Вячеслав Леонидович Глазычев:
Логико-методологические компоненты знания в мире техники

Отождествление знания вообще с одним лишь научным знанием является атрибутом современной культуры, заворожённой размахом научно-технического прогресса. Родившись внутри обособлявшегося к концу XIX столетия института науки, в становлении которого эта установка сыграла значительную формирующую роль, она легла в основу позитивистской философии, а позже, отделившись и от последней, та же сциентистская установка была ассимилирована популярной культурой. Уже через посредство механизмов культуры эта установка оказывает и сегодня мощное, растущее давление на сферу специфических занятий: управление, прогнозирование, планирование, диагностику, проектирование и конструирование.

Этот сложный процесс практически ничем не грозит собственно науке, так как развёртывается вне её, но отождествление научного знания и вообще знания способно оказывать и уже оказывает сдерживающее воздействие на развитие перечисленных выше «искусств». Разумеется, мы не подвергаем сомнению необходимость для деятельности в сфере названных «искусств» опираться на научное знание. Речь идёт о том, что императив опоры на научное знание никоим образом не означает совпадения деятельности в планировании или проектировании с научной ни по содержанию, ни по формам.

Тем не менее сциентистская установка, проникая в сферу «искусств», реально порождает стремление выстроить некий упорядоченный текст, способный, во-первых, исполнять, так сказать, обязанности науки по отношению к данному «искусству», и, во-вторых, перестроить содержание нормативно описываемой этим текстом деятельности таким образом, чтобы оно или совпало с научной, или максимально приблизилось к таковой. Естественно, что конструирование такого текста осуществляется по образцам, заданным наукой в отношении сферы научного знания. Такой текст может отвечать требованию логической упорядоченности, но и в этом случае нет гарантий того, что исследование действительного содержания интеллектуальной работы в предмете данного «искусства» не будет замещено конструированием целеполагаемой модели, которая может быть даже полностью независима от действительного содержания деятельности, остающегося нераскрытым.

Материал заполнения подобной условной схемы достаточно произволен ¹. Это могут быть элементы теории информации, аппарата теории множеств, факторного анализа, семиотики или праксеологии, взятые по отдельности или соединяемые непредъявленным образом, — в любом случае осуществляется подбор средств по аналогии, опирающейся на невысказанный постулат тождественности знания и научного знания.

В то же время практическая необходимость совершенствования каждого конкретного «искусства», сталкивающегося с новыми задачами, не имеющими прототипических решений (образцов) ², порождает целенаправленную деятельность по упорядочению того знания о содержании и формах, идеалах и принципах, методах и средствах данного «искусства», которое накапливается субъектом деятельности в синкретической форме так называемого внутреннего опыта.

Подобная работа по упорядочению первоначально сугубо интуитивного знания осуществляется через специфический процесс самопознания субъекта деятельности, что предопределяет как достоинства, так и недостатки результатов. Мы вправе говорить о достоинствах, так как субъекту деятельности дан опыт непосредственного усмотрения её содержания, принципиально скрытого от внешнего наблюдателя. Мы обязаны говорить о недостатках, поскольку суждения о содержании деятельности, высказываемые её субъектом, формируются в случайном наборе понятий и не свободны от деформирующих содержание внутреннего опыта влияний распространённых концепций, школ и научной моды.

В связи со сказанным философское рассмотрение знания, порождаемого «искусствами», наиболее полно проявляющими себя в мире современной техники, приобретает несомненный интерес. Естественно, что попытка такого рассмотрения существенно облегчена в том случае, если первичная рефлексия субъекта деятельности в данном «искусстве» уже подвергнута им самим теоретико-методологической обработке и принимает форму эскизной модели деятельности в данном «искусстве», модели знания, порождаемого этой деятельностью. В течение пятнадцати лет осуществляя параллельный процесс экспериментального проектирования (на материале архитектуры и дизайна) и методологического анализа проектирования, автор считает допустимым в рамках статьи представить лишь некоторые результаты, опуская как описание названного процесса, так и доказательства его логической разрешённости, опубликованные ранее ³.

Уже название статьи обозначает ясно, что мы исходим из рабочей гипотезы многокомпонентности знания в мире техники, замещая этой рабочей гипотезой представление о синкретическом «техническом знании». Выросший исторически из единого «технэ», мир техники до сих пор лишён определённости по содержанию и формируется как своеобразное совмещение трёх миров: науки, практического действия и искусства. Поскольку каждый из этих миров обладает автономностью от мира техники и как сфера деятельности, и как объект познания, они, разумеется, не могут считаться его компонентами. В то же время только такое представление о знании в мире техники, мы полагаем, можно счесть адекватным его содержанию, которое будет в состоянии отразить Эту изначальную тройственность симметричным образом.

Поиск так очерченного представления приводит к необходимости чётко определить возможные позиции рассмотрения мира техники и выбрать среди них оптимальную для темы исследования.

Мир техники может рассматриваться как сфера деятельности (по отношению к другим сферам деятельности); как материал и контекст (по отношению к субъекту деятельности); как область решения задач (по отношению к другим областям решения задач). Первый способ рассмотрения не продуктивен, так как мир техники не отграничен от других сфер деятельности с необходимой чёткостью: в машине или машинной системе практически невозможно отделить продукт деятельности учёного, конструктора и дизайнера; техника изображения трёхмерного объекта в ортогональных проекциях в равной степени принадлежит инструментарию производителя строительных работ и архитектору-оформителю; в стандартах связаны воедино результаты научных исследований и ограничения, накладываемые практическим действием.

Второй способ рассмотрения чрезвычайно затруднен тем, что мы не располагаем целостным представлением о субъекте в мире техники, сталкиваясь лишь с множеством субъектов, осуществляющих множество, очевидно, разнородных действий. Так, нам чрезвычайно трудно установить тождественное и различное в работе технолога и конструктора, архитектора и прогнозиста, диагноста и изобретателя. К тому же объективно даны лишь опредмеченные результаты действий: машины, машинные и пространственные системы, нормы, стандарты, патенты, проекты. Основная же масса «айсберга» деятельности представлена в неизбежно деформированной и фрагментарной форме описаний.

Рассмотрение мира техники в виде области решения задач, как представляется, позволяет осуществить некоторое упорядочение знания, создаваемого и обращающегося в мире техники, поскольку задача здесь обладает доказуемой специфичностью по отношению к научной, художественной и практической.

В самом деле, объект технической задачи, будь то предметная система или опредмеченный процесс (технология), есть искусственный действительный объект, но не текст, не изображение, не формула или иная знаковая система, которые в зависимости от назначения относятся или к миру науки, или к миру искусства. Наличие упорядоченных процедур идеализации и формализованного языка их фиксации, напротив, сближает техническую задачу с научной и (не в столь строгой форме) художественной, но чётко отличает её от задачи практического действия.

Продукт решения задачи в принципе воспроизводим в точности, подобно результату научного исследования, но в отличие от результата художественного творчества. В то же время неприменимость критерия истинности к результату решения технической задачи качественно отличает её от научной, сближая с художественной, где критерий эффективности принимает форму художественной выразительности. Мир техники как область решения задач является потребителем знания, формируемого наукой и искусством, использователем умений, складывающихся в мире практического действия, и — в отличие как от науки, так и от искусства — решения технических задач (предметные или процессуальные системы) включаются в мир практического действия непосредственно.

Тот очевидный факт, что и в сфере науки, и в сфере искусства решаются и собственные (вспомогательные) технические задачи, никоим образом не опровергает их содержательной специфичности по отношению к исследовательской — в первом случае и художественной задаче — во втором.

Установив специфику задачи, решаемой в мире техники, сделаем попытку свести её совокупное содержание к содержанию обособленной задачи, включая в это содержание переход «задание — решение» и обеспечивающие осуществление этого перехода условия.

Многократность переходов от задания к решению, демонстрируемая всей историей техники (к примеру, в создании колесных средств передвижения), а также множественность единовременно формируемых решений одного и того же задания (например, ряд принципиально различающихся вариантов конструкции высоконапорной плотины), возможность обучать нахождению ряда решений для одного задания в учебном проектировании — все это заставляет предположить, что построение перехода «задание — решение» строится неопределённым множеством путей и каждый раз обеспечивается специфическим по содержанию и формам знанием. Будь иначе, мы обнаружили бы опытным путём формируемое утверждение «идеального» решения для одной задачи, что убедительно опровергается историей техники как развивающегося мира.

В то же время в отличие от мира науки, где множественность ответа на те же фундаментальные проблемы всякий раз «снимается» по мере развития знания, в отличие от мира искусства, где множественность решений составляет самую его сущность и лишь накапливается по мере его эволюции, наконец, в отличие от мира практического действия, где множественность решений не поддаётся определению, — в мире техники парадоксальным образом совмещаются и вытеснение прежнего решения новым, и одновременная равная эффективность различных новых или и старых и новых решений. Так, равноэффективны синхронные по времени готическая и ренессансная схемы перекрытия больших пролетов; равноэффективны для различных социально-культурных, природно-климатических и экономических условий линейная, решетчатая и «свободная» планировочные схемы городов; создание систем кондиционирования воздуха отнюдь не делает устаревшими сегодняшние попытки возрождения античной техники стимулирования естественной циркуляции воздуха в жарком климате, и так далее.

Указанная парадоксальность мира техники заставляет предположить, что необходимым условием обеспечения неопределённой множественности переходов «задание — решение» является наличие в обеспечивающем знании трёх компонентов, в особом, снятом виде отражающих в себе миры науки, искусства и практического действия. Введём для этих компонентов наименования: аналитический, проектный и конструктивный. Несколько огрубляя, можно охарактеризовать первый как обеспечивающий для перехода «задание — решение» содержательный контакт с миром науки, второй — с миром искусства, а третий — с миром практического действия. При этом под содержательным контактом мы имеем в виду не только установление связи использования миром техники накопленного знания и практического опыта, но и погружение технической задачи в целостный контекст культуры, формирующий особое смысловое поле задачи и обеспечивающий ему и интеллектуальную, и эмоциональную напряжённость.

Каким бы образом ни моделировалось смысловое поле задачи в каждом конкретном случае осуществления перехода «задание — решение», какое бы содержание ни приняли в этом случае аналитический, проектный и конструктивный компоненты знания, решение задачи должно вовлекать содержательное представление о её объекте в некую систему взаимодействий между методом, средствами и организацией процесса решения. Несводимость и невыводимость этих элементов системы решения по отношению друг к другу задаёт смысловому полю задачи очевидную неоднородность, тогда как равнозначимость введённых нами проектного, конструктивного и аналитического компонентов знания препятствует установлению между элементами иерархических взаимоотношений. Иными словами, мы получаем ситуацию, полностью соответствующую критериям использования, принятым для так называемой взаимно-каузальной логики, что открывает перед настоящим направлением исследований интересные перспективы последовательного упорядочения и формализации.

Для достижения большей наглядности воспользуемся условной схематизацией взаимоотношений между перечисленными ранее элементами решения технической задачи и компонентами знания в мире техники (рис. 1).

Рисунок 1.

Разумеется, данная схематизация — лишь одна из возможных, но нам важно заметить, что путём несложных преобразований она может быть преобразована так, чтобы отображать исторически прошедшую ситуацию (неотчленённость метода от средств при их слиянии в синкретические методические предписания, характерные для мира техники до нового времени) и возможные будущие ситуации (обособление от элемента «метод» элементов «способ» и «методика»). Для целей нашего рассуждения эти трансформации важны лишь как возможность, существенными же являются образование и интерпретация сущностных связей, представленных на схеме наглядно: объект (метод; объект) — средства; средства (организация; метод) — организация.

Каждая из перечисленных связей, как представляется, имеет принципиальное значение для осуществления перехода «задание — решение» в процессе решения задачи, тогда как характер построения этих связей и взаимоотношения между ними определяются формой взаимодействия между проектным, аналитическим и конструктивным компонентами знания. В самом деле, связь между объектом и методом является и обратной, и нелинейной, хотя широко распространены представления о том, что объект детерминирует выбор метода. Гораздо правильнее утверждать их взаимную детерминированность, так как метод во многом предопределяет различение объекта и характер его описания. Названная связь управляет определением типологической принадлежности объекта технической задачи и соответственно — выбором метода решения.

Так, например, представление об объекте «жилое здание» мгновенно утрачивает однозначную определённость, как только метод проектирования по прототипам замещается методом поискового проектирования. Изменение это столь резко, что меняется само понятие для объекта: жилой комплекс, хабитат, «жилая единица», и так далее. В свою очередь, новое определение объекта вызывает формирование проектного образца методом свободного поиска, вслед за чем подключается метод оптимизации и, наконец, осуществляется возврат к методу проектирования по образцам.

Связь между объектом и средствами решения технической задачи также лишена однозначности: в зависимости от типологической определённости объекта в задании и его интерпретации по связи объект — метод осуществляется отбор средств моделирования, но в зависимости от адекватности используемых или создаваемых вновь средств модельное представление объекта в решении может радикально преобразоваться. Так, при тождественном исходном представлении объекта (в задании) как системы машин для обеспечения технологического процесса использование аппарата геометрической комбинаторики порождает трёхмерную модульную сетку, в которую вписываются кинематические и иные схемы отдельных машин и узлов; использование же аппарата художественно-проектного моделирования формирует целостное представление о производственной среде, обеспечивающей оптимальное протекание коллективного трудового процесса в данных конкретных условиях.

Связь между средствами и организацией управляет выбором форм взаимодействия между ролями, исполняемыми специализированными персонажами деятельности в процессе решения задачи. Так, в зависимости от того, какие средства (например, художественно-проектные или расчётные) становятся определяющими на данной стадии преобразования «задание — решение», с очевидностью меняется персонаж, играющий роль лидера в общем процессе работы над технической задачей.

Наконец, связь между организацией и методом формирует программу взаимодействий между содержанием задачи и необходимыми для её решения знаниями и умениями. К примеру, до формирования сферы дизайна решение задач в конструировании машин осуществлялось без осознанного установления соответствия результата актуальному состоянию обыденной культуры, то есть без учёта представлений потенциального использователя о желаемом качестве продукта. Соответственно метод художественного проектирования не использовался в решении технических задач. Аналогично ускоренное решение социальной задачи развёртывания индустрии домостроения в 1950-х годах вызвало вытеснение традиционных методов архитектурного проектирования комбинаторными и расчётными на два десятилетия.

Перечислив и кратко охарактеризовав связи между объектом, методом, средствами и организацией в процессе решения технической задачи, мы получаем возможность показать, каким образом взаимодействие проектного, конструктивного и аналитического компонентов знания в мире техники может оказывать влияние на заполнение перечисленных связей конкретным содержанием.

Осуществлённое ранее замещение целостных сфер науки, искусства и практического действия аналитическим, проектным и конструктивным компонентами не означает вытеснения первых за рамки рассуждения. В совокупности — и по отношению к миру техники в целом, и по отношению к обособленной технической задаче — сферы науки, искусства и практического действия образуют внешнюю целостность, которую мы можем определить как «контекст культуры». Относительно обособленную за счёт обособленности мира техники целостность образуют аналитический, проектный и конструктивный компоненты. Эту целостность мы будем называть «контекстом деятельности». Наконец, совокупность связей между объектом, методом, средствами и организацией мы охарактеризуем как «методологический контекст» задачи.

В каждом из этих обобщений, как мы полагаем, можно установить особый характер взаимодействия компонентов знания. Каждый из введённых формальным образом компонентов приобретает теперь специфическое содержание «конфигуратора» смыслового поля задачи в мире техники, превращаясь в основание того или иного подхода к решению технической задачи. Различение подхода и деятельности имеет для нас принципиальное значение: не нарушая автономность деятельности в её содержании, подход лишь определяет позицию субъекта деятельности к ней самой и к объекту, детерминируя тем самым и установление ситуативной иерархии между компонентами знания.

Употребляя понятие «подход» в указанном смысле, мы получаем возможность определить проектный, конструктивный и аналитический подходы к решению задачи и тем самым — к формированию её смыслового поля. Проектный подход к решению задачи есть организация её смыслового поля по отношению к «контексту культуры»; конструктивный — по отношению к «контексту деятельности»; аналитический — по отношению к «методологическому контексту». Иными словами, независимо от подхода в смысловое поле задачи всегда оказываются вовлечены те же компоненты знания, но всякий раз один из них выступает по отношению к другим как первичный, инициирующий, предопределяющий предметное наполнение связей между объектом, методом, средствами и организацией решения задачи.

Продемонстрируем вышеуказанное различие конфигурирования смыслового поля задачи по подходу на характерной и одновременно общепонятной по основному содержанию задаче реконструкции существующего города.

Формирование смыслового поля задачи есть неизбежно результат особых процедур понимания исходного задания, зависящих от осознанного или интуитивного выбора одного из названных подходов, и в огрублённом виде оно может быть представлено в виде следующих вариантов.

Вариант 1:

Инициирующим выступает конструктивный подход, и развёртывание задания осуществляется через соотнесение его содержания с «контекстом деятельности» в мире практического действия. Смысловое поле задачи формируется в этом случае за счёт синтеза экономгеографических характеристик данного города: виды производства и необходимые для их обеспечения ресурсы рабочей силы различной квалификации; потребности в энергии и природных ресурсах; системы обслуживания потребностей расчётного числа жителей, и так далее. Формирование взаимозависимостей между этими нормативными характеристиками в заданных пределах материально-технических затрат подчиняется закономерно принципу минимакса — минимизации сложности и максимализации утилитарной эффективности на единицу затрат.

Естественно, что в рамках конструктивного подхода факт длительного исторического существования данного города выступает как техническая характеристика, указывающая наличие устарелых транспортных систем, инженерных коммуникаций и жилого фонда, — в общем виде — как одно из расчётных условий, в ценностной трактовке — как недостаток, подлежащий исправлению.

Конструктивный подход не означает отказа от рассмотрения объекта в «контексте культуры» и «методологическом контексте», они лишь принимают вид специфических факторов понимания объекта. Так, давление первого вводит в число ограничений необходимость учёта ценности города как собрания памятников, сокращающую степень свободы манипулирования с объектом. Осознание же роли второго дополняет решение задачи системной организацией взаимодействий между различными видами конструктивной деятельности с учётом экологических и социотехнических ограничений.

Вариант 2:

Инициирующим становится аналитический подход, и результатом развёртывания исходного задания становится замещение исходного объекта «город» особым объектом — моделью взаимодействия между конструктивным и проектным подходами, описанием системы деятельности по реконструкции города. Очевидно, что в этом случае первичными оказываются характеристики видов деятельности и обеспечивающих их знаний, а также системный анализ разрыва между совокупностью требований к объекту «город», формируемых миром обыденной культуры. Здесь же формируется представление об адекватности интеллектуальных средств, которыми располагает деятельность как в проектном, так и в конструктивном подходе к задаче, содержанию задачи.

Продуктом работы над задачей в рамках аналитического подхода становится особого рода методологический проект организации решения задачи, принимающий для конструктивного и проектного подходов форму вторичного задания по объекту «город».

Вариант 3:

Инициирующим выступает проектный подход. При соотнесении объекта с «контекстом культуры» осуществляется развёртывание исходного задания за счёт охвата историко-ландшафтных характеристик существующего города в их специфичности и системы значений, которые несут на себе эти характеристики, с одной стороны, и идеальные представления о городской среде, присущие обитателям города в данный момент времени, — с другой.

Результатом решения задачи в этом случае оказывается проект желаемого состояния объекта, и именно этот проект принимает на себя функцию задания для деятельности в рамках конструктивного подхода.

На основании накопленного опыта мы имеем основания утверждать, что приведённым выше абстрагированным вариантам соответствует действительная организация работы с существующим городом, фиксируемая в значительной исторической перспективе.

Так, примером работы по конструктивному подходу мы в равной степени можем считать реконструкцию Рима после пожара 64 года Новой эры, реконструкцию Твери в конце XVIII века, Ташкента — после землетрясения 1968 года. В то же время реконструкция Москвы после наполеоновского пожара, Амстердама в XVIII столетии, Варшавы с 1944 года — могут служить наглядными примерами деятельности в рамках проектного подхода, тогда как работы по реконструкции Болоньи в 60-х годах XX века или составление Генерального плана развития Москвы 1971 года могут с большим или меньшим приближением иллюстрировать применение аналитического.

Универсальность различения подходов прослеживается с той же чёткостью на материале создания машин и машинных систем или бытовой техники. В рамках конструктивного подхода формируется весь технокомплекс вплоть до 20-х годов XX столетия, частью (космическая техника, к примеру) — и в наши дни. В рамках проектного подхода в настоящее время формируется практически весь комплекс бытовых вещей и приборов, подавляющая часть транспортного, промышленного и лабораторного оборудования. Продолжающим развиваться аналитическим подходом охвачены до настоящего времени преимущественно сфера автоматизированного производства и организация крупнейших многоотраслевых программ.

Какой бы объект мы ни рассматривали — создание эталона прибора или серийной бытовой вещи, или формирование среды для специфического взаимодействия людей (например, в процессе обучения), — все варианты взаимодействия обнаруживаются как сосуществующие.

Различение названных вариантов при всей его ограниченности позволяет нам продвинуться к различению природы знания, включаемого в развивающийся мир техники, в зависимости от подхода к задаче.

Анализ практики градостроительного, архитектурного и дизайнерского проектирования позволяет установить, что каждый из подходов стимулирует субъекта деятельности по решению технических задач к формированию корпуса знания специфическим образом. Проектный подход находит себе опору в типологии форм использования предметных систем, в отработке процедур развёртывания исходного задания за счёт «контекста культуры». В свою очередь, отработка средств создания проекта как вторичного задания для последующей деятельности формирует установку на критику исходного задания с позиции ценностной трактовки культурного контекста и сам объект (предметная система) мыслится как средство развития этого контекста.

Конструктивный подход опирается на типологию параметрированных свойств целеполагаемой предметной системы и развёртывает исходное задание путём обогащения его содержания за счёт «контекста деятельности». Соответственно вторичное задание для последующей деятельности означает критику исходного с точки зрения материально-технических условий его реализации оптимальным образом. Аналитический подход формирует себе опору в типологии форм взаимодействия между конструктивным и проектным, и здесь развёртывание исходного задания может трактоваться как его критика с позиций достаточности знаний и умений для оптимального решения технической задачи.

Перемещение акцента рассмотрения на проблемы знания позволяет нам выявить специфическое содержание введённых в рассуждение компонентов:

1. Проектный подход — проектный компонент: развёрнутое знание о «контексте культуры» для решений произвольной технической задачи, о средствах использования этого знания.
2. Конструктивный подход — конструктивный компонент: знание о «контексте деятельности» (образцы, нормы, параметры, критерии), о средствах или нормативных процедурах его использования.
3. Аналитический подход — аналитический компонент: знание о «методологическом контексте» (средства организации системы деятельности).

В первом случае преобразованный объект предстаёт как связь: пользователь — предметная система — пользователь; во втором: предметная система — пользователь — предметная система; в третьем: деятельность — предметная система — деятельность.

Различение подходов можно проводить все более тонко, последовательно включая в поле зрения специфику социотехнической организации взаимодействия субъектов деятельности и специфику методологической организации взаимодополнительных средств деятельности. Но здесь нам достаточно того, что путём нескольких преобразований мы заместили синкретическое представление о знании в мире техники представлением о различных компонентах знания, надстраиваемых над специфическими подходами к осмыслению задания, пониманию объекта и организации смыслового поля задачи, ориентированной на практическое преобразование или создание объекта.

Важно также, что именно акцентировка различия подходов и соответствующих им компонентов знания позволяет сосредоточить внимание на проблеме их кооперации в решении технической задачи. Тот факт, что подобное кооперирование с очевидностью совершается в практике решения технических задач, нисколько не облегчает понимания ни того, какими способами оно осуществимо, ни того, какими метаязыковыми средствами оно обеспечено.

И всё же, как представляется, проведённое в схематическом виде различение трёх компонентов знания в мире техники обладает значительным конструктивным потенциалом для философского и методологического осмысления последнего. В самом деле, поскольку проектный, конструктивный и аналитический компоненты знания суть специфические отражения миров искусства, практического действия и науки, которые в философии нового времени рассматриваются, как правило, обособленно, возникает представление о принципиальной возможности диалектического «восстановления» утерянного единства «технэ» уже не в непосредственной практике, а в знании о ней.

Если выявленные выше проектный, конструктивный и аналитический подходы представлены в практике и в значительном количестве текстов (в более или менее явном виде), то названные нами компоненты знания суть особые «идеальные» тела, которые никоим образом не могут быть отождествлены с фрагментами корпуса знаний, соотнесённого сегодня с решением технических задач. Именно это наталкивает нас на предположение, что знания, используемые в проектировании, конструировании и аналитическом исследовании их взаимодействия, в скрытом виде представляют собой различные сочетания названных нами компонентов. Через использование трехкомпонентного знания деятельность проектирования включает операции как конструирования, так и анализа; конструирование — проектирования и анализа; анализ — и проектирования, и конструирования.

Наше рассуждение строилось на принципиальном равноправии компонентов знания в мире техники в силу равнозначности конструктивного, проектного и аналитического подходов к технической задаче. В то же время мы подчёркивали, что в рамках деятельности, выстраиваемой по тому или иному подходу, устанавливается специфическая иерархия компонентов знания. В практике нового времени эта уравновешенность отсутствует, что, естественно, отразилось и в доминирующих представлениях о природе знания в мире техники. Как конструктивный, так и аналитический подход к решению технических задач породили уже обширную литературу описания деятельности решения задач и знания, обеспечивающего эту деятельность, в категориях, присущих именно данному подходу и отражающих его специфику. Независимо от того, на каком из названных подходов делается основной упор (в настоящее время это, безусловно, аналитический, в связи с экспансией системотехники и идей системного проектирования на различные области деятельности), проектный подход оказывается вытесненным на периферию мира техники, а проектный компонент знания — не выявленным.

Представляется важным подчеркнуть, что и конструктивный, и аналитический подходы, свободные от представления о проектном или стремящиеся к его полному поглощению, практически неизбежно порождают или технократическую позитивистскую интерпретацию мира техники и деятельности в нём, или своего рода методологический телеологизм. Как в первом, так и во втором случае происходит «освобождение» деятельности от понимания роли контекста культуры для развития мира техники. В известном смысле можно утверждать, что технократические интерпретации и их обоснования представимы как попытки поглощения и тем самым устранения автономности проектного компонента знания и соответственно проектного подхода.

Восстановив в правах третий компонент знания, мы получаем одновременно возможность выявить как сложную природу деятельности и знания в мире техники, так и взаимодействие проектного, конструктивного и аналитического подходов в логико-историческом анализе становления мира техники и в прогностическом анализе возможных направлений его развития. В наших руках оказывается, таким образом, новый инструмент понимания деятельности в мире техники в контекстах культуры, деятельности и знания.

Представленное нами рассмотрение трехкомпонентного содержания знания в мире техники при акцентировании значения «утерянного» проектного компонента позволяет в принципе анализировать эвристическую и конструктивную деятельность в «искусствах», где социотехническая или исследовательская задача трактуется как техническая. Деятельность в мире техники, знание в мире техники в отличие от традиционно исследуемых науки, искусства, социальной практики развивались без философской рефлексии — соответственно рефлексивный анализ представлен в мире техники исчезающе малым образом. Преодолеть эту традицию, заложенную ещё в греческой Античности возможно сегодня именно через развитие философско-методологических исследований, вырастающих из непосредственной рефлексии по поводу деятельности решения задач в мире техники. Статья имеет целью обозначить это складывающееся в последнее время направление и зафиксировать его конструктивный характер.