Никлас Луман:
Почему необходима системная теория?

I

С позиций common sense ² и повседневного понимания системное мышление с давних пор нуждается в оправдании. «The most ingenios way of becoming foolish, is by a system» ³ — считал Шефтсбери; а для студентов математики было справедливо высказывание «All he desires is to keep his Head sound, as it was before». ^{4, 5} Такой скепсис касается сегодня не только безусловно системного мышления в теории, но и, пожалуй, любой претензии на «большую теорию». В социальной структуре современного общества больше не существует позиций, позволяющих делать высказывания о мире на основе авторитета. Соответственно, мир сместился в область ненаблюдаемого. Разрез, который наблюдатель полагает между собой и тем, что он наблюдает, должен быть контингентным ⁶, и отсюда возникает первоначальная граница, которая, однако, существует лишь относительно наблюдателя и другим наблюдателем может быть проведена иначе. Именно это обстоятельство можно точно отразить, когда «unmarked» «state» ⁷ (Спенсер Браун) объявляют ненаблюдаемым; и, далее, когда проводят наблюдение второго порядка: наблюдение наблюдений, описание описаний — и ожидают, что при таком рекурсивном методе возникнут какие-либо устойчивые формы, какие-либо «собственные ценности», которые удерживают его. ⁸

Можно предположить, что «системная теория» относится к таким собственным ценностям современной интеллектуальности; и прежде всего потому, что она включает условие самопроизводства ненаблюдаемого мира в unmarked state, ещё может понять его.

Другим вариантом такого способа рассмотрения является исходное представление о контингенции всех форм, всех различений, всех законов ⁹. Полностью неопределённое может быть лишь тем, чем оно является. Как только происходит иди полагается что-либо определённое, сразу же возникают иные возможности. Начало может быть случайным или не имеющим никакого отношения к уже существующему (как, например, начало работы над произведением искусства); но если что-либо происходит или полагается, то тем самым ограничивается то, что сюда подходит. Начинается история приспособления, которая ограничивает свободу возможного, не устраняя контингенции всех определённостей. Всегда можно видеть иные возможности, не всегда будучи в состоянии их реализовать. Мир смысла основан на недовольстве, а не на совершенстве, как полагают Аристотель.

В данном случае системная теория также может предложить интерпретацию, которая является автологичной: то есть сама может быть применена к системной теории. В теории социальных систем эту функцию выполняет теорема двойной контингенции ¹⁰. Простая контингенция существующего в неопределённом горизонте других возможностей ещё не содержит указания на границы изменений. Следует предположить наблюдателя, который устанавливает ограничения в соответствии со своими интересами, предпочтениями, своей памятью. В случае контингенции двух позиций то, что превращается в систему, становится способным к самоограничению. Обозначим обе позиции терминами Ego и Alter. Тогда станет видно, что то, что Ego демонстрирует в качестве ожидания, ограничивает степень свободы Alter. Само ограничение остаётся контингентным. Не обязательно должна возникнуть система. Однако если система возникла, то она способна к самоограничению и благодаря этому отграничивает себя от окружающей среды. Теперь наблюдатель может, как и прежде, свободно выбирать, что и с помощью каких различений он желает наблюдать. Он ограничен лишь самим собой. Однако если он желает наблюдать то, что наблюдает, в качестве системы, то тем самым уже установлено, что он желает наблюдать то, как система отграничивает себя и тем самым выделяет себя по отношению к другим контингенциям.

II

В современной дискуссии понятие «системная теория» является неоднозначным. Это понятие охватывает множество попыток создания теории, которые возникли в разных дисциплинах и были стимулированы по-разному. Речь может идти о теории организации или биологии, теории автоматов, artificial intellegence ¹¹, нейрофизиологии или психологии. Социология пока ещё воздерживается от этого или, во всяком случае, ещё не в курсе дела. Обзор потребовал бы значительной степени абстракции, и прежде всего следует воздержаться от того, чтобы знания одной дисциплины метафорически или по аналогии переносить на другие области реальности ¹². Потому что, в отличие от старого европейского мышления, больше не существует понятия мира, которое благодаря представлению о природе или творении, могло бы дать представление об основополагающем единстве мира и тем самым о континууме рациональности и таким образом оправдать аналогию. Остаётся возможным лишь предложение абстрактных теорий, которые не скрывают своей собственной контингенции, а явно закладывают её в принцип своего построения и его историю.

С историко-теоретической точки зрения развитие новейшей системной теории получимте толчок благодаря тезису термодинамики о тенденции закрытых систем к росту энтропии, то есть к утрате всяких различий. Поэтому сначала проблема заключалась в объяснении негэнтропии. Исходя из этого вопрос состоял в том, как вообще возможен порядок вопреки постоянной тенденции к росту энтропии, а ответ заключаются в понятии открытых систем. Системы, которые могут поддерживаться в состоянии сложного порядка благодаря отношениям обмена с окружающей средой посредством входа и выхода, являются открытыми системами. Благодаря Толкотту Парсонсу, Карлу Дойчу, Давиду Эстону и многим другим системная теория в такой форме была воспринята также и социальными науками. При этом оставалось невыясненным, чем, собственно, являются системы, обладающие способностью сохранять себя посредством отношений обмена с окружающей средой и преобразовывать вход в выход. Очевидно, что эмпирические науки были не в состоянии решить эту проблему с помощью математической функции преобразования, функционализм 1940-х и 1950-х годов отвечал на этот вопрос с помощью формулировок таких проблем, как сохранение состояния или boundary maintenane ¹³, или с помощью обозначения «struktural» «prereguisites» ¹⁴ сохранения системы, однако это решение оставалось независимым от заданных структур. ¹⁵ Поэтому возник «структурный функционализм». Другие направления развития, скорее кибернетические, восприняли понятие «black» «box» ¹⁶ и тем самым отказ от объяснения механизма совершения внутренних операций системы. Считалось, что если можно обнаружить известную регулярность наблюдаемых внешних отношений, то существует определённый порядок.

В дальнейшем развитии этот пробел в теории сыграл роль стимула эволюции. Прежде всего он пробудил и поддержал интерес к концепциям самореференции, которые преобладают в настоящее время. Это касается интереса к кибернетическим машинам (машинам Тьюринга), которые могут использовать собственный выход в качестве входа. Это относится прежде всего к теории самоорганизующихся систем, которые создают и изменяют свои собственные структуры с помощью своих собственных операций, то есть являются в этом смысле «автономными», однако при этом, как показал в первую очередь Эшби, связаны с окружающей средой, которая задаёт опорные точки для их собственных стандартов. ¹⁷ С тех пор в качестве формулы деятельности по самопостроению систем утвердился принцип «order» from noise». ^18 19 Достигнутым результатом этой дискуссии является следующее: самореференция может происходить только в окружающей среде и только по отношению к окружающей среде. Иными словами, самореферентные операции и различения системы окружающей среды взаимно предполагают друг друга, а именно: предполагают друг друга логически.

При таком состоянии развития теории всегда можно было считать, что материал для построения системы берётся из окружающей среды и может быть взят из неё ready-made. ²⁰ Автономия системы заключалась исключительно в её структуре, программах, принципах управления. Мир полагался в качестве материального континуума, в котором система обозначает границы на уровне своей организации (но не в смысле материала и энергии) и тем самым создаёт эмерджентный порядок. С этим заходят очень далеко. Например, эмерджентность можно объяснить как изменение внутренней структуры тех компонентов (например, атомов), которые служат для построения порядков более высокого уровня (например, молекул). ²¹ Благодаря этому прощаются со всеми вариациями редукционистских теорий. Исходя из этого понимание отношения системы и окружающей среды становится ещё проблематичнее.

При таком развитии новая триада понятий: «аутопоэзис», «оперативная закрытость», «структурное соединение» задаёт новые акценты. ²² Концепция аутопоэзиса переносит принцип самореференции с оперативного на структурный уровень. Согласно этому, система состоит из самовоспроизводящихся элементов — и только из них. Всё, что существует в системе как целое — будь то последний неразложимый элемент — производится в самой системе посредством сети таких элементов. Логическим следствием этого является тезис об оперативной закрытости таких систем. Окружающая среда ни в коем случае не может соуправлять операциями по воспроизводству системы. Само собой разумеется, что система не может осуществлять операции в своей окружающей среде. Отсюда следует, что система — сейчас речь пойдёт об этом, что хотя и логически последовательно. но всё-таки звучит несколько неожиданно — может не использовать свои собственные операции для того, чтобы контактировать с окружающей средой. Все операции системы являются исключительно внутренними операциями. Вся информация, которая будет перерабатываться, является исключительно внутренними селекциями из исключительно внутренней области различения возможностей. Окружающая среда ничего не может сюда внести, «The environment contais no information. The environment is as it is». ^23 24

Это следует принять лишь при условии, что учитывается различение системы и окружающей среды, так как нельзя упускать из виду, что различение системы и окружающей среды является логическим условием разного рода самореференции, так как «от себя» даже говорить невозможно, «себя» вообще невозможно обозначить, если бы кроме «себя» ничего другого не было бы. Для того, чтобы установить, каким образом каждый вид зависимости от окружающей среды согласуется с аутопоэзисом и оперативной закрытостью, в теории аутопойетических систем вводится понятие «структурного соединения». Как понятие производства (poiesis), так и понятие оперативной закрытости не дают казуальных высказываний. Они не говорят о том, что все причины, необходимые для возникновения системы (в конечном итоге это означало бы весь мир), должны быть собраны в самой системе. Они относятся только к осуществившемуся и к сохранению такого единства, о котором наблюдатель может сказать, что оно зависит от определённых причин и имеет определённые следствия. Без такого описания отсутствовали бы казуальные определения предмета. Невозможно было бы сказать, что будет самообусловлено, и что будет обусловлено иным, что воздействует на себя и что на иное. Понятия зависимости и независимости тоже утратили бы свою референцию.

Эта проблематика референции была скрыта за онтологическим предубеждением. Исходили из того, что системы существуют подобно вещам. Но уже в новейшей философии это сохранилось лишь во временном теоретическом статусе «феноменологии» ²⁵ или в виде своего рода вводных высказываний, которые вводились и исключались самим анализом. ²⁶ Напротив, если саму теорию перестроить на последовательно дифференциалистическом понимании, то её предметом будет не специальная объективная область систем, а присущее миру различение системы и окружающей среды. Далее, возникает вопрос о том, каким образом производится и воспроизводится это различение. Ответ системной теории гласит: посредством одной стороны этого различения — посредством системы.

О «структурном соединении» говорят для того, чтобы обозначить, каким образом зависимость от окружающей среды согласуется с аутопойетическим самовоспроизводством. Окружающая среда как раз не соуправляет операциями системы (так как в противном случае соответствующие действия были бы не действиями окружающей среды, а действиями самой системы), но она может нарушить операции системы, мешать им или, как говорит Матурана, пертурбировать их. если (и только если) влияния окружающей среды проявляются в системе в качестве информации и могут быть переработаны системой как таковые. ²⁷

В этом смысле не все события в окружающей среде, а фактически лишь исключительно немногие, могут воздействовать на систему через структурные соединения. Однако, если созданы специфические структурные соединения, что происходит в ходе выделения аутопойетических систем как одно из их условий, то за счёт сильного ограничения влияние окружающей среды на систему может быть увеличено, как, например, влияние сознания на течение коммуникаций. Не соуправляя ни одной операцией по репродукции и построению структуры системы, окружающая среда вызывает, как это может впоследствии констатировать наблюдатель, «structural» «drift» ²⁸ (опять согласно Матуране) системы.

III

На этой, пока что последней стадии своего развития теория саморефрентных систем раскрывает свои эпистемологические следствия ²⁹. Они полностью выходят за пределы ожиданий академической теории познания, которая всё ещё занимае нерешённой проблемой референции ³⁰ — если уже не на трансцендентно-теоретической, то ещё на лингвистической или семиологической основе. Отныне исходный пункт находится в эмпирических (то есть наблюдаемых) операциях эмпирических систем, реальность которых несомненна для самих себя, потому что они сами себя создают. ³¹ Условие оперативной закрытости также справедливо для систем, обрабатывающих информацию, производящих знание, то есть познающих систем. Они также могут не использовать собственные операции для того, чтобы контактировать с окружающей средой. Они тоже должны создавать сами то, что является для них информацией. В ходе текущей переработки информации они также сами создают структуры, которые обладают для них качеством «знания». Во всём этом окружающая среда не принимает никакого участия. Тем не менее, она может раздражать систему, а система может повысить свою собственную возбудимость, в ходе чего повышается её когнитивная сложность и тем самым возникает возможность восприятия отклонений и обработки большего количества информации. Продвигаться можно только этим путём. Окружающая среда (как она есть на самом деле) не представлена в системе. Существуют только собственные конструкции системы.

Проблема заложена не там, где её предполагал классический идеализм, то есть не в вопросе о том. как возможно познание, при условии, что система зависит от собственных инструментов познания и если она желает познавать внешний мир, то должна постоянно полагать их. Познание возможно, потому что система не может войти в контакт с окружающей средой, а не несмотря на это. Именно поэтому система вынуждена относиться к окружающей среде в форме голого познания.

Поскольку операции системы требуют наблюдений, то есть различении и обозначений, то и наблюдаемые операции отвечают условию оперативной закрытости. Они также являются и остаются собственными операциями системы. Однако наблюдение собственных операций (включая собственные операции наблюдения) требует обозначения этих операции как собственных в отличие от тоге, что в системе относится на счёт окружающей среды. Иными словами: система никогда бы не пришла к построению собственной сложности и собственных знаний, если бы она постоянно смешивалась с окружающей средой. Однако уже сам язык исключает это так же хорошо, как и надёжно. Вряд ли перепутают слово «яблоко» с яблоком, разве что на уровне высокой абстракции. Как учит спор между реализмом я номинализмом, некоторое время имеется опасность такой путаницы, поэтому система, связанная с внутренними операциями, должна быть в состоянии внутренним образом (иначе как же ещё) различать самореференцию и внешнюю референцию. Только при этом условии она будет когнитивно способна к операциям.

Тем самым мы находимся в большой близости к феноменологии Гуссерля, сформулированной для трансцендентального субъекта. Основополагающей точкой зрения было то, что сознание всегда одновременно относится к самому себе и к феноменам. Ни одну из обеих референций нельзя опустить без того, чтобы сознание не утратило своё качество сознания. Тогда формой действия интенциональности будет тот момент, который позволяет соединить самореференцию (Noesis) и внешнюю референцию (Noema), причём в темпоральной, процессуальной форме, так что сознание может осциллировать между направленностью на мир и рефлексией, задавать и смещать акценты.

Вряд ли кто-либо ещё проанализировал эту структуру так отчётливо и последовательно, как Гуссерль. Проблема состоит лишь в том, что речь идёт не об особенностях сознания, а о том, что эти особенности имеют место во всех коммуникациях, то есть и в случае социальной системы. Самореференция и внешняя референция действуют в операциях по коммуникации постоянно и с необходимостью. Коммуникацию можно лишь понять и она может сама себя контролировать на понимание, если можно различить и при употреблении соединить ad hoc ³² сообщение и информацию, то есть опять же самореференцию и внешнюю референцию. Сообщение является необходимой самореференцией коммуникации, а информационная компонента, напротив, свободна для обозначения либо самой коммуникации, либо внешних обстоятельств.

IV

Такая революционизация теории познания в направлении конструктивизма, реально обоснованного системой, позволяет социологии поставить проблему, которая до сих пор в сфере социологии знания и социологии науки, казалось, ведёт в тупик. Вопрос состоит в том, как социология может судить о знаниях об обществе, будучи сама в обществе и нигде более. Иначе говоря, как она может взять на себя смелость работать со знанием об обществе как субъект с объектом, а именно: внешним образом. Сегодня более заметно, чем раньше, что это носит всеобщий характер, а не является особым случаем общественных наук. Физик также способен к наблюдению лишь потому, что он функционирует физически, то есть принимает участие в физической реальности. Биолог также может наблюдать лишь будучи живым биологом. Поэтому наблюдения в известной степени постоянно вынуждают наблюдателя к суждениям о самом себе и об инструментах, с помощью которых наблюдение меняет свою собственную область объектов. Для общественных наук такое положение вещей с давних пор является очевидным и оно осуществляется невзирая ни на какие методологические гарантии. ³³

Тем не менее отсутствует теория, которая доросла бы до этой «катастрофы» различения субъекта/объекта и при этой катастрофе ³⁴ могла бы ещё оказывать успокаивающее воздействие. Системная теория в своей последней, в настоящее время наиболее зрелой форме предлагает это. Различение субъекта и объекта (мышления и бытия, познания и предмета) познания всегда является ни чем иным, как внутрисистемным различением самореференции и внешней референции.

Традиционные понятия субъекта/объекта, мышления/бытия, познания/предмета познания имели общественно-исторические функции в контексте семантической акклиматизации рефлексии. Их недостатком было то, что они ограничивали каждый вопрос о единстве различения указанием на факты сознания или природу вещей. Если переходят к различению самореференции и внешней референции, то продвигаются как минимум на шаг дальше. Тогда единством различения является каждый раз та система, которая его практикует. Позиции, которые ранее занимали естественная космология или теория сознания, абсолютно полагающего самого себя, освобождаются и занимаются радикальным релятивизмом референции системы, которая более не знает иного описания мира, нежели наблюдателем, нежели системой. Это ни в косм случае не означает, что «anything» «goes» ³⁵. Напротив, системы являются гарантом того, что осуществляется не все, а только то что может осуществиться в контексте её оперативной закрытости. Всякая открытость, всякие вариации предполагают эту закрытость. Всякое обучение предполагает последующее закрепление знаний, так чтобы аутопоэзис системы мог бы быть осуществлён и при изменённых структурах.

Если желают знать, что осуществимо, а что нет, то необходимо выбрать референции системы. Реальность раскрывается лишь на уровне наблюдения второго порядка, в наблюдении наблюдателя. ³⁶ Это вынуждает к признанию оперативной контингенции всех описаний, включая описания, которые заданы посредством этого высказывания.

Таким образом, если удаётся выдержать контингенцию всех определённостей и перевести её в отношения наблюдения второго порядка, то это и означает: отказаться от окончательных формул, с помощью которых пытаются дать определение мира в мире. Тогда более не существует никакой «мудрости», аутентичность которой легитимируется образом жизни мудреца. ³⁷

Все представления о нормативном смысле рациональности также должны быть оставлены и, соответственно, «процедурализированы». Сходным образом системнотеоретическое понятие собственного значения рекурсивных операций содержит любой прогноз. С другой стороны, нет основания опасаться провала в бессвязность «дискурса постсовременности». Отказ от заученных авторитетов, от представления о целом в целом и, прежде всего, отказ от окончательных «metarecits» ³⁸ (Лиотар) является реакцией на структурные данности современного общества и, вопреки всем противоположным тенденциям, больше не является предметом выбора. Современное общество допускает множество самоописаний мира, поэтому оно может описать само себя лишь единственным образом, который это учитывает. Оно является поликонтекстуальной системой в смысле Готхарда Гюнтера ³⁹. Однако это не исключает понимания общества или отношений наблюдения в обществе как системы. Может быть, понятие системы охватывает этот вид гиперсложности лучше, чем обычная двузначная логика истинности. ⁴⁰

Поэтому не без оснований можно предположить, что в области исследований общей теории систем, которая в настоящее время является ещё хаотичной, плохо интегрированной, начинают вырисовываться свои собственные ценности, которые приобретут стабильность тогда, когда общество не будет более объединяться вокруг одного единственно правильного самоописания и описания мира, а когда вместо этого оформит свой мир как способ наблюдения своего наблюдения, весьма богатый структурами.