сущностями, идеальными конструктами и так далее).

Теории и, вообще говоря, методические и методологические концепции, а также нормативные структуры действий и процедур выступают перед нами в форме интерпретаций и схематизаций. Методологический интерпретационный конструктивизм (схемный интерпретационизм), развиваемый автором этой статьи, представляет собой многоступенчатую методологическую и эпистемологическую концепцию, сравнивающую специальные случаи научных теорий, технического проектирования и методов структурирования, а также разного рода способов деятельности и мышления. Интерпретации являются конструкциями в узком или в широком смысле (см. Lenk 1995). Теории представляют собой интерпретационные конструкты, которые претендуют в качестве субстантивных теорий на соответствие или аппроксимативное приближение к истине, а в качестве оперативных или инструментальных теорий на методическую или методологическую достоверность. Нормы и ценности также являются интерпретационными конструктами. Проекты и решения проблем в проектировании — тоже интерпретационны. Короче говоря, нет ничего практичнее, чем ясно просматриваемая интерпретация.