Винсент Руджеро:
Способы получения знания

Самый обсуждаемый вид знания — это знать что. Он уделяет основное внимание информации. Другой, не менее важный вид знания, — это знать как. Он уделяет основное внимание процедурам и стратегиям. Мерилом знать как, или ноу-хау, является не обладание богатством содержания, а владение навыками. Мы можем получать подлинные знания одним из трёх способов: из личного опыта, из наблюдения и из сообщения других людей. Первый способ — самый надёжный, но он далеко не безупречен.

1. Опыт

Мы не просто приобретаем новый опыт и храним его герметично упакованным в своём уме. Мы сравниваем его с прошлым опытом, классифицируем, интерпретируем и оцениваем, пытаемся его понять. Все эти процессы могут протекать вполне неосознанно, без нашего ведома. И любое нарушение в них делает представление о нашем опыте иным, нежели то, с чем мы столкнулись в действительности.

Рассмотрим такую ситуацию. Агнес выросла в религиозной семье. Она ходила в церковно-приходскую школу и отмечала все церковные праздники, включая Рождество. Она знает, что Рождество — это христианский праздник, и в течение всей её жизни это всегда было священное время. Из своих знаний она неосознанно создаёт идею о том, что так было всегда, на протяжении всей истории христианства. Со временем эта смутная идея превращается в её уме в уверенность. Она даже может вообразить себе, что слышала, как об этом говорили в классе. Да, она знает, что Рождество всегда было главным христианским праздником.

Увы, она ошибается. В действительности в Англии XVII столетия пуритане запрещали празднование Рождества. Они считали его языческим обычаем. Точно так же оно было под запретом в Новой Англии колониальных времён. В Массачусетсе Рождество стало официальным выходным днём только в 1856 году.

Вот другой, ещё более знакомый пример. Для каждого из нас детство было этапом нашего развития. У большинства из нас никогда не возникала мысль о ком-нибудь, у кого не было детства, поэтому мы легко и охотно верим, что детство существовало всегда. Однако исследования показывают, что эта идея ложная.

Историк Дж. X. Пламб пишет: Тот мир, который мы считаем подходящим для детей, — сказки, игры, игрушки, специальные учебники, даже сама идея детства — это европейское изобретение последних четырёх столетий. И слова, которыми мы называем молодых мужчин — мальчик, garcon, Knabe, вплоть до XVII века относились ко всем мужчинам, находящимся в зависимом положении и могли означать мужчину в возрасте тридцати, сорока или пятидесяти лет. Не было особого слова для молодых мужчин в возрасте от семи до шестнадцати лет; слово «ребёнок» означало родство, а не возраст.

Из-за того что наши восприятия приобретаются нами не пассивно, а на них оказывают воздействие наши эмоциональные состояния и умственные процессы, они редко в точности отражают реальность. Временами же, на деле, они серьёзно искажают реальность.

2. Наблюдение

Не вызывает сомнений, что вести точное наблюдение возможно, но мы порой не удосуживаемся это делать. Часто мы смотрим на мир сквозь очки, окрашенные нашим опытом и убеждениями. Если мы убеждены, что чёрные более спортивны, чем белые, то мы, скорее всего, будем «видеть», что в баскетбольном матче конкретный чёрный спортсмен переигрывает белого спортсмена — даже если этого не происходит. Если мы убеждены, что итальянцы вспыльчивы по натуре, мы, скорее всего, «увидим», как итальянец демонстрирует угрожающие жесты и готовится ударить другого человека, когда наблюдаем за ним в оживлённом споре, — даже если эти жесты в реальности не выражают враждебности.

Как именно такие искажения наблюдения происходят, может объясняться следующим образом: Прежде чем мы увидим мир, нам о нём рассказывают. Прежде чем мы попробуем большую часть вещей, мы их воображаем. И эти предубеждения, если образование не наделит нас исключительной проницательностью, властно управляют всем процессом восприятия. Они маркируют определённые объекты как знакомые или незнакомые, подчёркивая различие, так что едва знакомое видится как хорошо знакомое, а чуть-чуть незнакомое как совершенно чуждое. Они пробуждаются слабыми сигналами, которые могут варьироваться от реального признака до смутной аналогии. Пробуждённые, они наполняют новое видение старыми впечатлениями и проецируют в мир то, что было восстановлено в памяти.

3. Сообщение

Этот источник знания охватывает большую часть того, чему нас учат родители и учителя, что мы слышим в выпусках новостей и о чём читаем в книгах и журналах. Большинство людей, которые предлагают нам идеи, бесспорно, стараются учить нас добросовестно и не дезинформируют нас намеренно; они сами убеждены в том, что рассказывают нам. Тем не менее поскольку они люди и потому могут ошибаться, вероятно, что значительная доля того, чему нас учат, по крайней мере, отчасти неверна.

Интересный пример того, насколько высок показатель ошибок, проникающих в выпуски новостей, был приведён Джорджем Селдесом. Вот первоначальное сообщение в новостях и действительные факты, которые позднее выяснил Селдес:

Каким образом репортёр умудрился так безобразно составить это сообщение? Как это произошло, вообразить, в сущности, не трудно. Вероятно, на место преступления он прибыл поздно, когда оно уже было оцеплено, а подробности выяснял у зевак или полицейских, которые сдерживали толпу, — другими словами, от людей, чьё знание слагалось из обрывков фактов и слухов, которыми они обменивались.

Ошибки иногда происходят из-за простой небрежности. Например, в одной провинциальной ежедневной газете в штате Нью-Йорк сообщалось, что Томас Симмонс был арестован за то, что ударил Карла Петерсона по голове. Через день или два была опубликована исправленная версия. Выходило, что Петерсон ударил Симмонса. Все те, кто прочёл первую версию, но пропустил вторую, «знали», что случилось, но ошибались.

А как насчёт журнальных статей и книг? Расследования в них проводятся более тщательно, чем в газетных статьях, и поэтому они должны быть более точными. Эдвин Л. Кларк объясняет, как и в них могут закрасться ошибки: Хорошо известно, что, скорее всего, будут написаны вторичные исследования, чтобы найти согласие с общепринятыми убеждениями и предрассудками. Большая часть популярных историй, например… делает героев более героичными, злодеев более жестокими, битвы более кровавыми, а мирные соглашения более славными, чем об этом со знанием дела утверждают лучшие первичные источники. Короче говоря, они склонны изображать исторические события не так, как те происходили, а так, как автору нравится о них думать или как, по его мнению, о них любит или должна думать его аудитория.