Владимир Евгеньевич Лепский:
Рефлексивно-активные среды инновационного развития.
Глава 2. Состояние и направления развития методологии инновационного развития России

Доминанта функционального подхода к инновационному развитию и его ограничения

Концепция инновационного развития и, в частности создания НИС, является предметом большого числа дискуссий и дебатов в научной литературе. Однако практики сходятся во мнении, что механизмом быстрой оценки национальных или отраслевых инновационных систем может служить функциональный анализ. Соответствующий подход предусматривает следующую последовательность этапов анализа инновационной системы: определение границ рассматриваемой инновационной системы; выявление системообразующих групп, включая основные элементы в каждой из них; установление функций инновационной системы.

Взяв за основу функциональный подход, можно сформулировать ключевые функции российской инновационной системы ¹, которые и нашли в значительной степени своё отражение в базовых концептуальных документах. Они определяют горизонты инновационного развития России на государственном уровне, а также на отраслевых и региональных уровнях.

В числе этих функций:

1. Формулирование инновационной политики: она должна определить роль и функции всех системоообразующих элементов инновационной системы и направления их развития (то есть возможности синергетического эффекта).
2. Создание регулирующей среды для инноваций. Поскольку в инновационной системе задействовано большое количество часто конфликтующих участников (с несовпадающими интересами), необходима разработка свода правил и норм (охрана интеллектуальной собственности, антимонопольное законодательство, технические стандарты, охрана окружающей среды и здоровья и так далее).
3. Определение и отбор научных и инновационных приоритетов. Инновационный процесс не ограничивается созданием знания или нового продукта, необходимо практическое использование их результатов и получение экономической или социальной отдачи (например, в области медицинских исследований). Поэтому важной функцией инновационной системы является определение и отбор научных и практически ориентированных приоритетов с наиболее высокой экономической или социальной отдачей.
4. Мобилизация и распределение ресурсов. Для финансирования инноваций необходимо мобилизовать средства и оптимально их распределить. Для этого используются различные формы налогообложения и субсидирования, включая создание венчурных фондов.
5. Проведение НИОКР и создание инноваций. В основе инновационной системы лежит непосредственное проведение НИОКР и инновационная активность.
6. Создание человеческого капитала и материальных активов, инвестиции в которые носят долгосрочный и инерционный характер. Более того, выясняется, что никто из игроков не может в одиночку решить эту проблему.
7. Создание стимулов для инноваций как в материальной или финансовой (налоговые льготы, субсидии), так и в нематериальной (престиж) форме. Примером последней может служить выбор инновационной компании или инновационного продукта года.
8. Поддержка развития новых (высокотехнологичных) отраслей и услуг. Научная и инновационная активность зависят в значительной степени от структуры экономики. Поэтому структурные реформы играют столь важную роль в создании инновационной экономики.

Сомнений в полезности функционального подхода в любом системном проектировании нет, однако возникает вопрос: Почему функциональный подход получил широкое распространение и оказался вполне эффективным в ряде стран, а в России создаваемая на его основе НИС топчется на месте? Прежде всего потому, что по своей сути функциональный подход является нормативным и не учитывает специфику сложившейся в стране ситуации.

1. Государство российское поражено болезнью коррупции в масштабах не сопоставимых со странами — лидерами инновационного развития; высокий уровень коррупции не позволяет ему стать эффективным субъектом инновационного развития и строительства НИС. Как следствие, предписанные функции для государства оказываются только декларируемыми, но не реализуемыми из-за доминирования корпоративных интересов коррумпированных чиновников.
2. Крайне низка эффективность государственного управления. Всемирный банк опубликовал результаты исследования эффективности государственного управления за последние 10 лет в 212 странах и территориях мира. Как оказалось, Россия сегодня сравнима лишь с африканскими или островными государствами, причём по всем показателям ситуация продолжает стремительно ухудшаться ².
3. Низка эффективность государства в стимулировании инновационной активности в сфере бизнеса. Эффективность государства определяется степенью восприятия компаниями государственной инновационной политики, то есть рамочными условиями, установленными правительством, которые формируют среду для их работы и генерации инноваций.

Критерии для оценки государственной эффективности таковы:

• насколько велика доля государственного финансирования;
• качество фискальной политики: каково общее налоговое бремя, налоговая нагрузка на компании, налоги на имущество, косвенные налоги и стоимость одного рабочего места;
• институциональные условия: насколько эффективны и прозрачны механизмы государственного управления, и насколько стабильны экономические механизмы в разработке политики;
• законодательство в предпринимательской сфере: насколько прозрачны и справедливы стимулы, предоставляемые бизнесу (национальные и иностранные), и насколько легко бизнесу развиваться;
• социальные условия: насколько развито равенство в обществе и насколько надёжно чувствуют себя люди в обществе.

С учётом этих критериев Россия занимает 46 место из 58 исследуемых стран. Гонконг, Сингапур, Финляндия, Эстония и Словакия достигли наиболее успешных результатов; лишь Словения, Греция, Польша, Бразилия и Италия уступают России ³.

Функциональный анализ даёт возможность обобщённо ответить на вопрос: что следует делать для организации инновационного развития? — и это крайне важно. Однако он оставляет вне своей компетенции ответы на вопросы: кто, зачем и для чего будет совершать инновационное развитие?; кто субъекты инновационного развития (ключевой вопрос для России)?; кто, как и зачем будут кооперироваться в совокупных субъектов?; какие механизмы идентификации позволят формировать целостных субъектов инновационного развития?; кто и как будет создавать пространства коммуникации и доверия?; кто и как будет оценивать социальные последствия инноваций? и другие.

Именно ответы на них позволят создать эффективную НИС с учётом специфики российской цивилизации, состояния российской и мировой экономики, а также контекста международных отношений. Для ответа на эти вопросы следует использовать и подходы, связанные с анализом парадигм инновационного развития.

Линейная и нелинейная парадигмы инновационного развития в ракурсе субъектно-ориентированного подхода

Две базовые модели инноваций

Экономика современных развитых стран все в большей степени основывается на знаниях. Задача, казалось бы, весьма проста: надо вкладывать больше в научные исследования, разработку технологий, в образование и повышение квалификации специалистов, чтобы получить новое качество экономического роста, в основе которого и лежит использовании знаний.

Но так ли это? Не кроется ли в простоте данных рекомендаций опасность для России в её современном состоянии? Ведь часто оказывается, что подготовленные за счёт налогоплательщика специалисты или полученные фундаментальные научные результаты могут найти применение только за рубежом. Россия же при этом постепенно оседает на позиции сырьевого придатка мировой экономики.

Этому во многом способствует сложившаяся с прежних времён линейная модель инноваций, согласно которой разработанная фундаментальная идея воплощается в прикладных исследованиях. Последние служат основой инноваций, в результате реализации которых возникают передовые технологии: чем больше фундаментальных исследований, тем больше и прикладных, тем больше инноваций и «внедряемых» передовых технологий.

Эта модель, во многом реализовавшаяся в рамках государственного управления во времена военной фазы развития науки и техники (как в США, так и в СССР), последние 30–40 лет не является доминирующей в гражданской экономике индустриально развитых стран. Однако она по-прежнему благополучно существует — вероятно, потому, что этот подход был «институционализирован» в организационной структуре научно-исследовательского сектора многих из этих стран, предусматривающей отдельные институты для фундаментальных и прикладных исследований. Принципиальный её недостаток — ограниченные связи и недоиспользование активности участников инновационных процессов, отсутствие решений проблемы конвергенции технологий.

На смену линейной модели постепенно приходит «модель множественных источников инноваций», в соответствии с которой инновации могут возникать в любой части инновационной системы. Хотя научные исследования остаются важной движущей силой инноваций, они не являются единственной силой. В этой связи необходимо пересмотреть традиционную роль научно-исследовательских организаций.

Новые знания создаются не только в государственных исследовательских организациях или в исследовательских подразделениях компаний, но и во всей экономической системе. Важным вкладом в инновационный процесс служит новый повседневный опыт и деятельность инженеров, торговых агентов, прочих наёмных работников, равно как и потребителей. Появление нововведений на основе идей и предложений, поступающих из сферы производства, сбыта и потребления распространено в системах с развитыми взаимосвязями между экономическими агентами.

Более того, инновационный процесс не ограничивается только сферой технологии, но и включает институциональные, организационные и управленческие инновации. Полученные знания практически не могут быть формализованы, они представляют собой нематериальные активы занятых в конкретной отрасли: компании должны пытаться использовать данные знания с максимальной эффективностью (в частности, путём обучения на рабочем месте, обмена опытом, в программах мобильности и так далее), но это возможно лишь в социальном пространстве, включающем в себя указанные инновации.

Хотя внутри инновационной системы взаимодействуют организации частной, государственной и смешанных форм собственности, правительственные структуры играют особую роль: через них осуществляется государственная политика, влияющая на инновационные процессы. Именно она определяет институциональный профиль системы, который во многом зависит от таких факторов, задаваемых органами государственной власти, как режим функционирования предпринимательской среды, уровень и степень ориентации фундаментальных исследований на рынок, система мотиваций научно-исследовательской активности, её направленность в сторону производства, практико-ориентированная организация сектора высшего образования.

Использование модели множественных источников инноваций в большой мере определяет выбор вида осуществляемой деятельности и способа её оптимальной организации. Эта модель предусматривает тесную взаимозависимость всех элементов и ориентацию инноваций на спрос. Инновационные процессы и системы развиваются под влиянием национальных особенностей экономического и социально-политического развития страны; динамичные НИС постоянно адаптируются и трансформируются в соответствии с появлением новых возможностей. Всё большее внимание уделяется формам и интенсивности взаимодействия между главными элементами (или акторами) НИС. Модель множественных источников инноваций ориентирована на механизм развития с максимальным учётом разнообразия этих элементов через создание условий для их творческого взаимодействия.

В целом, большинство подходов к формированию НИС характеризуется следующими чертами:

1. Происходит отказ от традиционной линейной модели, ориентированной на предложение в системе «исследования-трансфер технологии-использование», и переход к нелинейной модели, которая предусматривает тесную взаимозависимость всех элементов и ориентацию инноваций на спрос.
2. Принимаются во внимание эволюционные факторы; инновационные процессы и системы развиваются под влиянием национальных особенностей экономического и социально-политического исторического развития страны; именно поэтому не существует уникальной и/или оптимальной НИС, напротив, имеет место множество НИС со своими сильными и слабыми сторонами; динамичные НИС постоянно адаптируются и трансформируются в соответствии с появлением новых возможностей в социуме.
3. Особое значение придаётся роли институтов — в отношении как установления правил игры (нормы, правила и законы), так и организации (игроки).
4. Всё большее внимание уделяется формам и интенсивности взаимодействия между главными элементами (или акторами) НИС.
5. Концепция НИС рассматривается в качестве аналитического инструмента, который можно использовать при разработке политики и планирования; необходимо иметь в виду, что отдельные, даже весьма продуктивные модели НИС не могут служить готовым «чертежом» для организации национального инновационного процесса в целом ⁴. России предстоит решать данную проблему по-своему.

Общее замечание относительно будущего российской инновационной системы таково: для неё настоятельно необходимо выйти за рамки линейной модели. Эта же проблема в настоящее время стоит и перед отдельными странами европейского сообщества, для её решения ЕС в своей Лиссабонской программе призывает к внедрению более динамичных и гибких механизмов с целью повышения конкурентоспособности европейских экономик ⁵.

России следует рассмотреть возможность движения в сторону открытой инновационной системы с более гибкими механизмами, предоставляющими организациям возможности и для сотрудничества, и — если это необходимо — для конкуренции. Построить такую систему в Российской Федерации очень непросто, поскольку здесь практически забыты традиции сотрудничества организаций и совместного использования ими информации, знаний и ресурсов. Поэтому переход страны от относительно закрытой научно-технологической системы к открытой инновационной системе потребует значительного времени и серьёзной политической поддержки.

С учётом специфики научно-технологической системы и структуры экономики, России следует проводить двойную инновационную стратегию, основанную на модели предложений со стороны технологического сектора, так и на модели спроса со стороны потребителей.

В первой модели принимается во внимание тот факт, что Россия по-прежнему обладает значительной, а в некоторых аспектах и уникальной научной базой, на которой можно существенно более эффективно развивать технологии и высокотехнологичные продукты для ряда российских и зарубежных потребителей.

Во второй модели следует признать, что российские исследовательские институты особенно слабы в том, что касается удовлетворения нужд отраслей, производящих высокотехнологичные потребительские товары, а также потребностей общества в целом, таких как здравоохранение и защита окружающей среды.

Две базовые парадигмы инноваций

Анализ двух базовых моделей инноваций позволяет сделать вывод, что в центре внимания остаётся проблема поиска гармонии нормативного и субъектного подходов. При решении этой проблемы в большинстве случаев наблюдается неосознаваемый конфликт двух парадигм: «поддержки инноваций и поддержки конкретных субъектов инновационной деятельности».

Существенные различия в ориентации подходов на поддержку инноваций и поддержку конкретных субъектов инновационной деятельности иллюстрируются в таблице 2–1.

Важно отметить, что эти подходы (парадигмы) не следует рассматривать как альтернативные, они должны дополнять друг друга. Это возможно при расширении «пространства проблематизации» и введении парадигмы, включающей в себя обе упомянутые выше парадигмы как частные стратегии решения отдельных задач. На наш взгляд, это можно сделать в рамках субъектно-ориентированного подхода ⁶.

Одной из принципиальных особенностей субъектно-ориентированного подхода должна стать смена объектов исследования, проектирования и управления, которыми становятся как системы деятельности в целом, так и их субъекты, активно участвующие в развитии своей деятельности.

Субъекты инновационного развития России

Были ли среди участников перестройки субъекты российского развития?

Чтобы понять, кто сегодня является субъектами российского развития необходимо начать с анализа участников перестройки. И честно ответить на вопрос: а были ли среди субъектов перестройки субъекты российского развития — или её участники преследовали какие-то другие цели, не связанные с развитием России?

На наш взгляд, сегодня можно смело утверждать: что в указанный период социально ответственных субъектов, ориентированных на российское развитие не было ⁷. Убедительное обоснование отсутствия критериев оценки принимаемых на уровне руководства решений и прогнозов последствий приведено в работе С. Г. Карамурзы ⁸. Он стремился ответить на вопрос, чем объясняются гигантские человеческие и материальные потери, которые сопоставимы с потерями в период гражданской войны.

Один из ответов сводится к тому, что организаторы и продолжатели перестройки разрушили экономически слабо эффективную, но работающую систему управления страной, даже не задумываясь о том, как создать новую. Методом проб и ошибок они привели страну к анархии, а не к демократии.

С учётом указанной констатации, а также на основании собственных разработок можно выделить пять основных субъектов перестройки: «менялы», «идеалисты», «разрушители», «ТНК» и «мародеры-мифологи».

«Менялы» были главными действующими лицами перестройки, вместе с тем, как правило, находящимися в тени. Они осуществляли обмен «номенклатурного ресурса» бывшей властной элиты на «материальный ресурс» будущей. И вполне успешно справились с этой задачей: сегодня они и их помощники — главные действующие лица в стране.

Для «идеалистов» перестройка представлялась как культ идеи установления демократии любой ценой, без оглядки и чёткого осознания последствий. К этому типу «субъектов», возможно, следует отнести основную массу советской интеллигенции, впавшей в состояние эйфории от «глотка свободы».

Для «разрушителей» перестройка явилась долгожданным актом завершения «Холодной войны». И не случайно Зб. Бжезинский, комментируя факт поражения СССР в этой войне и переживаемое Россией «смутное время», довольно точно охарактеризовал их как следствие разрушения «концепции бытия» русского народа.

Для транснациональных корпораций (ТНК) интерес к перестройке был связан, прежде всего, с желанием ослабить государство, контролирующее территории с гигантскими запасами энергетических и других ресурсов, а также нейтрализовать конкурента в области высоких технологий. Интересы этого субъекта также были достигнуты.

К внешним субъектам «разрушителям» и ТНК примкнул наш внутренний подвид «субъектов» — «мародеры-мифологи», которые стали продвигать систему разрушительных мифов: рынок сам себя отрегулирует; начальный капитал всегда образуется преступным путем; административная система управления — это наш враг; все западные товары лучше отечественных и тому подобных. Они же при этом не упустили случая обогатиться в процессе разрушения страны.

Были ли другие субъекты перестройки? Безусловно, но их влияние не столь заметно. Общий же вывод таков: среди участников перестройки не оказалось субъектов российского развития. В итоге Россия стала жертвой очередного культа — светлой идеи «демократии». Естественно, демократия тут ни при чём. Она сама стала жертвой процесса, по сути своей разрушительного, прикрываемого красивыми лозунгами.

В итоге мы получили ещё один культ: культ денег, обогащения и наживы, который, похоже, будет самым тяжёлым испытанием для России, поскольку он подрывает её субъектность.

Диагноз: бессубъектность российского развития

В начале века удалось добиться относительной социальной стабильности, укрепления «властной вертикали», сравнительно скромного и весьма неустойчивого экономического роста. Однако из системного кризиса страна не вышла.

Нарастающий поток угроз безопасности России обусловлен «системной дезорганизацией» государства и общества в целом. Отметим отдельные её признаки:

• государство не является чётко выраженным субъектом управления и развития; оно не сформировало стратегию развития (понимаемую и принимаемую большей частью населения) и не обеспечило нормальных условий жизни своим гражданам и соблюдения основных конституционных прав;
• существенную роль в управлении всеми сферами экономики и общественной жизни играют коррумпированные чиновники, криминал и другие асоциальные элементы;
• «средний класс» атрофирован, дезорганизован, не включён в реальные механизмы управления и развития;
• политические партии и движения в основной своей массе имеют бутафорский характер;
• общественные (не политические) образования и структуры гражданского общества слабо организованы и практически не влияют на социальные процессы;
• граждане в подавляющем большинстве социально пассивны, имеют трудноразрешимые проблемы с самоидентификацией (государственной, этнической, семейной и других).

Самый трудный и драматический вопрос — о субъектах исторического действия, готовых взять на себя бремя и ответственность за осуществление намечаемых целей и задач. Имеется в виду наличие и реальное состояние тех общественных и политических субъектов (или претендентов на статус таковых), которые не только выражают желание, но и обладают волей, чтобы осуществить проект на практике.

Надо лечить главную болезнь России — бессубъектность9. Эта болезнь поразила в той или иной степени всех основных участников реформационного процесса (государство, общественные и политические сообщества, социальные институты). Главные её симптомы: блокировка рефлексии; неспособность адекватно воспринять и оценить сложившуюся ситуацию, подняться над нею, самоопределиться и самоидентифицироваться; отсутствие смелых, хорошо обдуманных «прорывных» идей и готовности, умело взаимодействуя с другими субъектами, их реализовать. Указанные симптомы «грубо и зримо» проглядывают в образе мышления и способах действий всех основных субъектов современной России, в том числе и власти, что достаточно точно фиксируется аналитиками.

Приходится констатировать, что после развала КПСС и разрушения хоть не самых эффективных, но работавших механизмов принятия и реализации государственных решений, новых действенных механизмов управления страной и сложным общественным хозяйством создано не было.

Бессубъектность многолика и по-своему отражается на деятельности всех участников процесса российской трансформации.

Несмотря на огромные полномочия, весьма ограничены управленческие возможности у высшего руководства страны. В своей активности и инициативности оно явно стеснено высоким уровнем коррупции во всех ветвях власти, а также очевидной неопределённостью поддержки его реформаторских усилий со стороны властных элит. Сформировано устойчивое мнение, что у руководства страны нет управленческой команды единомышленников, поэтому оно вынуждено часто идти за ходом событий, а не формировать и менять ситуацию в соответствии со своим видением и пониманием происходящего в стране. По этой же причине оно вынуждено большую часть своих сил тратить не на управление страной, а на регулирование отношений группировок во властной элите, конфликтующих за различные виды ресурсов. «Политическая вертикаль», созданная при «вертикали власти», в значительной степени превратилась в инструмент чиновников. Основным властным ресурсом руководства страны остаётся относительно высокий рейтинг среди населения — ресурс важный и мощный, но, увы, переменчивый. Таковы проявления бессубъектности на уровне высшего руководства, блокирующие реализацию довольно смелых его инициатив.

Российская бюрократия, бесспорно, могущественна и почти бесконтрольна, но в этом и заключается специфика болезни её бессубъектности. Чиновничий аппарат, осознав свою автономность и независимость от общества, присвоил себе права и функции доминирующего класса и правящей партии. Фактически снова сформирована новая несменяемая «номенклатура». Она более защищена от первого лица государства и общества, чем при Сталине, Хрущёве и Брежневе. О такой райской жизни советские чиновники только мечтали. Любой из них, самый некомпетентный и проваливший порученные дела, остаётся в «номенклатуре».

Ротация кадров из общества блокирована, что приводит к возрастающей некомпетентности чиновников. Но такое положение не может длиться вечно. Оно опасно не только для общества, но и для самого государства, так как в силу бесконтрольности чиновничий аппарат стремительно криминализируется и подвержен широкой и глубокой коррупции. Это в сочетании с организованной преступностью и мощной «теневой» экономикой создаёт угрозу окончательной криминализации и государственных, и партийных, и общественных ключевых структур.

Многие чиновники, используя административный ресурс, попали в клан «новых богатых»; они охотно поддерживают союз крупного бизнеса и власти — как в центре, так и на местах. Отсюда утрата чувства социальной ответственности за судьбу реформ и страны Бюрократия и сотрудничающие с ней властные элиты не заинтересованы в серьёзных изменениях и переменах в стране. Для них, выросших в условиях полузакрытой экономики режима «мутной воды», любые изменения «вправо» или «влево» — угроза нынешнему привилегированному положению. Это хорошо чувствуют и выражают в своей деятельности так называемые «партии власти», имитирующие «бурную деятельность» — по сути на пустом месте, вчера цепко державшиеся за Ельцина, сегодня — за Путина и Медведева.

В полной мере признаками бессубъектности в контексте российского развития обладают и другие акторы социально-политической сферы трансформационных изменений в России.

Российское бизнес-сообщество разделено на две совершенно различные по интересам группы. Первые хотят строить свой бизнес в России на перспективу и передать его детям — это представители национально ориентированного бизнеса. Вторые ориентируются на скорейшую прибыль, отсутствие долгосрочных инвестиций и вывоз капитала. Их конечной целью является продажа своих активов международным корпорациям и собственная «легализация» на Западе.

Очевидно, что первые могут стать активными субъектами инновационного развития, а вторые ориентированы на быстрый бизнес и не заинтересованы в инновационном развитии. Более того вторые заинтересованы отсрочить перспективу объединения снизу патриотической волны с национально ориентированным бизнесом. Между тем, сегодняшние условия фактически благоприятствуют иностранным производителям и международному финансово-торговому капиталу, способствуют их конкурентной победе над отечественным предпринимателем и посредником. Российские предприниматели пока демонстрируют опасную беспечность перед нашествием «икей», «патерсонов», «рамсторов», «ашанов» и прочего. Тем самым болезнь бессубъектности как бы перекидывается и на здоровье части бизнес-сообщества.

Бессубъектность населения и механизмы её формирования

По словам одного из ведущих социологов ВЦИОМ В. В. Петухова, россияне последние несколько лет переживают острый экзистенциальный кризис: не понимают, «для чего и зачем им жить». Когда шла борьба за повседневное выживание, было не до души, но стоило ситуации улучшиться — и резко повысился интерес к проблемам смысла жизни ¹⁰. Без решения этих проблем нет оснований ожидать активности населения, направленной на инновационное развитие, самоопределения населения в качестве его субъекта.

По данным Левада-центра оценки гражданами России степени своего влияния на то, что происходит в стране, таковы: 62% никакого влияния; 35% крайне слабое; 3% довольно большое. Лишь примерно половина граждан ощущает хоть какую-то ответственность за всё то, что происходит в стране ¹¹.

При грамотном подходе идея инновационного развития могла бы послужить основой для формирования проектной идентификации населения, в первую очередь русского этноса, и его мобилизации на её воплощение в жизнь. Позитивные примеры такого подхода имеют место в отдельных регионах России.

Результаты конкретных эмпирических исследований, выполненных в Институте психологии РАН (ИП РАН) с помощью преимущественно качественных методов фокус-групп, анализа отдельных случаев и ассоциаций, экспресс-интервью и глубинного интервью, беседы, контент-анализа и других, свидетельствуют: большинство изучавшихся социальных групп российского общества, выделенных по признакам пола и возраста, характера занятости и семейного положения, отношений собственности и имущественного статуса, типа поселения и региона проживания и так далее, находятся на уровне предсубъектности ¹². Они не соответствуют основным признакам и свойствам коллективного субъекта: проявление социальной активности и инициативности; а также социальной ответственности; у них недостаточны степень самоорганизации и самоуправления, отсутствуют навыки и опыт совершения согласованных групповых действий, доминирует относительная автономность, самостоятельность и самодостаточность; им присуща невысокая групповая саморефлексивность и слабая открытость для внутригруппового или межгруппового взаимодействия и другого.

Для преодоления бессубъектности населения надо осознать механизмы её формирования и обеспечить их нейтрализацию. Как это не прискорбно для властной элиты, но следует признать, что бессубъектность населения в значительной степени сформировалась под воздействием государства в лице коррумпированных чиновников.

Во-первых, наблюдается последовательное и принципиальное расхождение реальных действий исполнительной власти с целевыми стратегическими ориентирами, выдвигаемыми президентами Российской Федерации. Причём именно с теми, которые ожидает и которые одобряет большая часть населения страны: забота о наименее защищённых слоях населения, стимулирование и поддержка становления гражданского общества, возрождение российской науки, перевод России с сырьевого на инновационный путь развития и другие. Так было при Путине, так есть и при Медведеве.

Во-вторых, государство убедительно доказало населению, что последовательно действуя в интересах узкой группы лиц, оно решает свои задачи в основном за счёт населения. Эта политика проводилась и проводится планомерно, начиная с первых акций по фактической ликвидации личных накоплений и до сегодняшних дней, государство постепенно перекладывает на плечи населения плату за основные виды социальных услуг, при этом крайне бережно относясь к присвоенным узким кругом лиц национальным богатствам. Обществу вызывающе демонстрируется и неприкосновенность лиц, совершивших преступления перед народом, и беззащитность населения перед государством.

В-третьих, в государственной машине доминирует официально отвергнутая населением идеология неолиберализма, чуждая традиционным российским ценностям, которая проповедует насаждение индивидуализма и культа денег ¹³.

В-четвёртых, через манипулятивные механизмы политического PR и СМИ планомерно осуществляется оболванивание населения, превращение избирателей в бездумные «голосовательные автоматы» за кандидатов и партии, как правило, не имеющих обоснованных программ и стратегий ¹⁴.

В-пятых, спорадически происходит организация разовых (для галочки) мероприятий по стимулированию механизмов построения гражданского общества, которые приносят больше вреда, чем пользы, формируя у населения адекватные представления об истинных целях организаторов этих мероприятий.

Для большинства граждан России реальным стимулом формирования субъектности может стать ориентация на достижение характеристик и показателей качества жизни, которые свойственны среднему классу. Это относительно высокое материальное положение; высокий социально-профессиональный статус (высшее или среднее специальное образование, стабильная, достаточно интересная работа); самоидентификация (ощущение самодостаточности, принадлежности к активной части российского общества). В настоящее время лишь 6,9% российских семей обладают всеми названными тремя признаками, а двумя — 20% населения страны. В наиболее развитых странах средний класс составляет 70% населения.

Крайне желательно, чтобы в русло инновационных процессов, относящийся к классу социальных, в первую очередь попали мероприятия, направленные на решение двух приоритетных проблем.

Первой является формирование у всех слоёв населения социально положительных потребностей, ценностей и целей. Для этого необходимо разработать основы политики улучшения менталитета населения в соответствии с принципами гражданского общества и социального государства, создать соответствующий механизм воздействия институтов государственной власти на средства массовой информации и организации, входящие в сферу образования и культуры (общественные или попечительские советы и другие).

Вторая заключается в создании для всех молодых людей реальных и равных возможностей самореализоваться в той или иной сфере социально позитивной деятельности в соответствии со своими наклонностями и способностями, но в условиях честного соревнования с возможными конкурентами ¹⁵.

В целом для преодоления болезни бессубъектности необходима консолидация всех созидательных сил общества, готовых принять активное и конструктивное участие в осуществлении Проекта создания процветающей России.

Готова ли «вертикаль власти» стать субъектом инновационного развития?

В последние годы властная элита внушает обществу, что она занята решением задачи, самой актуальной для России — построением «вертикали власти».

Задумка хорошая, «никто не против», все за то, чтобы государственная машина хорошо управляла, а государство и общество были сильными. Поступают рапорты об успехах укрепления «вертикали власти», но настроение отнюдь не оптимистическое. Почему? Нет реальных изменений в лучшую сторону. Наблюдаются продолжающееся вымирание россиян, дальнейший развал образования и науки, отсутствуют яркие успехи в инновационной сфере, продолжается последовательный курс на превращение России в сырьевой придаток развитых стран, — и всё это, несмотря на декларируемые призывы противостоять данным угрозам.

Глубинные причины лежат в том, что сегодня Россия стоит перед необходимостью преодолеть тяжёлый комплексный кризис и найти модель своего развития, специфичную ровно в той мере, в какой специфична она сама. Чтобы это произошло, требуется разработать «концепцию бытия» и стратегию развития, понятную и приемлемую для большинства граждан современной России Способна ли создаваемая «вертикаль власти» решить эти проблемы через разработку стратегии инновационного развития, обеспечивающей достойную жизнь населению и могущество государства Российского? В состоянии ли она мобилизовать общество на её реализацию? К сожалению, ответ на эти вопросы пока отрицательный.

Создаётся впечатление, что выстраиваемая «вертикаль власти» задумывалась для решения тактических задач и поэтому неспособна решать стратегические проблемы.

Во-первых, она в значительной своей части — не вертикаль власти, а горизонталь преклонения перед «силой» денег. И пока этот культ не будет преодолён, «вертикаль власти» будет действовать в её интересах. Зачем что-то менять коррумпированному чиновнику? Зачем, лишаться сложившихся персональных финансовых потоков от нефти, газа, металла, леса и других источников «доходов?» Ведь развитие потребует высококвалифицированных управленцев, а подавляющую часть действующих некомпетентных чиновников сдует ветром перемен с насиженных мест. И неизбежно встанет вопрос: кто незаконно обогатился на развале могущественной страны, обнищании и вымирании народа?

Цель коррумпированных чиновников — стабилизировать нынешнее состояние, не дать выйти стране из того тупика, в который она зашла. Инновации не просто не нужны, а вредны и опасны для этого класса, поэтому высокие технологии, необходимые для инновационного развития России, потребуют другой элиты, ныне существующую же придётся тем или иным способом «отодвинуть».

Развитие нуждается в ресурсах, а в условиях развала обрабатывающей промышленности эти ресурсы придётся брать в добывающем секторе, перераспределяя гигантские финансовые потоки.

Интересы ориентированных на экспорт производителей и их обслуги самым тесным образом связаны с другими центрами силы — американским, китайским, исламским или европейским. Они обслуживают и поддерживают иные цивилизационные проекты в отсутствие собственного, российского проекта развития. Если он появится и будет всерьёз реализовываться, это заставит переоценить прошлое и рассматривать его в совершенно другом контексте, переосмыслить настоящее и, что ещё более важно, увидеть другое будущее, конец нынешнего безвременья и другую реальность.

Во-вторых, созданная «вертикаль власти» в принципе не способна к разработке стратегии российского развития, поскольку в ней попросту отсутствуют стратегические субъекты. Они в ней и не предусмотрены, так как неминуемо порождают ту «прозрачность», которая совсем не нужна коррумпированным чиновникам.

Поэтому не следует удивляться радеющим за интересы России идеалистам тому, что наука полностью отстранена от реальных механизмов управления. Прикормленные же политтехнологи — это тактики, а не стратеги; они нужны для ситуационного манипулирования общественным сознанием.

В-третьих, «вертикаль власти» только кажется управляемой по вертикали. Это иллюзии: в принципе эффективная управляемость при высоком уровне коррупции чиновников невозможна, ибо в этом случае финансовые интересы отдельных групп и ведомств доминируют над интересами государства и общества. То же самое распространяется и на координацию по горизонтали, что мы наблюдаем, например, в никак не выходящей из «тени» экономике.

Есть ли в России стратегические центры инновационного развития?

Сегодня в России существует множество разнообразных по форме и ориентации интеллектуальных центров, но их влияние на инновационное развитие страны явно недостаточное. Почему?

Во-первых, государство, в лице коррумпированных чиновников, не заинтересовано в разработке стратегии инновационного развития России, а, следовательно, в создании стратегических центров. Между тем в мировой практике государственного управления негосударственные — общественные, некоммерческие и коммерческие — структуры активно привлекаются к разработке стратегических проблем. Так, в США существуют многочисленные «фабрики мысли» (включая RAND), допущенные к решению самых важных государственных стратегических проблем; в некоторых европейских странах привлечение негосударственных организаций к экспертизе и проработке стратегических проектов определено законодательно.

Во-вторых, отсутствует государственная стратегия инновационного развития России и соответствующая ей идеология, что затрудняет процессы формирования и самоопределения стратегических центров, координацию их работы, а также адекватную оценку их деятельности, провоцирует создание в стране альтернативных центров, финансируемых из-за рубежа и действующих в интересах стратегий других государств и международных групп.

В-третьих, явно и скрыто насаждается неолиберальная идеология, противоречащая базовым российским цивилизационным ценностям, что способствует появлению «придворных» стратегических центров, нацеленных на манипулирование общественным сознанием в интересах коррумпированных чиновников и финансовых группировок. Такого рода «стратегические центры», руководствующиеся стремлением к наживе, легко переключаются на решение любых проблем — лишь бы платили.

В-четвёртых, так называемая «советская интеллигенция» оказалась неспособной к самоопределению и самоорганизации, что снизило интеллектуальный потенциал страны.

В-пятых, развал науки и образования обусловил дефицит кадров для стратегических центров.

С целью выявления основных типов стратегических центров России нами была осуществлена экспертная оценка ряда центров. Анализ полученных данных позволяет выделить три их основных типа: целеустремлённые стратегические центры; проектно-технологические стратегические центры; интеллектуальные стратегические клубы ¹⁶.

Целеустремлённые стратегические центры постоянно ищут общие устойчивые стратегические ориентиры, наличие которых позволяет стимулировать общество и государство стать на путь инновационного развития, успешно защищаться от внешнего влияния и попыток перехвата управления. Они стремятся к достижению поставленных целей через организацию проектной деятельности, выступая в качестве инициаторов и стимуляторов проектов, претендуют на роль центров инновационного развития.

Проектно-технологические стратегические центры напоминают западные «фабрики мысли». Отсутствие чётко осознанных стратегических целей не позволяет им строго придерживаться пророссийской позиции. Они главным образом занимаются выполнением заказных работ в соответствии с принципом «Кто платит, тот и заказывает музыку!» Цель, сформулированная заказчиком, оправдывает используемые для её достижения средства. Выражаясь в терминологии В. А. Лефевра ¹⁷, эти центры обладают второй этической системой: совмещение добра и зла оценивается в их рамках как добро. В современной России такой стиль обеспечивает портфель заказов и широкие возможности для лоббирования любых интересов. Как следствие, такие центры крайне слабо защищены от внешних манипулятивных воздействий. Их позитивная черта — концентрация сил на технологии решения разнообразных социальных задач, более широкая ресурсная база, чем у центров других типов.

Интеллектуальные стратегические клубы концентрируются на рассмотрении наиболее сложных, в том числе и стратегических, проблем общества и государства. Как правило, они не занимаются проектной деятельностью. Основная цель их работы — стимулировать рефлексивные процессы в общественном сознании и способствовать становлению консолидированной позиции интеллектуальной элиты; их позитивная черта — коллегиальное рассмотрение проблем с разных точек зрения.

Разнообразие стратегических центров делает актуальной проблему их сетевой организации. Целеустремлённые центры могут рассматриваться как системообразующие; это разработчики стратегических ориентиров и проектов, главные функциональные единицы сетевой организации. Проектно-технологические центры могли бы выступить в качестве ведущих интеграторов технологий, а интеллектуальные стратегические клубы — в качестве независимых аналитических структур, генераторов нестандартных идей, а также как проводники воздействия на общественное сознание.

Пока неясно, кто займётся координацией, стимулированием и поддержкой механизмов сетевой самоорганизации. Для решения этих проблем нужны также стратегические центры нового типа и модифицированные формы их взаимодействия с государством.

Технологии формирования бессубъектности российского развития

Исходные посылки и задачи концепции «управляемого хаоса»

В 70-е годы XX столетия стали вырисовываться очертания процессов, ориентированных на формирование Нового мирового порядка. Основными идеологами и участниками этих процессов выступили Римский клуб, а в дальнейшем Трёхсторонняя комиссия, Бильдербергский клуб, фабрики мысли типа «Рэнд корпорейшн», Институт Санта Фе и другие. Разработанные ими общие принципы были конкретизированы в работе МВФ, Всемирного банка, ВТО и другие. ¹⁸

Фактически без объявления и широкой огласки была организована нового типа мировая война, в которой применялись средства создания в национальных экономиках и социальной сфере управляемого хаоса. Это парадоксальное понятие предполагает, что в хаос превращалась экономическая и социальная жизнь стран, которые становились жертвой этой войны. Сами агрессоры, которые сидели у пульта управления этим оружием, держали хаос в стане противника под контролем, для них он был целенаправленно созданным особым порядком.

Этот новый вид боевых действий подробно описал один из его разработчиков и экспертов Стивен Манн, который лично участвовал в создании многих очагов управляемого хаоса в разных точках мира (в том числе и в СССР). Он прямо говорил о необходимости «усиления эксплуатации критичности» и «создании хаоса» как инструментах обеспечения национальных интересов США. В качестве механизмов «создания хаоса» у противника он называет «содействие демократии и рыночным реформам» и «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей, вытесняющих идеологию».

Согласно С. Ману, существуют следующие средства создания хаоса на той или иной территории:

• содействие либеральной демократии;
• поддержка рыночных реформ;
• повышение жизненных стандартов у населения, прежде всего в элите;
• вытеснение ценностей и идеологии ¹⁹.

Эти ключевые положения и реализуются в настоящий момент на постсоветском пространстве в ходе постперестроечных перемен, венчаемых «оранжевыми революциями». Это и создаёт ту специфическую среду расслабленного национального духа, разлагающегося государства и национально-культурные традиции, в которой весьма комфортно чувствуют себя всевозможные экстремистские движения.

Деидеологизация, идейный плюрализм, сбрасывание «балласта» ценностей, резкое повышение материальных запросов, прежде всего в элите, потеря управляемости экономикой, беспредел «демократических», якобы самостийных, движений (часто имеющих этноконфессиональную окраску) — все это сознательно, на чётко и подробно разработанной научной основе внедряемые составляющие «управляемого хаоса», служащие главной цели: демонтажу ныне существующих национальных государств, традиционных культур и цивилизаций. На их место должно, по замыслу глобалистов, прийти нечто совершенно новое, а именно — общество, состоящее из людей со стертой исторической памятью (что, в свою очередь, достигается при помощи особых технологий, относящихся в основном к сфере СМИ и образования).

В основу организации управляемого хаоса положена перестройка массового сознания и мировоззрения посредством жёсткого воздействия современных средств манипуляций всей духовной сферой человека с применением информационных и социально-культурных технологий. Этот процесс можно трактовать как мировую информационно-психологическую войну. В ходе её было достигнуто разрушение культуры солидарности, широкое внедрение культа денег и социал-дарвинистских стереотипов в представления о человеке и обществе. Способность больших масс населения к сопротивлению, самоорганизации и развитию оказалась сниженной.

Технологии управляемого хаоса — это новый неконтролируемый в настоящее время международными организациями вид оружия массового поражения для установления мирового порядка в интересах стороны его применяющей; они инструмент в миропроектной борьбе.

Анализ последствий воздействия данного рода технологий позволяет выделить две основные задачи организаторов их использования.

Во-первых, задача сокращения численности населения, не представляющего интерес для организаторов нового мирового порядка. Неолиберальные реформы приводят к демографической катастрофе, снижая рождаемость и вызывая скачок смертности. Сексуальная революция, пропаганда гедонизма и потребительства, акцент на ценности индивидуализма резко сокращают рождаемость. Социал-дарвинизм и равнодушие к бедствию ближних лишают людей воли к жизни и подстегивают смертность. Формирование огромного социального дна из нищих, бездомных и беспризорников создало ненасытный механизм «эвтаназии» — эти категории людей быстро умирают. А «дно» втягивает в себя всё новые контингенты ²⁰.

Во-вторых, задача ослабления или разрушения национальных государств, с перехватом управления этими государствами со стороны транснациональных корпораций, транснациональных преступных синдикатов, наднациональных органов и организаций, подконтрольных инициаторам запуска технологий управляемого хаоса. При решении этой задачи имело место совмещение «мягких форм» технологий управляемого хаоса с варварскими военными агрессиями (например, Югославия, Ирак). Как следствие эти процессы должны вести к концентрации контроля над финансовыми, военными и информационными ресурсами мирового сообщества со стороны организаторов управляемого хаоса.

Аргументом обоснованности такого рода тенденции служат результаты анализа экономических аналитиков, которые показывают, что рост экономики ведущих стран достигается не за счёт развития производства, а посредством перераспределения богатства между сильными и слабыми странами. Достигается это с помощью резкого ослабления национального государства (обычно после затягивания его в долговую ловушку) и скупки всех видов национальных ресурсов, включая природные ²¹. При этом и национальное государство под давлением международных финансовых институтов начинает служить инструментом такой глобализации — прежде всего, проводя приватизацию, а также сокращая расходы на социальные нужды и на поддержание таких национальных систем, как наука и культура. Государства же организуют потоки массовой нелегальной миграции рабочей силы, делая её совершенно бесправной и резко удешевляя её цену ²².

Результатом решения двух рассмотренных задач является подход к более скрытой, но самой важной для организаторов управляемого хаоса задачи разрушения субъектности развития стран, попавших под воздействие технологий управляемого хаоса. Фактически это скрытая форма уничтожения конкурентов в самых доходных экономических сферах, каковыми в настоящее время и в будущем являются высокие технологии, поскольку уже сегодня доходы от высоких технологий превышают доходы от сырьевой и энергетической сфер, в ближайшие годы разница будет нарастать на порядки.

Технологии управляемого хаоса в разрушении субъектности развития России

Проведённый анализ позволил выявить эскиз обобщённой схемы «концепции управляемого хаоса»:

1. Предварительная подготовка к организации «управляемого хаоса», предпочтительно в условиях возникновения острых политических и экономических кризисов.
2. Организация «управляемого хаоса».
3. Формирование новой организованности для внешней управляемости.
4. Частичная потеря внешней управляемости.
5. Антикризисная самоорганизация или дальнейшая хаотизация?

Рассмотрим примеры технологий реализации «концепции управляемого хаоса» в России с 1990-х годов до настоящего времени.

Предварительная подготовка к организации «управляемого хаоса»:

Предварительная подготовка к организации «управляемого хаоса» включает следующие меры: Формирование сети агентов влияния для обеспечения процессов организации хаоса и последующего перехвата управления. Подготовка команды «чикагских мальчиков», в основном из выпускников местных ВУЗов, организация их стажировки в американских университетах. Им дают необходимые знания экономического анализа предприятий и отраслей экономики с целями их будущей приватизации и покупки транснациональными корпорациями. «Чикагские мальчики» становятся сначала преподавателями в ВУЗах, а потом переходят на работу в правительство, часть из них получают возможность стать олигархами.

Очень важно, чтобы эти люди были небогаты, умны, циничны, алчны и космополитичны. Они не должны любить свою Родину, жалеть свою страну, охранять и образовывать свой народ, помогать ему. Такие слова как «совесть», «патриотизм», «помощь» должны быть вычеркнуты из их лексикона и стать ругательными.

Одни должны любить себя и свои будущие особняки и яхты, другие — свои безумные идеи и будущие Нобелевские премии. «Чикагским мальчикам» следует избегать популярности, и влиять не на народ, а на официальных правителей. Они должны быть догматично преданы идее «разгосударствления экономики», «свободного рынка», а также послушны заокеанским друзьям и международным финансовым организациям ²³.

Подготовительный этап обеспечивает создание кадрового резерва «властной элиты», готовой к разрушению субъектности развития своей страны.

Организация «управляемого хаоса»:

Механизмы разрушения субъектности развития через организацию «управляемого хаоса» проявляются в контексте их влияния на параметры простейшей модели субъектов инновационного развития ²⁴. Не претендуя на полноту, приведём примеры конкретных воздействий, направленных на разрушение в России отдельных базовых качеств субъектности развития (целеустремлённость, рефлексия, коммуникационность, свобода влияния на события в стране, способность к развитию).

Нейтрализация целеустремлённости развития:

• Разрушение сложившейся и как-то работающей системы управления страной, прежде всего за счёт внедрения кадрового резерва «чикагских мальчиков» и их лоббирования ²⁵.
• Инфекция коррупцией, формирование культа денег ²⁶.
• Бюрократизация государственной системы ²⁷.
• Отстранение научного сообщества от управления страной и её развития ²⁸.
• Актуализация системы мифов: «рынок сам все отрегулирует», «административно-командная система — это зло», «все западные товары лучше отечественных» и другие. ²⁹

Блокировка рефлексии:

• Массовый экспорт культовых организаций (образовательных, например, «Лайф Спринг» и других; религиозных, например, сайентология и других) ³⁰.
• Экспорт политических технологий «блокировки рефлексии» в избирательные кампании ³¹.
• Превращение СМИ в субъектов рыночной экономики ³².
• Насаждение примитивной массовой культуры ³³ и другие.

Разрушение коммуникационных связей:

• Индивидуализация через неолиберализм, атомизация общества.
• Разрушение связей ближайшего социального окружения (через культовые организации, снижение качества жизни у большей части населения и другое) ³⁴.
• Разрушение транспортных магистралей внутри страны ³⁵.
• Разжигание межэтнических и межконфессиональных противоречий ³⁶.
• Чрезмерное расслоение общества на богатых и бедных (создание коммуникационных барьеров) ³⁷.
• Блокировка противодействию разрыва связей между поколениями ³⁸ и другое.

Ограничение свободы влияния на события:

• Широкое внедрение манипулятивных технологий в избирательные кампании (известны случаи прихода к власти партий, фактически не имеющих программы) ³⁹.
• Насаждение неолиберальной идеологии, а как следствие акцент на индивидуализме и «атомизации» общества ⁴⁰.
• Насаждение культа денег и системы примитивных ценностей (предложенная Зб. Бжезинским технология разрушения концепции бытия) ⁴¹.
• Свёртывание независимых СМИ ⁴².
• Стимулирование сверхвысокого уровня коррупции и криминализации общества ⁴³ и другое.

Ограничение возможностей развития:

• Разрушение отечественной науки и образования ⁴⁴, включая профессиональное образование ⁴⁵.
• Организация системы мероприятий по деиндустриализации страны — разрушительная приватизация довела многие предприятия, в том числе стратегические, до банкротства, после чего они выкупались по демпинговым ценам, после чего-либо влачили жалкое существование, либо окончательно разрушались, чтобы не создавать конкуренции транснациональным корпорациям.
• Блокировка контроля над вывозом капитала из страны ⁴⁶.
• Вовлечение в грабительский вариант кредитной зависимости от международных финансовых систем ⁴⁷.
• Блокировка противодействию импортной зависимости в жизненно важных сферах ⁴⁸.
• Призывы руководства страны к модернизации и переводу страны на инновационный путь развития, без разработки адекватных стратегий развития и формирования субъектов их реализации ⁴⁹.
• Блокировка активного участия общества в развитии страны ⁵⁰ и другое.

Как следствие системного воздействия на базовые качества субъектности в России была сформирована бессубъектность развития, и, прежде всего, инновационного развития. Для восстановления субъектности необходимо (но не достаточно) восстановление соответствующих базовых качеств ⁵¹.

Формирование новой организованности для внешнего управления:

После выполнения основных задач организации «управляемогохаоса», формирования бессубъектности управления и развития были созданы благоприятные условия для создания «ручной властной элиты» и формирования новой организованности для внешнего управления. Приведём примеры технологий работы с властной элитой:

• Активное использование и лоббирование заранее сформированных и ангажированных представителей властной элиты.
• Монополизация власти коррумпированными чиновниками.
• Установление контроля над властной элитой (мониторинг зарубежных счетов и финансово-экономических нарушений представителей властной элиты и другое).
• Активное массовое включение представителей властной элиты в международные общественные структуры (Ротари Клуб, People to People International, фонд Маршалла и других).

При этом продолжалась активная работа по дальнейшему «оболваниванию» населения, насаждению примитивной массовой культуры (например, телепередачи типа «Дом–2» и другие). Блокировались законопроекты по наведению порядка в информационной сфере (законопроекты «Об информационно-психологической безопасности», «О защите детей от информации, наносящей вред их здоровью, нравственному и духовному развитию» и другому). Последовательно продолжался развал науки и образования ⁵².

Частичная потеря внешней управляемости:

Условия «управляемого хаоса» способствуя формированию высочайшей коррупции, создают также предпосылки усиления властной элиты, которая начинает стремится к повышению уровня своей самостоятельности. Этому, в частности, способствовали следующие факторы:

1. Осознание самодостаточности властной элиты.
2. Осознание потенциальных личных проблем при развале страны.
3. Озабоченность сохранением своих материальных активов.
4. Угрозы мирового финансово-экономического кризиса.
5. Ослабление и отвлечённость на другие проблемы внешнего управляющего.

Как следствие, наблюдается повышение самостоятельности властной элиты. В частности это проявилось во внешней политике через ориентацию на многополярный мир, активном предотвращении агрессии Грузии против Южной Осетии, в разработке стратегических планов до 2020 года, в жёсткой позиции в «газовой войне», в резком расширении состава партнёров в экономической и военной сфере и других.

Антикризисная самоорганизация или дальнейшая колонизация:

Мировой финансово-экономический кризис и вовлечённость в военные конфликты в определённой степени отвлекает внимание Запада от России и способствует созданию благоприятной ситуации для восстановления субъектности развития. У страны появляется шанс вырваться из «объятий» стратегов «управляемого хаоса».

Сможем ли мы им воспользоваться и стать одним из лидеров инновационного развития? Если нет, то нам уготована участь сырьевого придатка, фактически статус колонии, реальная потеря суверенитета.

Особенности использования технологий управляемого хаоса в других странах:

В России технологии управляемого хаоса носили относительно «мягкий» и долгосрочный в реализации характер, чем в ряде других стран, что определялось в значительной степени наличием ядерного оружия и объектов повышенной опасности. Специфика использования технологий управляемого хаоса В Украине связана с ориентацией на разжигание национализма, что создало возможности организации более динамичных процессов разрушения субъектности развития, чем в России. В Косово она была связана со столкновением на небольшой территории больших проектов и интересов, стоящих за ними субъектов (проект «Великая Албания», исламский проект, мафиозный проект наркотрафика, террористический проект, военно-энергетический проект) ⁵³. В Ираке, Афганистане, Югославии, Грузии и других странах была также своя специфика, однако полученный результат везде одинаков: разрушение субъектности развития.

Выводы:

В последние десятилетия всё чаще приходится констатировать формирование в крайне короткие сроки бессубъектности развития в различных странах мирового сообщества (Чили, Россия, Югославия, Украина, Грузия, Афганистан, Ирак и других). Причины её возникновения в каждом конкретном случае имеют свою специфику, однако во всех случаях просматриваются некоторые общие черты, которые можно объединить в рамках концепции управляемого хаоса. Происхождение этой концепции обусловлено тем, что, под эгидой привнесения «демократии», организаторы настойчиво выстраивают на своё усмотрение мир, не гнушаясь для достижения своих целей прибегать к созданию в «непослушных-недозревших» странах и регионах режима «управляемого хаоса».

Организаторы (пользователи) управляемого хаоса ориентированы, на наш взгляд, на достижение двух основных целей: перехват управления в стране или регионе и блокирование потенциальной и реальной способности к развитию, прежде всего инновационному.

Фактически «концепция управляемого хаоса» — это новая форма колониальной политики, превращение ряда стран в обслуживающий придаток «избранных» государств или сообществ. При этом предполагаются и реализуются неравноправные, грабительские отношения товарообмена и присвоения собственности «колоний». В конечном итоге результатом применения «концепции управляемого хаоса» является организация «бессубъектности» в стране или регионе, на что и направлены воздействия его организаторов.

Негативные последствия от применения такого «мягкого» оружия по масштабам вполне соизмеримы с принятыми представлениями о воздействиях оружия массового поражения.

Использование технологий управляемого хаоса явно противоречит принятым международным нормам о невмешательстве во внутренние дела государств. Эти аргументы дают основания для постановки проблемы запрета и организации международного контроля над использованием подобных технологий. Россия в последние десятилетия была активным инициатором правового регулирования в сфере международной информационной безопасности, сегодня она могла бы выступить также инициатором в сфере международного правового регулирования использования технологий управляемого хаоса.

Роль СМИ в формировании бессубъектности российского развития

Поток критики в адрес отечественных СМИ остро ставит вопросы о причинах сложившейся ситуации, поиске путей выхода из неё, становлению СМИ как субъекта, активно участвующего в процессах инновационного развития России ⁵⁴. Основные аспекты критики СМИ следующие:

1. Отсутствие чётко выраженной гражданской позиции СМИ, ориентированной на решение задач обеспечения развития России. Средства массовой информации сейчас в значительной степени блокируют рефлексию граждан, не создают целостного образа мира и происходящих в нём изменений. Сегодня преобладает влияние западной теории журналистики, в то время как мы находимся в реалиях России. Попытки свести цели СМИ к представлению достоверной информации выглядят наивно, эффективно манипулировать индивидуальным, групповым и массовым сознанием можно и на основе достоверной информации, соответствующим образом изменяя её состав, объёмы и формы представления.
2. Широко распространённый заказной характер деятельности СМИ, включая пассивную позицию СМИ по отношению к кризису системы управления в России и активное участие СМИ в «грязных» политических технологиях и другое.
3. Пассивная (а порой и негативная) позиция СМИ в сохранении и развитии культуры российского общества. Наблюдается широкое представительство прозападно ориентированных СМИ и их продуктов; недооценка процессов межцивилизационных конфликтов и их последствий для культур, в частности, недооценка роли России в решении проблем обеспечения развития человечества; недооценка негативных последствий процессов глобализации; дефицит образовательных и воспитательных материалов и передач, особенно ориентированных на подрастающее поколение; способствование разрыву связей между поколениями — в частности, поддержка формирования тинейджерских субкультур; все это негативно влияет на устойчивость государства и социума.
4. Пассивная (а порой и негативная) позиция СМИ в поддержание психического и физического здоровья населения. Ориентация на западную теорию журналистики, в частности, эскалация негативности прошлого, настоящего и будущего. Установка: «хорошая новость — это не новость» способствует созданию ложной виртуальной реальности, в которой мир обладает доминирующими качествами опасность и угроза. Как результат формируется агрессивный, невротизированный, неустойчивый тип личности, которой присущи интеллектуальная редукция, огрубление и упрощение сознания. Доминирует навязчивая, агрессивная реклама, направленная на удовлетворение материальных потребностей, а также скрытая реклама наркомании, алкоголизма, порнографии и другого.
5. Доминанта коммерческих интересов при использовании в СМИ сенсационных материалов (неумышленная поддержка информационной компоненты террористических актов, в частности, пролонгирование теракта; необдуманная демонстрация «зрелищных» сюжетов, например, из горячих точек без учёта широкого спектра социальных последствий и другого) ⁵⁵.

Приведённые критические замечания в адрес СМИ позволяют сформулировать следующие выводы относительно того, что такое отечественные СМИ сегодня:

• в целом они не являются субъектом процессов, ориентированных на инновационное развитие России; концепция СМИ в значительной степени базируется на теории западной журналистики и не соответствует цивилизационной специфике России и реально сложившимся механизмам управления;
• могут рассматриваться как самодостаточный субъект рыночной экономики, формирующий в своих коммерческих интересах потребности населения, пассивное общество становится объектом манипуляций СМИ, а также других субъектов, осуществляющих такого рода воздействия через СМИ;
• выступают как мощный инструмент, и его возможности все более возрастают с развитием информационных технологий;
• являются, прежде всего, инструментом в руках тех, у кого есть деньги, рычаги административного управления или иные рычаги воздействия.
• отражают состояние российского общества в целом и является его порождением, болеет общество и государство — болеют и СМИ.

Однако односторонняя критика СМИ — не конструктивный путь. Надо выявлять ключевые причины болезни общества и государства, формировать новые социальные задачи для СМИ, адекватные специфике организации жизнедеятельности в XXI веке. Общество и государство должны учиться организовывать, поддерживать и контролировать СМИ. Это касается и других сфер жизни.

Потенциальные субъекты инновационного развития России

В процессе перехода к постиндустриальному обществу с учётом расширения международной и межрегиональной кооперации объективно формируются и начинают активно заявлять о себе новые стратегические субъекты инновационной и научно-технической политики. Ещё сравнительно недавно единственным субъектом, определяющим перспективные направления научно-технического прогресса, приоритеты в области высоких технологий, было государство в лице своих профильных министерств и ведомств. Сегодня ситуация резко изменилась: в качестве активных и, в известной мере, самостоятельных субъектов инновационной политики начинают выступать российские регионы, крупные корпорации, наукограды и муниципальные образования, где имеется значительный научный, кадровый и технологический потенциал ⁵⁶.

Это в значительной мере усложняет и переводит на иной качественный уровень управление инновационным процессом. Возникает необходимость интегрировать и согласовывать интересы и целевые установки различных субъектов инновационной деятельности, среди которых не только администрации различных уровней, но и предприятия малого и среднего бизнеса, академические и отраслевые научные организации. При этом значительно возрастают информационные потоки, сокращается время, необходимое для принятия квалифицированных управленческих решений, меняются требования к качеству и квалификации самого управленческого персонала.

Очевидно, что в решении стратегических вопросов инновационного развития должен быть задействован коллективный интеллект, мощные, как правило, распределённые аналитические и экспертные системы. Точные прогнозы в экономической и научно-технической сфере, объективная информация об исследованиях и разработках, развитая практика независимой экспертизы — все это средства реального влияния на инновационные процессы и управления ими.

В сущности, есть множество потенциальных кандидатов на роль субъектов инновационного развития, которые могут обрести вес, влияние и определить сценарий их движения в будущее. У них тоже есть весьма серьёзные интересы для того, чтобы следовать по инновационному пути. Обратим внимание на эти социальные группы и их возможные интересы, которые могут быть удовлетворены в ходе инновационного развития ⁵⁷.

1. Сырьевики. Объективно, в перспективе 10–15 лет, не говоря о более длительных сроках, эта группа заинтересована в том, чтобы сохранить доставшиеся им минеральные ресурсы и собственные капиталы от посягательств зарубежных и отечественных претендентов. Это предполагает дееспособную армию и спецслужбы, которые остро нуждаются в модернизации на новой социальной и технологической основе; требуется и существенно отличающийся от нынешнего госаппарат. При коррупции, объём нелегального финансирования которой сравним, по оценкам руководителей Генеральной прокуратуры, с бюджетом страны, не приходится рассчитывать на поддержку государства, без которой крупному сырьевому бизнесу не обойтись. Поддержка же эта нужна и внутри (достаточно вспомнить «феномен Ходорковского») и вовне — сохранение крупных капиталов за рубежом гарантирует только собственное, достаточно сильное государство.
2. Крупные предприниматели, работающие в обрабатывающей промышленности и оборонном комплексе. Именно эта группа может быть крайне заинтересована в росте своего влияния, неразрывно связанного с развитием. В самом деле, Россия продаёт вооружений примерно на 8 миллиардов долларов в год, а Индия программного обеспечения примерно на 40 миллиардов. Огромные потенциальные возможности нашей страны не используются. Оборонный комплекс откатывается назад — армия в течение многих лет не закупала в заметных объёмах современного оружия, комплекс стареет и деградирует. Эта группа жизненно заинтересована в реальном развитии, а не в «бумажном» продвижении высоких технологий. Пока эта часть элиты слаба и дезорганизована, но инновационное развитие может изменить её место и роль в социальной структуре.
3. Научно-техническая интеллигенция, работники высокотехнологичного сектора. В начале реформ академик Н. Н. Моисеев именно с этой социальной группой связывал надежды на возрождение России. Он оценивал её численность примерно в 10 миллионов человек. В случае демодернизации, архаизации социальной и технологической структуры эта социальная группа уничтожается и теряет всё. Она (точнее, её остатки) жизненно заинтересованы в инновационном развитии. Проблема состоит в том, что данная группа распылена, дезорганизована, пока не способна к рефлексии своего состояния, социальному проектированию, осознанию и защите своих интересов.
4. Силовики. В кризисные, переломные периоды развития во многих странах армия брала на себя ответственность за вывод страны из кризиса. Основой российского суверенитета в последние 20 лет было и остаётся обладание ядерным оружием. Роль военного руководства была весьма велика в Советском Союзе. К сожалению, меры по развалу оборонного комплекса и снижению военно-стратегического потенциала страны не получили адекватной оценки, что влияет и на темпы его неизбежного восстановления — иначе существование России будет поставлено под вопрос. В то же время реализация проекта инновационного развития потребует возможности отстаивать свои национальные интересы. Учитывая тяжёлую демографическую ситуацию, негативное отношение значительной части общества к армии, резкое сокращение числа военнослужащих, приходится планировать её возрождение на новой технологической и социальной основе. Во многом нужно заново формировать военное сословие. Время достижения своих целей военными средствами не прошло, но при этом резко возросла их цена, так по оценкам американского экономиста, Нобелевского лауреата Джозефа Стиглица объём прямых и косвенных расходов на войну в Ираке составил более 3 триллионов долларов (в результате этой самой дорогой войны в истории погибло более 1 миллиона иракцев). Поэтому развитие может и должно иметь весьма существенную военную компоненту, нужно повысить также качество, роль и значение военного руководства страны.
5. Банковские структуры. Сегодня они начинают проявлять активность в создании инфраструктурных образований по комплексной поддержке инновационной деятельности. Причина заключается в осознании угроз потери бизнеса при энерго-сырьевом и инерционном сценариях развития, а также расширении горизонтов развития банковского бизнеса при переходе страны на инновационный курс развития.
6. Предприятия малого и среднего бизнеса (в инновационной сфере). Для них торможение перехода на инновационный курс развития грозит полным вымиранием.
7. Инновационные кластеры при интенсификации процессов их становления могли бы стать влиятельными субъектами инновационного развития страны.

Можно обратить внимание на другие социальные группы, прямо или косвенно заинтересованные в инновационном сценарии развития России, и прежде всего на молодёжь. Однако эти интересы к настоящему времени не осознаны в достаточной степени, не отрефлексированы, они не стали основой для политических решений и конкретных действий. Дежурные слова об инновациях, венчурных фондах, эффективном использовании человеческого капитала и научно-технического потенциала страны повторяются как привычные заклинания в течение 15 лет, не воплощаясь в конкретные дела.

И в этом контексте рефлексивная поддержка сил, объективно заинтересованных в развитии, может сыграть весьма важную роль.

Проблема становления инновационной элиты России

Задачи и цели формирования инновационной элиты

Формирование субъектов инновационного развития не может ограничиваться какими-то отдельными категориями управленцев, учёных, инженеров, специалистов рабочих профессий и других. Такие субъекты должны быть во всех звеньях национальной инновационной системы, образуя инновационную элиту страны.

Идеи особой роли «творцов» в условиях постиндустриального общества были высказаны Э. Тоффлером ⁵⁸ в контексте перехода от бюрократической формы организации к адхоккратической, при которой социальные и производственные структуры создаются временно, для решения конкретных задач, а каждый их участник может свободно взаимодействовать с другими как по вертикали, так и по горизонтали ⁵⁹. На этой основе для решения научных, технических, экономических задач могут создаваться временные ассоциации свободных творцов. Им предстоит вытеснить сложные и авторитарные структуры крупных корпораций.

Основу общества составят два класса, представленных активными творческими людьми с высокой интенсивностью и производительностью профессиональной деятельности и пассивными людьми с низким уровнем эффективности и социального положения.

Аналогичные идеи высказывал ⁶⁰ и американский философ и социолог Иммануил Валлерстайн ⁶¹. После того как в 60–70-х годах XX века в Европе и США произошло качественное преобразование интеллектуального пространства (он назвал этот процесс мировой революцией), новый интеллектуальный класс впервые заявил о своих правах на конструирование будущего. Сегодня он вполне вошёл в свои права, и настоящей элитой, без которой невозможно представить жизнь национальных государств и транснациональных корпораций, являются производители знания, информации и идей.

Выделенный Тоффлером и Валлерстайном «интеллектуальный класс», можно интерпретировать как инновационную элиту.

Современное состояние инновационной элиты России явно не соответствует задачам обеспечения национальной безопасности и вывода её в ряд передовых стран. И не удивительно, что очень своевременные призывы высшего руководства страны к переводу страны на инновационный путь развития не находят необходимой поддержки общества. Не осмыслив и не решив проблему формирования новой российской элиты, страна не имеет шансов встать на такой путь.

Проблема крайне сложна для условий современной России, но не безнадёжна. В истории страны были периоды, когда мы могли гордиться лучшей в мире инновационной элитой, способной создавать первые в мире: атомоходы, атомные электростанции, синхрофазатроны, спутники, космические корабли с человеком на борту и другое. В те времена её успехи вызывали восхищение во всём мире и в тех странах, которые сегодня являются лидерами инновационного развития.

Важно понять, почему это стало возможным тогда и что мешает сегодня сформировать адекватную современным реалиям инновационную элиту.

Прежде всего следует обратить внимание на специфический «дух», присущий элите периода бурного инновационного развития. И очень важно понять и принять, что «материализм» с его ставкой на примитивные потребности, на культ денег и эгоизм, с его отрицанием любого духовного порыва никак не может быть основанием для духа трудовых подвигов.

Именно он позволил в период индустриализации страны выдавать десятки и сотни норм в сутки, при аналогичных нормативах и для Запада, в кратчайшие сроки создать лучшие в мире инновационные образцы техники.

Этот дух только окреп в наиболее трудных условиях Второй мировой войны. «Наши деды рассказывают о «духе мая 1945» как совершенно неповторимом феномене: энтузиазм, взаимопомощь, непривязанность к вещам… Казалось, каждый стремится ежечасно совершать «подвиг», то есть превосхождение себя, собственной лени, усталости, потребностей, для этого используется любой повод, нужда или страдание ближнего, выдвигаемые руководством трудные задачи и прочее. Воспроизведение победы над собой, над обстоятельствами, над внешним и внутренним врагом каждый момент жизни. Главное — стяжать и удержать дух победы. Внезапно открылось, что дух победы — это дух радости, а не напряжения. Внезапно открылось, что это дух благородства и прощения, а не дух мести»… ⁶².

Эффективная инновационная элита — не просто образованные или стремящиеся к образованию люди. Это, прежде всего, люди, способные остро переживать наиболее актуальные проблемы общества и стремящиеся творчески эти проблемы решать, то есть улучшать общественную жизнь, это благородные Воины трудового фронта, ориентированные на подвижничество.

Инновации — это симптом желания новой элиты, в том числе и представителей политического руководства, работать на будущее, способствовать развитию общества, делать это достаточно альтруистично, проявляя уважение к иному.

Конечно, это идеал, но в социогуманитарной сфере важно выписывать подобные свои идеалы, чтобы иметь возможность относительно них выверять фактическое положение дел.

В переходе к зрелой элите всё большую роль приобретает осознанное управление процессами общественного развития. Иными словами, политический разум все более рационализируется и начинает испытывать потребность в адекватной социогуманитарной теории, которая может дать верную картину социальных процессов и строить достаточно обоснованные прогнозы будущего общественного развития. Отсюда растущая тенденция сращения в инновационную элиту политической и интеллектуальной составляющих, сближение воли и разума в направлении к разумной воле и волевому разуму.

Данная необходимость понималась со времён «Государства» Платона, но, как известно, сам Платон к старости разочаровался в ней, выразив в «Законах» более умеренную идею правления не мудрости, но законов. Это был верный отклик на незрелую элиту в неразвитой среде, где требовались более ритуальные формы управления. Сегодня ситуация может измениться ⁶³.

Обозначился кризис элит. Если бизнес худо-бедно, но получает нужные кадры, то государственные и общественные сферы оказались в ситуации острейшего дефицита. Нынешние элиты не устраивают никого: ни общество, ни власть, — и это уже становится одним из главных препятствий для развития страны.

При этом следует чётко понимать, что проблема формирования инновационной элиты — в первую очередь мировоззренческая и что особую роль в её решении должна быть отведена специалистам гуманитарных областей знаний. Утопичны надежды на её решение без соответствующих принципиальных социальных преобразований российского общества, которые возможны при условии наделения формирующейся инновационной элиты реальными властными полномочиями.

Обобщённый образ инновационной элиты

Общее видение обобщённого образа инновационной элиты может быть представлено в контексте следующих пяти аспектов:

• особые свойства, присущие представителям инновационной элиты;
• взаимоотношения, существующие внутри элитарного слоя и характеризующие степень его сплочённости;
• отношения инновационной элиты с другими элитами и с массой;
• рекрутирование инновационной элиты: как и из кого она образуется;
• роль инновационной элиты в обществе, её функции и влияние.

Особые свойства, присущие представителям инновационной элиты:

К концу ХХ века возросшая скорость перемен сделала социально опасной несклонную к изменениям личность с фиксированными обязанностями. Возникла массовая потребность в личности с большей мыслительной универсальностью и, следовательно, в широком внедрении в высшее образование общего и ценностного компонента. Решение этой задачи означает согласование в рамках единой системы двух кардинально противоположных тенденций современного мира: в относительно скорой и достойной социализации на рынке занятости и в навыках универсального синтетического мышления.

Формирование инновационной элиты в России должно быть органично связано с коренным изменением существующих в настоящее время принципов образования и воспитания. Проблема заключается в отсутствии стратегии и мотивации, ясности в решении элементарного вопроса, какие функции выполняет в настоящее время школа. Чтобы способствовать формированию и селекции будущей элиты, школа должна стать тщательно продуманной и организованной системой со своими традициями, правилами и мифами, и, конечно же, с высококвалифицированными учителями, труд которых должен высоко оплачиваться и уважаться в обществе. Мир вещей сегодня становится производным от мира идей, а это значит, что будущая элита должна будет не просто обладать базовым набором знаний, но и производить новые знания, конструировать смыслы и создавать новые ценности (не зря А. И. Неклесса называет новую постиндустриальную элиту «людьми воздуха»).

Взаимоотношения, существующие внутри элитарного слоя и характеризующие степень его сплочённости:

Инновационная элита — образование, операционально не фиксируемое. Это, в значительной мере, виртуальная группа, то есть для её существования не существует никакой объективной потребности в тесной сплочённости и постоянном взаимодействии представителей. В данной связи уместно напомнить наблюдение Ф. Хайека: чем выше умственные способности и образовательный уровень людей, тем резче разнятся их вкусы и взгляды, а «тот, кто ищет единство взглядов, должен опуститься в сферы, где доминирует более низкий моральный и интеллектуальный уровень» ⁶⁴.

Классики элитологии подчёркивали, что элита внутренне однородна, едина и осознает себя как таковая Дж. Майзель сформулировал это положение следующим образом: «three» «Cs» — group consciousness, coherence, and conspiracy (in the sense of common intentions), есть групповое сознание, согласованность, сговор (заговорность) (в смысле общей устремлённости). Глубинно это связано с существованием специфического для элиты смыслового подуниверсума, придающего объективный смысл деятельности той или иной специфической группы, а также, одновременно, придающего этой группе внутреннее единство ⁶⁵.

Отношения инновационной элиты с другими видами элиты и неэлитой, массой:

Элита должна служить голосом нации. Сегодня наблюдается катастрофа национального молчания. Причина этого заключается в переориентации элиты на приоритеты глобализма. Элита должна стать аккумулятором национальных достижений. Сам прогресс есть не что иное, как действующий механизм обратной связи между творческими достижениями элиты и народной жизнью. Если противостояние государства с гражданским обществом рождает тоталитаризм, то противостояние элит местному населению рождает колониальное гетто, у которого нет выхода во внешнюю среду и нет будущего ⁶⁶.

Существенное значение в структуре инновационной элиты имеют не только горизонтальные и иерархические внутриэлитные, но и вертикальные связи с теми социальными группами, которые они представляют. Суммарный баланс всех связей определяет целостность инновационной элиты, которая, в свою очередь, во многом характеризует (и определяет) устойчивость общества.

Устойчивость любого сообщества на самом деле определяется прочностью треугольника «власть-бизнес-общество». Инновационная элита, являясь авангардом всех видов элит, могла бы взять на себя и роль их модерирования в интересах инновационного развития России. Обществу в этом раскладе неизменно отводится роль аутсайдера, и данную ситуацию нужно как-то исправлять.

Мировая тенденция говорит о том, что время сообществ, выстроенных по иерархическому принципу, уходит в прошлое. На смену им и в бизнесе, и в общественной жизни идут горизонтальные, или сетевые, структуры как более устойчивые и успешные. Наш шанс — в создании экономических и политических кластеров на уровне регионов.

Рекрутирование инновационной элиты: как и из кого она образуется:

Чтобы обеспечить своё стабильное состояние, выполнять общественные функции и успешно приспосабливаться к изменениям внешней среды, любая элита должна обеспечить эффективную работу механизма рекрутирования новых членов.

Большинство современных исследователей этого процесса справедливо считают, что основным критерием типологии элитообразования является уровень его открытости. Качество элиты зависит от того, насколько она «прозрачна» для наиболее активных, образованных, талантливых, способных к инновациям людей. Закрытый тип рекрутирования элиты ориентирован на критерий предписанного социального статуса, принадлежности к определённой социальной группе; открытый тип — на критерий индивидуальных достижений, компетентности. Последний тип означает, что тот или иной человек попадает в элиту не благодаря предписанному, полученному по наследству статусу, богатству или связям, но в силу собственных заслуг, способностей, таланта и трудолюбия.

Рекрутирование постсоветских элит во многих отношениях оказывается копией с номенклатурного рекрутирования: протекционизм, клановость, отсутствие подлинной конкурсности. Значительную роль в деле продвижения в элиту по-прежнему играют не личные достоинства, а принадлежность к «команде», клану, социальной группе, что препятствует отбору действительно лучших, наиболее способных людей. Эта тенденция является весьма негативной: распределение власти и способы рекрутирования не удовлетворяют притязания людей с высокими интеллектуальными способностями, творческих и талантливых — потенциальную элиту общества, толкая их на диссидентство или внутреннюю эмиграцию, в контрэлиту.

Номенклатурная система по своей сущности нацелена прежде всего на развитие в человеке исполнительских качеств. А в современном обществе, где приходится решать проблемы, с которыми человечество зачастую ещё не сталкивалось, функционально необходимы механизмы отбора в элиту высокоодарённых людей, способных к инновациям, к синтезу возникающих в мире передовых технологий, социально-политических институтов и культурных традиций страны. Номенклатурная элита, которая в период экстенсивного развития экономики мобилизует массы на решение стоящих перед страной задач и добивается при этом определённых успехов, в новых условиях становится препятствием на пути к прогрессу.

Во все времена находящиеся у власти представители правящего класса пытались привлечь на свою сторону молодёжь, чтобы нейтрализовать возможный в будущем протест с её стороны, разрядить потенциал её недовольства существующим положением, несправедливость которого она может оспаривать со свойственной ей горячностью и безапелляционностью, или чтобы подготовить лояльных себе преемников. Однако на сегодняшний день проекты привлечения молодёжи в политику не приносят позитивных результатов. Причины провала попыток создания молодёжных движений объяснятся рядом факторов. Прежде всего, бюрократический аппарат партии не заинтересован в реальной работе молодёжного движения, потому что видит в нём конкурента.

Ядро и авангард инновационной элиты могли бы составить те, кто не оторвался от народа, не утратил государственной, гражданской, культурной и этнической идентичности. Это представители научных сообществ, сферы культуры, образования и здравоохранения, малого и среднего бизнеса, работники ВПК, военные и другие. Именно они призваны сформировать инновационное мировоззрение, идеологию новой России, наметить ориентиры её развития с учётом лучших традиций прошлого — и предложить её молодым людям.

Старые механизмы рекрутирования в элиты не годятся для инновационной элиты, нужны новые — сетевые, кроме этого нужна среда инновационного развития, в которую будут встроены механизмы её формирования и рекрутирования.

Роль инновационной элиты в обществе, её функции и влияние:

Сверхзадача элиты — стратегическое управление обществом, то есть успешное освоение неизвестного, искусство рождать и отбирать смыслы, воплощать коллективные образы, определяя маршрут для себя и тех, кого она ведёт. Дефицит высоких смыслов и масштабных личностей оказывается критическим обстоятельством в период исторических метаморфоз ⁶⁷.

Обладая символическим ресурсом, элита воплощает культурные образцы, нормы поведения и ценности, разделяемые обществом или его частью. На общественной арене она демонстрирует собой все те качества, которые общество хотело бы видеть у всех своих представителей.

Элита, обладая большим по сравнению с массой потенциалом, является культурообразующим элементом, формирует новые запросы, потребности, интересы. Именно поэтому важно, чтобы она несла в себе заряд позитивного развития и способствовала эволюции и вхождению массы на новый, более совершенный виток развития.

Определить роль инновационной элиты в обществе и тенденции её изменения можно через призму основных видов элит: ценностные элиты, функциональные элиты и властные элиты.

Ценностные элиты во многом определяют мировоззрение, оценки событий, постановку жизненных целей современного общества. Тем самым они образуют новую систему господства — духовного, творческое меньшинство общества в противоположность нетворческому большинству, становясь производителями смысла. Развитие интеллектуального потенциала общества во многом определяет динамику производительных сил, техники, способствует эволюции человечества и повышению его качества жизни. Именно «наука и искусство — суть могущественное орудие прогресса»… ⁶⁸

В России назрела необходимость формирования инновационной элиты как авангарда, в задачи которого войдёт формирование нового ценностного кодекса эпохи, альтернативного кодексам прогресса. Человеческая энергия сегодня обнаруживает явные признаки угасания. Это проявляется, с одной стороны, в стремлении полностью довериться технике в решении всех жизненно важных проблем, а с другой — в отказе от принципа реальности в пользу принципа удовольствия: досугового гедонизма и виртуального погружения в инфантильные фантазии. Для мобилизации энергии избранных людей необходимы новые признанные обществом цели. Источником будущих преобразований послужит альтернативная энергетика альтруизма, сострадания, сочувствия, которые новая элита сможет почерпнуть в недрах великой религиозной традиции.

Функциональные элиты — влиятельные группы, состоящие из индивидов, которые в ходе конкуренции выделяются из широких слоёв общества. Эти группы являются достаточно открытыми, но вступление в них требует определённых достижений. Они открыты для людей, обладающих достаточно высокой квалификацией в прикладных сферах — производства, распространения и популяризации товаров и услуг. Они обычно превосходят другие виды элит в информированности, организованности и способности к единым действиям.

Этот тип элиты обеспечивает развитие материальной базы общества. Функциональная элита ориентируется на узкоспециализированные достижения, способствующие деятельности ценностной и властной элиты. В определённых случаях она является посредником между этими элитами и массой, распространяя производимые ими идеи в масштабах общества.

Властные элиты. Многие вызовы современности вполне могут быть парированы, для чего требуется радикальное перераспределение ресурсов от энергоемкого производства к развитию медицины, науки, новых ресурсосберегающих, экологически безопасных технологий. Однако правящие элиты мира не заинтересованы в принципиальных переменах. Инновационное развитие страны возможно только при условии, когда авангардом властной элиты станут представители инновационной элиты.

Базовыми свойствами инновационной элиты могут обладать представители всех рассмотренных типов элит, что даёт им основания быть включёнными в состав инновационной элиты. Фактически инновационная элита имеет своих представителей во всех видах элит, причём лучших их представителей. Этот факт является основанием рассматриваться её как системообразующую элиту общества.

Предпосылки формирования VII социогуманитарного технологического уклада как базиса инновационного развития России

Кризис технократического подхода к созданию НИС

В последнее десятилетие были предприняты две попытки перевода страны на путь развития. В. В. Путин предложил «инновационный проект», а Д. А. Медведев «модернизационный проект». С сожалением приходится констатировать, что успехи в реализации этих проектов более чем скромные. Основная причина в том, что игнорируется главная проблема консолидации усилий государства, бизнеса и общества в организации российского развития, в совместном конструировании будущего. Для решения проблемы нужны адекватные социогуманитарные технологии. Игнорирование проблемы гарантирует провал всех проектов развития предлагаемых руководством страны.

Во-первых, оба проекта (в той мере, в какой они реализуются) носят ярко выраженный технократический характер и не содержат мировоззренческих компонент, что не даёт никаких идеологических оснований для консолидации и возникновения конструктивных интегрирующих тенденций внутри российского общества. В утверждённом Советом безопасности РФ списке критических технологий, определяющих национальную безопасность и развитие России, нет ни одной социогуманитарной технологии.

Во-вторых, даже в технократическом контексте они весьма сомнительны. Оба проекта ориентированы на «перескок» России из четвёртого технологического уклада в шестой уклад, минуя пятый. Более того, в силу проведённой в стране деиндустриализации, наши позиции и в четвёртом технологическом укладе приближаются к уровню слаборазвитых стран (развал авиационной и автомобильной индустрии и других).

Догнать развитые страны на технократическом пути развития безнадёжно, более того, к настоящему времени разрыв только увеличивается. Возможности победы в этой гонке, по-видимому, следует искать на других путях. Надо не догонять, а опередить и стать лидером технологий следующего поколения — седьмого технологического уклада. На наш взгляд, есть серьёзные основания полагать, что такими технологиями будут социогуманитарные технологии и в первую очередь технологии формирования новых форм жизнедеятельности на планете, конструирования социальной реальности ⁶⁹.

Актуальные направления VII социогуманитарного технологического уклада

С учётом сложившейся в стране ситуации наиболее актуальна разработка социогуманитарных технологий по следующим направлениям:

1. Разработка методологии формирования и консолидации российской инновационной элиты, а также концептуальных основ политической системы адекватной инновационному развитию страны.
2. Разработка методологии и мировоззренческих оснований для формирования «проектной идентичности» российского общества.
3. Создание методологии и механизмов «сборки» субъектов инновационного развития (от общества в целом, до отдельных элементов инновационной системы как целостных субъектов развития).
4. Разработка моделей активных сред инновационного развития, ориентированных на множественные распределённые источники инноваций (нелинейная модель инноваций).
5. Постановка и разработка проблемы «Альтернативная глобализация» как потенциального локомотива инновационного развития России (среды высокотехнологичных квазиавтономных социальных образований).
6. Разработка методологии и технологий переориентации национальной безопасности с доминирующей «окопной логики» защиты от угроз к логике обеспечения способности субъектов к развитию в динамично изменяющемся мире.
7. Разработка философии высоких технологий — конвергенции гуманитарного и естественнонаучного знания.
8. Разработка проблемы самоорганизации в VI технологическом укладе.
9. Разработка методологии и механизмов регулирования глобальных рисков инновационного развития.
10. Разработка методологии и механизмов организации пространства знаний инновационного развития и навигации в нём.

Именно в России существует возможности разработки и использования социогуманитарных технологий инновационного развития в связи с тем, что общество устало от революционных переворотов, но одновременно присутствует общая неудовлетворённость существующими социальными институтами и проектами. Страна живёт в период реформирования, но, невзирая на повсеместную усталость от этого реформирования и критику уже реализованных реформ, общество с одобрением относится к предложениям и проектам социальных реоганизаций и трансформаций. Общество готово к внедрению новых социогуманитарных технологий, способных улучшить ситуацию в стране, и крепнет понимание того, что существующие тупики экономического развития возникли именно из-за пренебрежения или неумения воспитания субъектов реформирования, из-за полного не учёта человеческого фактора.

Тенденции нарастания технологических угроз в XXI веке

Опыт XX столетия позволяет сделать вывод, что технологические инновации не проверяются на готовность человечества к их внедрению, на потенциальные последствия для человечества. Доминируют стереотипы научно-технического прогресса, когда всё, что ни придумается, идёт без какого-либо контроля на конвейер общества потребления, в том числе и потребления в военной сфере. Проанализируем тенденции нарастания технологических угроз в контексте развития технологических укладов от четвёртого к шестому ⁷⁰.

В четвёртом технологическом укладе без должного контроля оказались разработки ядерного оружия. К ядерному оружию человечество не было готово. Об этом свидетельствует варварская бомбардировка японских городов, а также неоднократное балансирование на грани мировой ядерной войны. Человечеству повезло, что учёные Н. Н. Моисеев и В. В. Александров разработали модель «ядерной зимы»; независимо от её качества, она способствовала пробуждению рефлексии человечества по поводу того, что ядерная война бессмысленна, так как победителей не будет. Это был серьёзный вклад отечественной науки в социогуманитарное обеспечение инновационного развития в сфере ядерного оружия. В XXI веке человечество вышло на новый виток неконтролируемого распространения ядерного оружия. И снова готово «наступить на те же грабли».

В пятом технологическом укладе был наглядно продемонстрирован пример того, что наиболее значимые для человечества инновации могут рождаться не в недрах крупных компаний, а в маленьких автономных группах изобретателей. Вне какого-либо контроля со стороны мирового сообщества. Персональный компьютер был придуман и создан не гигантами компьютерной индустрии типа IBM, а в гараже двумя инженерами-одиночками с начальным капиталом несколько тысяч долларов. А весьма эффективное асоциальное его использование было продемонстрировано тоже одиночками — хакерами, о которых в эпоху гегемонии больших компьютеров не было и речи. В условиях следующего технологического уклада, если не будут созданы адекватные защитные механизмы, последствия от неконтролируемой изобретательской деятельности потенциально могут привести к несопоставимым по масштабам негативным последствиям для человечества.

В шестом технологическом укладе вызовы становятся масштабнее и приобретают новые формы. Рассмотрим наиболее важные на наш взгляд вызовы.

В области разработок нанотехнологий и биотехнологий возрастают потенциальные возможности создания малыми группами исследователей невиданного по силе оружия и передачи его в руки асоциальных элементов, способных уничтожить или поработить человечество. Реагирование на этот вызов не может быть эффективным только за счёт создания механизмов контроля, человечество должно измениться и само, найти адекватные формы организации жизнедеятельности.

Потенциальные возможности нано-био-медицинских технологий для продления жизни человека и развития его способностей создают предпосылки для резкого возрастания процессов расслоения человечества с учётом финансовых возможностей отдельных лиц, способных в большей степени воспользоваться результатами новых разработок. При современном состоянии общества это неминуемо приведёт к новым формам колониализма, изощрённым формам порабощения узкой группой лиц большинства населения планеты, созданию правящей группы сверхчеловеков. В частности, этой группой сверхчеловеков мирового порабощения могут стать те (нетократы), кто быстрее других сможет воспользоваться сетевыми технологиями организации специалистов в сфере нано-био-медицины и использовать их в своих узко корпоративных целях. В этой связи весьма сомнительной и опасной представляется позиция трансгуманистов, ориентированных на создание сверхчеловеков, которые затем создадут «хорошее общество». Важно отметить, что и этот тип вызова инициирует необходимость разработки метатехнологий его нейтрализации.

Нано-био-медицинские технологии ближайшего будущего требуют по-новому взглянуть на методологические аспекты организации отношений в системе «пациент-врач-общество». Эти отношения должны претерпевать принципиальные изменения. Раньше врач фактически конструировал человека, давая ему лекарства, совершая операции и так далее, сегодня это одна из онтологических схем взаимодействий ⁷¹. Ведущей онтологией становится поддержка пациента, то есть врач уже не столько конструктор, сколько субъект, поддерживающий активного пациента, самостоятельно строящего свою жизнь, гармонизируя её в соответствии с возможностями новых медицинских технологий. Встают сложнейшие проблемы разделения ответственности, этики и другие, выходящие далеко за рамки шестого технологического уклада.

Развитие нано-биотехнологий неминуемо приведёт к созданию самоорганизующихся и саморазвивающихся сред активных нано-био элементов, которые могут быть использованы в интересах как здравоохранения, так и создания новых видов оружия. Встают проблемы контроля и корректировки (мягких форм управления) функционирования такого рода сред. Готова ли современная наука к решению этих проблем и не окажутся ли неконтролируемыми среды активных нано-био элементов? Очевидно, что сегодня наука не готова, но понимание актуальности проблемы даёт надежды на возможности её корректной постановки и поиска путей решения. В центре решения этих проблем оказываются сложнейшие проблемы отношений человека и человечества с Вселенной и с микромиром.

Следует также выделить общую угрозу для всех технологических укладов, отстранённость техники и особенно технологий от этического осмысления. Эта точка зрения подвергнута ревизии в рамках постнеклассической науки, и она возвращается в лоно этической проблематики ⁷², но в отношении технологий этого в должной степени ещё не сделано.

Учитывая тенденции нарастания технологических угроз в XXI веке можно утверждать, что человечество не готово к разработке технологий шестого уклада и их широкому использованию. Если сегодня не поставить и не начать серьёзно решать проблемы социогуманитарного обеспечения инновационного развития, то могут возникнуть необратимые процессы.

Наиболее важный аспект социогуманитарных технологий седьмого уклада связан с необходимостью обезопасить человечество от потенциальных угроз асоциального бесконтрольного использования технологий шестого уклада. Такого рода угрозы сегодня явно недооцениваются человечеством. В России же подобные негативные последствия полностью недооценивались и недооцениваются в силу слабого развития среднего и малого бизнеса, хотя в настоящее время их развитие становится национальным приоритетом.

Критерии адекватного реагирования на технологические вызовы

Критерии адекватного реагирования на технологические вызовы, на наш взгляд, целесообразно рассматривать с позиции их влияния на сложившиеся в человечестве виды деятельности (коммуникации) либо порождения новых видов деятельности (коммуникаций).

В контексте междисциплинарных (эргономических) исследований процессов организации различных видов человеческой деятельности сложились традиции выделять четыре базовых вида критериев для их оценки: продуктивность, безопасность, удовлетворённость и развитие субъектов и самих видов деятельности.

По аналогии эти же критерии можно применить к оценке реагирования на технологические вызовы, что позволяет выделить четыре направления.

Во-первых, эффективное реагирование человечества на позитивные возможности развиваемых технологий. Готовность науки и человеческого потенциала, способность эффективной организации исследований, разработок, восприятия инновационных предложений и других.

Во-вторых, контролирующее реагирование человечества на потенциальные угрозы от внедрения развиваемых технологий.

В-третьих, справедливое реагирование человечества на позитивные возможности развиваемых технологий. Это готовность использовать позитивные возможности в интересах всего человечества (проблема качества жизни и другое), а не исключительно в интересах узкой группы лиц, обладающих например большими капиталами или силовыми ресурсами.

В-четвёртых, развивающее реагирование человечества на технологические вызовы. Это способность человечества создать проект своего развития, видения будущего, и с этих позиций оценить технологические вызовы, выявить степень их влияния на реализацию проекта развития, готовность человечества к использованию новых технологий, целесообразность и объёмы используемых ресурсов на достижение позитивных результатов и нейтрализацию негативных и других.

Готово ли человечество соответствовать этим критериям при формировании адекватных ответов на технологические вызовы XXI века? Ответ однозначен — не готово! Задачи создания технологий и механизмов обеспечения рассмотренных критериев должны быть включены в задачи VII социогуманитарного технологического уклада ⁷³.

Важно отметить принципиальные различия в назначении социогуманитарных технологий седьмого уклада и когнитивных технологий шестого уклада. Когнитивные технологии ориентированы на обеспечение «внутренних задач», в первую очередь обеспечение познавательной деятельности. При этом можно утверждать, что эти задачи вполне перекрываются задачами эргономики — при соответствующем её развитии с учётом специфики новых видов деятельности. Социогуманитарные технологии седьмого уклада ориентированы на решение «внешних задач» по отношению ко всем технологическим укладам, в том числе и шестому укладу. Эти задачи принципиально новые как по масштабам, так и по требуемому методологическому и методическому обеспечению. Философия должна стать базовой областью знания для формирования социогуманитарных технологий седьмого уклада.

Выводы

1. В методологии инновационного развития отчётливо проявляются тенденции повышения роли нелинейной модели инноваций (множественных источников инноваций), которая неразрывно связана с доминантой средового подхода к инновационному развитию.
2. Анализ отношений сторонников линейной и нелинейной моделей инноваций позволяет сделать вывод, что в центре внимания оказывается проблема поиска гармонии нормативного и субъектного подходов. При решении этой проблемы имеет место в большинстве случаев неосознаваемый конфликт двух парадигм: «поддержки инноваций и поддержки конкретных субъектов инновационной деятельности». Преодоление этого конфликта возможно в рамках парадигмы, включающей в себя обе вышеуказанные в качестве органичных составляющих. На наш взгляд, такой парадигмой могла бы выступить субъектно-ориентированная парадигма организации сред инновационного развития.
3. Главным препятствием для инновационного развития страны является бессубъектность — отсутствие субъекта инновационного развития, осознающего свои цели, интересы, стратегию и тактику, обладающего необходимой политической волей и способного добиваться решения поставленных задач.
4. Одним из механизмов разрушения субъектности российского развития явились технологии управляемого хаоса, проведённый анализ которых может быть полезен для нейтрализации негативных последствий и предотвращения новых потенциальных угроз такого рода. В России существуют субъекты, заинтересованные в её инновационном развитии, однако они явно не организованы и не оказывают существенного влияния на процессы развития.