Александр Александрович Зиновьев:
Идеология партии будущего.
23. Логическая социология

Обдумывая ту информацию, которая накапливалась у меня о советском обществе, о западных странах и об эволюционном переломе в эволюции человечества во второй половине двадцатого века (это составляло объекты моих интересов в сфере социальных исследований), я установил, что вся сфера сочинительства и разговоров на темы о социальных объектах, а также профессиональных исследований этих объектов находится в ужасающем с точки логических критериев состоянии, можно сказать — находится на дологическом уровне познания. Если в понятие научности подхода к исследованию объектов включать требование соблюдения правил логики и методологии науки, то можно утверждать, что эта сфера находится на донаучном уровне. Чтобы подняться на научный (логический) уровень познания социальных объектов, то есть человеческих объединений и людей как членов этих объединений, необходимо осуществить логическую обработку языка, на котором люди думают, говорят, пишут, слушают и читают об этих объектах, а также осуществить логическую обработку методов исследования этих объектов. Я назвал такую обработку логической социологией.

Я мыслю логическую социологию как науку о языке и методах исследования социальных объектов. Но это ещё не определяет её специфику. Она рассматривает предмет своего внимания с логической точки зрения. Но и этого ещё недостаточно для определения её специфики. Для характеристики фактического состояния языка и методов социальных исследований с логической точки зрения никакая особая наука не требуется. Тут и без особой науки очевидно, что языковые и исследовательские средства сферы размышлений, разговоров и сочинительства на темы о социальных объектах, как правило, не удовлетворяют критериям логики и методологии науки, находятся на некотором дологическом уровне. Задача логической социологии, в моём представлении, гораздо серьёзнее: осуществить логическую обработку этих средств, усовершенствовать их так, чтобы они стали соответствовать критериям логики и методологии науки. Таким образом, логическая социология должна быть наукой не описательной, а изобретательной. Она должна изобрести особый язык и особую методологию для исследования социальных объектов, удовлетворяющие требованиям логики, — изобрести их по правилам (приёмам) логики.

Обратимся к терминологии, относящейся к сфере социальных исследований. В неё включаются такие, например, термины: социальный индивид, группа, класс, общество, власть, управление, государство, право, закон, хозяйство, экономика, собственность, деньги, партия, диктатура, демократия, стоимость, прибыль, рентабельность, менталитет, религия, идеология, коллектив и так далее. Вся эта терминология, если её рассмотреть с точки зрения требований научного подхода к социальным явлениям, не удовлетворяет логическим критериям. Об этом говорит хотя бы тот факт, что нет единых и общепризнанных определений смысла этих слов. Насчитываются десятки различных определений только в самой сфере профессиональной науки. В подавляющем большинстве случаев употребляющие эту терминологию люди даже не в состоянии объяснить смысл этих слов самих по себе, довольствуясь лишь их контекстуальным смыслом, то есть заученным их употреблением в подходящих наборах фраз. Это объясняется не столько тем, что люди всего лишь не могут договорится об однозначности понятий, сколько тем, что люди вообще не владеют логической техникой определения научных понятий.

Задача логической социологии — обработать эту терминологию и ввести новую по мере надобности. Фундаментальные принципы обработки тут те же самые, что и в логике, поскольку и тут приходится иметь дело с языковыми выражениями. Но тут имеет место отличие от логики. Во-первых, в логической социологии предполагается, что логика уже в достаточно значительной мере разработана в том направлении, о котором говорилось выше. В частности, разработана теория определения терминов, в которой описаны виды определений, без которых невозможно дать научные определения основных социологических понятий. Построена логическая онтология, в которой определены комплексы логических понятий, относящихся к изменениям объектов, к пространству и времени, к эмпирическим законам и так далее. Во-вторых, логическая социология предполагает достаточное знакомство с социальными объектами и с результатами их познания, то есть с состоянием социологических исследований.

В методологии науки до сих пор имеет силу предрассудок, будто законы познания суть отражения законов познаваемого бытия. В результате методология науки превращается в популяризацию содержания конкретных наук, в «философствование» (в общие разговоры) по поводу конкретных открытий науки. Законы логической социологии не являются отражением законов бытия. Отталкиваясь от некоторых знаний о социальных объектах и приобретая о них некоторую информацию по мере надобности, что в наше время информационной избыточности не представляет трудности, логическая социология осуществляет свою исследовательскую работу логическими методами. Для исследователя в данном случае достаточно иметь голову на плечах, правда, голову, специально обученную и подготовленную к этому. Работа исследователя в этом случае сродни работе математика и физика-теоретика. Отличие в нынешних условиях (как в математике, так и в социологии) состоит в том, что исследователь здесь ещё должен сам изобретать свой аппарат исследования. Продукт его творчества должен сам становиться аппаратом для этого творчества. Эта ситуация подобна ситуации в современной логике.

Основные методы логической социологии суть методы определения понятий, мысленного эксперимента и комбинаторики. В первом случае имеется в виду не просто сумма определений множества слов, а комплекс взаимосвязанных определений, упорядоченных в единую теоретическую конструкцию — в своего рода дефинитивную теорию, которая, по идее, должна послужить самым фундаментальным разделом социологии. Задача её — определить сферу объектов, подлежащих исследованию. Тут исследователь принимает сознательно-волевое решение выделить эти объекты и в дальнейшем не выходить за эти рамки, не искать какие-то более глубокие закономерности, причины, основы и прочее интересующих его объектов, чем те, которые описываются в логической социологии. В ней описываются самые глубокие основы социальных механизмов. Эти основы не есть нечто спрятанное в секретных учреждениях и документах, вознесённое на высшие высоты социальной иерархии или утопленное в неких толщах народной жизни. Они суть нечто в высшей степени будничное, обыденное и вроде бы очевидное. Ум исследователя тут нужен для того, чтобы заметить это, оценить и зафиксировать в форме теории рассматриваемого типа. Тут определения человека как социального существа, человеческого объединения, социальной организации, власти, управления, социальных клеточек, бизнеса, хозяйства, менталитета, идеологии, собственности, права и прочих социальных объектов должны быть построены так, чтобы тем самым фиксировались фундаментальные социальные законы. Последние по самой своей природе таковы, что для обнаружения их нужна именно логическая обработка общедоступной информации.

Ко второй категории методов логической социологии относятся методы мысленного эксперимента. Мысленный эксперимент заключается в том, что исследователь мысленно осуществляет операции с изучаемыми объектами, подобные тем, какие совершают учёные в опытных науках в своих лабораториях. Эти операции суть познавательные: конечной целью их являются знания об объектах, что бы при этом ни делалось с объектами. Особенность социальных исследований с этой точки зрения состоит в том, что они осуществляются как допущения относительно мыслимых объектов и логические рассуждения. Рассмотрим такой простой пример. Допустим, что некоторый человек вынужден наниматься на работу с целью заработать на жизнь. Допустим, что он имеет возможность выбирать из двух мест, которые одинаковы во всём, кроме размера заработной платы. Допустим, что человек вполне нормален и умеет оценить ситуацию выбора правильно. Какое место работы он выберет? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо в явном виде сформулировать некоторые фундаментальные утверждения, определяющие человека как социального объекта (социального атома). Среди них — закон экзистенциального эгоизма, согласно которому человек как социальный атом не действует во вред себе, что он отдаёт предпочтение тому, что в его интересах. И теперь вы чисто логически можете сделать вывод, что наш гипотетический человек предпочтёт то место работы из двух, на котором заработная плата выше.

В этом аспекте логическая социология есть гипотетическая теория. Задача исследователя при этом не ограничивается операциями мысленного эксперимента. Он ещё должен изобрести особые правила в дополнение к правилам логики, позволяющие выводить логические следствия из получаемых в мысленном эксперименте знаний. Такие правила могут быть взяты из математики, если подходящий раздел уже создан в ней. Но при всех обстоятельствах эти правила должны быть привнесены извне применительно к характеру знаний.

Наконец, к третьей категории методов логической социологии относятся такие, которые я объединяю под названием «социальная комбинаторика». Суть их заключается в том, что, отталкиваясь от некоторых наблюдений эмпирических фактов, выяснять затем все логически мыслимые «чистые» (абстрактные) варианты тех или иных объектов. Установив эти варианты, мы можем с полной уверенностью утверждать, что в реальности возможны частные случаи соответствующих объектов только в рамках этих вариантов и их логически допустимых комбинаций. Таким образом, результаты логической социологии имеют априорный и, следовательно, прогностический характер.

Основы логической социологии изложены в книгах, названных в предисловии к этой работе. Некоторые фрагменты из неё приведены выше в разделах «Социальные объекты» и «Человейник». В них говорилось о том, как определяются социальные объекты в логической социологии, введено понятие человейника, названы основные аспекты и уровни структурирования человейников и их эволюционные уровни — предобщество, общество и сверхобщество. Эти уровни определяются уровнями социальной организации.

Человейник организуется (упорядочивается) под воздействием множества различных факторов. То в организации человейника, что обусловлено социальными законами, я называю социальной организацией. Последняя создаётся осознанно. Но не произвольно, а именно в силу объективных социальных законов. Это не значит, что сами эти законы осознаются, известны создающим её людям. Это означает лишь то, что действия людей по созданию её являются сознательными. А законы этих действий познаются лишь немногими людьми, лишь фрагментарно, лишь в извращённой форме и в каких-то отдельных проявлениях.

Компоненты социальной организации общеизвестны: это — деловые клеточки (учреждения, предприятия, организации, и так далее), органы власти и управления, сфера хозяйства, сфера идеологии и религии, армия, правовая сфера и другие.

В нормальном человейнике компоненты социальной организации образуют единый комплекс. Это означает, во-первых, что между ними имеет место такое разделение функций, при котором они совместно обеспечивают единство человейника и условия жизнедеятельности всех членов человейника. Во-вторых, это означает, что между ними устанавливаются отношения взаимного соответствия (адекватности). Последние заключаются в том, что компоненты социальной организации приспосабливаются, «притираются» друг к другу. Они координируют свои действия, позволяют друг другу существовать и выполнять свои функции.

Основу («базис») человейника образует не один какой-то компонент социальной организации, а социальная организация как единое целое. Так что широко распространённое (не только в марксизме) утверждение, будто экономика есть базис общества (человейника, в моей терминологии), есть утверждение не научное, а идеологическое. Оно есть результат логической ошибки: в социальной организации одного типа (а именно в западнистской) был абстрагирован один компонент (экономика) и абсолютизирован в качестве основы человейников вообще.